assorted

Хосок говорит лишь два слова, и за этим следует оглушительный, разрушающий барабанные перепонки грохот. Что-то ломается. Земля начинает мелко потряхивать, Сокджин вцепляется в стол, хотя понимает, что это его не спасет. Грядет армагеддон, тотальное разрушение и основательное уничтожение всего и вся. Потряхивание переходит в в полноценное раскачивание, вокруг все вертится, единственным неизменным заземлением является поникшее лицо Хосока. Картина плывет перед глазами, и лишь его образ остается неизменным. -Что.. ? - Сокджин облизывает губы и напрягается всем телом, надеясь каждой клеточкой расслышать то, что услышал. О да, он и в первый раз прекрасно понял Хосока, но эта тупая человеческая надежда... -Она беременна. - Сокджин буквально фыркает презрительно, не чувствуя и грамма стыда из-за упавшего, безжизненного голоса Хосока. Сокджин все ожидал, буквально все на свете. Даже то, что в какой-то момент Хосок удосужится посмотреть на него как на парня, потенциального партнера. Был готов ко всему и большему, но гребаная беременность одной из пассий в этот, казалось, бесконечный список не входила. Ведь Пак Сэтбель...обычная. Не какая-то особенная, не сказочно милая, нереально сексуальная, с экзотической внешностью или какими-то выдающимися талантами. У Хосока были разные партнерши, настолько разношерстные, что никто из окружения уже давно не удивлялся. Сокджин даже малодушно полагал, что в какой-то момент Хосок захочет поэкспериментировать и с парнями, и великодушно, на правах лучшего друга, предложит свои услуги. Сокджин искренне верил, уже не надеялся, а уверенно считал, что такое произойдет. Надежда переросла в нечто крепкое в один из вечеров, когда все достаточно трезвые для развлечений, но недостаточно пьяные для забытья, расселись в круг для банальнейшей игры в бутылку. Сокджин отлично помнит, как залихватски смеясь втиснулся между Хосоком и Мин Юнги, отодвигая последнего подальше. Сокджин ближе прижался к Хосоку, ноя на тесноту, хотя места по другую сторону было достаточно. Он еще лучше помнит, как бутылка указала на Хосока, а на выпавшей карточке было "поцеловать сидящего через одного справа". Сокджин чуть не дал себе по лицу. С размаху, кулаком. Он блять мог прилюдно поцеловать Хосока, если бы не его жадность до близости с ним. Если бы он не оттолкнул Юнги и не вжался в разогретого после танцпола Хосока. Блять, это мог быть он на месте Юнги. Должен был. Нет, он не позволил бы смеющемуся Хосоку утаскивать себя на колени, как он тянет сейчас на себя такого же поддатого Юнги, нет, конечно же, нет. Сокджин, обхватив Хосока за талию, утащил бы себе на бедра, вжимая в себя с силой, до хруста, до ломоты. Другой рукой обхватил за шею и...Сокджин буквально сожрал бы его. При всех. Он не смог бы устоять, не удовлетворился бы меньшим. Он буквально ел бы его тонкие губы, острые скулы, впалые щеки, лоб, выпирающиеключицы и шею с бешено дергающимся кадыком раз за разом, торопясь, жадно обгладывал бы каждый сантиметр тела. Сокджин слизывал бы с кожи его терпкий и соленый привкус, смакуя на кончике языка, и все еще оставаясь голодным, даже при всем этом не насыщаясь любимым телом. Это самое меньшее, что он себе позволил бы. Но- -Что мне делать, блять. - Хосок не просил у Сокджина совета, он маниакально разрушал всю его жизнь. Хосоку, наверное, сейчас кажется безвыходным собственная ситуация, но положение задыхающегося Сокджина в стократ катастрофичнее. - Я этого не планировал, черт возьми... Как будто Ким планировал умирать и воскресать каждый чертов раз из-за него, словно при рождении выбрал себе жизнь положить к ногам Хосока. -Жениться, блять... - и Сокджин в который раз хочет себе врезать со всей силы. Блядская жизнь. Блядская судьба.