Человек

Прошло несколько дней. Сирша и Джон говорили (а иногда даже спорили) по поводу демонов и чувств. Кажется, Робертс сам не был особо точен в своих объяснениях; по крайней мере, он не был уверен в этом. Иногда Джону казалось, что даже до появления Сирши в его жизни, он мельком чувствовал что-то, но очень быстро от этого отмахивался. Как выяснилось, демоны не могли испытывать глубоких чувств, вроде сострадания и любви, чтобы ничто не мешало их работе по сбору душ, но в целом, могли смеяться, злиться, отвечать на происходящее… Видимо, так они и сливались с толпой.  Дариус все никак не выходил на связь, и Сирша решила найти его сама — зачем терять время? Рэйберн поехала обратно в тот бар, нашла Гайку, но та, несмотря на весь алкоголь, который Сирша купила ей, лишь хитро сказала, что Дариус сам с ней свяжется. Рэйберн ненавидела ждать и сидеть без дела, но кажется, у нее не было выбора. Что ж, значит, этот день Сирша проведет за работой.  После того, как очередная заметка про “Женский Совет” была готова, Сирше захотелось прогуляться; солнце уже потихоньку начало исчезать за линией горизонта. Рэйберн вышла к набережной Сены и, не желая смотреть на грязную реку, отвернулась к местным жителям. Какой-то парень с букетом цветов ждал свою девушку, кто-то заиграл на гитаре… Сирша посмотрела назад и увидела старика: он играл из рук вон плохо, но Рэйберн вдруг вспомнила один из вечеров в Бельгии, у Йоке дома…  — Откуда она у тебя? — спросил Фридрих, смотря на гитару в руках Лоуренса. Баркли хитро усмехнулся, но тут же почему-то смутился и посмотрел обратно на гитару. Конечно, он не украл, но было во взгляде Лоуренса что-то еще, и прежде чем Сирша могла задать ему этот вопрос, он ответил: — Я… совершенно случайно нашел ее на скамейке?  — Пиздишь, — цокнула Сирша. — Откуда взял?  Йоке насупилась; неужели она уже догадалась, в чем дело? Лоуренс понял, что его ложь очень быстро раскусили, и, чтобы не создавать интригу, сознался, чуть краснея от смущения: — Выиграл ее в карты у господина Бельво.  Сирша пожала плечами и отпила немного пива из своего стакана — что ж, если Бельво за всю свою долгую жизнь так и не научился играть, это его проблема. У Йоке же было другое мнение; Ван дер Люссе встала со своего кресла и неодообрительно покосилась на Лоуренса: — Опять дурачишь старика? Господину Бельво восемьдесят шесть, он же ничего не видит!  — Вообще-то, я делаю доброе дело! — возразил Лоуренс. — Бельво скучно. Он бы и рад проиграть, если я проведу с ним час своего времени.  Йоке, Сирша и Фридрих тяжело вздохнули — старик Бельво остался совсем один, и ему не с кем было поговорить. Блумхагена, конечно, никто бы не пустил на порог, а Салливан лучше не брать туда, где она могла бы одурачить кого-то и так же, как и Лоуренс, выиграть что-нибудь в карты. Впрочем, Йоке могла навестить господина Бельво и в одиночку.  “Тяжело, наверное, в таком возрасте…” Сирша тогда все еще не знала, что получила бессмертие, но уже почему-то предугадала, что ей не суждено состариться. Салливан думала, что умрет в бою, возможно даже во время революции, но…  Рэйберн, которая не умерла даже после того, как подорвала саму себя в тот кровавый день, сейчас рассмеялась бы себе старой в лицо.  А Салливан с радостью смотрела, как Фридрих настраивает гитару на слух — он был скрипачом, но кажется, мог бы сыграть. Эта честь, правда, выпала Йоке. Ван дер Люссе нужно было время привыкнуть, она давно не практиковалась, но вскоре, нежная мелодия заполнила всю гостиную. Песня Йоке ощущалась, как солнечный день в деревне на склоне горы, как нежное мурлыканье кота, как… любовь. Сирша бы поцеловала Йоке прямо тогда, но стеснялась Лоуренса и Фридриха. Салливан закрыла глаза, прислушиваясь к мелодии. Уже Рэйберн открыла их, стоя на набережной Сены, и пошла дальше, ни о чем не думая. Боль воспоминаний о Йоке и Химворде уже притупилась смертью Блейна и ее новых друзей, Дугласа, Хлоэ и Нолана; Шон и Ирэн, правда, тоже уже, скорее всего, умерли. Сирша скучала по Ирландии, по мужу, по ПИРА — времени скучать по Бельгии у нее больше не было, а желание появлялось лишь в те редкие моменты, когда ее старые друзья приходили ей во снах.  “Надо бы проведать Джейми”.  Чжао на днях открыла свою собственную юридическую компанию, и Сирше захотелось прийти и поддержать подругу. Почему бы и нет? У нее не было много друзей, и возможно, Рэйберн стоило внимательнее относиться к тем людям, что уже общались с ней. У Сирши не было лишних денег на подарок, но она все равно пошла к дому, в котором жила Джейми, и увидела Зоэ у крыльца подъезда.  “Ну и что эта мразь тут забыла?” Разве Джейми не хотела с ней расстаться? Сирша бесшумно подошла ближе к Зоэ, чтобы понять, в чем дело — та то ли не увидела, потому что агрессивно писала кому-то сообщение за сообщением, то ли просто не обратила внимание. Рэйберн решила не ждать ответа и громко прокашлялась: — Кхм. Ты чего тут делаешь?  Зоэ вся нахмурилась — она смотрела на Одри так же, как тогда, в ресторане. То ли с обидой, то ли с ревностью… А может, она просто боялась? В самую первую их встречу Одри почти вывихнула ей руку, и Зоэ отказывалась думать, что заслуживала этого. Она закатила глаза, пытаясь казаться спокойной, и вдруг ответила: — Могу задать тот же вопрос и тебе.  — Пришла проведать Джейми.  Зоэ всегда ревновала Чжао ко всем и ко всему — даже к мужчинам, несмотря на то, что Джейми была лесбиянкой. Сирша заметила, как Зоэ посмотрела на нее в то мгновение, когда эти слова слетели с ее губ, но ей было плевать… Как и самой Зоэ, которая вдруг нашла для Флеминг отличное применение: — О. Ты заставишь ее со мной поговорить. Она везде меня заблокировала, так что… — Еще че сделать?  Сирше даже не хотелось тратить время и объяснять Зоэ, что она вела себя, как капризный ребенок. Рэйберн не хотела убеждать ее уйти и оставить Джейми в покое — зачем тратить время на таких людей? Сирша никогда не была хороша в словах и предпочитала действия: в этот раз, ее действием был сжатый и поднятый над головой Зоэ кулак.  — Я даю тебе три секунды, чтобы съебаться отсюда целой.  — Сумасшедшая!  Зоэ вскрикнула, вспоминая боль в вывернутой руке, и убежала так быстро, как только могла. Сирша, довольно усмехнувшись, поднялась на третий этаж и позвонила в дверь Джейми — та открыла ей только через несколько минут. Чжао стояла в своей пижаме и выглядела такой… слабой, измотанной, что ли. Сирша еще никогда не видела Джейми такой, и ей вдруг захотелось догнать Зоэ и действительно ее избить.  — Я думала, это снова Зоэ, — извинилась Джейми. — Проходи.  — Я ее прогнала.  Сирша прошла внутрь, и они с Джейми сели за стол. Чжао выглядела так, будто сейчас расплачется, но храбро держалась, хотя на ее лице были написаны все возможные эмоции, от страха до вины. Прежде чем Сирша успела сказать хоть что-нибудь, Джейми посмотрела в окно и спросила: — Может, мне все же стоило выйти и поговорить с ней? Объясниться, еще раз рассказать, почему я решила расстаться…  — Нет. Она не имела права сюда приходить, если ты ясно дала понять, что не хочешь ее больше видеть.  Джейми выдохнула и вытерла глаза, будто все еще пытаясь не заплакать. Сирша встала и заварила им чай, и Чжао, как только выпила свою кружку, начала потихоньку успокаиваться. Джейми было приятно, что Одри заботилась о ней, и она решила ее поблагодарить: — Спасибо. Знаешь, я очень рада, что есть люди, которым не все равно.  — Конечно, не все равно. Знаешь, я могу иногда пропадать, но… Это ничего не значит. Ты моя подруга.  Джейми вдруг поднялась со стула и обняла Одри; та усмехнулась и аккуратно взяла ее за плечи… Джейми не могла этого знать, но когда Сирша жила с Блейном, он поддерживал ее точно так же, нежно и вкладывая в это прикосновение все свои чувства.  — Я рада, — улыбнулась Джейми. Правда, ее лицо скоро вновь побелело — Зоэ создала кучу новых имейлов и почти каждую секунду писала ей новые письма. Сначала Джейми нервно вчитывалась в каждое, но теперь, ей даже не хотелось открывать телефон, и она просто выключила его. Сирша чувствовала, что Джейми нужна была поддержка, и решила спросить:— Может, мне остаться на ночь?  Чжао это было нужно — присутствие близкого человека. Она дала Одри старую пижаму, которая еле на нее налезла, сделала поп-корн… Наконец-то она могла с кем-то поговорить и отвлечься! Одри всегда была на ее стороне и могла ей помочь, и сейчас Джейми ценила это, как никогда раньше.  — Разве ты ешь поп-корн? — улыбнулась Сирша. — Я думала, это вредно.  — Вообще-то, если не добавлять туда кучу масла и соли, поп-корн полезен. В нем клетчатка и антиоксиданты.  Джейми пожарила кукурузные семена и выложила их в большую тарелку; затем, она подошла к верхнему шкафчику и достала оттуда красивую упаковку алого цвета — в ней были какие-то странные белые печенья. Интересно, с каким они вкусом? Сирша никогда таких не видела, и Джейми, увидев ее удивленное лицо, поспешила объяснить: — Рисовые крекеры. Мои любимые. С детства не могу от них отказаться. Помню, как-то папа ушел на работу, и я съела упаковок двенадцать… Меня нашли в кладовке без сознания. Пришлось промывать желудок.  “Нихуя себе…” — Ой.  — Вот тебе и “ой”. Давай кино смотреть.  Джейми просто обожала всякие романтические комедии, а Сирша… Что ж, после смерти Блейна она вообще перестала верить в любовь. Но ради успокоения подруги Рэйберн могла и посмотреть очередной сюжет про парня, который скрывал от девушки свою тяжелую судьбу, последующую ссору героев и неизменно счастливый конец. Даже Джейми через пятнадцать минут вообще перестала следить за сюжетом. — Люблю такие фильмы. Вроде предсказуемые, но зато точно знаешь, что у героев все будет хорошо. Вот бы и в жизни так.  Сирша хотела было ответить, но вскоре, обе уснули, так и не досмотрев этот фильм — скучно! Утром девушки попрощались, и Рэйберн поехала домой, чтобы не отвлекать Джейми от работы; ее новая компания требовала много внимания.  Сирша вышла из машины и увидела на экране телефона сообщение от Марселя. Интересно, чего он хотел? Рэйберн прошла в свою квартиру, упала на диван и, наконец, открыла уведомление: “привет!!! я подумал, может перейдем на “ты”? как продвигается работа? книги помогли? сегодня все в силе? я могу подойти к тебе и забрать?” Как всегда. Сирша все никак не могла привыкнуть, что некоторые люди не верили в необходимость точек в конце сообщений и больших букв в начале предложений. Что ж, нужно было сливаться с толпой, и Рэйберн ответила Марселю примерно в такой же манере: “привет, да, жду”.  Тут же Сирше пришло еще одно сообщение, но не от Марселя, а с незнакомого ей номера. Интересно, кто это? Рэйберн открыла чат и тут же все поняла — Дариус, правда он подписался буквой “Д” с точкой на конце. Странно, зачем?  Дариус написал ей, что принял решение и хотел зайти через часа полтора, но Сирша решила немного пошутить и написала в ответ: “Не знаю никакого Д!” “Сирша?” “Да. А вы кто такой, месье Д?” “Ясно все с тобой. Мне приходить или нет?” Сирша ответила согласием и поняла кое-что. Ей нужно было вызвать Джона, и срочно, чтобы они успели поговорить до прибытия Дариуса. Она сконцентрировалась на своей энергии, глубоко вдохнула и попробовала установить связь — Джон тут же появился рядом с ней и довольно улыбнулся: — С каждым разом все лучше и лучше. Отличный сигнал.  — Есть новости. — Сирша никак не отреагировала на похвалу. — Дариус придет через… час, может.  Джон даже не попытался скрыть своего раздражения: он закатил глаза, громко вздохнул и пожал плечами. Сирша уже устала следить за тем, чтобы они с Дариусом друг друга не поубивали, и тут же ответила на реакцию Джона, чтобы ничего не допустить: — Веди себя нормально. Не хочу с вами нянчиться.  Джон нагло ухмыльнулся Сирше и пожал плечами — он не собирался ничего ей обещать. Наоборот, Робертс наклонился ближе к ней и саркастически прошептал, даже не прилагая усилий, чтобы назвать Дариуса по имени: — Наоборот, я очень рад, что Блюститель придет. Сирша хлопнула себя по лбу и достала себе бутылку виски — пиво в этой ситуации не спасет. Налив себе полный стакан, Рэйберн выпила половину одним большим глотком и выдохнула. Ей нужно было срочно перевести тему, чтобы не сойти с ума, и Сирша вдруг спросила: — Что там с Томасом? — Я пытаюсь с ним поговорить, но он будто избегает меня. Всегда ходит с кем-то, и, как знаешь, я ничего не могу ему сказать, если мы не наедине.  “Это да. Джона ведь могут пытать, если узнают, что к нему вернулась память. Думаю, он и сам об этом знает”. Сирша задумалась — что же делать? Вряд ли у них было много времени, прежде чем Властелин все поймет и найдет их с Джоном. Помощь Томаса могла бы все изменить, но раз уж он избегал Джона… Сирша вдруг вспомнила, как решала подобного рода проблемы, и предложила: — Как насчет менее осторожных методов? Ты ведь выше его в иерархии, сильнее. Можешь надавить.  — Я знаю, но мне не хотелось бы так поступать. Возможно, ты и права, но мне хотелось бы, чтобы он видел во мне друга, а не вышестоящего. Глупо? — Очень, — выдохнула Сирша. — Если у тебя так и не получится его уговорить, попробуй пытки. У нас нет времени любезничать.  Джон скривился: все-таки Сирша как была жуткой, так и осталась. Мог ли он ее винить? Вряд ли, но пытать Томаса Джону вообще не хотелось. Он должен был найти иное решение, все же поговорить с другом… Но пока Сирша не пустилась описывать, что именно можно сделать с Томасом, чтобы тот заговорил, Джон перевел тему: — Мне все еще приходится притворяться Лашансом, чтобы никто ничего не понял. Я работал с парой демонов второго круга, и их сделки еще на стадии заключения… как и мои. Я не хочу этого делать.  — Видимо, придется, — нахмурилась Сирша. — Если тебя раскроют… Сам знаешь, что будет тогда.  “Интересно, каково это, забирать чужие души? Это легко делать, когда у тебя нет большинства человеческих чувств, но теперь… Джону, кажется, придется сложно. Лишь бы он не сломался раньше времени!” Джон вдруг ушел в себя — его мысли снова вернулись к Томасу. Он вспомнил тот день в начале восемнадцатого века, когда они впервые встретились, и раз уж Сирша не была настроена выслушать эту историю, Робертс решил подумать о ней в тишине.  Альморет сидел в грязной таверне в Манчестере. Вокруг него были слабые, грязные души, и если бы не его обязанности, он бы никогда не заходил в такие места. Здесь, среди огромных бочек эля и вина, находились люди, готовые на контракт, и таких было много…  Вдруг, Альморет почувствовал присутствие кого-то еще, кого-то себе подобного; точнее, их было двое. Один из демонов второго круга, Гаар’Кион, был ему уже знаком, но вот его спутник — нет. Как только Гаар’Кион поклонился Альморету, он кивнул ему в ответ и спросил: — Кто это с тобой?  Гаар’Кион уже собрался ответить, но второй демон, видимо, новенький, вышел вперед. Он был одет в обычный для восемнадцатого века зеленый сюртук, расшитый золотыми нитями, а в руке держал трость; это выглядело так, как будто он боялся, что ее у него сейчас отнимут.  — Эльтарон, — нагло ответил юнец.  Гаар’Кион смутился, будто не его спутник, а он сам, грубо ответил демону второго круга. Он стукнул Эльтарона по голове и выдохнул, пытаясь не только совладать с собой, но еще и извиниться за своего спутника: — Он еще не выучил всех наших порядков. Представься снова.  — Я Эльтарон, господин.  Альморету, впрочем, было плевать на формальности — этот Эльтарон забавлял его куда больше. Зачем он так держался за свою трость? Альморет поманил ее рукой, и та вырвалась из ладони Эльтарона и полетела прямо к Альморету… Вообще, среди кучи смертных, телепортировать вещи было не лучшей идеей, но все люди были слишком пьяны, и Альморет решился на риск.  Это того стоило — лицо Эльтарона покраснело от гнева, и Альморет вернул ему трость. Зачем она ему? Альморет просто хотел посмотреть на реакцию своего нового знакомого. Обычно демоны второго круга ничего не знали о своей прошлой, человеческой жизни, но кажется, у Эльтарона остались отголоски воспоминаний.  — Эльтарон, не хотите ли учиться у меня? Мы отказались от формата свит, но постоянный спутник был бы мне полезен.  Гаар’Кион выглядел так, будто хотел удушить Эльтарона на месте, но тот с радостью кивнул, и с тех пор они работали вместе, заключая контракты. Как и в тот вечер — они купили душу дочери хозяина таверны в обмен на вечную любовь до самой старости.  Был ли Джон хорошим учителем? Он не знал: об этом можно было спросить, разве что, Томаса. Но даже если и был… Наверное, его действия после тысяча девятьсот четырнадцатого все перечеркнули. Может, Томас все же имел право злиться на него?  В дверь позвонили — это был Дариус. Сирша тут же открыла ему дверь, но он не вошел сразу, будто боясь чего-то. Не ее ли? Рэйберн вспомнила, как после того, как очнулась в больнице в тысяча девятьсот четырнадцатом, сама пугалась той скорости, с которой заживали ее раны. Дариус, наверное, тоже видел в Сирше угрозу — она была бессмертна и близко общалась с демоном.  — Заходи уже. Нет времени ждать, — слабо улыбнулась Сирша. — Чай?  — Демон здесь?  Дариуса, кажется, не интересовал чай. Сирша, конечно, могла сказать ему что-то вроде “его зовут Джон”, но не стала — и ей, и Дариусу, сейчас было не до этого. Она уже хотела пройти в комнату, где ее ждал Джон, но Дариус остановил ее. Он посмотрел ей в глаза, будто пытаясь мимолетно выразить сочувствие, и выдохнул: — Слушай, Одри… Или, скорее, Сирша. Я плохо знаю, через что ты прошла, но может, у нас получится все исправить.  Кажется, они с Дариусом могли бы стать друзьями? Сирша уже замечала такие его взгляды, но только теперь поняла, что ему было не совсем все равно. Правда, Дариусу было тяжело выражать свои эмоции, и это было видно, но Сирша кивнула ему и ответила: — Может, и так. Пойдем за мной.  Как только Джон и Дариус увидели друг друга, между ними будто пробежала искра взаимного раздражения. Робертс, хоть и выглядел так, будто съел целый лимон без сахара, попробовал сдержаться и спросил: — Ты согласен?  — Думаю, это и так понятно, раз уж я пришел, — вздохнул Дариус. — Надеюсь, вы знаете, что делаете.  Джону не хотелось признавать, что они с Сиршей вообще не имели понятия, что им дальше делать, и Дариус был их единственной надеждой; не считая книг Марселя, конечно же… хотя они не особо помогли. Все же, Робертс должен был что-то ответить: — Если честно, нет. Иначе мы не стали бы обращаться за помощью. — Ну конечно, — цокнул Дариус. — Великий пожиратель душ и просит помощи? Где это видано?  Черт, снова… Сирша шлепнула себя по лбу и ушла на кухню за своей бутылкой виски — она даже не стала брать стакан, потому что знала, как Джона выбесит эта фраза Дариуса. Как только Рэйберн подошла к дверному проему своей комнаты, она увидела, как Джон нахмурился, а Дариус… Дариус продолжил: — Для этого ведь нужно признать собственную слабость. Некомпетентность. Глупость.  Сирша начала пить виски прямо из горла бутылки: она видела пульсирующую вену на шее Дариуса, слышала, как Джон стучит костяшками по столу… Видимо, Дариус уже зашел слишком далеко, и Сирша вряд ли сможет предотвратить конфликт. Осталось только наблюдать.  — Поговорим о моем вознаграждении, — начал Дариус.  — О, конечно, — издевательски протянул Джон. — Прошу прощения, забыл, что ты не твой прадед. Латиф просто хотел помочь попавшей в беду женщине и не подумал требовать ничего взамен. Альтруист. Блюститель. Но я понимаю тебя. Как существо, которому когда-то тоже не было знакомо сострадание.  Дариус напрягся, будто уже готов был закричать, но взгляд Джона, нахальный и при этом раздраженный, будто ввел его в ступор. Робертс же довольно ухмыльнулся своей маленькой победе и закончил мысль: — К счастью, те дни для меня позади. Надеюсь, и к тебе это когда-нибудь придет.  Это стало последней каплей — Дариус вскочил со стула и показал пальцем на Джона, ткнув им в его грудь. Он выглядел так, будто был готов сорваться в любую секунду, и его голос отчего-то охрип и стал ниже, когда Дариус вдруг воскликнул: — Не смей болтать о моей семье. Ты ничерта не знаешь! Джон отступил назад, но Дариус подошел к нему вплотную снова, и Робертс вдруг выбросил руку вперед. Сирша почувствовала, как ее глаза ослепляет фиолетовая вспышка — реакция на силу Джона. Как только она смогла открыть глаза, она увидела, как магия Робертса послушно обернулась вокруг горла Дариуса: тот бился и задыхался, безуспешно пытаясь вырваться.  — Ты уверен, что хочешь напасть на меня?!  Голос Джона сделался каким-то неестественным, нечеловечески низким и громогласным, как будто к его речи примешался шум моря и крики агонии миллионов людей. Сирша бросила уже пустую бутылку на землю и подбежала к Джону, крича: — Прекрати это, нахуй! Что за пиздец вы оба устроили?!  — Мне не нравится, когда…  Вдруг, послышался грохот. Джон потерял концентрацию, и Дариус упал на пол, пытаясь отдышаться. Сирша посмотрела в сторону источника звука, и ей тут же захотелось провалиться под землю — Марсель. Он стоял в дверном проеме с широко распахнутыми от удивления и страха глазами, а его сумка, источник грохота, лежала прямо у него под ногами.  — Блять! — вскрикнула Сирша. Марсель, правда, даже не обратил на ее выкрик внимания. Он посмотрел на нее, затем на Дариуса и Джона, незнакомых ему людей, и схватился за дверной косяк, чтобы не упасть на пол вместе со своей сумкой. Что вообще говорить в такой ситуации? Марсель вдруг почему-то решил оправдаться: — Я… Там было открыто… Мы договаривались… Книги…  Джон закрыл лицо одной рукой, Сирша сжала ткань своих брюк, чтобы успокоиться, а Дариус, видимо, оправившись, подскочил и стал тыкать в Джона пальцем. Рэйберн даже не видела этого, все еще смотря на Марселя, будто застыла, но мужчины продолжили ругаться.  — Ты, чертов! — закричал Дариус.  — Если ты продолжишь в меня тыкать, то я…  Дариус тут же отскочил в сторону, чтобы магия Джона снова не начала его душить, и злобно выдохнул. Между ними засверкала искра самой настоящей ненависти — черт, ну и как работать в такой обстановке? Дариус отошел на несколько шагов назад и вздохнул: — Не знаю, чего я ожидал, соглашаясь помогать гребаному демону.  — Демону? — чуть не упал Марсель.  — Пиздец, нахуй…  Сирша нервно всхлипнула и ударила стену так, чтобы не задеть Марселя. Все трое уставились на него, и Дариус, будто не желая больше контактировать с Джоном, улыбнулся Марселю и спросил: — А это кто? Еще один член сопротивления? Классные очки, друг.  — Спасибо. Марсель улыбнулся, и ему потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что только что случилось и осознать, что только что увидел. Сирша чувствовала себя так, будто была готова убить и Джона, и Дариуса, и Марселя — просто за компанию, хоть он был и не виноват. Ей потребовалось столько сил, чтобы сдержаться… А Марсель тем временем указал пальцем на Джона и спросил: — Так вы…? Это вжух-пуф-бам, это…? Демоны существуют? Это…  “Это я виновата. Забыла про Марселя, и вот…” — Ужасно? — спросил Марселя Дариус.  — Потрясающе!  Чего? Все трое снова уставились на Марселя, но его карие глаза так загорелись от счастья, что Рэйберн сразу поняла — это не было шуткой. Какого черта? Неужели Марсель не понимал, какая опасность ему грозит? Даже Джон поспешил ему об этом напомнить: — Рано радуетесь. Может, мне теперь придется вас убить.  Марсель схватил с тумбы светильник, будто не совсем понимая, что произошло, и начал им размахивать, говоря с Джоном: — Ой! Не подходите ко мне, месье демон. Я, возможно, сплю… Может, я сошел с ума, но если все это правда, это лучший день в моей жизни!  — Так, все, все тихо!  Сирша вышла в центр комнаты и угрожающе посмотрела на Джона и Дариуса. Ей нужно было срочно сообразить, что сказать, чтобы Марсель не начал задавать вопросов и ни о чем не догадался, но что вообще можно было сделать в такой ситуации? Рэйберн вздохнула и попыталась с ним поговорить, но из ее рта вырвалось только: — Марсель, то что ты сейчас увидел… В воздухе галлюциногены, тебе показалось.  — Ты у себя дома галлюциногены распыляешь?  Сирша в отчаянии упала на кровать и уткнулась лицом в подушку; Дариус и Джон неловко посмотрели на нее и Марселя. Черт, и что делать в такой ситуации? Марсель пожал плечами, улыбаясь, весело оглядел всех в этой комнате и спросил: — Чего все такие кислые?  — А вы чего такой веселый? — ответил Джон. — Не услышали, что я вам сказал?  Марсель испуганно вздохнул, и Сирша тут же встала, чтобы выгнать всех из комнаты. Они остались с Марселем наедине, и теперь ей нужно было с ним поговорить. Кажется, придется все рассказать — конечно, Сирша могла отпустить его домой без всякого объяснения, но если бы Марсель все узнал, они бы могли использовать его знания.  — Это просто потрясающе! — продолжал говорить Марсель. — У меня столько вопросов! Ты тоже демоница? Что вы умеете? Как давно существуете? Какая интерпретация демонов является наиболее близкой к правде? — Марсель. — Сирша попыталась заткнуть Марселя, но ничего не получилось.  — Это же прорыв для моего исследования! Я мог бы…  — Марсель.  — Может, вы падшие ангелы? Или шедимы, как у евреев? Шеду, как у шумеров? А вы принимаете другие формы? Так, этот поток вопросов зашел слишком далеко. Сирша подняла ладони к груди, серьезно посмотрела на Марселя и попыталась подобрать слова, чтобы успокоить его. Он не выглядел, как человек, на которого можно было бы наорать так, чтобы не довести до слез, и Рэйберн, кажется, придется быть вежливой. Сирша выдохнула, успокоилась и ответила: — Послушай, пожалуйста. Отвлекись от своего исследования и подумай, чем это все может быть чревато.  Марсель нахмурился и прислушался к Одри — теперь он, кажется, понял. У него не было выбора, и он должен был выслушать ее, если хотел получить хоть какую-то информацию. Марсель сел за стул, а она быстро отдала ему его книги и быстро зашагала по комнате, пытаясь успокоиться и сообразить, что делать. “Похуй. Может, он и правда будет нам полезен”. И Сирша рассказала Марселю свою историю.