assorted

Сокджину не спится. Он глазеет в темный потолок, перебирает пальцами свежую постель, с оттяжкой вдыхает приятный запах своего дома - легкий цветочный аромат, которого щепетильно подобрал несколько дней назад. Аромат подходит Джину. Идеально. Сокджин много времени потратил, чтобы все было в гармонии в его жизни: учеба, работа, окружение, друзья, мимолетные отношения, никакого сбоя, все работает как часы. Вздохнув, Джин переворачивается на бок к окну. Ловит взглядом еле заметный дым из чужого дымохода и следит в надежде на скорый сон. Но ему не спится: хоть разум полностью расслабленный, телу неймется, а голова живет своей жизнь, размышляет, стоит ли разболеться или нет. Джин поднимается обратно, игнорирует махровые тапочки и первым делом включает любимую музыку на всю громкость. Босиком медленно гуляет по дому, везде включая свет на ходу. Не торопится никуда, на часах третий час ночи, но он живет один, ему волноваться не о ком. В его доме властвуют теплые тона, комфортящие и успокаивающие своим сочетанием. Он обожает свое жилище. После неторопливых, незатейливых действий голова слегка закружилась, поэтому пьет обезболивающее, понимая, что головокружение перейдет в острую боль в скором времени. Сокджин резко чувствует, что это произойдет сегодня. Все случится не неожиданно, а вполне ожидаемо, и Ким будет готов ко всему. Он готовится уже не первый месяц. Чувствуя горький привкус пилюли во рту, направляется в душевую. Джин принимал его перед сном, но решает еще раз, лишний раз не будет, тщательно себя вымывает, даже решает постричься в интимных местах, чтоб аккуратно все выглядело. Он выглядел аккуратным. Мельком подумывает, стоит ли написать своему единственному лучшему другу - Хосоку, но потом отмахивается: Чон уж точно не болеет бессонницей, незачем его будить. - Fly the ocean in a silver plane, - напевает в полный голос, пока полотенцем сушит свои волосы, не желая заглушать феном прекрасную песню: он даже на повтор поставил, чтобы в полной мере насладиться. Пока не стошнит. - Черт... - виски простреливает резкая острая боль, но тут же отпускает, обещая вскоре вернуться. - I'll be so alone without you, - упрямо продолжает петь, ненавидя себя за то, что начинает себя жалеть. О, нет. Нет-нет-нет. Ни за что. Сокджин не проведет последние часы в абсолютной жалости. Он будет наслаждаться каждым мгновением. Сокджин не знает, когда болезнь возьмет верх над ним, поэтому продолжит любить себя и свою жизнь столько, сколько ему позволят. - Maybe you'll be lonesome too, and blue.... - он слабовольно берет свой телефон и пишет короткое сообщение Хосоку. Ничего такого, лишь просьба позаботится о его теле наутро и код от карточки. Сокджин накопил достаточно денег за свою одинокую жизнь, их бы хватило и на лечение, если бы не было так поздно. Но теперь с лихвой хватит на необходимые процедуры. Он даже заранее купил место в колумбарии. Урну он доверит исключительному вкусу Хосока. Пальцы подрагивают в эгоистичном желании отослать мольбу его не забывать, но, нет, Сокджин не сможет так поступить с Хосоком. Это жестоко перекладывать на кого-то тяжесть своей смерти. Боль возвращается с утроенной силой, и Джин с тихим скулением хватается за голову. Мычит загнанно, скрепя зубами и чуть ли не рвет волосы от безнадежности. Как же он устал. Как ему все надоело. Телефон выскальзывает из пальцев и с тихим стуком падает на пол, но Сокджин этого не замечает. Ему больно. Ему дико тоскливо, несправедливо, и ему не хочется умирать. Умирать это плохо, это всегда холодно и страшно, однако сама смерть не пугает, как одинокие минуты до этого. Сокджину не хочется умирать враскорячку на полу, в ванной, на кухне, что еще больше подчеркнет его сиротливость. Если его таким найдет Хосок... будет разбит чувством вины, поэтому упрямо тащится обратно в спальню, сквозь слезы не различая дорогу. Натыкается на что-то и привычная, щепетильно подобранная мебель сквозь боль указывает путь. Сокджин валится на кровать, отдаленно слышит, как звонит телефон, но не в силах возвращаться за ним, да и желания нет: ему не хочется, чтобы последнее, что услышал от него Хосок было жалобным скулением и мольбы спасти его. А он будет молить. Он уже молит, закутавшись в одеяло. Кажется, притвориться, что Ким Сокджин умиротворенно умер во сне, не получится.