Хозяин Изумрудной горы

Лишь к трём часа дня город более-менее пришёл в себя после бурного празднества. Открылись даже некоторые лавки — на несколько часов, так же, как и кое-какие заведения. А кое-кто совершал сделки прямо на пороге, не мудрствуя лукаво и прося выручить соседей чем-нибудь, сбегать быстренько в погреб или кладовую. Рисовые поля опустели, скот бродил по пастбищам почти без присмотра, где-то до сих пор сушилась забытая хозяевами стирка. Пекарни и кузницы стояли остывшие — никто даже не думал разводить огонь для работы сегодня. Только на Золотом склоне, как всегда, поднимался пар — от горячих источников. Сон Вонсок раздвинул дверные ставни и ступил босыми ногами на плоские камни, ведущие к естественному бассейну, полному горячей воды под открытым небом. Над светлой, молочно-голубоватой жидкостью поднимался пар; даже несмотря на вполне приятную и тёплую погоду температура воды была куда выше воздуха. В бассейнах больше не было ни души — только какой-то мальчишка в халатике складывал своё полотенце, да ещё один дядька в возрасте, что присматривал за этим местом. — Тоже мне, сервис, — пробормотал Вонсок себе под нос. — А как мальчишка нахваливал это место… Он опустил ногу в горячую воду и скинул с себя халат, целиком садясь в бассейн и откидывая голову назад. Вода была плотной и несколько стесняла тело, а ещё от неё довольно приятно покалывало кожу, создавая эффект, одновременно до странного бодрящий и успокаивающий. — Надо отдать должное, после ночной пьянки самое то, — вздохнул омега, проводя ладонями по груди и рукам. — Эй, мальчик! Разомни мне плечи. — Вы ошиблись, я здесь не работаю, — юноша поднялся с камней, собираясь уходить. Вонсок отстранённо помахал ладонью. — Да ладно. Я заплачу. — Он сказал, что не работает здесь, — послышался знакомый голос. Ставни снова раздвинулись, и на пороге купальни показался Ёнджун. Вонсок с плеском выпрямился, сверля его взглядом — на омеге красовались большие волчьи уши, а вокруг ног бился толстый пушистый хвост. — Уходи, Сохён, — обернулся Ёнджун к мальчику. — Я сам позабочусь о своём уважаемом отце. Тот только робко кивнул и поспешно скрылся из глаз. Ёнджун взял с одной из бамбуковых полок пару чистых полотенец, свёрнутых в рулон, и баночку масла, после чего приблизился к краю бассейна. — Доброе утро, мой господин, — проговорил он. — Вы, верно, уже почувствовали здесь себя хозяином. Я так понимаю, вам тут комфортно. — Опять ты с этим своим пренебрежением, — прошипел Вонсок. — Как в горы сбежал, смелости набрался? Даже, смотрю, шерстью и хвостом оброс. Приступай, раз уж пришёл. Ёнджун сел на камень позади него, опуская ноги в горячую воду, и положил тёплое полотенце на плечи отчима, неторопливо начиная надавливать ладонями на его плечи. — Как вам на самом деле город? — спросил Ёнджун, словно поддерживая фасад праздной учтивой беседы. Супруг господина Сона только фыркнул: — Глушь, что я ещё могу сказать. Как бы вы из кожи вон ни лезли, это всего лишь горная деревенька. Ущербные домишки, немытые рабочие, голозадые дети. Дикие обычаи. Но раз тебе тут нравится, что сказать? Видимо, тебе и правда тут самое место. — Бомгю тут тоже нравится, — мягко заметил Ёнджун. Вонсок тускло и небрежно рассмеялся: — Бомгю здесь просто турист, охочий до новых впечатлений. Он непоседа, и пока ему здесь интересно, что будет, когда ему надоест лес и поле каждый день, одни и те же люди, одни и те же развлечения? Он дитя мегаполиса. — Мы ведь волки, дети леса, — напомнил Ёнджун. — Неужели вам не жаль этой чудесной земли? Он налил на ладони масла и принялся растирать его по плечам отчима. Тот прикрыл глаза. — Тебе словно не плевать, — глухо пробормотал он. — Я предлагаю вам отказаться от вашего плана, — проговорил Ёнджун, массируя его шею. — Контракт, заключённый вами, уже достаточно выгодный. Вам незачем доводить всё до криминала. Вонсок с плеском отстранился от него и поднялся на ноги. Его гневный, возмущённый взгляд упёрся в лицо пасынка. — Ты, неблагодарный! — прошипел он. — Ты потому ко мне приблизился, когда рядом нет моего брата? Он-то знает, как держать тебя в узде! Тебя не выкинули за порог, как только ты родился, дали тебе кров! Пищу! Образование! И связи! Всё, что тебе нужно делать — это слушать старших и выполнять, что велено! Уж твоему отцу лучше знать, как строится бизнес! Или ты лёг под эту чёрную псину и забыл, где твоя семья? В твоих же интересах слушаться, Ёнджун, посмотри — это всё может стать твоим! — он махнул рукой, описывая горы вокруг широким круговым жестом. — Всё это! Ёнджун холодно на него посмотрел. Вонсок не знал о крайней осведомлённости своего пасынка, не знал, сколько всего ему донесли и сколько он услышал сам; не знал о том, насколько крепки отношения Ёнджуна и Бомгю, и сейчас делал всё, чтобы удержать на крючке рыбу, что на самом деле была затаившейся до поры акулой, которая готовилась сожрать своего незадачливого удильщика. — Всё это, — эхом отозвался Ёнджун. — И так принадлежит мне. Я — хозяин Мёхянсан. — Тешь себя этой иллюзией, — насмешливо ответил Вонсок, снова погружаясь в воду и зябко ёжась. — Чёрт с тобой. Что бы ты ни сделал, всё равно по-твоему не будет. — Я вас услышал, — ответил Ёнджун, оставляя полотенца на земле и тоже погружаясь в воду. Термальный бассейн был пусть и неглубоким, но весьма обширным и извилистым, так что разминуться им не составило труда; Ёнджун уплыл на другой конец и там устроился, точно так же отдыхая после утомительной ночи. Что ж, он пытался — этот последний разговор был точкой в его отношениях с семьёй, и после этого он мог преступить к выполнению своего плана с чистой совестью.

***

— Чёрт подери, а я-то думал, что в шатёр забралась крыса, — проговорил Субин, распахивая полог. Мансок разогнулся, волком смотря на молодого альфу, но затем изогнул губы в угодливой улыбке. — Я слышал, шатёр откроют для тех, кто хочет ребёнка, — проговорил он. Субин саркастически усмехнулся: — Я так и подумал, что вы… хотите детей. Он и предположить не мог, что чокнутый дядя Ёнджуна и в самом деле прокрадётся в шатёр, чтобы порыться в их белье, но оказывается, его дорогой супруг вовсе не шутил: этот мужчина совал свой нос везде, где только мог, безо всякого стыда. — Я смотрю, между вами уже установилось беспрецедентное доверие, — осклабился Мансок. — На вашем месте я бы поостерёгся, молодой господин. В следующий раз на моём месте можете оказаться и вы. Что тогда? Посыпать голову пеплом? — Очень в этом сомневаюсь, — расслабленно ответил Субин, тем не менее, пристально следя за каждым движением незваного гостя. Мансок обогнул постель, поднимая с дастархана гребень, которым вчера новоиспечённые супруги расчёсывали друг другу волосы. Субин подавил в себе желание вырвать расчёску из чужих рук, даже пусть это была обычная деревянная безделушка — этому человеку он бы и зубочистки не пожаловал, будь его воля. — Надеюсь, мой племянник удовлетворяет вас во всех отношениях, — Мансок мягко покрутил запястьем, проводя расчёской у своего носа и клыкасто улыбаясь. Субин кивнул: — Более чем. Он половина моей души и ядро моего сердца, то, что было мне необходимо и то, в чём нуждаются Изумрудные горы. Я и надеяться не мог, что мы подойдём друг другу так славно, словно сплавившиеся металлы, не иначе это вмешательство провидения. Или предназначения. Кому же принадлежала эта идея, выдать Ёнджуна замуж за меня? — Как бы я ни хотел, чтобы первому такая мысль пришла мне, она осенила моего дорогого брата, и я уступлю лавры ему, — ответил Мансок, со стуком кладя гребень на место и затем подходя к кадке, всё ещё полной остывшей воды — не было никого, кто мог бы вылить её. Альфа глубоко вдохнул и снова улыбнулся: — Но не сомневайтесь, я принимаю очень большое участие в планировании семейных дел, от бизнеса и до, — он коснулся пальцем поверхности воды, пуская круги, — планов матримониальных. Субин сделал несколько медленных шагов вперёд. Значит, Ёнджун и правда закинул удочку первым — если повлиять на своего дядю он вряд ли бы мог напрямую, то на отчима — очень даже может быть. Что ж, отрадно это слышать. — Мне кажется, вы теряете контроль над ситуацией, — тихо проговорил он, хватая покрывало с постели и поднося к своему носу. От него действительно пахло смесью медовой брусники и можжевельника, запах уже выветрился и был слабым — но чётким. Сладость его говорила об удовольствии. Субин улыбнулся сам себе. — Он бесподобен с теми, кого любит, — проговорил он, приближаясь вплотную. — А я видел шрамы на его спине. Субин схватил Мансока за плечо, не давая отстраниться, и на секунду в их глазах вспыхнули красные искры. — За то, что он сделал, его следовало бы упечь за решётку, либо в психушку, — прошипел Мансок, обнажая клыки. — Так что же вы этого не сделали, — с присвистом прорычал Субин, заглядывая ему в глаза. — Испугались придать дело огласке? Что ты рассказываешь другим, когда тебя спрашивают о шраме? Несчастный случай? — Нападение дикого зверя, — огрызнулся Мансок. — А диких зверей следует дрессировать, либо усыплять. Запомни, молодой господин, все омеги семьи Сон принадлежат мне. Все дети семьи Сон принадлежат мне! — Тебе даже яйца твои не принадлежат, — с презрением проговорил Субин, отпихивая его. Мансок пошатнулся, сделал шаг назад, но не упал. — Помяни моё слово, — пробурлил он. — Настанет час, и эта тварь и на тебя огрызнётся. Жаль, конечно, что я не смог его приручить. Но может, когда он отгрызёт тебе что-нибудь важное, ты поймёшь, что я был прав. — Я тебе не верю, — проговорил Субин спокойно. С одной стороны, Мансок был искренне уверен в своей правоте. С другой — старательно чего-то добивался, пытаясь настроить Субина против Ёнджуна. — Поверишь, — Мансок выпрямился, забирая свои волосы пальцами назад. — Но будет слишком поздно. Он отберёт у тебя всё, что тебе дорого, и оставит искалеченным и пережёванным. — Как тебя? — улыбнулся Субин. — Ёнджун мне не угроза. Я уже говорил, он бесподобен с теми, кого любит, — он сделал крошечный вздох, воскрешая в памяти запах и взгляд холодных золотистых глаз. — Умопомрачительно прекрасен. Если бы вы были его семьёй, сотня тигров и тысяча волков не обратили бы свою ярость на тебя. — Ещё один молодой дурак, павший жертвой омежьих чар, — раздражённо бросил Мансок и пихнул его плечом, выходя из шатра. Субин тихо рассмеялся: от него не укрылось то, как задевало альфу каждое упоминание о красоте и благости Ёнджуна. Омежьи чары? Если только в чьих-то снах. Он достал свой собственный телефон и написал Каю. Пора поговорить.

***

— Так а что это был за зверь? — спросил Тэхён, уплетая за обе щёки ччигэ. — Тогда в лесу. Сан и Уён переглянулись и вздохнули. — Медведь, — проговорил Уён. Сонхва опустил голову. Субин помешал лапшу и решил: — Готово. — Я думал, медведи не станут подходить близко к поселению, да и вообще дикие звери держатся достаточно далеко от долины, — заметил Ёнджун, греясь на солнышке. Площадь ещё не убрали целиком: оставили столы с циновками и площадки для игр, так что можно было и посидеть, поесть, и сыграть, и перемыть косточки всем и каждому. — Это верно, — проговорил Субин, кладя острую лапшу ему в тарелку. — Но у каждого животного есть свой характер. У некоторых он особенно… несладок, скажем так. Мы с тобой забежали довольно далеко, но всё же… видимо, шум и запах растревожил одного агрессивного обитателя леса. — Чан со своим отрядом уже пытался убить его, — негромко проговорил Кай. — Этот медведь оставил ему пару шрамов, но и сам решил убраться подальше. Раз он вернулся обратно, придётся снова выходить на разведку. — А ты с ним сталкивался? — спросил Бомгю с плохо скрываемым беспокойством. — Нет, — покачал головой Кай. — Это старый медведь, он очень опасен, особенно зимой. Как охотник, я достаточно молод и занимаюсь обычно ловлей всякого пушного зверя; что касается охоты на медведей, этим обычно занимаются опытные охотники, хорошие борцы, работающие в слаженной команде. Это особый случай, и в одиночку тут не справиться. — Кай всё верно говорит. Медведи не входят в наш обычный перечень добычи, мы убиваем их только, если они представляют опасность для нас или других, — проговорил Субин. — И разумеется, в одиночку медведя не одолеть. — Поэтому он так выглядит? — спросил Ёнджун. — Эти рога… на самом деле, что-то застряло в его хребтине. — Застряло? — спросил Бомгю. — Он выглядел так? — Да, я сначала принял его за оленя, он был далеко, так что я не сразу понял, какой он большой. А затем понял, что это не рога, а какие-то палки, — Ёнджун наклонился, поглощая свой обед. — Стало быть, это что? Копья? — Верно, медвежьи рогатины, — ответил Субин. — Охота на медведя — дело совсем не простое… Хоть его легко поймать в ловушку, удержать в ней такого большого и сильного зверя не так просто. Ни сетями, ни верёвками его не поймать. Даже ружьё не пробьёт его толстую шкуру, а яды мы использовать не можем. Вдобавок местные медведи порой вырастают до гигантских размеров. То, что ты видел — скорее всего, застрявшие в его шкуре обломки рогатин и рукоятки ножей. — И он так и ходит со всем этим в своей шкуре? — ужаснулся Бомгю. — Какой кошмар! И стало быть, от этого он наверняка становится ещё злее! — Не только сама шкура у медведя толстая, под ней ещё и солидный слой жира, — заметил Кай. — Так что и плотный густой мех, и толстая кожа, и жировая прослойка — это не зайцам шеи сворачивать. — Прошлым летом Чан с разведчиками загнали его в каменную расселину. Медведь застрял в трещине, провалившись в неё, — поведал Уён. — Они думали, что медвежья шкура у них уже, считай, на полу. Так то чудовище разворотило скалу и встало на дыбы! Как бросится на них! Только каменная крошка вокруг полетела, та-та-та! Как шрапнель! — Откуда тебе знать, как летает шрапнель, крошка, — Сан погладил его по плечу. — Так рассказываешь, как будто сам там был. — Уверен, что именно так! — горячо возразил Уён. Ёнджун задумался на мгновение, опуская палочки. Субин это заметил и коснулся его шеи: — Ты же не собрался охотиться на медведя, месяц? — Мне ещё многому нужно научиться, — отозвался тот, качая головой. — Как подумаю, что мог встретить медведя ночью в лесу, прям мурашки по коже, — пробормотал Бомгю. — Не у тебя одного, — отозвался Хонджун. — Тебе-то что? У тебя вон, крылья! — заметил Уён, хватая гарпию за крыло и потянув к себе. Сонхва шлёпнул друга по руке: — Уён! — Нет, медведи — это страшно, — веско отозвался Минги, до сих пор молчавший и слушавший всё в объятиях своего возлюбленного. — У нас, гарпий, острый слух и превосходное зрение, но нюх уступает волчьему. Если вдруг подкрадётся кто… со спины… — Ну-ну, сейчас у тебя со спины я, — миролюбиво отозвался Юнхо. — К тому же, разве медведи охотятся на оборотней? — Сами по себе не охотятся, но если их что-то разозлит, они могут напасть на всё, что угодно, — проговорил Сан. — И чем старше медведь, тем более скверным характером он обладает. Молодые, может, по молодости ещё просто бойкие, но вот старые… настоящие засранцы! — А что касается оборотней-медведей? — спросил Хонджун. — Такие бывают? — Бывают, но большинство живёт на западе, — ответил Сонхва. — В России, в Китае, и даже в США и Канаде. Опять же, медведи разные бывают, как и волки. Но у больших стай есть и свои домены, как наша Мёхянсан. Здесь обитают только волки. Если не ошибаюсь, у нас на весь город приезжих и прочих по пальцам одной руки пересчитать можно. Не уверен даже, есть ли среди них медведи, тигры или кто-то ещё. — У нас есть один тигриный оборотень, Сун Ляо, — ответил Субин. — Он из семьи китайских иммигрантов, которые когда-то тут обосновались, но он уже стар, и охотой-то никогда не занимался. Детей у него так и не появилось. Ёнджун скосил на него глаза: — Ты и впрямь всех знаешь в городе. Ходячий справочник. Уён рассмеялся от такого сравнения, но Субин заметил, как Ёнджун стал ещё задумчивее. День понемногу шёл на убыль, вечернее солнце понемногу сменялось сумерками, и теперь на бледном лице омеги играли золотые отсветы костра. — Что-то случилось? — тихо спросил он, подсаживаясь поближе к Ёнджуну, пока остальные продолжили болтать, обсуждая различия разных видов оборотней. — Нет, волчонок, — Ёнджун слабо улыбнулся ему. — Может, я сказал что-то не то?.. Ёнджун отставил плошку и склонил свою голову на плечо Субина. Его рука коснулась ладони альфы, деликатно оборачивая пальцы вокруг запястья и подтягивая к себе; через какие-то пару секунд Ёнджун оказался сидящим в объятиях Субина, опираясь на его грудь, практически так же, как сидели Юнхо и Минги. — Всё в порядке, — всё ещё держа Субина за руку и оборачивая её вокруг себя, проговорил Ёнджун. — Если я сказал так, значит, так оно и есть; если мне будет, чем с тобой поделиться, я с тобой поделюсь. — Обещаешь? — Обещаю, — Ёнджун поднял голову, смотря на Субина снизу вверх, и в его взгляде померещилась какая-то игривость. Затем омега бросил взгляд на своего брата, внимательно изучавшего их. Бомгю рассматривал их с приятливым любопытством, обнимая свои коленки и устроившись на них щекой, и Ёнджун улыбнулся ему. Бомгю что-то шепнул его одними губами, и Ёнджун улыбнулся, кивая. Рядом с ним сидели и Кай с Тэхёном, но оба сохраняли почтительную дистанцию, что могло остаться незамеченным, но не для Ёнджуна. И не для Субина, который уже выудил из Кая часть информации. В прошлый раз он посылал его в город разузнать побольше о Ли Мансоке, чтобы понимать, с чем имеет дело. Как только гости вернутся в город, Субин снова собирался послать Кая в город собирать информацию — у того был талант втираться в доверие и болтать обо всяком, к тому же, младший брат лучше других адаптировался в мегаполисе и неплохо там ориентировался, пробираясь везде, от столичных тусовок до сомнительных сборищ. Только теперь Субин был не уверен, что Кай будет счастлив вернуться туда — кажется, его младшего братишку уже не радовала ни встреча с Бомгю, ни встреча с Тэхёном, и хотя самому Каю Субин этого пока не сказал, он видел в этом повороте след руки Ли Мансока. Сам Субин хотел ещё немного понаблюдать за дядей Ёнджуна, чтобы убедиться в своей правоте. — Как твои ноги? — тихо спросил альфа, склоняясь к уху мужа. — С ними всё в полном порядке, — ответил тот. — Не возбухай из-за ерунды. — Это не ерунда. — Значит, ты уже послал всю королевскую рать на поиски хулигана? — Ёнджун пытливо зыркнул на него снизу, очевидно давая понять, какого он мнения. Субин вздохнул, прикрывая глаза, и неопределённо качнул головой. Он дал задачу нескольким своим подчинённым, но это было не так-то просто. Подсыпать щепки и иголки в лапник проще простого, а от хвойного запаха отследить нарушителя было практически невозможно. Как ни крути — идеальное преступление. — Не расстраивайся, волчонок, — Ёнджун погладил его по руке, вальяжно проводя пальцами по коже. — Если кто-то хочет меня наказать, то ему этого будет явно мало, я же и глазом не моргнул. Ещё будет шанс его поймать. — Я не хочу дожидаться момента, когда кто-то захочет снова причинить тебе вред, — проговорил Субин. — Снова? — Хонджун краем уха уловил его слова и повернул свою голову в их сторону. — Что значит «снова»? Ёнджун мелко вздохнул и лениво проговорил: — Кто-то подсыпал мне колючек в лапник, и я прогулялся по нему босиком. Уён и Сан оба одновременно ахнули, а Сонхва покачал головой: — Ну что за щенячество. Как так можно! Прости, Ёнджун. — И что ты будешь делать? Надо же что-то делать, — проговорил Уён, подскакивая на месте. — Это каким же засранцем надо быть, чтобы взять и испортить молодому жениху свадьбу! Чёрная душонка! Гнилая, гнилая напрочь! Помяни моё слово, это Сохён или его подпевалы! — Уён, никто мне ничего не портил, — спокойно ответил Ёнджун. — Чтобы мне что-то испортить, нужно что-то посерьёзнее щепок. — А если тебе в следующий раз гвоздей насыпят?! — Но правда, хён, что ты собираешься делать? — спросил Бомгю, внимательно смотря на брата. Он казалось, даже не удивился. — Если Субин-хён хочет найти проказника, думаю, я в этом буду на его стороне. Во-первых, они могут захотеть выкинуть что-то посерьёзнее. А во-вторых, в любом случае это неуважение к выбору и к принимаемым вожаком решениям. Это может подорвать его авторитет. — Если бы авторитет поменьше болтал, то никто бы ничего и не узнал, — проворчал Ёнджун, ворочаясь в объятиях альфы. — Не думайте, что я позволю делать с собой всё, что угодно. Но я думаю, всякий великий мститель во-первых, хочет донести послание до адресата, а во-вторых, жаждет удовлетворения. Так что, учитывая, что эта его атака провалилась, он ещё вернётся. И думаю, я схвачу его за яйца раньше, чем ты, — Ёнджун пощекотал подбородок Субина. — Так что вы все тоже не болтайте. Держу пари, хулиган ужасно бесится с того, что я и глазом не моргнул. — А ты очень гордишься своей выносливостью, — покачал головой Минги. — Но в конце концов, всю свадьбу ты пробегал с исколотыми ногами. — Снова здорово, — вздохнул Ёнджун. — Я же не ребёнок. — Я всё равно не хочу думать, что где-то среди нас затесался такой отброс, который решил испортить чужую свадьбу, — пробормотал Сан себе под нос. — Мы же наверняка с ним по одной улице ходим, за руку здороваемся, и даже не знаем… Субин заметил, как недоумённо Ёнджун посмотрел на мужа своего друга. Определённо, значимость этого события была на категорически разных уровнях для него и для всех остальных, это Субин уже понял. У Ёнджуна сохранялось непоколебимое убеждение, что он недосягаем ни для боли, ни для холода, что он неуязвим, что он сильнее всех на свете, о чём он не раз уже повторял, и повторял с гордостью. И пока Субин видел, что омега соответствует заявленному им самим, он знал, что если его ранить, потечёт кровь. А не ихор.