Hell is empty

      Она проснулась в темноте и тишине. Снова. Изредка поскрипывало что-то. Щёку жгло, запястья резала тугая бечёвка. Во рту оставили вонючую ткань, и от этого запаха воротило. Даже пошевелиться больно — остро пронзало бока и спину — не то, что встать.       В темноте, в которую её бросили, ни огонька. И качает… неприятно… словно её оставили в огромной бочке и сбросили в море.       Хелейна вздрогнула — послышался топот над головой. Протяжно скрипнуло что-то, похожее на дверь. Она попыталась рассмотреть кого-то, но тут же её сильнее тряхнуло. Сверху пробился слабый свет. Стало видно лестницу. Оттуда спустились две зловещие фигуры — грузные, безобразные, пахнущие сыростью и… крысами.       — Подними её, — велел первый, оставшись у лестницы. — Живее.       Второй, от чьих шагов доски прогибались и трещали, грубо схватил её под локоть и толкнул в сторону первого. Ноги её не удержали. Хелейна снова упала и ударилась виском о доски.       — Вставай! Прибыли, подстилка узурпатора, — рявкнул второй, потянув её за верёвку на запястьях.       — Ты уверен? — спросил первый — его запах разил сильнее, чем запах тряпья у неё во рту, и Хелейна невольно отклонила голову назад.       — У нас не было выхода. Может, она ему сгодится вместо ребёнка.       — Какого Неведомого ты вообще начал эту игру с выбором? Вот и довыбирались.       — Чего меня винишь? Взял бы и убил его, если такой правильный. Или хочешь, я сейчас и тебе выбор предоставлю. — В его руке сверкнул нож: — Нож в глаз или…       Он перевёл взор на неё.       — Заткнись. Выруби её лучше.       Тупая боль пронзила затылок и снова потемнело в глазах.       — Эй вы, выметайтесь, или я вам глотки перережу! — услышала она голос сверху, прежде чем закрыла глаза.

***

      Сперва что-то мелькнуло перед глазами — крысы. Две небольшие серые пробежали по каменному полу и шмыгнули в дыру в стене. За звоном падающих с потолка капель воды она различила грубые голоса. Мужские.       Хелейна напряглась. Боль всё ещё не утихала, но теперь её руки свободно двигались, шевелились затёкшие пальцы, а она лежала не на досках, а на какой-то узкой постели за дверью с маленьким окошком с железными прутьями, сквозь которые лился тёплый огненный свет.       — Ступайте, — велел один голос.       — Как прикажете, милорд, — ответил второй.       Голос первого показался ей знакомым — в нём не было грубости или желчи, с какой с ней разговаривали разбойники, приведшие её сюда. Когда человек открыл дверь, Хелейна прижалась к стене, но, присмотревшись, вдруг вскочила с кровати.       — Джекейрис! — с дрожью пролепетали её губы — голос ей самой показался чужим, как будто бы ей не принадлежащий.              Вошедший не ответил, хмуро насупив брови. Он оставил факел в канделябр и обратился к ней взглядом.       — Хелейна… — процедил он, словно нехотя. — Или… лучше обращаться по титулу?              Не верилось, что это он — столько холода в его глазах, которые когда-то согревали теплом, исходящим из их глубин. Что с ним сделала потеря брата?       — Извини, — вымолвил он, шагнув ближе. — Ты не должна быть здесь. Твоей вины в этом нет.              Он преодолел это маленькое расстояние между ними и взял её за руки, осмотрел запястья, на которых алел след бечёвки — царапины. Затем Веларион убрал её растрепавшиеся волосы за ухо, провёл большим пальцем по щеке, надавил, стирая грязь.       Хелейна смотрела молча. Не потому, что не нашла слов, а потому что не понимала, что ей нужно говорить в ответ.       — Вы… вы… украли меня, — она забрала руки из его руки. — Зачем?       Воспоминания закружили голову. Как всполохи огня метались они перед глазами: двое мужчин, лежащий в детской постели Джейхейрис, она и непроглядная темнота. «Старший или младший сын, узупаторова шлюха?» — спросил, дёрнув её за подбородок, тот, что повыше. Она не могла решить, что-то бормотала в ответ, просила отпустить, обещала золото вместо жизни её сыновей.       Шорох. Звон ножен. Кто-то шёл по коридору. А затем один из разбойников шепнул: «Валим!». Хелейна потеряла сознание.       Шорох. Она вернулась в реальность. Джекейрис смотрел на неё мутным взором. Он был очень близко, и от его дыхания по коже побежали мурашки.       — Они хотели убить моих детей! — Хелейна встала и заходила по темнице. — Они бы убили их, если бы…       — Если бы не стража, — равнодушно договорил за неё Джекейрис. — Я знаю. Дядя их уже допросил.              Она застыла. Холод зудел на кончиках пальцев. И даже не столько от факта жестокости «Чёрных», сколько от того, как спокойно ведёт себя Джекейрис. Её сердце пропустило несколько ударов.       — Это война, Хелейна, — Джекерис медленно поднялся. — Ты как королева должна понимать, что любое действие с вашей стороны получит ответ с нашей.              Одетый в чёрный камзол и кроваво-алый плащ, он выглядел штормовым облаком, надвигающимся на город. В нём не было жалости, да и прежней любви к ней… тоже? Хелейна сделала шаг назад. Она доверяла своим чувствам. в этой комнате стало слишком холодно после прихода Джекейриса.       — Вы убили Люцериса, — отчеканил он. — Мне очень жаль, что ты здесь. Месть не должна была задеть тебя. — Медленными шагами этот шторм надвигался на неё. — И, Седьмое Пекло, ты попалась нам очень удачно. Потому что ни Эймонд, ни Эйгон не знают, где ты сейчас, кто тебя украл, а когда узнают, попадут в ловушку.       Она ударила его по щеке. След от её пальцев остался такой же красный, как его плащ. Джекейрис тронул щёку и поглядел на неё исподлобья.       Джекейрис сделал шаг, и от исходящей от него ненависти она отступила, словно от огня. Её спина упёрлась в дверь темницы. Нет. Уйти от него не получится.       — Эта боль ничто по сравнению с той, которую я испытываю до сих пор. Вы отняли моего брата, мою кровь. Я лишу твоих братьев — тебя, Хелейна.       Его рука оказалась на её талии и резко притянула к нему Хелейну. Так, что цепи на его груди звякнули. Не дав ей опомниться, Джекейрис накрыл её губы своими. Он не целовал. Он сминал их зубами, требовательно впечатывался, нащупывая язык, и вторгся в её рот. Дрожь искрами разбежалась по телу, натянутому, как тетива лука. Нет-нет-нет-нет-нет! Это не любовь. Это не те светлые чувства, которые между ними были. Это… не Джекейрис. Не её Джекейрис.       Хелейна услышала треск рвущейся на груди ткани. Он ножом разрезал её платье от горла до низа живота и впился руками в грудь, сжимая так сильно, что там оставались синяки.       — Нет, прошу тебя… — прошептала она.       Он оттолкнул её, и Хелейна вновь ударилась о дверь, на этот раз плечо попало на железный прут, и от этого стало ещё больнее. Слёзы предательски брызнули из глаз. Джекейрис приблизился настоящим штормом. Заглянув в её глаза, он сжал её шею и заставил прижаться к двери ещё ближе. Она отвернулась, чтобы не видеть его лица. Его глаз, в которых сверкали молнии гнева, в которых не осталось ничего светлого. Но Веларион саданул ладонью по щеке и, резко дёрнув подбородок на себя, прижался к шее губами.       Хелейна вскрикнула — его зубы впились в жилку на шее. Хотелось верить, что всё это не реально, что боги вмешаются рано или поздно, останавливая его. И она не сразу осознала, что его пальцы оказались под юбкой. Без ласк они буквально врезались в её тело.       — Я не буду принадлежать тебе, — сглатывая слёзы, произнесла она и сжала бёдра.       Его пальцы двигались внутри с яростью, без милосердия и пощады. Больно. До того, что она прикусила нижнюю губу до ощутимого привкуса крови.       — Ты уже мне принадлежишь.       Он сдавил её шею, провёл большим пальцем по нижней губе и затем языком слизал хлынувшую кровь, затем поднялся вверх, прихватывая кончиком языка слёзы. Его ладонь упала на грудь. Пальцы сжали сосок, исторгнув с её губ новый крик, а потом их сменили зубы. Он прикусывал, сменяя иногда зубы языком.       Резко отстранившись, Джекейрис снова окинул её тело диким взором. Он взял её за волосы и повёл к постели. Хелейна умоляла его не делать этого так, плакала, отталкивала, но он не внимал её словам.       Его ладонь заглушила новый вскрик, когда Джекейрис жёстко вошёл в неё и задвигался. Слишком быстро — в ней влажно, но она не была готова к его натиску. Некоторое время он просто был внутри неё, а затем, намотав её растрёпанные волосы на кулак, снова вошёл.       Хелейна царапала простыни ногтями, уткнувшись мокрым от пота лбом в сырую простынь. Джекейрис двигался отрывисто, резко, мощными и глубокими проникновениями. Она не кричала, просто всхлипывала. Просто ждала, пока он насытится и отпустит её измученное тело. Но в ответ он как будто специально грубо шлёпнул её по заду. Пальцы сдавили ягодицы и одним движением он развернул Хелейну к себе. Его поцелуй немного успокоил её. Хелейна коснулась его щеки и поцеловала в ответ. Долго. Быть может, это его остановит?       Нет. Он фыркнул и уложил её на спину. Боль обожгла тело. Хелейна выгнулась, но освободиться не могла. Прихватив её под коленями, Джекейрис продолжил быстро пронзать её собой до сбитых хлопков его бёдер о её ягодицы. Его дыхание участилось. Он вздрогнул коротко, мотнул головой и громко простонал. Два последних толчка наполнили её тёплой влагой его тела.       Джекейрис сразу же вышел из неё. Он быстро надел штаны и вышел из темницы, а шторм его ненависти остался.

      ***

      Обыкновенно он посещал её ночью. Когда за дверью стояло лишь двое стражников. Его они слушались и оставляли наедине с Хелейной. Она каждый раз дёргалась скорее не от сопротивления, а от отчаяния. Джекейрис был намного сильнее неё. Она не кричала, не плакала, просто поскуливала, пока он делала это, пока он разрывал отчаянно чавкающую плоть. Никакая кровь, бегущая по её бёдрам, не прекращала его пыток.       Он не насмехался над ней, он вообще ничего не говорил. Только по-животному вколачивался в её изувеченное тело и кряхтел, пока она до крови кусала свои губы.       А потом он куда-то исчез. Никто не говорил с ней о нём. Никто из свиты его матери не появлялся на пороге темницы. Ей только приносили еду. Иногда кормили насильно. Иногда давали дурманящий чай. Это Хелейна поняла, очнувшись один раз на полу.       Она не знала, сколько прошло дней, ищут ли её, что планировал её брат. Но спустя четыре дня Джекейрис вернулся. Он не умылся — лицо всё было в какой-то саже. От него пахло кровью и гарью. И лишь дикий взгляд его присмирел, словно прирученное животное. Когда он снимал на ней одежды, он рассказал ей обо всём:       — Эйгон убит, я видел, как Санфайр упал вместе с ним.       Тогда она содрогнулась — её не найдут. Она никому больше не нужна. Остались её дети и её мать. Они могли сбежать, найти укрытие, спастись. И отчего-то Хелейна в этот раз легко приятнула к себе Джекейриса, поцеловала его обветренные губы, чувствуя эту копоть. Она целовала его так, как не целовала никого. И он по-особенному нежно притянул её за талию к себе. Хелейна оседлала его. На поясе его штанов ещё висели ножны с кинжалом. Лаская Джекейриса одной рукой, Хелейна другой ловко выцепила кинжал.       Он открыл губы, порываясь что-то сказать. В ту же секунду лезвие сверкнуло в ночи. Хелейна ударила его. Затем ещё раз и ещё раз. Пока его лицо не превратилось в кровавое мессиво.       Она отбежала от него, держа в руке кинжал. Валирийская сталь. Ещё тёплая и красная. Хелейна поцеловала его и полоснула себя по шее.