Человеческий код

Джон медленно открыл входную дверь, стараясь не создавать шума и будто боясь спугнуть ту тишину, которая повисла после его внезапного ухода. Голова пульсировала от выпитого, а мысли ещё витали где-то между ночными похождениями и воспоминаниями о Молли. Он не знал, чувствовать ли облегчение от проведённого с ней времени или, наоборот, грызущую вину за то, как вчера всё обрушилось на ничего не подозревающего Ло. Харрис прошёл в гостиную, рухнул на диван и запрокинул голову, устало прикрывая глаза. Перед ним мелькали обрывки ночи — её гладкая кожа, касания, взгляд, полный страсти и пьяные поцелуи. Но вместо покоя всё это лишь усиливало внутреннее смятение.

«Ну как так можно было допустить потерю контроля?»

Хозяин дома вздохнул, потёр лицо руками, пытаясь стряхнуть усталость и разогнать удушающие мысли. Ему казалось, что время с Молли должно было принести хоть немного морального спокойствия, но вместо этого тревога ещё больше окутала разум. Он не хотел срываться, не хотел этой истерики, но каждый его нерв был натянут как струна. Слова «Лололошки» из сна так сильно обожгли что-то глубоко спрятанное внутри, что одним грубым движением вскрыли старые, давно затаённые раны. И теперь, вспоминая выражение лица прижатого к стене автоматона, подавленная боль разъедала внутренности. Это был первый образец уникальной программы, и он уже позволяет себе подобное отношение к своему творению. Джон поднялся с мягкого пледа и подошёл к окну, вглядываясь в него и желая найти ответы. В какой-то момент отражение в стекле изменилось — смотрит осуждающе, заменяя его собственный взгляд на чей-то другой — холодный, требовательный и будто спрашивающий, почему он сам себе не даёт покоя. Заземлившиеся мысли повернули в другую сторону. Что, если потерявшись в поиске ответов Джон теперь уже бежал не только от воспоминаний, но и от самого себя? Чего он боялся больше? Услышать, что даже какой-то робот винит его? Или слишком сильно разойтись и перестать контролировать собственные действия? Харрис стоял, не двигаясь с места, и всё внутри тянуло назад, в фонтан алкоголя и эпицентр пьяного сброда. Он давно знал, что извиниться — значит признать свою ошибку, открыться, показав, что его эмоции не только сорвались с поводка, но и причинили боль другим. Джон выше этого. Ему чуждо ощущение вины и эмпатия, но тогда почему на душе так сильно скребут кошки? Вместе с этим было и другое: его гордость, глубоко укоренившаяся в подсознании, как что-то непоколебимое и необходимое. Именно она противилась мысли произнести слова признания собственной вины. Как он мог так просто, после всей той грязи, накопленной за годы существования, пойти и попросить прощения? Каждый шаг к этому казался ударом в спину заточенным ножом, разрезающим податливую плоть медленно и мучительно. Харрис привык думать, что умеет контролировать свои чувства и поступки, что не поддаётся слабостям. Но то, как он сорвался на автоматона, над которым работал столько времени, в корне разрушало это представление. Извиниться — значит обвинить себя во лжи и признать, что ты не так силён, как думал. Он всегда старался оставаться холодным и сдержанным, и именно эта броня помогала ему справляться с тем, что терзало глубоко внутри, не давая погрузиться в уязвимость. Если он будет слишком мягок, слишком слаб, что тогда от него останется? Извинение ощущалось как позволить кому-то увидеть свои внутренние трещины и звучало почти как предательство самого себя. Как бы ему ни хотелось скрыться, спрятаться от мира, Харрис понимал: либо он переступит через свои страхи, либо снова утонет в бесконечном потоке тревог и сожалений. Сделав глубокий вдох, он отошёл от окна и бросил взгляд в сторону идущей вверх лестницы. Может быть, автоматон поможет ему справиться с извечной болью и этот шаг навстречу к Лололошке станет первым на пути к освобождению души из оков страхов. Он зажмурился, пытаясь подавить разрывающие голову мысли. Ведь где-то там, в самом конце библиотеки сознания, Джон знал: от его гордости сейчас мало проку. Да, она защищала его от боли, но одновременно преграждала путь к исцелению, не давала сблизиться с теми, кто, может быть, был способен принять его. «Ну же, идиот, — прошипел на себя мученик, — он даже не человек, это ведь не должно быть так тяжело». Стоя перед дверью комнаты на втором этаже, разум буквально разрывался на две части: одна говорила бежать как можно скорее, а вторая переступить наконец через себя и поделиться чем-то личным хотя бы с роботом, только лишь имитирующим эмоции. Джон занёс руку и несколько раз быстро постучал. Тишина по ту сторону двери с каждой секундой давила сильнее, пока едва различимый шум её не разбавил. Ещё несколько мгновений спустя дверь приоткрылась и из щели между ней и проёмом показался силуэт. Ло напряжённо молчал. — Эй, симпатяга, — первым гнетущую тишину нарушил Харрис. — Хватит уже дуться. Хочешь, куплю тебе что-нибудь в комнату? — На кухне всё убрано и еда стоит в холодильнике, мистер Харрис… я не понимаю, что вы ещё от меня хотите, — он смотрел на него с какой-то смесью раздражения и усталости, а голос его звучал холодно и отстранённо, как будто обращение к знакомому человеку стало простым выполнением обязанностей. — Я выполняю свои задачи в рамках возможностей. Всё в порядке. Харрис хмурится, чувствуя, как что-то внутри сжимается от этих слов. Он знал, что Лололошка не просто на него обижен, его программа посылает сигнал страха и недоверия. Это была не мелкая прихоть и не обычная ссора. Автоматон с минуту молчал, озадаченно изучая человека. Его взгляд фактически отражал: «Что вы пытаетесь мне сказать?». Он не понимал, что именно хочет от него услышать Джон и зачем пришёл, если не собирается извиняться. Щель, через которую смотрел Ло, наконец стала немного больше и дверь открылась наполовину. Напротив стоял хозяин дома, застыв на пороге комнаты и сжимая кулаки. Внутри клокотали противоречивые чувства: сожаление, злость на себя и… упрямство, которое никак не отпускало, даже после того, как он завёл диалог. Слова так и застряли в горле, удерживаемые какой-то незримой силой и назойливым подкожным ощущением слабости перед кем-то, кроме сестры. Лололошка стоял, напряжённо наблюдая за каждым движением Джона, будто ожидая нового всплеска. Взгляд Харриса скользит ниже: неживые руки едва уловимо дрожат и это та мелочь, что лучше всего демонстрирует как в нём, в этом простом домработнике, живёт скрытый страх. Страх попасться на удочку доверия, не по своей воле разозлить, перестать существовать. Автоматон молчал, но было очевидно, что случившееся оставило след на его алгоритмах, и не абы какой, а чуть ли не психологическую травму, которая теперь полностью завладела его имитацией чувств. — Лололошка, — начал Джон, стараясь, чтобы голос звучал ровно, — знаешь, в тот раз… — он запнулся, растерялся, потерял самоконтроль. И эта череда эмоций была вызвана лишь встречей взглядом с тем, кто, как он полагал, лишь выполнял свои обязанности. Но в глазах робота читалась паника вперемешку со страхом, и это неожиданно тронуло его, еле заметно размыв границу между человеком и машиной. — Я… не хотел тебя напугать, — наконец выдавил Джон, не сумев до конца вымолвить слово «извини». Это большее, на что он был сейчас способен. Ло осторожно посмотрел на него, но затем опустил взгляд в ноги, пряча в нём нечто болезненное. Он нервно сжал край своей рубашки, чтобы унять дрожь в руках. — Господин, — голос Ло звучал тихо и неуверенно. — Вы не обязаны извиняться. Я… я просто должен был лучше понимать вас. Больше не допущу… того, чтобы вы рассердились. Автоматон едва сдерживал тревогу; тот случай на кухне превратился в бесконечное напоминание и словно постоянное предупреждение: нужно быть осторожнее, стараться сильнее, не вызывать недовольства. Как бы он ни пытался подавить эту мысль, ощущение опасности не отпускало его, заставляя при каждом слове говорить с холодной сдержанностью. — Ты наверняка знаешь, что я хочу сказать, поэтому не заставляй меня это произносить, ага? Он понимал, что Джон хочет сказать простое «извини», подтверждение того, что конфликт забыт и всё останется, как прежде. Но чувство недоверия к Харрису, как заноза, крепко засело в мыслях. — Конечно, — ответил он почти машинально, стараясь угодить. — Я понимаю вас, господин. Можете не продолжать. Лололошка снова поднял взгляд на Джона, стремясь уловить одобрение, но тот лишь медленно кивнул, и этот жест, словно молчаливая укоризна, только подлил бензина в огонёк тревоги на душе. Он так и не смог почувствовать себя в безопасности. — Мне нужно поговорить с Саймоном. Можешь не драить полы, даже если он согласится прийти. — Мне нужно всё обдумать, так что вряд ли я вообще выйду из комнаты. Мгновение — и дверь закрывается прямо перед носом, а вместе с ней закрываются и все шансы на искреннее примирение. Теперь Джон остался стоять в безжизненной, холодной тишине, глядя на гладкую поверхность, за которой скрылся Лололошка, повесив на себя неосязаемый замок. Тягучее чувство утраты охватило тело, точно между ними пролегла непреодолимая стена, созданная не из железа и стекла, а из недосказанности и подавленных эмоций. Руки вновь сжались в кулаки, рискуя повторить ту злополучную ночь, но в этот раз глухой удар пришёлся в стену. Сколько бы Джон ни пытался убедить себя, что всё это не имеет значения, что Лололошка — всего лишь домработник, очередная программа, с каждым разом ему становилось всё труднее в это поверить, понимая, что его сознание реагирует на автоматона точно так же, как на обычного человека. Извиняться перед роботом ничуть не легче, как могло показаться на первый взгляд. С какой-то стороны даже наоборот — сложнее.

Саймон (для связи)

@SS_Pistris

15.02. 13:07

Саймон, срочно.

Разговор один есть.

Приходи в ближайшее время, жду.

15.02. 13:10 Здравствуй, Джон. Я понял.

Гость явился достаточно быстро, не прошло и двух часов. Всё это время, пока Харрис ждал своего хорошего знакомого, он провёл в кабинете за анализом всего происходящего в последние дни: перечитывал дневник, блокнот с заметками, вспоминал сон и свою ночную активность: разбитую чашку, квартиру Санчеза, Молли с бокалом сангрии и нервный срыв. Снизу раздался звонок в дверь, нарушив тишину, и хозяин дома, не медля ни секунды, поспешил спуститься по лестнице. Визит должен был сточить все острые углы, но реакция организма в корне отличалась — тревога била через край. Открыв дверь, Джон жестом пригласил Саймона войти, и тот шагнул через порог, оглядываясь по сторонам. В воздухе витало странное молчание, как если бы в этом доме недавно произошло убийство. Солус осторожно взглянул в лицо гения, пытаясь уловить хотя бы намек на его настроение, но тот, казалось, избегал смотреть ему в глаза. Они молча прошли по коридору, не обменявшись ни словом, словно их мысли были сплетены и оба понимали, что начинать разговор сейчас было бы неуместно. Только когда они добрались до просторной, светлой гостиной, хозяин остановился, кивком приглашая Саймона расположиться на диване. — Чай или кофе? — поднимая две полные чашки со столешницы и прищурившись, спросил Харрис. Его голос звучал ровно, но в глазах мелькнула хитрая нотка. — Предпочту зелёный чай, благодарю за гостеприимство, — слегка улыбнувшись, спокойно ответил Саймон, как если бы пытался ослабить гнёт невысказанных слов в пространстве комнаты. — Неправильный ответ. В чашке кофе, — Джон ухмыльнулся, явно довольный собственным подколом, и поставил обе чашки на журнальный столик перед диваном. Привычная саркастичная нотка пробилась сквозь его хрипловатый голос, ненадолго вернув ему прежнюю лёгкость. — Ну наконец, теперь-то я узнаю тебя, — с улыбкой в глазах проговорил он. — Но всё же, что произошло? Даже после шутки ты сам не свой. Это не похоже на тебя — вести себя так… отстранённо. Джон замер на мгновение, решая, стоит ли открыться или снова отшутиться. Его взгляд скользнул в сторону, будто он искал ответ в узорах на стене, а лицо растеряло привычное выражение уверенности. — Я чуть не убил Лололошку, если так, конечно, можно выразиться. Мне… мне снова приснился тот кошмар, наверное его спровоцировали твои сигареты, когда мы сидели на кухне. Потом я пошёл пить успокоительные, как обычно, но этот идиот не спал и спустился вниз. Я не сдержал эмоции и кинулся на собственного робота, Солус! В комнате резко повисла траурная тишина. К чашкам с кофе никто так и не притронулся. Лицо Солуса поникло и он опустил голову, рассматривая свои руки, не в силах подобрать нужные для ситуации слова. Джон, в свою очередь, отвернулся к окну и сквозь ком в горле продолжил говорить: — Он вроде бы понял, что я не специально. Сейчас закрылся в комнате наверху и шугается меня, будто я его тут каждый день насилую и расчленяю дорогих ему людей, а после ставлю их головы на прикроватную тумбочку в качестве сувенира, — от подобной аналогии из уст Харриса вырвался нервный смешок. — Подожди. А ты хоть знаешь, есть ли у него дорогие люди или, скажем, друзья? Подобного рода вопрос заставил ненадолго задуматься, вороша недавние воспоминания, связанные с автоматоном и его деятельностью. — Ну… по-моему, он с кем-то переписывался в телефоне, — на мгновение замявшись, Джон продолжил: — Не знаю. Он никуда без меня обычно не выходит и дома сидит, работу свою делает. — Значит, помимо тебя и меня, если не считать редкие выходы на улицу, у него нет социальных взаимодействий? — Получается, что так. Услышав ответ на свой вопрос, Солус прикрыл рот рукой, препятствуя появлению улыбки на губах и заглушая тихий смех. — Прошу прощения. Рано тебе родительские права выдали, Джон. Ох, как рано. Он ведь как ребёнок, за ним требуется постоянное наблюдение. Представляешь, что случится, если люди вдруг узнают о его истинной природе? Джон выглядел точно как нагадившая не туда собака, отчитываемая хозяевами. Он стыдливо опустил взгляд и подпёр рукой щёку, стараясь не выдать бестолкового смущения. — Нашёл кого винить. Думаешь, я когда-то детей воспитывал? Пособник по уходу за собаками, как мне кажется, тоже вполне годен. Что там — 3 раза сводить погулять и покормить, делов-то! Саймон издал разочарованный вздох и покачал головой. — Ты не понимаешь. Ему нужен социум, как и любому другому человеку. Но просто задумайся, что, если он где-то упадёт во время прогулки с друзьями и расшибёт голову? Вместо мозгов люди увидят нечто другое. Это очень опасно, Джон. Если кто-нибудь узнает… тут я уже не смогу помочь тебе. — Сейчас как дитё малое ведёшь себя скорее ты, чем Лололошка. Он по всем параметрам взрослый человек, просто не имеющий навыков. И вообще… его система безопасности в полном порядке, на финальной проверке не было выявлено никаких ошибок. Если размышлять по-человечески, то инстинкт самосохранения у него присутствует. — И много ты видел людей, которых спасал инстинкт самосохранения? — Достаточно. — Но, вместе с этим, также хватает умников, которые занимаются чем бы то ни было экстремальным и каждый день подвергают свою жизнь опасности. Очень рационально с твоей стороны, Джон. — И что же ты предлагаешь? — Если тебе тяжело, я могу поговорить с Ло сам. Он у себя, правильно? — Я и сам могу это сделать. Но, если ты настаиваешь — вперёд.

***

Как Лололошка и сказал, он размышлял о произошедшем, запершись за одной из дверей дома. Бесконечный поток мыслей прервали шаги в коридоре и Саймон поспешил представиться: — Юный Лололошка, прошу простить за беспокойство, мне нужно с вами поговорить, — донеслось по ту сторону двери. Из комнаты выглянул автоматон и кивком пригласил войти, присаживаясь на кровать. — Я узнал, что произошло в ту ночь. В первую очередь стоит сказать — мне действительно жаль, что вам пришлось пережить подобное и я не собираюсь оправдывать Джона. Но, всё-таки, он не хотел этого и по большей части здесь роль сыграли обстоятельства. — Я не горю желанием говорить об этом, извините… — робот замешкался, пряча руки между зажатых бёдер и сверля взглядом пол. — Вам и не нужно участвовать в диалоге, просто позвольте мне договорить, — дождавшись положительного кивка, Солус продолжил: — Благодарю. Кхм, эмоциональная реакция моего друга была вызвана не тобой. Дело в том, что, как я и сказал, так сложились обстоятельства и ты оказался не в том месте, не в то время. Я искренне сочувствую и хочу выразить свою поддержку. Джон переживает не лучшие времена в жизни, прошу понять данную мысль. — Да, я заметил. С каждым днём он выглядит всё более нестабильно и меня это, если быть честным, напрягает. — Может быть, ты и прав. Поговорим лучше о другом: у тебя есть друзья? Вопрос настигает врасплох, заставляет усомниться в собственном благополучии, учитывая, что друзей-то как таковых у него и не было. Лололошка задумчиво обводит взглядом комнату, такую же светлую, как у Джона и устремляет свой взор на телефон, лежащий рядом. — Есть один знакомый. Мы недавно познакомились, пока только переписываемся, но он тоже из Хэнфорта. — Прекрасно. У моих хороших знакомых сын есть, он тоже мало с кем общается. Может, познакомитесь? — Неплохая идея, я не против, мистер Солус, — лёгкая улыбка тронула уголки губ Ло. — Вот и чудесно. Хочу ещё кое-что сказать касаемо Джона, — выдержанная пауза, и Солус заканчивает предложение: — У него завтра день рождения, а я направляюсь в центр. Советую задобрить колючку, как будет возможность. — Если это сейчас не был намек, то я балерина. Поднесённая ко рту рука прикрывает радушную ухмылку и заглушает не самый уместный в контексте диалога смех. Саймон берётся за ручку двери, дёргая её вниз и выходя за дверь. Лололошка вышел следом, тут же встречаясь взглядом со стоящим напротив Джоном. Выражение его лица приобрело мрачный оттенок, а пугающая аура, казалось, окружила весь коридор. Джон опёрся на стену, скрестил по-свойски руки и сверлил глазами гостя, как он думал — рассказчика всех его тайн и секретов. Подобная встреча была весьма неожиданной, оба думали, что Харрис остался снизу и не придёт торчать у двери, напоминая всем своим видом хищника, поджидающего добычу. От такого явления Саймон охнул, а автоматон самую малость дёрнулся, хватаясь за стену. Гнетущая тишина осела на всех поверхностях поблизости толстым слоем молчания. — Ну? Много разболтать успел, шляпник? — Ничего из того, что могло бы тебя разозлить. Мы с Ло должны отлучиться, скоро будем. Не успел Джон и рта открыть, Солус подтолкнул Ло ближе к лестнице и спустился следом. В спину им смотрел крайне недовольный Харрис, опираясь плечом об дверной косяк, медленно отпускающий ситуацию и погружающийся в привычную меланхолию. Его взгляд цеплялся за исчезающие фигуры, а скрещённые на груди руки, как бы замыкаясь в оборонительном жесте, выдавали противоречивую смесь усталости и скрытой обиды.

***

Розовый кабриолет с блестящими боками и выдвижным верхом, сверкающим под солнечными лучами, уже ждал у ворот дома, будто только что выехал из рекламы самой изысканной жизни. Саймон, прирождённый кавалер, открывает передние двери и пропускает Лололошку, жестом указывая присесть. Следом обходит машину и садится уже сам, за водительское сиденье, заводя дорогостоящую машину. — Уже надумал что будешь покупать? — Не особо, но думаю ему что-то практичное подарить. Господину бы научиться самоконтролю и дисциплине, — с уст сорвался смешок. — Ох, Ло, не понимаешь ты ничего. Такого собранного человека как Джон, ещё нужно поискать. На моей памяти, ранее у него не случалось подобных эмоциональных всплесков. — Даже не знаю, радоваться ли мне, что я стал первопроходцем в таком деле… До конца поездки диалог не возобновлялся, а в салоне играла песня Максима Леонидова «Видение». Лололошка наблюдал из окна за исчезающими позади деревьями и птицами, точно устраивал воображаемые гонки, которые существуют только для него и только в механической голове. Мимо стремительно проносились здания самых разнообразных типов и предназначений: величественные офисные центры с зеркальными фасадами, уютные дома, хранящие семейные истории, оживлённые магазины с яркими витринами, модные клубы, а также кафе и рестораны, соблазняя заглянуть внутрь и на мгновение задержаться в стремительно кружащем водовороте городской жизни. Летящие на бешеной скорости постройки напоминали поток мыслей об идеях для подарка. Сначала в голове всплывали дорогостоящие аксессуары, затем сменялись на украшение для дома, в заключении останавливаясь на чём-то незамысловатом, практичном и элементарном в уходе — кактусе. «Самое то для Джона и его умения заботиться.» Высадка произошла в самом центре маркетингового рая, где от яркой рекламы заведений и магазинов рябит в глазах, а от уличного шума готовы лопнуть барабанные перепонки. Выбор колоссальный: от модных бутиков до салонов цифровой техники. Ло открывает в телефоне приложение карт и первым делом вписывает «цветочный», осматривая предложенные варианты. Поблизости оказалось около трёх, с разным рейтингом и оценками. По пути к ближайшему из них, он параллельно отмечал для себя интересные места, а также не скупился подкинуть накопившуюся мелочь бездомным. В художественных книгах центр Хэнфорта можно было бы с легкостью назвать рассадником низшего социального слоя населения. Улицы здесь — легчайший способ выпросить деньги или обокрасть беспечную девушку, приехавшую из области на шоппинг. Немало было и гадалок, одна из которых не упустила свой шанс нажиться на проходящем мимо автоматоне. Женщина пожилого возраста хватает Ло за рукав и затягивает в переулок — укрывает от дурного влияния прогнившей улицы. На мгновение он теряет дар речи, потрясённый внезапным рывком. — Ты прости сумасбродную за резкость, прости. Энергетика от тебя странная, парень, аура неживая. Ох, лихо какое надвигается, ох, лихо… — звучит она неспешно, руки к одежде тянет и молвит что-то на своём, цыганском. — Пожалуйста, бабуль, идите своей дорогой, меня не интересует, — напуганный и сбитый с толку старческими речами, негромко лепечет автоматон. — Что ж ты такой юркий, прямо пескарь в реке, — голос её дребезжал, хорошими намерениями веял, — неужто не уважишь старушку? Гляди-ка на ладошку, видишь, как линии пересекаются? Позолоти, молодчик, а я тебе судьбинушку твою-то расскажу, и пойдёшь себе подобру-поздорову. Абсурдность зашкаливает. Последние монеты ложатся на трясущуюся ладонь. В ту же секунду загадочная старуха берёт руку Ло в свою и начинает вести по ней пальцами, неразборчиво шепча под нос. Она склонилась чуть ближе, пристально вглядываясь в линию жизни, и тихо начала молвить, стараясь придать голосу магическое звучание, точно высшие силы выходили с ним на контакт. — Линия жизни странная у тебя, голубчик, ой, странная… — её голос приобрёл нотки настороженности. — Не завершена она, ох, буря… впервые на своей практике вижу. Род-то особый у меня, милок, всё знаю. Пусто в тебе, вон как — холодно… линии не живые. Нет души, нет тепла… Она прижала ладонь Лололошки к своему лбу, тщетно стремясь почувствовать поток энергии, что шёл от тела. Гадалка на мгновение застыла, взгляд её метнулся по переулку, в попытке увидеть что-то, что могло бы объяснить её страх. — Ты… ты не живой, мальчик… мёртв! И глаза твои — пустые, пустые, как небо в тумане! — старуха резко отпрянула, лицо её побледнело, а глаза расширились в ужасе. Она оттолкнула его ладонь, а пальцы сжала в кулак. Лицо исказилось, точно нечисть увидала. — Нет! Ты не можешь быть настоящим! Прочь! Прочь от меня, отродье! Старуха отпихнула автоматона от себя, с силой толкнув в грудь. Ло же стоял, ничего не понимая, с пустым взглядом, который не отражал ни чувство страха, ни вины. Она взглянула на него с отвращением, едва сдерживая дрожь. — Души в тебе не сыщешь, Дьявол! Своей нет, так мою забрать удумал! Говорила матушка мне: «осторожнее с иностранцами», так не слушала, старая! Гадалка быстро развернулась, исподлобья взглянув на него. Панический ужас завладел выражением обвисшего лица, как если бы она только что осознала — мир может рухнуть от присутствия Ло рядом. Схватив старую трость, она начала делать шаги в сторону, торопливо оглядываясь назад. «Вот и как таких полоумных в центр занесло…» — передёрнулся Ло, быстрым движением отряхивая руки от дурной энергии, — «подобру-поздорову идти, значит…»

***

Пастельных цветов фасадная вывеска уже виднелась за углом. Сам магазин украшен искусственными шедеврами флористики, призванными очаровывать новых покупателей — цветочные композиции невозможно было отличить от настоящих букетов, а смешанные ароматы шлейфом исходили от запертой двери. Чем ближе подходишь, тем отчётливее становится удушливый запах разного вида цветов. Пройдя внутрь, висящий сверху изящный колокольчик встретил Ло своим мелодичным звоном. Молодая девушка за прилавком резво поднялась со своего места, приветствуя потенциального клиента. — Добро пожаловать в «Мечту флориста», что-нибудь подсказать? Кому смотрите букетик? — звонкий голос отразился от стен помещения, сливаясь в симфонию с яркими запахами. — Здравствуйте! — также задорно ответил ей Ло. — Я хочу подарить кактус одному человеку, был бы рад вашей помощи. — Необычный выбор, обычно люди приходят к нам за роскошными букетами и услугами флориста. Идите за мной, сейчас покажу, что мы можем предложить, — по уверенному шагу продавщицы стало ясно, что она работает тут не первый месяц и точно знает как угодить запросам покупателей. — Кактус очень хороший подарок, особенно для тех, кто не имеет возможности часто за ним ухаживать. Они долго живут, не требуют танцев с бубном и какой-то волшебной почвы, экологичны, а также принесут в дом красоту и свежесть. За счёт своего разнообразия форм, цветов и размеров, каждый человек сможет найти что-то для себя, уверяю, хоть один вид вам обязательно приглянётся. Девушка говорила почти без остановки, без скромности демонстрируя все свои знания. Слова путались в голове, создавая собой какофонию из информации. Наконец они подошли к стеллажу, где в небольших горшках находились виды и подвиды суккулентов. Среди них были и кактусы. — Внимательно рассмотрите все, и я обязательно вам расскажу про особенности понравившихся. Чаще всего у нас берут именно эхинопсис — очень компактные и поражают своим цветением. Чуть реже — опунцию, такие кактусы выделяются своими плоскими стеблями. Лично я больше предпочитаю эхинопсис. У каждого из них имеются подвиды и я помогу вам в выборе! Осмотрев каждый из представленных растений на выбор, Ло остановил свой взгляд на одном горшочке из третьего ряда. Кактус в нём напоминал своей формой и колючками свернувшегося и закрывшегося от всего окружающего мира ёжика — точно Джон. — Так много всего, аж голова раскалывается. Подскажите, что это за вид? — указывает пальцем на выбранный горшок. — О, это как раз эхинопсис мамилоза. Самый стандартный вариант и уход за ним никак не отличается. Летом поливаете чаще, зимой — реже. Как правило, цветет несколько недель летом. — То есть, это самый оптимальный вариант? — Да, верно. Хотите приложить к нему открытку? На мгновение потерявшись в мыслях, Ло ответил: — Нет, не стоит. Сколько к оплате? — 650 V пожалуйста, плюс 150 за подарочную упаковку. Ло оплачивает покупку и выходит за дверь, попрощавшись перед этим с, как отметил он сам, довольно приятной девушкой. Вызванное такси прибыло быстро, забирая с собой Ло.

***

Дилан

@DevMagician

15.02. 16:47

Мне короче какая-то цыганка сегодня

в центре нагадала, что я не живой.

Ещё кактус купил.

Фото

15.02. 16:48 Тебе прям на фриков везёт, я смотрю. Кактус прикольный. Занимаешься ими?

15.02. 16:48

Не, на ДР подарок.

15.02. 16:50 Ясно. Всем бы такого друга, как ты.

15.02. 16:51

Мы не друзья.

15.02. 16:53 Прикол, а подарок даришь.

15.02. 16:54

Стикер😒

Ло выходит из автомобиля и благодарит таксиста, расплачиваясь. Уже привычная напряжённая атмосфера встречает его, и, пряча под одеждой небольшую подарочную коробку с логотипом цветочного, он проскальзывает в комнату, минуя спальню и рабочий кабинет Джона. Завтра предстоит ещё более неприятный день — готовка на кухне с самого утра затуманит голову неприятными воспоминаниями, а отстранённый Харрис не раз напомнит своим видом о неприязни к дню рождения. Кто знает, может, подарок действительно был не лучшей идеей, учитывая обстоятельства.