Чтобы вместе с тобою разбиться

Игорь не стал подходить слишком близко, остановившись от Сергея на расстоянии шагов пяти. Беглого взгляда по фигуре Чумного хватило, чтобы оценить ситуацию и понять, что, даже несмотря на недельное затворничество, Гром имел явное физическое преимущество перед Сергеем или, по крайней мере, тому хотелось, чтобы бывший майор так думал. Разумовский сидел на расставленном по краю строящегося моста красно-белом барьере высотой чуть больше полуметра. На левую половину его лица ниспадали спутавшиеся рыжие волосы, вспыхивающие искрами редких отблесков солнечных зайчиков в воде канала под ними. Цвет лица уже не был столь мертвенно-серым, каким Игорь видел его в последний раз, но естественная бледность, усиливаемая антрацитовым бетоном, придавала ему вид несколько болезненный. Оценить, насколько серьёзно выглядели ранения, оставленные Стрелковым, было невозможно – всё было скрыто чёрным худи с надписью «Aren’t we just looking for the same insanity we have?».Однако от глаз Игоря не укрылось то, что рука, в которую попала пуля, вела себя несколько более безвольно, чем вторая, левая, в которой сейчас мягко лежал пистолет, направленный дулом вниз. Сергей раз за разом взводил и разряжал его, то ли демонстрируя Игорю отсутствие патронов, то ли просто пытаясь справиться с нервозностью. - Честно, я думал, ты успеешь к рассвету, - наконец начал Разумовский, - уже было решил, что одно маленькое убийство тебя действительно сломало, и ты решил не играть со мной. - Я тебе что, Флеш? – Недоумённо спросил Игорь, сбитый с толку. - Игорь, ну, ведь существуют такси, не обязательно было совершать этот небольшой променад на своих двоих, - ситуация его явно позабавила, и от взгляда измученного майора не укрылась проскользнувшая по лицу Чумного усмешка. Сам же Гром сначала хотел было возразить, но почувствовал наливающее щёки смущение за свою недальновидность, и поэтому решил наконец переключиться на основную цель своего, как назвал это Разумовский, «променада». - Где Юля? – Он постарался придать своим словам более жёсткий тон, но, пробродивший по всему Петербургу целую ночь, вымоченный насквозь летним ливнем и продуваемый северным ветром не то что до костей, а до самого костного мозга, он был больше похож на несчастного брошенного щенка, чем на грозную немецкую овчарку. - Мне почём знать? Спит, наверное, час ещё ранний, - ухмылка рыжеволосого становилась всё более явной на контрасте с нарастающей в глазах Грома потерянностью, - это была шутка, Игорь. Ну, сам подумай, моё лицо сейчас на каждом углу с пометкой «Most Wanted», стал бы я рисковать и выкрадывать журналистку, которая привлекла к себе внимание всех умов города за эту неделю? Самоубийство, не иначе. А пощекотать тебе нервы и слегка подогреть интерес к нашей с тобой Игре оказалось вполне славной идеей. Первым, что почувствовал Игорь, было облегчение. Юля в безопасности, и основную причину переживаний можно наконец убрать с пьедестала. Сразу после этого его накрыла волна гнева за то, что он снова был обведён вокруг пальца, но ярость быстро была вытеснена новым возникшим в голове вопросом. - Тогда зачем мы здесь? Что тебе от меня нужно? Я больше не собираюсь участвовать в этих «прятках» и «догонялках». И ловить тебя тоже не собираюсь, пусть ты хоть сам себя в наручники закуёшь. - Игорь, Игорь… - протянул в ответ Разумовский, - если бы я хотел, чтобы меня поймали, я мог бы просто прийти в участок и сдаться. Нет, я позвал тебя для другого, - он слегка повернул голову в сторону полицейского, обжигая его золотистой радужкой не скрытого за волосами глаза, - я хочу тебе сознаться. Игорь прыснул, и чем больше до него доходило значение сказанных слов, тем сильнее становился его смех. - Сознаться? Серьёзно? Думаешь, я ещё чего-то не знаю? Нет, погоди-погоди, или ты хочешь прочитать исповедь? Извини, дружище, я на попа не учился, даже «Отче наш» не знаю. - Это, конечно, очень прискорбно, но я не думаю, что нуждаюсь в исповеди, - Разумовский молча наблюдал за его реакцией, не изменившись в лице ни на долю секунды, - хотя и действительно могу рассказать кое-что, чего ты ещё не знаешь. - И что же? – Игорь унял разрывавший его хохот и несколько посерьёзнел. - Присядь, - Сергей указал на место рядом с собой дулом оружия в руке, смотря на майора с ожиданием. - Пистолет убери. - Он не заряжен. Сам видел. - Да мне фиолетово, убирай. - Как скажешь, - со вздохом лёгкого разочарования Разумовский опустил оружие на успевший подсохнуть бетон и лёгким движением стопы откатил его на несколько метров, ближе к середине моста, - так лучше? - Пойдёт. Игорь, всё же, не спешил выполнять просьбу, прикидывая в голове возможные нерадужные варианты развития событий, однако в итоге пришёл к тому, что Чумной не получит ровно никакой выгоды от его смерти или какого-либо другого более мелкого вреда, поэтому, взвесив все «за» и «против», опустился рядом с ним на барьер, смотря на него в ожидании. - Дело в том, что я… пересмотрел некоторые свои взгляды ввиду определённых событий. Наверное, можно так выразиться, - начало было несколько отдалённым и абстрактным, поэтому Разумовский совершенно не удивился вопросительному взгляду майора. - Что, как за жопу схватили, так сразу передумал людей убивать? Эта фраза вырвалась у Игоря почти неосознанно, буквально в следующую секунду заставив его ощутить укол совести. Он до сих пор не разобрался в своём отношении к этой личности. Или этим личностям? Особенно сейчас, когда в голосе Чумного сквозило уязвлённое высокомерие, так свойственное Птице, смешиваясь с нотками раскаяния, которое было характерно только для Сергея. Да и в самом Громе кипел суп из неприязни, жалости, гнева и… симпатии. К его собственному несчастью, каждую из этих эмоций он осознавал довольно чётко. Всё-таки, многочасовая ходьба так или иначе заставляет расхлёбывать кашу в голове. - Прости, продолжай. - Извиняешься перед убийцей? – Усмехнулся Разумовский, - рад, что я, всё-таки, не ошибся в тебе. Но отчасти ты прав, убивать людей я действительно «передумал». Опустим, что моих жертв с большой натяжкой можно назвать людьми, это тема для другого разговора, сейчас это не имеет значения. Также неверным будет и то, если я скажу, что больше не хочу этого делать. Нет, гомицидальных мыслей у меня всё ещё целая уйма. Я также не отказываюсь и от цели, которую я преследовал этим способом, однако я пришёл к выводу, что таких свеч эта игра не стоит. И нет, меня остановило не то, что на меня вышла полиция, у меня была и есть уйма запасных вариантов на этот случай. Суть немного в другом. - И в чём же? Игорь спросил это больше с любопытством, чем с вызовом, хотя в его интонации и чувствовалась нотка дерзости. Почему-то сейчас он ощущал странное превосходство над собеседником, словно они перенеслись на неделю назад, на верхний этаж стеклянной башни, прикованные друг к другу наручниками, ключом от которых владеет только Игорь. И снова, как в тот самый раз, он оказывался обезоружен этой чёртовой открытостью. - Кое-что случилось. Вернее будет сказать, «кое-кто», - Сергей почувствовал нарастающее в Игоре напряжение, - не пойми меня неправильно, но… случился ты. Наверное, секунд с тридцать рыжеволосый наблюдал за развивающимся в Игоре непониманием и смущением прежде, чем разразиться шутливым смехом. - Я про это, - он наконец убрал часть волос, закрывающих лицо, открывая ему второй светло-голубой глаз, не запятнанный ни каплей золотистого цвета, - мы с Птицей теперь, вроде как… цельные или что-то в этом духе. В общем, он больше не может взять на себя полный контроль, но и я не могу продолжать избегать его. - А… - протянул Гром, - а я тут при чём? - Я точно не уверен, процесс был… несколько болезненным. Я мало что помню из того, что происходило. Только обрывками, да и те совсем небольшие. Но он говорил что-то о тебе. Довольно много говорил. - Ну… рад за тебя, наверное. Игорь не был уверен, как на это реагировать. Весь его план, на который он потратил уйму времени, оказался просто не нужен. Но каким-то образом он всё равно умудрился принять участие в своеобразном "исцелении" Разумовского, пусть и не особенно понимал, как. Он прекрасно осознавал все свои эмоции по этому поводу – облегчение, радость, даже почему-то небольшую гордость. Было и смятение, опасение, ведь после такого количества крови на руках дальнейшее развитие событий ничего хорошего не сулило. Но Игорь сомневался в том, стоит ли это показывать, да и как показать тоже не знал, поэтому решил проявить сдержанность. - Спасибо. Если у тебя есть ещё немного времени, я бы хотел сказать ещё кое-что. - Ты заставил меня потратить на тебя всю ночь, будет обидно, если не над всеми «i» появятся точки, - он пожал плечами, в эту же секунду заметив, как изменился взгляд Разумовского, теперь обращённый куда-то за спину майора. - Игорь, а когда ты пришёл, на мосту была ограничительная лента? - Да, а что? - Как думаешь, она распространяется на самоуверенных женщин с пистолетами? Игорь резко обернулся. Метрах в пятнадцати от них он увидел светловолосую женщину, державшую в руках направленный на них пистолет. Чем ближе она подходила, тем отчётливее можно было прочесть написанные на её лице гнев и беспросветное отчаяние, за которыми он наконец смог узнать Анну Георгиевну Стрелкову. Разумовский же, напротив, совсем не распознал в этой женщине ту самую «иностранку», с которой уже имел честь общаться. Перед ним в последний год мелькало столько разных лиц, что он уже даже не старался запоминать их, приняв её за сотрудницу полиции. Она остановилась всего в паре метров. - В этом городе ни на кого нельзя положиться. Всё нужно делать самой, - высказывание было адресовано Грому, в то время как пистолет уже был чётко направлен на Сергея. - Прошу вас, не спешите с выводами, оружие здесь ни к чему, - спокойным тоном произнёс Разумовский, поднимая обе руки на уровень лица и медленно поднявшись с барьера. - Ах, ни к чему, - с её губ сорвался истеричный смешок, - а сбрасывать человека с высотки к чему было, а? Пистолет в её руках немного подрагивал, курок испытывал давление прижатого к нему пальца, готовый активировать спусковой механизм в любую секунду. Весь вид этой женщины демонстрировал спровоцированное безутешным горем безумие, и от выстрела её останавливал лишь страх последствий, страх заточения. Она не боялась убить, она этого вожделела. Теперь картинка в голове Сергея сложилась довольно хорошо, однако он не успел ничего предпринять – Игорь также медленно встал, поднимая руки. Разумовский решил передать бразды правления ему. Всё равно, что бы Сергей сейчас ни сказал, его не будут слушать, а вот Грома – возможно. - Анна Георгиевна, опустите пистолет, я всё объясню. - Сядь на место и заткнись, ищейка ты драная. Вместо того, чтобы поймать этого урода, ты сидел и мило беседовал с ним. Женя был прав, когда заставил тебя уволиться. Её слова неприятно кольнули, но сейчас было не время для самобичевания. - Я понимаю, что вы чувствуете, - Игорь задействовал всю свою эмпатию и красноречие, на которое только был способен, - но, поверьте, убийство – не решение проблемы, - он медленно и плавно приближался, стараясь не создавать впечатления угрозы. - Это верно. Проблему уже ничто не решит. Но так я поступлю по справедливости, - она хотела переместить дуло с Чумного на Грома, но решила, что первый гораздо опаснее, и было бы ошибкой убирать с него наводку. - Говоря об убийстве, нельзя упоминать о справедливости, вы же это и сами понимаете. Игорь чувствовал себя ужасно. Это ведь он тогда выстрелил, не Разумовский. Это из-за него он сейчас находится на волоске от смерти. И Игорь не мог рассказать об этом сейчас, ведь он в ту же секунду получит пулю в лоб. Или… или же нет? Может, он сможет сыграть на элементе неожиданности? Ведь такая информация точно выведет её из того шаткого равновесия, которого ей удалось достичь, и у него будет возможность выбить пистолет. - Анна Георгиевна, я должен сказать вам правду, - он решил попытаться, продолжая неспешно приближаться к ней, - дело в том, что Сергей не убивал вашего мужа. На лице Стрелковой показалось сомнение, но положение пистолета в её руке ничуть не изменилось. - Это была не его вина, - Гром был всего в паре шагов от неё, - это я убил его. Секунда ожидания, чтобы сказанные слова точно дошли до сознания Анны, и Игорь резко бросился к ней, выхватывая пистолет из рук. Грохот выстрела оглушил обоих. Отдача обожгла ладони, вынуждая оружие, в роковой момент не получившее крепкой хватки, упасть на бетонное покрытие. Несколько секунд, разрушивших хрупкое равновесие, тянулись, как патока. - Лжец, - отрезала Стрелкова под аккомпанемент раздавшегося в Неве всплеска. Земля ушла у Игоря из-под ног. Он кинулся к краю моста, всматриваясь в бегущую воду, но не находя ни следа упавшего человека. Он не видел, куда попала пуля. До барабанных перепонок донёсся визг полицейской сирены – Анна вызвала наряд, ещё только увидев их на мосту. Игорь, не думая, бросился вниз. Его не волновала высота, его не волновала боль, немного оглушившая его при входе в воду, его не беспокоил холод стремительного потока или облепившая всё его тело одежда, тяжёлым комом тянущая тело вниз. В голове обжигающе пульсировала лишь одна мысль – он должен его спасти. Нырки и погружения – безрезультатны. Крики и зов – безрезультатны. Попытки всматриваться в глубину или на поверхность тоже были абсолютно безрезультатны. Разумовский практически буквально канул в Лету, и с каждой секундой поисков в груди Игоря разгоралось отчаяние. Он продолжал, пока окончательно не выбился из сил, а мощное течение не отнесло его далеко прочь от моста. Собрав последние остатки воли, он выбрался на каменную мостовую, оставляя за собой мокрый след стекающей с ткани воды, и сел на лестницу, неконтролируемо вздрагивая то ли от обдающего его ветра, то ли от ощущения потери. Он не сопротивлялся, когда на него надевали наручники и сажали в полицейскую машину его же бывшие коллеги. Ему не было дела до их жалости и попыток объяснить, что «это только до разбирательств, мы уверены, что ты ни в чём не виноват». Ему было всё равно на возгласы удивления, когда на суде он признался в том, что совершил, описывая произошедшее подробно, но совершенно бесстрастно, никак себя не выгораживая и не искажая событий. И на оглашённый приговор, закреплённый громким стуком деревянного молотка, тоже было совершенно наплевать. Он чувствовал только необъяснимую пустоту, съедавшую его изнутри. __________________________________________________________________________ Сегодня была его последняя ночь в участке. Уже завтра его должны были перевести в одну из тюрем и наконец привести приговор в исполнение. Тишину прерывал только едва слышимый скрип шариковой ручки, издаваемый Алексеем Геннадиевичем, разгадывающим кроссворды где-то по ту сторону решётки. О тишине в собственной голове Гром мог только мечтать. Он уже успел уснуть, когда странный звук заставил его разлепить глаза. Помимо басистого голоса Геннадиевича он услышал чей-то ещё. Женский, довольно знакомый. Спросонья он не до конца осознал, кому тот принадлежал, но неожиданно для себя заметил, как перестал мигать зелёный огонёк на камере наблюдения. Примерно с полчаса Игорь вслушивался в обрывки доносящихся до него разговоров, но общей сути так и не уловил – говорящие были слишком далеко. Зато он чётко слышал, как басистый мужской голос с каждой минутой звучал всё более сонно, и наконец перешёл в откровенный храп. Зазвенели ключи. Скрипнул замок общей двери, и он увидел два силуэта, в которых наконец узнал Дубина и Пчёлкину. - Игорь! – Шёпотом воскликнула Юля, подходя ближе к решётке, разделявшей их, - ты как? - Да нормально, вот, в отпуск собрался, - безынтересно произнёс Гром, не понимая, какого чёрта они задумали, - попрощаться пришли? - Мы… вообще мы пришли тебя вытащить, - немного смущённо произнёс Дубин. - Нормальные? Вы ж на моём месте окажитесь. Да и если бы я хотел этого избежать, не стал бы признаваться. - Да, но… - начала Юля, но Игорь перебил её. - Юль, я убил человека. Я должен понести наказание. Он сказал это просто для галочки. На самом деле он винил себя совсем за другое. - Я была на суде и прекрасно слышала, как это случилось. Возможно, я не до конца понимаю, почему ты поступил именно так, но смотреть, как разворачивалась бы ситуация, если бы ты ничего не сделал, я бы тоже не стала. - Да какая разница, как и почему. Сути это не меняет. - Игорь, тут… - Дима снова подал голос, будто пытаясь сказать ему что-то крайне личное, - в общем, вот, - он протянул ему конверт, передавая его через прутья решётки. - Подарочек? Спасибо, дружище, но, боюсь, его изымут при заселении, - Гром небрежно принял конверт из рук друга. - Это пришло на адрес Юли, но, думаю, оно для тебя. На конверте было написано имя майора. Содержимое было увесистым, бумага сильно помятой, но почему-то Игорь передумал оставлять конверт без внимания. Какое-то странное чувство пронзило его уколом, заставив пальцы немного задрожать. Возможно, он мог бы описать это чувство… надеждой? Он раскрыл запечатанный конверт, извлекая из него небольшую пачку пятитысячных, паспорт на имя Максима Кольцова с его собственной фотографией, билет на самолёт и… записку. На клочке бумажки было написано всего несколько слов: «I've been looking for a word. A big, complicated word, but so sad.» Игорь ощутил подступивший к горлу ком. Одновременно хотелось смеяться и заходиться в безудержном плаче, но натренированная за столькие годы сдержанность позволила ему лишь немного улыбнуться и почувствовать на глазах лёгкую влагу. Гром даже и не думал, что способен чувствовать что-то такое. Он перевёл взгляд на билет, всмотревшись в дату. Вылет должен был быть буквально через несколько часов. - Воу, а это… неплохой вариант. Кто-то хорошо постарался для тебя, - произнёс Дубин, рассматривая нелегальные документы и прочее содержимое конверта в руках Игоря. Юля вставила ключ в скважину и убрала последнюю преграду между ними. - Пошли. Некогда распинаться, мы, всё-таки, не невидимые, а этот, - она кивнула в сторону выхода, - не будет спать вечно. - Ребят, я… - Игорь не мог подобрать правильных слов, - спасибо. - Потом поплачешься, давайте сваливать, - отрезала Пчёлкина. __________________________________________________________________________ Трёхчасовой полёт прошёл в непрекращающемся смятении. Игорь Гром, или, уже вернее будет сказать, Максим Кольцов, не находил себе места на синей обивке сиденья. Чёрт, эти двое были сумасшедшими побольше, чем он и Разумовский вместе взятые. Как они собираются избежать наказания за помощь в побеге заключённого? В тот момент он не думал об этом, его разум затмили эмоции, но сейчас, когда уже ничего нельзя изменить, он снова принялся пожирать себя заживо, пытаясь успокоиться лишь тем, что они приняли это решение сами, он ни о чём их не просил и даже не предполагал, что всё может развернуться так. Он надеялся, что их план был хорошо продуман, и пути к отступлению на случай провала у них есть. Приземление было болезненным. Уши наглухо заложило, а голова раскалывалась так, словно в неё втыкали ножи, но, как только шасси коснулись твёрдой поверхности, боль начала медленно отступать, в конце концов исчезнув без следа. Игорь чертовски не любил перелёты. Горячее венецианское солнце обожгло чувствительную радужку, заставив Игоря поморщиться и потратить несколько минут на то, чтобы к нему привыкнуть. Он был совершенно без багажа, поэтому сразу направился к выходу, по пути с надеждой всматриваясь в каждое проходящее мимо лицо, ища вполне определённое. На выходе из пункта досмотра он увидел в толпе промелькнувшую копну рыжих волос и сразу же направился туда, хоть и не был уверен в том, что не ошибся. Рыжих людей ведь вполне достаточно даже в Венеции. Однако, как только толпа стала более редкой, он понял, что не ошибся. Разумовский стоял возле панорамного окна, облачённый в лёгкий белый костюм из хлопка, с неаккуратно завязанным на затылке хвостиком, из которого выбивались рыжие пряди. Взгляд его глаз с разного цвета радужкой был устремлён прямиком на Игоря, и было видно, как его лицо тронула лёгкая улыбка, когда он заметил Грома в толпе. Игорь неспешно подошёл к нему, остановившись на расстоянии шага. Он не мог решиться начать разговор первым. - Не стоит благодарности, - Сергей сделал это за него. Легче от этого не стало. Ещё несколько секунд Гром смотрел в их отражение в кристально-чистой белой плитке на полу. - Я не смог спасти тебя. - Ну, раз на раз не приходится, - Разумовский усмехнулся, пожав плечами, - каждый по очереди, я думаю. В следующий раз снова твоя. Игорь печально усмехнулся. - Ну ты и придурок. - Вот уж чему научил, - Сергей протянул ему руку в дружеском жесте. Игорь легонько оттолкнул его ладонь, наблюдая за расцветающим на лице рыжеволосого недоумением. - Вот уж чему научил, - самодовольно произнёс он, заключая его в объятия.