Сделай мне больно

Микроавтобус остановился около чёрного входа в больницу, чтобы избежать встречи с папарацци. Однако они были на шаг впереди, и все скопились именно тут. Мойра натянула на переносицу солнцезащитные очки и вышла первой. Она улыбалась и махала окружающим, уверенно шагая вперёд. Так спокойно и грациозно, будто шла по красной дорожке. Будто не её сыну вырезали глаз и отняли руку. Сюзетт косо глянула на Дейва, который вышел перед ней и любезно протянул ладонь. Она мгновение колебалась, косо глянув на Оливера, затем-таки подала руку Дейву. Хантер внимательно проследил за Сьюзи, когда она прошла в больницу вместе с дружком своего непутёвого мужа. Знала, что не может так делать, и сделала. Упрямая. С другого микроавтобуса вышло семейство Морель. Кэрол, шмыгая носом, прикрывала глаза от вспышек фотокамер. Она расстроилась за Фродо больше, чем его мать. Возможно, тому причина чёрствость Мойры, а может быть вина в таблетках, которыми Хантер щедро её кормил. — Оливер! — Иветт ускорилась, когда они переступили порог больницы. — Сочувствую. Ну, насчёт твоего брата. Мне так жаль, что с ним такое произошло, — она тяжело вздохнула, не успевая за его шагом. — Какой монстр мог так поступить с нашим порядочным безобидным Фредериком?! Хантер резко остановился, когда они дошли к палате интенсивной терапии. Он посмотрел сверху вниз на перепуганные глаза кудряшки номер два. Она вся дрожала от ужаса. Бедняга. Даже не подозревала, что смотрела в глаза монстру, про которого говорит. — Представить не могу, кто мог так жестоко поступить, — сказал Хантер, мотая головой. — Это не человек. Человек не может так сделать. — Да-да, — Иветт кивала. — Зверь! — Ага. Ужас! — согласился Хантер. — Но ты не расстраивайся. Его обязательно найдут и накажут, — Иветт утешительно коснулась его руки и ошарашенно подпрыгнула на месте, когда он резким движением обхватил её запястье стальной хваткой и оттолкнул от себя. — Ты… чего? — Иветт потёрла запястье. Сюзетт следила за взглядом Оливера. В его глазах вспыхнула ярость. Иветт ещё не привыкла к его новым настройкам. Сюзетт сделала шаг вперёд и поспешила скрасить неприятный инцидент. — Иветт, дай Оливеру время, чтобы прийти в себя. Он шокирован. Дейв шагнул вперёд и невзначай добавил: — Да, однако это не повод относиться к девушке грубо. Так, на заметку, Оливер. Хантер медленно перевёл взгляд на Дейва, посмевшего открыть рот. — Тебе не нужно быть в участке и искать виновника торжества? — ответил Хантер. — Или ты боишься, что следующим приляжешь отдохнуть на койку реанимации без рук и глаз? Сюзетт отметила, что ответ был слишком резким, однако промолчала. Вполне в стиле обновлённой версии Оливера. Однако Дейв заметно напрягся. Кончики его губ растянулись в ошеломлённой ухмылке. — Вау! Оливер, почему мы столько лет не знали, насколько ты циничный? — Я хорошо шифровался. — Теперь только решил раскрыться? — Мир не должен быть лишён моей харизмы. Решил внести красок в ваши хмурые скучные жизни, лишённые какой-либо радости. — Ещё и самовлюблённый. — Всего лишь честный. Никто не может отрицать моей привлекательности. Не так ли, Сьюзи? Она широко открыла глаза и затаила дыхание. Все взгляды устремились на неё. Сюзетт растерялась, но вовремя взяла себя в руки. — Мой муж там пострадал от психопата, а вы спорите, как два школьника! Возьмите паузу и перенесите свои ссоры за стены больницы, пожалуйста. Мой муж, говорит. Хантер улыбнулся. Звучит, как повод для наказания. Сюзетт непроизвольно оценила улыбку на его лице. Она поняла, что сказала не так. Глубоко вдохнув, Сюзетт полагала, что сейчас в его голове. Вероятно, он недоволен. А когда он недоволен, он делает больно. Она уже привыкла к новым правилам. Сюзетт сделала два шага вперёд и дождалась момента, когда Дейв и Иветт отвлекутся. Остановившись возле Оливера, она тихо проговорила, не смотря на него, будто говорила в пустоту: — Я не так хотела сказать. Нечаянно вышло. — Поздно, — ответил он, тоже не опуская на неё взгляд. — Оливер… — она сжалась. — Сьюзи, чего ты боишься? — он наконец-то посмотрел на неё. — Разве я способен причинить тебе вред? Она подняла голову: — Да. — Ты права. На твоём счету теперь одна ошибка, и ты её отработаешь. Она замолкла, не ответив ни слова. С одной стороны, Сюзетт хотела прислушаться к нему и быть впредь осмотрительней. А с другой стороны, какого чёрта она должна его слушаться, как дрессированная собачка? Что с ней происходит последнее время? С каких пор слова мужчины стали иметь столь сильное значение? Она обещала себе никогда и не при каких условиях никому не подчиняться, кроме как себе и своим желаниям. А последнее время смиренно следовала прихоти одного маньяка, растеряв скудные остатки собственных принципов. Возле Мойры и Роджера остановился доктор, снимая с лица медицинскую маску. Сюзетт забыла о своих мыслях и подошла ближе. — Доктор, пожалуйста, скажите, что с моим сыном, — голос Роджера содрогнулся. — Доктор, скажите, когда придёт Моника Беллуччи? — Мойра игриво улыбнулось. — Давно хотела уточнить имя её стилиста. Роджер сердито зыркнул на жену и прошипел сквозь зубы: — Закрой рот! Хантер довольно ухмыльнулся, оценив жертву своего творения. Это ещё не худшее, что будет путать её мысль. Нужно будет дать ей воды с новой порцией целебного «элексира». — Просим прощения, — сказал Роджер. — Моя жена… не в себе. Доктор косо посмотрел на мать пациента, которая, кажется, не была сильно заинтересована состоянием сына. Она всё ещё не сняла солнцезащитные очки и почему-то мечтательно улыбалась, смотря в стену. — Пациент поступил к нам с потерей глаза и ампутацией руки, — начал доктор. — Мы вовремя провели хирургическое вмешательство для очистки раны и удаления поврежденных тканей. Пациент пережил шок. Мы применяем антибиотики. Сейчас даём Фентанил и… — Фента… что? — переспросил Роджер. — Что это? Доктор поднял палец вверх, когда разговор прервал сигнал его телефона. Он на мгновение сделал шаг в сторону, чтобы ответить. — Фенталин? Фенатил? Что он сказал? — панически осматриваясь, настаивал Роджер. — Что они дают моему сыну? Мойра облокотилась спиной о стену и тихонько захихикала, наматывая на палец локон тёмных волос. Она что-то увлечённо бурчала себе под нос и улыбалась. Все, как один, посмотрели на неё, но уже ничего не сказали. — Не переживай, папа, — проговорил Тобиас. — Доктор не сделает хуже брату. — Я должен знать, что это! — Мистер Парсонс, — Дженифер шагнула вперёд, когда он стал тяжело дышать. — Пожалуйста, успокойтесь. Доктор сейчас всё расскажет. Подождите. Роджер, тяжело дыша, схватился за сердце. — Фентанил, — поправил Хантер и объяснил: — Это сильный опиоидный анальгетик. Он действует быстрее и сильнее, чем морфин. Обезболивающее, проще говоря. Все перевели удивлённые взгляды в его сторону. Мгновение в воздухе стояла напряжённая пауза. Хантер поспешил скрасить момент. Оливер не должен знать медицинских тонкостей. — Руби после аварии давали этот препарат. Вспомнил. Роджер несколько раз кивнул, кажется, успокоившись. Он удовлетворил свой тревожный интерес. Сюзетт недоверчиво сузила веки, глянув на Оливера. Их взгляды пересеклись. Он без слов понял молчаливый вопрос в её глазах. Она начинала подозревать его. Слишком много странностей она замечала в нём. А всё потому, что Сьюзи слишком часто была рядом, что изначально вовсе не входило в его планы. Нужно избавиться от этой девушки, пока она не стала для него проблемой. Нужно, но вот хочет ли Хантер, чтобы Сьюзи внезапно не стало в его жизни? Ответ очевидный — хочет или нет, он обязан убрать её. Она опасна для него. Опасней, чем полиция, Парсонсы и Густаво. С ними он сможет бороться, с ней — нет. Её оружие не пистолеты и ножи. Её главный способ борьбы — эмоции и чувства. Сьюзи первый человек в его тёмной части жизни, который прикоснулся к нему и не получил должный ответ. Она первая девушка, с которой он спал в обнимку в постели. Первая, кто держала его руку в своей. Она сделала его слабым перед собой. Поэтому самое время очнуться и вспомнить, зачем он тут. Не для того, чтобы оголять душу перед какой-то девятнадцатилетней девочкой, ставшей временным интересом. — Прошу прощения, — сказал доктор и вернул телефон в карман белого халата. — Состояние пациента тяжёлое, но стабильное. На месте ампутации руки наложена стерильная повязка. Установлены дренажи для удаления избыточной жидкости и предотвращения инфекции. На месте удалённого глаза также наложена повязка. Насчёт питания, пациент получает питательные вещества через внутривенный катетер, так как испытывает трудности с приёмом пищи. Роджер громко вздохнул: — Мы можем его увидеть? Он в сознании? — В сознании, но может ощущать слабость и дезориентацию из-за обезболивающих средств и общего состояния организма. Вы можете его увидеть, но ненадолго, — доктор сделал шаг назад, затем снова обратился к родителям пострадавшего: — Важно, чтобы к нему какое-то время приходил психотерапевт для помощи в преодолении травмы и стресса. — Конечно, — Роджер кивнул. — Посоветуйте хорошего психотерапевта. — Наша больница сотрудничает с психиатрической клиникой имени Мейнхард. Вы можете обратиться туда после выписки. — Это хорошая клиника? — Это клиника молодого специалиста. Он известен новыми передовыми практиками и нестандартном лечении тяжёлых травм. Он знается на психике человека. Мы имеем хороший опыт работы с его больницей. Лично ещё не встречались, у него слишком много филиалов по всей стране. Но на данный момент могу сделать такую рекомендацию. Хантер удовлетворённо ухмыльнулся. Конечно же он должен знаться на психике человека. Чем лучше знаешь все тонкости, тем проще манипулировать людьми. Он не просто так добивался сотрудничества своей клиники с этой. Он знал, что эту больницу спонсируют Парсонсы и являются постоянными клиентами. Он надеялся довести Мойру до сумасшествия и перенаправить в свою клинику. Пригодилось немного иначе, но тоже неплохо. Будет весело лечить психику Фродо после травмы, которую он сам ему нанес. Иронично. Больница имени Мейнхард… Сюзетт задумалась. Она точно где-то слышала о ней. Но вот где? Нужно разузнать. — Проходите, но не все. Вас слишком много, — сказал доктор и открыл дверь. Роджер обернулся: — Пойдут его братья, я и его жена, — он косо глянул на Мойру. — А ты лучше побудь тут. — Почему это? — лоб Мойры сморщился от гнева. — Я что чужая своему сыну? Я чужая, Роджер? Ты кто такой, чтобы указывать мне? Роджер осмотрелся и неловко замялся на месте, когда крик Мойры заполнил тишину больничного коридора. — Видимо, в психиатрическую клинику мы не только Фредерика положим! — зло буркнул Роджер и быстрым шагом направился в палату. Хантер с трудом сдерживался от язвительной улыбки. Сложно делать вид, что он глубоко опечален, когда всё шло именно так, как он и хотел. Сюзетт скривилась. В нос ударил резкий стерильный запах антисептиков и лекарств. Она с детства боялась больниц и всего, что с ними связано. А уколы — это, вероятно, один из способов пыток. Каждый раз, когда у неё брали кровь, Сюзетт устраивала истерику масштабов, заслуживающих Оскар. Только вот она не играла. Хантер почувствовал спокойствие, переступив порог палаты. Привычная обстановка, в которой он ощущал себя особенно уверенно. Больницы и всё, что с ними связанно — его обыденная привычная жизнь. Тем более, когда входишь в палату пациента, которому навредил своими же руками — ничего нового. На узкой больничной койке лежал Фредерик. Его тело было окутано белыми простынями. Лицо побледнело. Одна сторона лица была полностью закрыта плотной повязкой, скрывающей пустую глазницу. Повязка местами пропитана свежей кровью. Его правая рука покоилась на простыне, а левая теперь заканчивалась лишь короткой культёй, аккуратно обмотанной бинтами. Жгут всё ещё туго обвивал плечо выше ампутации, едва заметно пульсируя. На запястье был закреплён катетер, через который в тело медленно поступали обезболивающие препараты и питательные растворы. Мониторы у его изголовья издавали тихий постоянный писк, отражающий работу сердца и дыхания. Зелёная линия на экране осторожно поднималась и опускалась, фиксируя каждый удар сердца. На соседнем столике были хаотично разбросаны медицинские инструменты, пустые ампулы и шприцы, как будто медсестра была вынуждена покинуть палату в спешке. Когда Фредерик медленно повернул голову к вошедшим, его единственный глаз встретился с их взглядами. Воздух был пронизан тишиной, нарушаемой лишь шорохом оборудования. Сюзетт пыталась сохранять спокойствие. Тем не менее дыхание стало тяжёлым, неровным. Она не может паниковать. Тут главный пострадавший Фред. Не она. Однако видеть его таким беззащитным, слабым и хрупким оказалось сложнее, чем она полагала. Хантер не смотрел на повязку, где застыли бардовые пятна. Оливер, слабак, ведь не переносит кровь. Однако он успел оценить общий вид своей жертвы, и ему понравилось. Наверное, Фродо сто раз пожалел, что смотрел на Сьюзи с вожделением и прикасался своими грязными руками к её талии. Он говорил ему об этом в момент ампутации, но, возможно, тот уже ничего не слышал. Хантер закрыл глаза, вспомнив, как это было. После того, как он убил Руби, его эмоции зашкаливали. Злость переполняла каждую клеточку тела. Он не был вспыльчивым, но тот вечер оставался загадкой даже для него. — Фредерик… — послышался едва слышный голос Роджера, когда он шагнул вперёд. — Сыночек… как же так вышло?! Сыночек. Хантер закатил глаза. Глянешь на этого святого несчастного мужчину, покажется, что он хороший человек, а не тот, который продаёт детей в рабство. Фредерик молчал, опустив пустой взгляд. Хантер отметил, что ему и правда нужна психологическая поддержка. Он постарается ему помочь. А почему нет? Он ведь доктор. Нужно отдать должное своей благородной профессии. Просто главное, чтобы в дальнейшем его будущий пациент не совершал тех же ошибок. А то и жизни лишится. — Фред, — Сюзетт с трудом подошла к его кровати. — Мне так жаль. Фредерик посмотрел на неё и слабо улыбнулся. Ты посмотри на него! Хантер был искренне возмущён. Этого парня жизнь не учит, честное слово! — Как это случилось? — спросил Тобиас, не подходя ближе, будто боялся. — Я… я всё рассказал полиции, — прозвучал тихий, медленный, слабый голос Фреда. — Кто это сделал? — настаивал Роджер. Фредерик тяжело дышал: — Не знаю. Их было двое. Один держал. Второй всё делал. Да, Энди помог удерживать жертву, спасибо ему. Надо будет купить ему пачку его обожаемых Сникерсов, — подумал Хантер, открыл заметки в телефоне и быстро написал: «Энди — Сникерсы. 6 шт» — Ты что-то помнишь? — спросила Сюзетт и, наклонившись, взяла его ладонь в свою. Фредерик опустил взгляд правого глаза вниз и ответил: — Я помню, как один из них достал что-то острое, как мачете или мясницкий нож. Я увидел его лишь на мгновение, но острое лезвие блеснуло в свете уличного фонаря. Один из них прижал меня к земле, а другой наклонился надо мной с ножом. Всё произошло за считанные секунды. Я чувствовал, как острое лезвие прорезает кожу и что-то ещё… Это была невыносимая боль, — Фредерик зажмурил глаз и закусил губу. — Ладно, извини, не будем говорить об этом, — Сюзетт сжалась, с трудом сдерживаясь, чтобы не разрыдаться прямо тут. Её фантазия была слишком красочной. Она представила всё в самых ярких подробностях. Настолько, что почти ощущала его боль физически. — Нет, вы должны знать. Чтобы найти их. Найти его. Того, кто всё делал и управлял вторым, который держал, — продолжил Фредерик. — После глаза… потом он перешёл к руке, — он замолчал на мгновение, собираясь с силами. — Я был уже наполовину в бессознательном состоянии от… от боли и… и дикого страха. Мне казалось, что прошла целая вечность, прежде чем я услышал хруст костей. Это было мучительно долго… Каждый удар ощущался, как удар молотом по моему телу. Он отрубал мне руку без какой-либо жалости. Я снова кричал, умолял их остановиться, но они не слушали. Сюзетт не дышала. Она с трудом сдержала рвотные позывы в горле. Лицо потеряло здоровый окрас, залившись молочной бледностью. — Я потерял сознание после того, как они закончили с рукой. Очнулся уже в больнице… — голос Фредерика угас, и он посмотрел на пол, опустив голову. — Я не знаю, как долго это длилось, но мне кажется час, может два. Десять минут. Хантер с трудом сдержался, чтобы не цокнуть языком об нёбо. Фродо, следуя женской логике, типичный мужчина. Преувеличивал в десять раз. Он говорил так жалостно и печально, что даже Хантер посочувствовал ему. А по сути, пару ударов, тот завопил, как девочка, и отключился. Несчастный сказочник. — Фред… — Сюзетт не знала, что могла сказать, ведь ни одно слово не залечит его раны. — Я рядом с тобой. Мы все рядом с тобой и больше не допустим, чтобы с тобой что-то случилось. Фредерик поднял взгляд на неё: — Спасибо вам, что вы есть. Спасибо тебе, Сюзетт, — он едва смог сильнее сжать её руку в своей. — Я пережил ад, но выжил. — Ты сильный, — Сюзетт грустно улыбнулась. — Будешь рядом со мной эту ночь? Хантер нахмурился, глянув на неё. Она невольно тоже бросила на него косой взгляд, затем снова посмотрела на Фредерика: — Конечно. Только… отлучусь ненадолго… — она замялась. — Мне… воды. Воды хочу. Да. Хантер подозрительно сузил веки. Ложь. Не хотела она воды. Лишь повод выйти из палаты. Кажется, она не сильно хотела оставаться тут. Судя по её белому, как снег, лицу и затруднённому дыханию, она ощущала себя не очень хорошо. — Тут есть… кулер, — бросил Фред, но она уже помчалась прочь из палаты. Хантер вышел за ней. Если она сейчас потеряет сознание, кто-то должен быть рядом, чтобы она не упала и не ударилась головой. Он неспеша шёл за Сьюзи, чтобы не спугнуть. Она вошла в женский туалет. Хантер остановился за дверью. Послышался шум воды, затем тихое хныканье. Она плачет. Он сразу толкнул дверь во внутрь. Сюзетт подскочила на месте, часто моргая, чтобы прояснить взор от застывших в глазах слёз. Она облизала пересохшие губы, уставившись на Оливера. — Ч-что ты тут делаешь? — её голос едва звучал. — Увидел, что тебе плохо. — Нет. Всё хорошо, — она шмыгнула носом и посмотрела на свои покрасневшие глаза в отражении зеркала. Кажется, звучала она неправдоподобно. Хантер вошёл внутрь и закрыл за собой дверь. Подойдя ближе, он протянул руку, собрал её волосы в кулак. Другую руку подставил под открытый кран, затем слегка вспрыснул на её шею сзади и на зону декольте. Она непроизвольно закрыла глаза, ощутив дрожь по телу от холодной воды. Он наклонился и немного подул на мокрые участки. — Теперь ещё лучше, чем было? — он слегка улыбнулся. Упрямая девочка всё ещё боялась признаться, что ей плохо. Она открыла глаза и подняла голову, встретив его спокойный уверенный взгляд на себе, Сюзетт слегка кивнула. — Спасибо, — прошептала она. Он всё понял. Как всегда. Нет смысла скрывать. — Впечатлила история Фродо? — Изначально мне было не по себе. Не переношу запах больницы. Потом его рассказ… и я потеряла над собой контроль. Голова закружилась, тело стало… — Ватным? — помог он. Она лишь кивнула. Хантер отметил, что ей бы проработать этот страх с психологом. — Возможно, что у тебя ольфакторная фобия, — не найдя понимания в её глазах, он объяснил: — Это фобия, при которой человек испытывает сильный страх или тревогу в ответ на определённые запахи. Запах больницы может ассоциироваться у тебя с неприятными воспоминаниями или страхами, что вызывает сильную эмоциональную реакцию. Это нормально. Но ты должна напоминать себе, что сейчас ты в безопасности и тебе ничего не грозит. Лучше выйти на улицу, но я уверен, что ты не оставишь Фродо одного. Сюзетт склонила голову на бок: — Откуда ты всё это знаешь? Он улыбнулся и сказал в своё оправдание: — Годы заточения в комнате заставили прочитать не мало книг. Сюзетт опустила взгляд, не в силах докапываться до подробностей. Сейчас всё казалось неважным. Всё, кроме Фреда. Она снова прикусила губу, чтобы сдержать очередной поток слёз. Оказалось, это непросто. Ком в горле не позволял вдохнуть. — Я… всё ещё не могу прийти в себя… от того, что сказал Фред, — продолжила Сюзетт, часто делая паузы, чтобы вдохнуть и сдержать истерику в себе. — То, что с ним сделали… это так жестоко. Так… бесчеловечно. Почему… — она глубоко вдохнула и не смогла сдержаться. Слёзы скатились по щекам. — Почему в мире происходит такое зло с добрыми людьми… Почему… Сюзетт больше не смогла говорить. Слова растворились на языке, а с глаз лавиной катились солёные ручейки. Хантер затаил дыхание, когда она сделала шаг вперёд и прильнула в его объятия. Сюзетт прижалась щекой к груди. Он несколько раз моргнул, чтобы прийти в себя. Хантер ещё не привык, что кто-то без страха позволяет себе прикасаться к нему. Он всё ещё не привык, что больше не хочет убить человека, который на это осмелился. Хантер не сразу, но обвил руками её содрогающиеся плечи и сильнее прижал к себе. Аккуратно поглаживая её спину, он опустил голову, зарывшись носом в её кудрявые волосы, и закрыл глаза. — Как можно ходить по улицам, не оглядываясь? — продолжала бормотать она, глотая слёзы. — Почему существует такая нечеловеческая жестокость? — Не бойся, — тихо говорил он, не отпуская. — Тебе точно ничего не грозит. Сюзетт не придала значения его уверенному утверждению. — На месте Фреда мог быть каждый из нас… В городе орудует маньяк, а мы ничего не можем сделать… лишь обречённо ждать, когда его поймают, — она шмыгнула носом. Её плечи снова содрогнулись от нового приступа слёз. Ну, поймать его будет сложно. Благо Густаво научил его не оставлять за собой улик. Поэтому кудряшка Сью зря надеялась на его поимку. Всё, что ей остаётся — это плакать в объятиях виновника этих слёз. Хантер утешительно гладил её плечи: — Его обязательно найдут, Сьюзи. Сюзетт закивала, притихнув в его руках. Мгновение она просто молчала, наслаждаясь возможностью спрятаться от внешней бури в укромном местечке, где спокойно и безопасно. Так странно... Рядом с Оливером всегда было волнительно, но не сейчас. Почему-то он чудесным образом положительно повлиял на вспыхнувший ужас в её груди, потушив его буквально за несколько минут. Он казался таким уверенным, спокойным и сильным, будто всё, что происходило никак его не трогало. Это именно то, чего ей сейчас не хватало. — Извини, — пробурчала она в его грудь. — Знаю, что ты этого не любишь. Прикосновения, слёзы. Знаю, что нельзя… — Тебе можно, — перебил он. Она медленно подняла голову, уставившись на него большими заплаканными удивлёнными глазами. Что он только что сказал? — Ч-что? Чем я особенная? Почему только мне? Чем она особенная? Он тоже хотел бы знать ответ на этот вопрос. Почему только ей он позволяет прикасаться к себе в моменты, когда он не давал разрешения? Между ними ведь просто секс, просто временная симпатия. Она обычная упрямая девочка, далеко не самая яркая из всех его пассий. Но почему он не хочет убить её, когда она смело бросается в его объятия? Он долго смотрел на неё, затем аккуратно большим пальцем вытер её мокрую щёку и улыбнулся: — Какой ответ ты хочешь получить? — Хочу, чтобы ты наконец-то признал, что мы не просто развлекаемся. — Ты этого не услышишь от меня. Она глубоко вдохнула, сжала до боли челюсть и уперлась руками в его плечи, чтобы сделать шаг назад. Однако он не разрешил отстраниться ни на сантиметр. Хантер надавил на её поясницу, вернув на место. — Почему ты злишься, кудряшка? — он опустил голову, чтобы лучше видеть её недовольные глаза. — Разве я изначально не предупреждал, чтобы у тебя не было больших ожиданий? — Да, но твои поступки противоречат словам. — Чем же? Мы получаем удовольствие от совместного времяпровождения. Это всё. Я не даю тебе ложных надежд на то, что между нами может что-то быть большее. — Но ты даешь мне ощутить себя важной, относишься, как к сокровищу, говоришь, что я твоя… Нет, не так, — она нахмурила брови. — Ты буквально запрещаешь мне быть с кем-то кроме тебя! Знаешь, что это значит в моей картинке мира? Это значит, что мы вместе. Но потом рушишь всё это, унижая меня и отталкивая. Зачем всё это? Зачем ты играешь с моими чувствами? Тебе так нравится делать мне больно? Он наклонился ещё ближе и прошептал, касаясь её губ своими: — Нравится. — А мне уже нет. Она снова уперлась руками в его грудь и снова не смогла освободиться из его оков. Всё, что вышло, это лишь бросить в него отчаянный взгляд. Хантер долго сохранял молчание. Сюзетт смотрела на него с надеждой услышать то, что хочет. Он видел в её глазах то, чего изначально добивался. Она влюбилась в него. Ещё недавно он этого хотел, чтобы потешить своё эго и пройти очередную игру. Но пора заканчивать. Эта игра стала слишком серьёзной. Они стали причинять друг другу вред. Она — становилась его слабостью. Он — становился её испытанием. Пора завершать эту игру, так и не достигнув последнего раунда. Хватит. Наигрались. — Не переживай. Больше не буду делать тебе больно. Она застыла и, заикаясь, переспросила почти с сожалением: — Не-не б-будешь? Почему? — Развлеклись, было хорошо, увлекательно и хватит. Пора заканчивать, — холодно произнёс Хантер. — Что? — она опешила. — Больше не интересно, — солгал он и добавил: — Мне наскучило. Хочу попробовать кого-то другого. Может, твоя сестра? Сюзетт медленно опустила взгляд. С ресниц спала слеза. Благо ни он, ни она не знали причину этих слёз. Всё ещё из-за Фредерика или уже из-за Хантера… Она стояла перед ним, словно в вакууме. Воздух стал густым и тягучим, едва проникающим в лёгкие. Грудь сдавило, словно в неё вонзились невидимые когти. Каждый удар сердца отзывался тупой, ноющей болью, отдававшейся по всему телу. Сюзетт беспрепятственно отступила на шаг. Он позволил. Она снова посмотрела на него. Хантер был совершенно уверен, что не видел в её глазах больше ненависти, чем сейчас. Даже тогда, когда она была уверена, что он изнасиловал её сестру, она смотрела на него с меньшим призрением. — Никогда больше не подходи ко мне, Оливер Парсонс, — тихо, без сил проговорила она. — И если ты притронешься к моей сестре, — она, сцепив зубы, выставила указательный палец перед его лицом. — Клянусь, убью тебя. Слышал? Он невольно ухмыльнулся. Она едва не рычала, как дикая кошка. Хантер почему-то даже не сомневался в её угрозе. Учитывая, что она имела проблемы с контролем гнева, она способна на многое… просто ещё не проявилась во всех красках. — Звучит, как повод сделать это, — замысловато сказал он. — Не смей! — Сюзетт вспыхнула. — Я не позволю, чтобы ты развлекался ещё и с моей сестрой! Хантер успел узнать Сьюзи. Она вспыльчивая, периодами резкая, но пустословная. Она быстро тухнет. Её речи о том, что она ненавидит его, зачастую лишь неконтролируемый всплеск эмоций. Уже через пару дней она остынет, забудет собственные обещания и вернётся в его объятия. Он должен окончательно оградить её от себя. Чтобы ничто не заставило её простить его. Так будет лучше для них двоих. Поэтому её злость к нему должна быть прочней любых чувств. Это не сложно. Хантер умел выводить людей из себя. Он ловко вылавливал их слабости, читал их глубокие травмы и страхи. Он знал, куда нажать, чтобы задеть как можно больнее. Видимо, время обидеть и Сьюзи. Хантер сделал шаг вперед, наклонился и прошептал около её уха: — Я уже однажды развлекался с твоей сестрой. Правда с младшей. Она кричала и просила остановиться, но мне слишком нравились её крики. Это я изнасиловал Кейси. Теперь осталась только Иветт с недотрог сестричек Морель. И она тоже окажется в моей постели для полной коллекции. Сюзетт не дышала. Горло сжалось, словно кто-то крепко сдавил его изнутри, и даже глоток воздуха стал невозможен. Тело окаменело. Сердце замерло на мгновение, а потом забилось так яростно, как если бы пыталось вырваться из грудной клетки. Хантер ощутил огненную пощечину. Одна из самых сильных, которые он получал от женщин. Он снова посмотрел на неё. На глаза, в которых застыло отвращение. Миссия выполнена. Он справился и добился того, чего хотел. Сьюзи ненавидела его. Наверное, она никогда не испытывала чувств острее, чем эта ненависть. Он почти физически ощущал её враждебность. Пришлось солгать для достижения цели, но это того стоило. — Будь проклят день, когда я узнала тебя! — прошипела она сквозь зубы. — Будь проклят день, когда ты родился. Даже Парсонсы не заслужили наказание в твоём лице. Жаль их. Знакомство с тобой — худшее, что может случиться в жизни, — она сделала шаг в сторону и добавила: — Тобиас всегда был прав на твой счет. Ты ничтожный человек. Хантер не удивился, но не мог не отметить, что она подбирала достаточно неприятные слова. Именно те, которые способны задеть даже его. Мойра и Роджер уж точно ничем не лучше, чем он. Они — его слабая точка. Сравнение с ними — на грани срыва. Однако Сьюзи об этом не знает. Он не может вымещать гнев на ней за это. — Я стану твоей проблемой, Оливер, — сказала Сюзетт. — Запомни мои слова. Она, схватившись за ручку двери, пулей выбежала из уборной. Сюзетт не помнила, как прошла по коридору, как остановилась за углом в палату Фреда. Она не могла дышать. Лёгкие не могли вдохнуть полностью, как будто они были наполовину заполнены водой, и каждый вдох давался с усилием. Облокотившись о стену, она сбросила с ног туфли и встала стопой на холодный пол. Оголив шею, Сюзетт подняла голову и глубоко вдохнула. Живот скрутило от острого спазма. Слабость разлилась по ногам, как жидкий свинец. Казалось, что они могут подломиться в любую секунду. Она истерически улыбнулась, затем прикрыла рот ладонью, чтобы сдержать безумный смешок. Что она проживает сейчас? Это шутка какая-то? За что беспокоиться? Там в палате Фредерик выгрыз право на жизнь, а она тут как наивная дурочка стоит и убивается по какому-то подонку. Сюзетт коснулась ладонью груди, чтобы унять сердечную боль. Глупую боль! Но не вышло. Наверное, даже если она обратиться к доктору, от этой боли нет лечения. Оливер прав. Он сразу сказал, что их отношения — развлечение. Ничего больше. Она знала это, но потом он заставил её поверить, что это не так. Она чувствовала, что небезразлична ему. Она была готова поклясться, что это так! Но, видимо, лишь хотела так думать. Сюзетт иронично улыбнулась и облизала солёные от слёз губы. Что она там говорила недавно? Что не понимает, почему все люди убиваются из-за любви? Теперь понимает. Лучше бы не знала. Оливер не мог так поступить с Кейси… Или мог… Судя по его маньяческим замашкам в последнее время, он вполне способен на любое зверство. Телефон завибрировал. Сюзетт посмотрела на экран. Всё размыто. Она трижды моргнула, чтобы прояснить взор от слёз. Новое сообщение от незнакомого номера. Сюзетт открыла его и застыла. «Оливер не тот, кем кажется. Будь осторожна» Сюзетт не знала, сколько смотрела в телефон, однако пошевелиться не могла. Она стояла неподвижно, как статуя. Секунды тянулись бесконечно, пока её сознание пыталось осознать странную новость. Её собственный пульс стал глухим стуком в ушах. Что, чёрт возьми, это всё значит? Кто это написал? Она нажала кнопку вызова, но абонент был не в зоне действия сети. Она давно поняла, что с Оливером что-то не так, и теперь получила этому подтверждение. Однако… Тревожные мысли прервались. Сюзетт нахмурилась и затаила дыхание, услышав крик в соседней палате. Она нахмурилась и прислушалась. Этот голос был подозрительно похож на голос Роджера. Сюзетт сделала три шага ближе и замерла, остановившись за дверью. — Почему ты отрицаешь? — спросил мужчина у кого-то за дверью. Это точно Роджер. — Твой сын изнасиловал твою дочь, а ты всё ещё молчишь, Элеонор. Сюзетт застыла, не понимая, о ком речь. У кого в семье такой кошмар? И кто такая Элеонор? — Молчишь. Потому что знаешь, что я прав. Оливер ведь твой сын. — Он моя ошибка, — ответила женщина. Сюзетт широко открыла глаза. Тело наполнилось болезненным холодом, который полз снизу вверх, начиная от кончиков пальцев ног и поднимаясь до самой макушки, превращая кожу в мрамор. Она узнала голос женщины. Наверное, ошиблась. Голоса похожи. — Что, если он сотрудничает с Хантером? — продолжил Роджер. — У него странное поведение. — Хантер погиб десять лет назад. Ты ведь сам сказал. — Да, но Густаво говорил, что он всё детство вынашивал план мести. Хорошо, что умер, но может оставил за собой каких-то людей. Может, они нашли Оливера. Он так изменился. Он ведет себя непривычно. А ты молчишь. Что ты за мать? Сюзетт закусила губу. Кто такой Хантер? Она уже второй раз за день слышит это имя. И при чём тут Густаво? Этот тот, у кого она брала интервью? Как эти двое связаны? — Повторяю ещё раз! — повысила голос женщина. — Оливер не мой сын! Если я родила его, не обязана любить. Он сын моего покойного мужа, которого я ненавидела. Я большой ценой избавилась от них, и ты прекрасно это знаешь. Именно ты стал причиной моей испорченной жизни. Ты и твоя мерзкая жена. Роджер хрипло рассмеялся: — Ты не изменилась, Элеонор. Во всём винишь других. Не себя. — Потому что я не виновата! Я всего лишь полюбила тебя. А в ответ получила пулю в живот. — Я, чёрт возьми, спас тебе жизнь! Отправил в другую страну начать с чистого листа. Ты изменила внешность до неузнаваемости, но не мысли. Всё ещё в голове прежний мусор. Ты не воспользовалась шансом. Взяла и нарочно ведь вернулась! — У меня не было выбора! Будто ты не знаешь. — У тебя новая семья, любящий муж, дети. Когда ты уже успокоишься? — Думаешь, я хотела эту новую семью? — её голос сорвался на хрип. — Я тебя хотела, идиот! Пауза. — Замолчи! Молчи, Элеонор. Мы какой уже раз обсуждаем эту тему? Пятьдесят восьмой? С чего начали и куда пришли. — Потому что я никогда тебе этого не прощу. — Мне плевать. Услышала? У меня сын стал жертвой психопата, а ты мне всё о прошлом. Чего ты хочешь от меня? Снова длинная пауза. — Ничего уже не хочу. Я поняла, что тебя кроме денег ничего не волнует. — Как и тебя. Сюзетт услышала быстрые шаги и бросилась за угол. Туфли! Она оставила туфли возле двери. Только она сорвалась, чтобы забрать их, дверь открылась. Выглянув, Сюзетт узнала женщину, которой Роджер говорил, что она родная мать Оливера. Это была её мама. Клэр Морель, которую Роджер почему-то называл Элеонор.