assorted

над ухом сладким медом разливается голос джина, напевающий пленительную колыбельную. одну из тех, что матушка в детстве пела. в том детстве, которое чистое и беззаботное. и без зомби. хосок переворачивается на другой бок, пальцами пытаясь не то заткнуть себе уши, не то заткнуть сокджина. но ни то, ни другое не удается. хосок ожидаемо резко чувствует притягательный запах бегущей по кимовой артерии сочной крови и как на это его собственный организм откликается густой слюной во рту. хочется гулко сглотнуть и отпустить себя. но. хосок не только чувствует, но и помнит - помнит, в каких позах и позициях просыпался в те, другие, разы: нос до сих пор забит коктейлем чужих запахов, а пальцы фантомно ощущают плотную фактуру разорванных тел. он помнит все свои прошлые разы. точнее, их результат. потому.... -умоляю, - и умоляет, со слезами в голосе и уже белеющей радужкой глаз. довольная ухмылка джина выжигается под веком, но обезумевшее от феерии смешавшегося людского запаха тело податливо подается вперед. чон дергает за тлеющие ниточки сознания, направляя бесконтрольное тело на свой личный кошмар. на ким сокджина. и тот раскрывает объятия, приглашая к себе зомбированного. все с той же улыбочкой беспечной. принимает в руки и убаюкивает окончательно. и хосок послушно засыпает, без какой либо власти на то позволяя выйти своему внутреннему зомби. -давай, кроха, не разочаровывай меня. - последнее, что слышит хосок. а дальше - истошные крики людей. живых - ненадолго - людей, к которым направился зомби. уже не хосок. только зомби. а зомби послушный, зомби не любит разочаровывать того, чью кровь в себе носит. поэтому идет и жрет. и не давится. пачкается кровью и внутренностями, не беспокоясь о внешнем виде. серьезно, одежда? насрать. ему плевать на людей, так зачем беспокоится о тряпках? по-любому беспокоится об этом будет чон хосок, когда вернет контроль над разумом часов через пять. а пока....время трапезы