Хозяин Изумрудной горы

      Субин покосился взглядом вокруг, не подавая виду. Обстановка непривычная до чёртиков. Полы, натёртые до блеска, канделябры с хрустальными каплями, источающие слепящий свет, ещё больше приумноженный позолотой, которой украшено буквально всё вокруг, и алые гардины, убранные золотыми толстыми канатами с такими же толстыми кистями на концах.       Он втянул носом воздух в поисках хоть какого-то естественного запаха, но пахнло только холодом, железом, огнём и ароматизаторами. Единственным источником запаха служил только он сам. От него разило лесом, как можно догадаться, и его феромонами. Остальные присутствующие не пахнут ничем — у городских это считалось чем-то вроде моветона. На секунду Субин пожалел, что не принял деодоранты или не заглушил свой запах чем-то ещё, но не в его порядках скрывать то, кто он есть. Зачем ему прикидываться городским, если все и так знают, что он дикарь?       Его вынуждали ждать, чтобы он понял своё место. Но это ничего. Он не собирался идти на поводу у высокомерных богачей. Всё-таки, у него есть товар, и на этот товар найдётся свой купец.       Он немного расслабился на алом, словно кровь, диване, с золотыми оторочками и завитушками, пробежался пальцами по длинным волосам, зачёсывая их назад, и прикрыл глаза — обилие красного, золотого и белого било по зрению и утомляло. Он привык к темноте и мягким краскам лесного полога, к запахам мха, трав и хвои, крови и пепла. Он привык к хрусту веток и костей, а не к звону хрусталя. Он привык к тяжёлым металлическим решёткам и амуниции на теле, а не костюмам и бархатным обивкам с золотыми завитушками. Но это не значит, что это всё ему не по плечу.       Сколько он так просидел, ему неизвестно, но он и не торопился. Кай, не особо парясь, погрузился в игрушку на телефоне, и ему тоже всё было по фене, его даже не тревожило то, что их вот так унижают ожиданием. Оно и к лучшему. Субин знал, что Кай не заговорит без разрешения.       У их ног покоился большой сундук с дарами — дарами леса, гор и рек. То, что они не жили в городе, не означало, что их стая не была богатой. На самом деле, они были чертовски обеспеченными. Просто не строили хоромы из мрамора и золота. И именно поэтому они были здесь.       — Господин Чхве, вас просят внутрь, — в зал вошёл человек в таком же чёрном фраке, как и остальные слуги, стоявшие по периметру, и протянул руку, указывая путь. — Я вас сопровожу.       — Кай, захвати сундук, — велел Субин и поднялся, потягиваясь. Его костюм издал короткий жалобный треск, но выдержал. Кай, не медля, засунул телефон во внутренний карман и лёгким движением взвалил сундук себе на одно плечо, без усилий удерживая его одной рукой, словно стальным обручем.       Ненавязчивая демонстрация силы. Субин знал, что даже если «дикарей», как их величают городские оборотни, считают неотёсанными псинами, они всё равно завидуют их силе и боятся её.       Городские измельчали, истончились, а некоторые и вовсе за всю жизнь ни разу не обернулись волком. Им это больше не было нужно. Кластер оборотней в городе оставался сейчас одним из самых сильных, но за счёт поддержки извне.       За счёт поддержки «дикарей».       Их провели через несколько коридоров, и наконец они попали в ещё большую залу, выкрашенную в цвет поблёкших незабудок. Стены украшали большие золотые геральдические лилии, везде висели натюрморты в толстых позолоченных рамах, а посередине стоял стол, накрытый, наверное, человек на двадцать. Они что, думали, что он сюда всю стаю приведёт?..       Во главе стола сидел пожилой мужчина в возрасте, который всё же встал, чтобы подойти к Субину и пожать ему руку.       — Добро пожаловать, молодой господин Чхве, — проговорил он. — Извините нас за это ожидание.       Субин выдал одну из своих самых чарующих улыбок.       — Напротив, я хотел вас поблагодарить, что вы дали нам перевести дух после долгой дороги, — мягко проговорил он.       Если господин Сон и был задет тем, что до Субина «не дошла» его попытка унизить, то он не подал виду.       — Прошу, присаживайтесь, — он широким жестом показал на стол. — Наш старший, который для вас, скоро придёт. Вы знаете, эти омеги, всегда опаздывают, хаха…       Субин безрадостно рассмеялся в тон господину Сону и указал на сундук:       — Только куда бы нам поставить наши дары?       — Ставьте прямо на стол, уважаемый сват, — проговорил омега в летах. — Не будем торопиться. Присаживайтесь прямо напротив, мы ведь уже, считай, родственники.       Субин взглянул на Кая. Он не позволит допустить ни одной ошибки.       Кай достал из-за пазухи отрез ткани и расправил по скатерти, прежде чем поставить на стол сундук, который издал глухой, тяжёлый звук.       — Было бы жалко презреть старания гостеприимных хозяев, что так старались создать в доме уют, — проговорил Субин, делая шаг к столу и ожидая, пока слуга отодвинет для него стул. Его уже основательно тошнило, а еду ещё даже не подали.       Итак, они вчетвером оказались за одним столом. Субин старался не смотреть больше никуда, кроме как поверх плеч «гостеприимных хозяев», но Каю было немного трудно не таращиться вокруг, поэтому он вперил взгляд в белоснежную фарфоровую тарелку.       — Не будем о делах, — радушно проговорил господин Сон. — Уверен, что со всеми договорённостями мы разберёмся чуть позже с вашими родителями, молодой господин Чхве.       «Я ничего не собираюсь обсуждать со щенком, у которого молоко на губах не обсохло.»       — Я понимаю, да и повод вовсе не располагает к деловым разговорам, — отразил его улыбку Субин. — Но если вас вдруг мучает любопытство, я сделаю всё возможное, чтобы его удовлетворить.       «Попробуй только, испытай меня.»       — Оставьте эти разговоры, — произнёс супруг господина Сона. — Лучше расскажите о себе, молодой господин. Я ведь должен знать, за кого выдаю своего старшего сына. Чем вы занимаетесь дома?       — На моих плечах на данный момент преимущественно лежит добыча пушнины в северных лесах хребта Тэбэксан, — ровно вымолвил Субин. — Удивительные края. Суровые, но прекрасные. После свадьбы вам непременно стоит туда съездить.       — Благодарю, но моим старым костям уже противопоказан холод, — натянуто улыбнулся омега. — А вот для Ёнджуна будет в самый раз. У него дикий нрав, это должно его остудить, не так ли?       — Да, — оскалился господин Сон. — Наш Ёнджун свиреп, как тысяча волков и сотня тигров. Он будет для вас хорошим мужем.       Субин не ответил, перекатывая на языке чужое имя. Когда ему несколько месяцев назад сказали о перспективе договорного брака, он был совсем не против. Как наследник угодьев гор Тэбэксан, он сызмала знал, что у него есть долг. Но он не думал, что договор будет заключён так быстро, а молодой омега, к которому он сватался сейчас, не скажет и слова против. Признаться честно, у него немножко зудело и свербило от любопытства, взглянуть на своего будущего мужа. Судя по всему, родители этого Ёнджуна его не слишком любили, иначе почему так легко отдавали кровиночку замуж за дикаря? Да ещё и с такими намёками, мол, этот такому неотёсанному в самый раз в пару.        — Я надеюсь на это, — проговорил он, понимая, что тишина затянулась. — Мне не терпится увидеть своего суженого. Я ведь правильно понимаю, что после заключения договора и брака он уедет в горы Мёхянсан?       — Совершенно верно. Ему уже давно пора снимать венец невинности, — кивнул супруг господина Сона. — И принимать семейную фамилию.       — Я вовсе не против того, чтобы он передвигался по своему усмотрению, — спокойно проговаривает Субин. — Так что он, вне всякого сомнения, будет вас навещать в любое время, когда возникнет желание.       — Молодой господин Чхве, мы уже не молодеем, — деликатно кашлянул господин Сон. — И уже хотели бы увидеть внуков, если честно.       «Не выпускай его из дома, пока не отделаешь его по самое не хочу!»       Видимо, они ожидали, что Субин набросится на омегу, словно оголодавшее животное, и будет волком трахать, пока все мозги не вытрахает, и дальше будет держать на привязи в хлеву, словно корову, которая должна отелиться. Боже мой, ну что за люди.       — Надеюсь, природа будет к нам благосклонна, — уклончиво проговорил Субин. — Свежий воздух благоприятен для здоровья. Кстати, на золотом склоне у нас есть роскошные горячие источники, поэтому я не отзываю своё предложение, — обратился он к омеге. — Уверяю, они творят чудеса.       В противовес «дикарям», городские оборотни считались неженками.       — Прошу прощения за опоздание.       Дверь открылась перед омегой, которого Субин не мог бы описать иначе, как «айсберг». Он был высоким, стройным, немного угловатым, достаточно широкоплечим. Субин бы с лёгкостью мог принять его за альфу. Его резкие, но привлекательные черты лица невольно врезались в память: острые скулы, словно грани льда, капризный изгиб пухлых тёмных губ, тёмные дымчатые брови, чуточку заостренные кончики ушей, глубоко посаженные глаза, холодные и блестящие, как полынья горного озера. Субин почувствовал, что у него закололо кончики пальцев; ему было жизненно необходимо втесаться носом в шею омеги и вдохнуть его запах.       Омега явно почувствовал запах альфы, его нос едва заметно дёрнулся, а острый взгляд метнулся к Субину, пришпилив его к месту, словно игла — бабочку. Ёнджун перевёл взгляд на отца и коротко склонил голову:       — Мой господин.       Кай с интересом оглядел Ёнджуна, а Субин подскочил, возможно, чуть несдержанно, но оно и к лучшему. Он подошёл к омеге и представился:       — Чхве Субин.       — Ёнджун, — безэмоционально ответил тот, смотря прямо ему в глаза. Он бросает вызов? Или не знает, что бросает вызов? Субин не был уверен. Но он не должен давать волю феромонам в чужом доме, это было бы ужасно грубо. Вместо этого Субин предпринял хитрый ход: поймал руку омеги, чтобы поцеловать её — и заодно втянуть носом запах у запястья. Но Ёнджун оказался хитрее: шагнул вперёд, не давая Субину согнуться в поклоне, и превратил контакт в рукопожатие, крепко сотрясая чужую ладонь:       — Очень приятно. Очень.       Субин не может уткнуться его в шею носом. Он не может. Но видит небо, ему хочется.       Он отодвинул стул для омеги, и тот сел, одарив его прохладным:       — Не стоит.       Субин осознал, что и правда, не стоит. Он вернулся на своё место, садясь прямо напротив Ёнджуна, и супруг господина Сона хлопнул в ладоши:       — Ну что же это! Я уже умираю с голоду, приступим к трапезе!       — Звучит чудесно, — улыбнулся Субин, а затем почувствовал на себе чужой взгляд. Ёнджун изучал его, не особо скрываясь, но по его взгляду ничего не было ясно. Строит из себя недотрогу? Субин наградил его улыбкой, милой и очаровательной, на какую только был способен, но при этом не преминул показать свои выразительные клыки. Ёнджун вдруг тоже улыбнулся, и его глаза сверкнули. А затем сверкнули клыки и в его улыбке. Он буквально вернул Субину его обращение.       Внесли еду. Для разогрева аппетита подали сначала холодные закуски: кусочки сырого мяса с желтком и салатом, тарелки с сыром, маленькие вазочки с грибным жюльеном и овощи. Порции были крошечными, но многочисленными, и помимо тарелок, что поставили прямо перед ними, другие закуски усеяли весь стол, а их фужеры наполнились прохладительными напитками.       — Прошу, приступим же к трапезе, — развёл руками господин Сон. — Давайте насладимся этим прекрасным вечером и этой чудесной едой. Сегодня специально для наших гостей мы приготовили тартар, господин Чхве, это редкая вкусность, попробуйте!       «Сырое мясо для волка»       — После вас, господин Сон, как я могу есть вперёд хозяина дома, — Субин проворно ущипнул Кая, который был уже готов выть от голода.       — Я сейчас умру, если не поем, — вдруг проговорил Ёнджун и первым приступил к еде. Господин Сон чуть дёрнул уголком губ и доверительно проговорил:       — Айщ, господин Чхве, давайте опустим формальности! Мы же уже почти одна семья! Ну, давайте есть.       Субин взял в руки вилку и приступил к еде.       — Действительно невероятно вкусно, — проговорил он. — В жизни такой говядины не пробовал. Искусно подобранный баланс соуса, мягкости мяса и сладости желтка. Мои комплименты вашему повару. Боюсь, в наших краях не подают таких деликатесов, — он посмотрел на Ёнджуна. Тот уже прикончил свою порцию и тащил в рот сыр и овощи, при этом выглядя всё так же возвышенно. В нём не было изящества, он был скорее похож на острое лезвие кинжала, но при этом притягивал взгляд, даже завораживал.       — Меня не волнует, что есть, благодарю за беспокойство, — ровно проговорил Ёнджун.       — Да, у нашего Ёнджуна хороший аппетит, — проговорил супруг господина Сона.       — Это хорошо, — отозвался Субин. — Было бы досадно, если бы наша дичь пришлась ему не по вкусу. Или, может, больше нравится рыба?       — Меня не волнует, что есть, — отчеканил Ёнджун. — Спасибо за беспокойство.       Следующим внесли суп, обильно исходящий рыбными запахами — как в воду глядел. Субин не смог даже угадать, сколько же каким видов рыбы там было использовано, а затем увидел, что внутри плавают ещё и всевозможные моллюски.       — Это французский суп буйабес, — пояснил господин Сон. — С тех пор, как попробовал его, не могу оторваться. Мы готовим его каждую неделю.       Насколько Субину было известно, буйабес был раньше едой бедняков. Каждый шаг в этом доме был проверкой и подколкой, но ему быстро надоедало состязаться в словесных поединках.       — Я очень рад разделить с вами вашу любимую пищу, господин Сон, — проговорил он, не отрывая взгляда от Ёнджуна. — Шафран придаёт этому блюду поистине… роскошную… нотку.       — У вас такое острое обоняние, — не удержался супруг господина Сона. — Вы сразу учуяли шафран.       — Этот запах трудно с чем-то спутать, — улыбнулся Субин и снова посмотрел на Ёнджуна. — Один раз понюхаешь и больше никогда не забудешь.       — А что у вас принято есть на севере? — полюбопытствовал супруг господина Сона.       — Разумеется, никаких подобных изысков, — убедительно проговорил Субин. — Мы предпочитаем простую и сытную пищу. У нас много работы, и некому томить блюдо в печах по нескольку часов. Но когда мы возвращаемся с охоты с птицами, мы очень любим приготовить их на огне. Перед зимой дикие птицы набирают вес, чтобы пережить холода, и их мясо становится жирным и сочным, и ничто не сравнится со вкусов свежайшей дикой птицы, приготовленной на костре с травами.       — Позвольте нескромный вопрос, а как вы охотитесь за птицами? Прямо… ну… в той форме? Хватаете их пастью?       Субин рассмеялся, словно вопрос был крайне глупым, а потом проговорил:       — Прошу прощения. Таким у нас занимаются только дети. Конечно, мы просто ставим силки.       — Должно быть, это и правда вкусно, — проговорил господин Сон. — Я пробовал засоленную дичину, которую нам привозили из ваших краёв. Действительно уникальный вкус. Впрочем, всё, что даруют нам Изумрудные горы, отличается качеством. Надеюсь, и этот союз будет плодотворным.       От Субина не укрылось, как пальцы Ёнджуна чуть сжались на ложке. Но и только.       Опустевшие тарелки с супом унесли, внесли вторые блюда, наполнили фужеры снова. На горячее для них приготовили перепёлок, чьи размеры заставили Кая посмотреть на Субина с отчаянием. Даже если им положат порции в три раза больше, это им на один зубок.       — Попробуй жюльен, хозяева старались, — сжалился Субин над товарищем и поставил ему на тарелку горшочек. Учитывая, что Ёнджун спокойно таскал со стола всё, что лежало в пределах досягаемости его рук, Субин не видел ничего зазорного в том, чтобы и самому полакомиться всем, чем сможет. По крайней мере, Кай насытится чуть больше.       — Эти перепёлки — домашние, — пояснил господин Сон. — Может, конечно, они не так хороши, как дикая птица, но тоже очень вкусны.       — Мой господин, перепёлка и правда вкусна, — проговорил Ёнджун, облизывая губы, словно по-тигриному, — но боюсь, одной не хватит. Это только червячка заморить.       — Ах, Ёнджун, — покачал головой господин Сон. — Что ж, принесите добавки!       Видимо, еда ещё была. Субин дёрнул бровью, смотря на Ёнджуна. Неужели он догадался и пожалел их? Что ж, по крайней мере, он не жестокий и не глупый. Ёнджун несколько мрачно уставился на него, но затем отвёл глаза, когда внесли блюда с серебристыми округлыми колпаками, и на тарелку Субина, Кая и Ёнджуна опустились ещё по две птицы вместе с овощами и грибами. Кай заметно повеселел и задорно принялся за еду, похрустывая хрящиками, с лёгкостью ломающимися под острыми крепкими зубами. Видя его «собачьи» манеры, господин Сон неловко улыбнулся, но Субин не одёрнул Кая. В этом не было ничего такого. Ёнджун тоже проворно обгладывал косточку за косточкой, пока его родители чопорно пилили мясо ножом с вилкой.       — Нам привезли из Шри-Ланки замечательный чай со вкусом сметанного яблока, — похвастался господин Сон. — Кстати, об этом чае у нас тоже зашла речь с вашими родителями. Мы планируем его включить в перечень импорта, поэтому обязательно скажите нам, что вы думаете. Я приказал подать его к десерту. Как вам еда?       — Божественно, — проговорил Субин. Супруг господина Сона всплеснул руками:       — Почему бы нам за чаем и не посмотреть дары наших дорогих сватов? Я уверен, что настроение у нас уже у всех благостное и сытое, совместим приятное с приятным!       — Надеюсь, наши дары придутся вам по вкусу, — улыбнулся Субин.       Угодья хребта Тэбэксан были богаты практически всем: пушным зверем, дичью, мёдом и ягодами, минеральными источниками и редкими травами. Но ничто из этого не шло ни в какое сравнение с Изумрудной горой. По правде говоря, Изумрудная гора была вовсе не одной горой — это скорее было полукольцом из нескольких гор с самой крупной из них — Мёхянсан, и на обеих сторонах этого куска хребта Тэбэксан и расположилась стая Субина. Назвать это стаей было правдивым, но преуменьшением: поселение было огромным, потому что рабочих рук было нужно немало, но по сравнению с мегаполисом, конечно, терялось. Изумрудная гора обладала несколькими рудниками, где добывались самоцветные камни. Поэтому край был богатым — на всём Корейском полуострове другого такого не найти. Семья Субина обладала этими горами уже очень давно, предоставляя товар в виде предметов роскоши всему миру: самоцветы, украшения, шкуры и меха, а также прочие дары природы, которыми горный хребет щедро одаривал их. Но, конечно, время шло, города разрастались, и щенки бежали в столицу за перспективами. Сколько ни поднимай зарплаты, а мегаполисы манили молодых оборотней куда больше, чем горные рудники, а из-за удалённости они были отрезаны от остального мира многими милями лесов, и в результате даже в огромном поселении практически все являлись друг другу родственниками, хоть и седьмая вода на киселе. Им нужна была свежая кровь и рабочие руки, а если можно — ещё и техника. Им нужно было превратить свой посёлок в маленький город, иначе стая зачахнет и истает всего через несколько поколений.       Отец-омега Субина был против этого. Он говорил, что от природы нужно брать ровно то, что она даёт, и не жадничать, и если стая исчезнет, то так тому и быть, значит, больше нечего брать у гор. Отец-альфа же настаивал, что больше они брать не будут, просто улучшат условия труда, и пообещал, что не станет увеличивать добычу. К тому же, кроме драгоценных камней, у них ещё было множество природных богатств, которые можно было черпать бесконечно, если подходить к этому с умом: территории, принадлежащие их семье, были обширны, так, что даже с вершины горы взглядом не окинуть, поэтому пока они собирали ягоды с одной стороны, с других трёх природа успевала восстановиться. И тем не менее кому нравится задыхаться от пыли в рудниках? Условия труда нужно было улучшать. Было принято решение наладить контакт с корпорацией, у которой было всё: деньги, связи и люди.       Субин думал о том, что, если в их поселение приедут и другие. Что, если приедут эльфы? Что, если приедут русалки? Разве они справятся? Оборотни — самый сильный и выносливый народ. Кто ещё может выдержать такой тяжкий физический труд? Может, люди? Даже городские оборотни слабее стали, что уж говорить о людях… К тому же, другие народы не помогут им возродить поселение. Полукровки, как правило… обладают низкой фертильностью.       Субин дёрнул уголком губ, когда почувствовал довольно резкий запах. Если бы он был молодым и вспыльчивым альфой, каким, возможно, его видела эта семья, он бы уже рвал и метал от этих попыток его задеть и унизить. А если бы был ещё и глупым, то вообще мог не заметить и просто морщиться  и жаловаться. Но к счастью, для него это просто мелочи.       Резкий запах исходил от чайника. Конечно, он не был неприятным, и вонью это назвать было нельзя, но для чувствительного носа Субина ощущений было слишком много, словно он засунул нос в ворох давленых лимонов и яблок. Вместе с чаем внесли и вазочки с печеньем, крошечными пирожеными и безе; и они все переместились за кофейный столик, покинув обеденное место. Кай без лишних слов открыл замок сундука и распахнул крышку, являя ожидающим зрителям дары.       Сверху на самом видном месте покоились несколько отрезов роскошного шёлка разных цветов и дорогие мягкие меха. По традиции, этот дар должен был использоваться семьёй омеги, чтобы пошить свадебные наряды. Рядом с шёлком расположилась искусно вырезанная деревянная уточка из чёрного дерева, украшенная драгоценными каменьями. Это предназначалось родителям, в частности, омеге. А рядом покоилась шкатулка, полная речного жемчуга, который должен был достаться родственникам омеги, на усмотрение родителей. Под свёртками шёлка и шкатулкой с деревянной фигуркой лежали несколько коробок с уже более личными подарками: запонки для господина Сона с сапфирами, ожерелье с рубинами для его супруга, и помолвочное кольцо для будущего мужа.       Кай вручил коробки адресатам, удерживая бархатные разноцветные футляры пальцами так деликатно, словно они были хрупче снежинок. Изысканные ювелирные изделия тончайшей работы были подобраны в точности под стиль и возраст адресата, и были идеально выверенными, не слишком кричащими, но и ни в коем случае не простыми или тем более грубыми. Изящные завитки металла были отполированы так, что походили на потоки ручья, в светлых водах которых лежали яркие капли драгоценных камней.       Субин внимательно следил за реакцией. Господин Чон не смог скрыть жадного блеска в глазах, а его супруг словно немного потеплел, с благоговением проводя кончиками пальцев по ожерелью. В глазах Ёнджуна Субин не увидел ничего. Они были всё такими же… непроглядными. Омега взял кольцо с подложки, не уделяя ему особого внимания, и надел его на палец, даже не глядя, словно достал пластиковую игрушку из шоколадного яйца.       — Благодарю, — несколько тягуче отозвался он. Субин улыбнулся одними уголками губ. Ему нравились те, кто мог устоять перед блеском самоцветов. Откуда же в Ёнджуне такая стойкость? Не от родителей точно.       — Ну какая красота, — похвалил супруг господина Сона, — молодой господин Чхве, поистине роскошный подарок.        Субин решил, что нужно ковать железо, пока горячо, и предложил:       — Ну что вы! Вы же сами всё говорите, что мы уже почти семья. Зовите меня по имени, прошу.       — Тогда зови меня папой Ёнджуна, Субин, — запел тот, самостоятельно разливая чай по чашкам, и ахнул, когда Кай открыл последний слой.       На дне сундука лежали золотые слитки. Каждый маленький брусочек весил по килограмму, и учитывая то, что они лежали в несколько слоёв, это было настоящее состояние. А ещё — огромная тяжесть, которую Кай принёс на своих плечах.       — Нужно назначить дату свадьбы, — закончив вздыхать, проговорил супруг господина Сона. — Я уже взял ваши с Ёнджуном гороскопы и сходил к шаману. Через месяц, седьмого числа, будет самая благоприятная дата, но если это слишком скоро, то есть ещё через два с половиной месяца.       — Свадьбы в горах празднуются очень быстро, — Субин отхлебнул чай из чашки из вежливости и тут же поставил на место. — Мы можем заключить брак и через месяц. В небе будет полная луна, а это самый славный час для ночных плясок.       На него оба родителя посмотрели так, словно он сказал нечто совсем дикое. Субин пояснил:       — Я ведь наследник. Празднество будет длиться всю ночь.       — Вы хотите праздновать… в горах? — спросил господин Сон. — Не в столице?       — Если у вас есть желание, то можно и в столице тоже, но у меня на родине свадьба должна быть отыграна обязательно, — кивнул Субин. — Ведь именно там мы будем жить. Будет странно, если альфа начнёт жить с омегой просто ни с того ни с сего. Важно дать понять, что это большое событие.       — Послушай, дорогой, а ведь и правда, — обратился супруг к господину Сону. — К тому же, у нас есть младший сын. Одному свадебку справим на природе, второму — в городе.       — Давайте тогда на том и порешим, — не особо упираясь, но и довольно нехотя согласился господин Сон. — Конечно, ехать будет далеко… но мы отправим вам заранее всю помощь, которая может понадобиться в организации свадьбы. И, разумеется, Ёнджун тоже поедет заранее, — он посмотрел на своего сына, и тот кивнул, смотря куда-то в окно и покачивая ногой — слушал явно одним ухом.       — Хорошо, — кивнул Субин. — Я привезу домой добрые вести.       — Этот союз будет отличным шагом в укреплении общины оборотней, — сказал господин Сон. — Нам, городским, важно не забывать свои корни и не отделяться от них.       Он подал знак, и сундук унесли прочь — для этого понадобилось двое слуг, и Субин на секунду усомнился, а не люди ли они? Но из-за того, что в городе запахов не различить — все глушили их, как могли — он не мог этого понять.       — Ну что же, почему бы вам двоим не прогуляться, не познакомиться получше? — хлопнул в ладоши супруг господина Сона. — Ёнджун, покажи гостям сад. А мы пока прикажем подготовить комнаты, чтобы вы как следует отдохнули.       — Кай, — Субин кивнул мелкому, и тот поднялся с места. Ёнджун встал и дёрнул подбородком в сторону дверей, веля следовать за собой, и двое оборотней двинулись за ним.