assorted

Нет никаких сказок, где дворняжка превращается в золотистого ретривера, нет никакой реальности, где нищий становится всемогущим. Чонгук знает, на себе проверено, так сказать. -Выходи, - грубо выталкивают вон в ночную темноту, из-за слипшихся смоляных волос не различая ничего под ногами и раздирая себе колени да ладони. – Еще раз принесешь дешевку, и я тебе бошку откручу! -Пошел ты! – плюет в уже закрывавшуюся дверь Чон, но подрывается и несется прочь по темным переулкам, когда Вонючий Лий угрожающе направляется к нему. – Соси хуй! – мстительно кричит через плечо, зло смеясь, на самом деле сдерживая отчаявшиеся слезы. В последний раз он плакал только этим утром, странно, что он обед пропустил. Непорядок, сбил режим. В последнее время он плачет регулярно. Поняв, что погони нет, Чон сбавляет скорость и вскоре переходит на медленный шаг. Попетляв еще немного, выходит на оживленную улицу Итэвон, намеренно теряясь среди снующей и бесящейся молодежи. Сейчас канун Рождества, народу не сидится дома, особенно иностранцам. Это сезон раздолья – грабь и не попадайся. Первое и второе удачно удается Чонгуку, правда, в последнее время ему не везет на украшения – одни подделки да дешевки. То ли народ становится скрягой, то ли ему систематично не фортит. Чонгук ходит по улице, примеряясь, стоит ли прямо тут запустить руку в чей-то щедрый карман или же попытать удачу в более подходящих местах: клубах, барах, кафе. Напряженный живот активно напоминает, что он не получал еду уже сутки, но внешний вид подчеркивает, что его не пропустит ни один фэйс-контроль, ко всему прочему чертов кошелек пуст даже для самого захудалого кафе. Обреченно закатив глаза, распускает собранные до этого длинные жирные волосы, глазами выискивает человека без сумок или рюкзака, чтобы не впустую рыскать карман. И, выцепив слегка дезориентированную иностранку, уверенно направляется к ней и даже успевает выскользнуть с чужим кошельком, как его руку перехватывает высокий иностранец, неожиданно появившийся рядом с девушкой. Блондин что-то громко орет на ломанном английском, иногда добавляя быструю итальянскую речь. -Я тебя не понимаю, чел. – раздраженно выдыхает Чонгук, разжимая пальцы и роняя кошелек на землю. Но незнакомец этим не удовлетворяется: тянет Чона куда-то вперед, наверное, в сторону полицейского участка. – Э-э, нет, мы так не договаривались . – шипит, силясь высвободиться, но его все так же дергают дальше. – Отпусти! – уже кричит, хотя понимает, что попался – день откровенно хреновый, еще с утра не задался. Не с этого утра, а вчерашнего, когда его выперли из квартирки за неуплату. Неожиданно рядом со второй рукой Чонгука, которой пытался высвободиться из крепкого захвата, появляется чужая. Та необычайно сильно дергает иностранца на себя, заставляя того покачнуться и недоуменно обернуться. Чонгук тоже смотрит на чужака, тут же узнавая почти родные черты. Демон. Это его личный Демон. Иностранцу хватает лишь одного взгляда исподлобья, чтобы освободить руку Чонгука и слиться с толпой - никто не в силах выдержать демоническую ауру. -Я обещание не нарушал. – тут же говорит Чонгук, полностью разворачиваясь к Хосоку, на что тот демонстративно закатывает глаза. -Пошли уже… - не успевает он докончить, как паренек сам идет в нужном направлении, наизусть зная, как с любой точки этого прогнившего города попасть в квартиру Демона. Слишком много ночей он там проводит с подросткового периода. Чонгук, правда, уговор не нарушал. Свою часть на совесть выполняет, но, что странно, Демон появился после того трагического вечера спустя какие-то несколько дней, в течение которых Чонгук тихо подыхал в пепелище. Раньше они вместе с матерью добывали деньги, объедки, место для ночлежки, нередко дерясь с остальными бездомными за сухой уголочек за мусорными баками. А после смерти матери ему резко стало все равно: если он всегда дрался ради безопасности и куска еды для мамы, то теперь все потеряло смысл. Жить стало не для кого. Но появившийся Демон почему-то так не считал. Наверное. Кто его знает. По чести говоря, тот не говорил ни слова, пока промокал в ванной подростка, кормил едой на вынос, а после показал свободную комнату с узкой кроватью, застеленной новым постельным бельем. Они не поговорили даже тогда, когда Чонгук пришел в себя спустя несколько суток. Обронил лишь твердое «Я обещание не нарушал», да покинул его квартиру. И так продолжалось много лет - стоило ситуации накалиться, как появлялся Демон. И все бы ничего, но Демон однажды притащил вусмерть пьяного пацана к себе домой. Он строго появлялся только в критичные моменты, наперед зная, когда именно стоит вмешаться, а когда закрыть глаза. Чонгук плохо помнил тот вечер, может, он действительно на что-то серьезное нарвался, но четко помнил ночь: как неловко оседлал чужие бедра, как неумело клевал плотно сжатые губы, как ведомый алкоголем потирался о крепкое тело, желая вырвать тепло от сохранявшего тишину Демона. -Пожалуйста, - попросил он тогда тихо, и Демон скинул его на кровать, тут же запуская руку в неприлично узкие джинсы. Дрочка была сухой и болезненной, но пьяному мальчику, что в этот день отпраздновал совершеннолетие, и этого было достаточно, чтобы очень скоро запачкать чужие пальцы и собственное белье. -Скорострел, - едко улыбаясь, подначивал Демон, убирая грязную руку из штанов. -И это первое, что ты скажешь мне за столько лет? – в неверии хмыкает Гук, переворачиваясь на спину и засыпая. Впервые за долгое время слыша голос личного Демона. Впервые засыпая на его личной кровати. Но как бы потом ни пытался Чонгук, развести на очередную близость Демона не смог. как ни седлал бедра, как ни жался с поцелуем – без толку. Не то, чтобы ему жизненно необходимо заняться с ним сексом… вообще-то, да, болезненно необходимо. Но следующие три года он только и смог узнать, что Демона можно звать Чон Хосоком. И только. Жизнь шла своим чередом, Чонгук опускался все ниже стабильно. И с каждым разом ударяясь о ледник по имени Хосок, уходил и мстительно трахался с первым встречным. Прекрасно зная, что даже это чувствует Демон. Становясь все менее разборчивым в связях, Чонгук ожидает, что вот сейчас, вот именно в этом момент Хосок либо наконец уступит, либо сорвется и больше не придет. Но тот нереально раздражает: и не уступает, и не срывается. -Надо поговорить, - говорит Чонгук, скидывая кеды и проходя в квартиру. Там, как обычно к его приходу, все пахнет едой, но несмотря на попытки желудка его разжалобить, парень проходит прямиком в спальню. Не в «свою». Хосок задерживается на пару мгновений на пороге, но все же идет вслед за ним. -Ты хотел поговорить. – с нажимом напоминает Демон, застыв посреди комнаты, наблюдая за тем, как Чонгук уверенно раздевается. -Ага, читай между строк. – парень, избавившись от боксеров, выходит из комнаты и, быстро сполоснувшись, возвращается, чувствуя себя заново рожденным. – Ты не стой. – ухмыляется поистине дьявольски, ложась на кровать и широко расставляя ноги. Демон, старясь скрыть нервозность, облизывает свои губы, неожиданно послушно садясь на край кровати. – Ближе, - сетует, бесстыдно беря свой вялый член и из-под пушистых ресниц следя за Демоном, начинает себя намеренно возбуждать. -Прекрати. – холодно велит тот, но Чонгук лишь стонет на его тон виктимно, сжимая пальцы на ногах и запрокидывая голову. -Еще… - просит, очевидно, заводясь от того, что им помыкают. Вздохнув, Хосок встает, но Чонгук оказывается быстрее: дернувшись, садится на его бедра и даже опрокидывает на спину. – Не уйдешь, пока я не кончу, Хосок. – шепчет, нагло хватая его руки и сжимая свое возбуждение. Опустив низко голову, зачарованно разглядывая пальцы на своем члене, подается вперед, самозабвенно толкаясь в чужой кулак, чувствуя, что дуреет от горячего тела под собой, что разрядка подходит в стократ быстрее. – Ну, же, Хосок, - просит, запрокидывая голову, и Демон неожиданно самостоятельно сжимается вокруг чужого возбуждения, большим пальцем надавливая на сочащуюся предэякулятом головку. И этого хватает, чтобы парень кончил с громким вскриком. Спустя некоторое время Чонгук лежит на постели, разгоряченной кожей чувствуя, что Хосок за ним недовольно наблюдает. Но он все так же глубоко затягивается и выдыхает струйку крепкого табачного дыма в потолок. Кидает косой взгляд на Демона, но тот тут же отводит свой. -Почему ты такой? – спрашивает наконец. В который раз, если честно, но ему никогда не отвечают. Вздохнув, Хосок встает и скидывает с себя заляпанную чужой спермой одежду. – Нет, ответь. – Чонгук привстает на локтях, совершенно не стыдясь своего голого тела, но жадно обгладывая чужое, что сейчас маячит перед ним в поисках чистой одежды. Он так редко видит бронзовую кожу Хосока.... -У меня скоро перерождение. – говорит так, будто это ничего не значит, будто это что-то нормальное. -Что… -Я умру, Чонгук. – Парень с сомнением смотрит на него, пытаясь все перевести в шутку самостоятельно, не желая верить чужому заявлению. Он читал много про демонов, токкэби, или как там их еще называют люди. Он знал про них все. -Но…ты еще молод! Тебе всего лишь двадцать четыре, не больше! -Уже сколько столетий двадцать четыре, Чонгук. – Чонгук ожидаемо заходится в истерике, крича на Демона, когда осознание бьет наотмашь, расшатывая и без того нестабильную психику. -Как ты смеешь! Как смеешь бросить меня одного?! Почему ты…Ты специально меня приручил, да?! – кричит, кричит, кричит, за слезами не видя, как лицо Хосока кривится в бесконечном сожалении. -Это тело уже изношено, Чонг- -Хватит! – наступает тишина, нарушаемая редкими всхлипами Гука. – Прекрати это. – требует, хотя не знает, чего именно. Но ничего не прекращается: ни его истерика, ни бесконечные слезы, ни тяжелый взгляд Хосока, что чувствуется всем телом. Не выдержав, Чонгук ложится обратно, трясущими пальцами поднося спасительную сигарету, но сил, чтобы затянуться не осталось. Поэтому выкидывает вон даже не глядя, все равно жизнь потеряла смысл. -Чонгук… - пытается еще раз Демон, но человек отворачивается от него. Наверное решив, что хуже быть не может, он прямо так идет и ложится рядом. Впервые за столько лет. И обнимает. – Это должно было произойти, ты сам знаешь. -Но не при мне же! я…как ты можешь? У меня и без того короткая жизнь, а ты испоганил ее! -Я…. -Просто заткнусь, - требует человек, заходясь в очередном рыдании. Развернувшись, он сильнее вцепляется в голое тело, неприлично хлюпая носом. – Поцелуй меня, - требует категорично, будто от этого зависит вся его будущая жизнь. Возможно, это так и есть. -Я не сближался с тобой из-за этого, Чонгук. Мы больше не увидимся. – но Чонгук качает голову, сам тыча солеными губами в чужие губы, прижимаясь крепче, заходясь в рыданиях сильнее от того, что не получает желаемого. Хосок его не целует. Он даже собственную мать не так сильно оплакивал. Тогда он не был твердо уверен, что следом умрет…. -Что будет, если я нарушу обещание? – спрашивает ранним утром Чонгук охрипшим голосом. -Нет . – категорично заявляет Хосок, выпутываясь из его рук. И этого ответа для Гука достаточно. Неожиданно быстро собравшись, он без слов покидает его квартиру, оставляя растерянного Демона одного, чтобы спустя пару минут позвонить в звонок. Хосок стоит в оцепенении в одних штанах, не в силах пойти и открыть дверь. Оба знают, что она не заперта, но мучительно выжидают. Но в отличие от паренька, он не понимает, что тот задумал. Дверь с глухим стуком отворяется и входит Чонгук, сверкая тупой улыбкой. -Я сам пришел к тебе, Демон. – заявляет счастливо. Так, будто это дар свыше. Огромная удача. Понявший все Демон, еле сдерживает по швам трещащее человеческое обличие. Он заводится с пол оборота: глаза наливаются бурлящей яростью кровью, клыки прорезываются и прокусывают нежную кожу губ. И Чонгуку бы начать умолять, чтоб клыки остановились на этом! -П.повтори? – шипит неразборчиво, из-за укрупнившихся зубов не выговаривая слова. -Я нарушил наш уговор. – добродушно повторяет, понятия не имея о том, насколько близок к смерти прямо сейчас. -Т.ты понимаешь, что ты натв.ворил? – цедит по слогам, угрожающе надвигаясь на Чона. Но парень лишь раздражающе радостно кивает. -Ты должен забрать мою душу. – шепчет глухо, когда Хосок останавливается совсем близко. Тяжело сглотнув тугую слюну, он слегка откидывает голову, обнажая шею. – Забирай. – просит, не сводя своих влюбленных глаз с взбешенного Демона. Тот резко дергает парня на себя за талию, прижимая совсем близко, от чего Чонгук морщится: изношенное человеческое тело не сдерживает адскую горячность Демона. -Чонгук… - выдыхает Хосок неожиданно нежно, прикасаясь поцелуем к пульсирующей венке. Чон счастливо улыбается сквозь слезы, благодарный за такой подарок напоследок: первый поцелуй. Самый настоящий, и уже не жаль, что в шею. Но место поцелуя вдруг начинает адски жечь, хотя Демон уже выпрямился. Ничего не понимая, Чонгук смотрит на ставшего обычным Хосока, дотрагиваясь то пылающего места на шее подрагивающими пальцами. -Что… - лепечет непонимающе. -Ты теперь меченный…демоном. – Хосок неожиданно игриво щелкает его по крупному носу и разворачивается, будто все хорошо. Все идет по плану, хотя ничего не. -Что..что это значит, Хосок? -Кроме умения видеть умерших, это вечная жизнь, до тех пор, пока я не заберу твою душу с собой в Ад. Чонгук, не оправдывая ожидание Хосока, расплывается в улыбке, хотя ровным счетом не знает, как именно изменится его жизнь с этого момента. Чувствуя чужую радость, Демон оборачивается и сам не сдерживает скупой улыбки. Самой первой и самой искренней. Они смотрят друг на друга, пытаясь запечатлеть этот момент на подкорке сознания, чтобы хоть как-то вынести разлуку. -Ты найдешь меня, когда наступит время? – с надеждой спрашивает парень, в ответ получая лишь глухое, уверенное «Да». Улыбнувшись напоследок, Чонгук покидает квартиру, порог которой он больше никогда не переступит, полный уверенности, что подготовится к новой встрече с Хосоком куда лучше, ведь теперь у него перед встречей есть не один десяток лет.