Человеческий код

31.12.2349 Даже если бы в подвальном помещении бара были окна, улицу не было бы видно из-за сильнейшей за последние несколько лет метели в Хэнфорте. Несмотря на холод снаружи, внутри играли присущие атмосфере криминального мира и наркоты треки. В этот праздничный для всех день Диего Санчез собственной персоной стоял за барной стойкой и разливал алкоголь по стаканам. Кто-то встречает Новый год за уютными посиделками в компании родных, а кто-то до утра откисает в баре. Как раз таковыми и являлись Джон с его верными спутниками в лице Саймона Солуса и Джодаха. Со стороны могло показаться, будто не разделяли вездесущего энтузиазма в связи с праздником все трое, однако лишь одному из них не посчастливилось однажды влипнуть в дела мафии и остаться там навсегда. — Молли, дорогая, не уходи далеко! — донеслось из дальнего угла помещения, и официантка поспешила принять заказ у компании алкоголиков. — Джон Дейви Харрис, немедленно прекрати! Хватит звать меня подобным образом прямо на рабочем месте! — на округлом лице миловидной блондинки появился румянец. — О, дурашка, работы не лишишься, даже не думай. Мы с Санчезом в ладах, да и тем более, кто будет подкладывать мне порошочек прямо в заказ? — Ты говорил, что завязал… — не успела Молли договорить, как Джон притянул её за талию ближе к себе, а затем всего одним движением руки заставил девушку нагнуться к самому столу: — Завязал, — проговорил почетный гость над ухом официантки. Голос его звучал ледянее айсберга: — Тебе бы научиться понимать очевидную иронию и запомнить одну простую истину: я никогда не вру, бестолочь. Подобные выходки Харриса давно стали привычными, однако блондинка реагировала, словно в первый раз. Как только Джон ослабил хватку, девушка, как ошпаренная, чуть ли не отпрыгнула от стола, а глаза её, спрятанные за стёклами очков, начали слезиться. Ещё пару секунд она простояла в ступоре, как вдруг повернулась к другой стороне стола, напрочь игнорируя прожигающий спину взгляд: — Господин Солус, заказывайте, пожалуйста. — Такая честь, что вы обратились именно ко мне, но с прискорбием вынужден вам сообщить, что ничего не изменилось и я всё также не пью, — среднего возраста мужчина взялся за край своей шляпы, приподнимая её в знаке уважения. — Прошу извинить, мои приятели не в духе сегодня. Я сделаю заказ за них. Элегантной походкой официантка направилась к барной стойке, выслушав самого интеллигентного человека, что здесь вообще находился. Заказ вышел стандартный: Джону — виски, Джодаху — водка. Солус остановил свой выбор на соке. За столами вокруг сидели пьяницы, которым праздновать-то и негде. Треки сменялись один за другим, а Санчез профессионально подливал убийственную жидкость из стеклянных бутылок прямо в бокалы живым самоубийцам. Изредка он поглядывал на дальний столик без возможности окликнуть или подойти самостоятельно. Для первого вокруг было слишком шумно, для исполнения второго мешала загруженность работой. Заказы увеличивались в количестве позиций, а пьяные возгласы «Санчез, обновите!» звучали всё чаще и громче. 31.12. Вау! Очередной оборот планеты вокруг Солнца! Давайте тащить колючие деревья в дом и верить в бородатого деда на красных санях! Дорогой дневник, меня окружают поехавшие фанатики. Ощущение, будто только эти уёбки-алкоголики, угашенные наркотой, понимают, что ничего особенного в этом дне нет. Что бы ты сказала, если бы узнала, что для меня это всего лишь ещё один легальный день, чтобы выпить и смешать себя с пьяным стадом? — Благодарю, Молли, вы очень любезны, — поблагодарил Саймон и подтянул ближе к себе стакан с соком, оставленный девушкой вместе с другими позициями на середине стола. — Ну наконец! Всё праздничное настроение испортила, видели? — Джон, скажи, было ли у тебя это праздничное настроение хоть раз? — наконец отозвался Джодах, до этого молчаливо наблюдающий за разворачивающейся ситуацией у стола. Вопрос ужалил гения в уголок рта, благо никто не заметил, как на секунду дрогнуло выражение его лица. Джон поправил очки пальцем и сделал первый глоток виски. В стакане плавал лед. — Было. Дети — существа максимально доверчивые и открытые миру. Знаете, верить в сказки является частью их существования. Странно то, что когда они вырастают, то верить не перестают. Нет, конечно, я понимаю, инфантилизм как способ сбежать от жестокой реальности иногда применяется на практике, даже в виде терапии, но я скорее поверю в теорию бесконечных реальностей и «параллельного себя», который сражается с монстрами, чем в появляющиеся под ёлкой подарки в честь первого января. — Ты всегда был таким категоричным… — Нет, это не я категоричный, это вы — кучка остолопов. Особенно ты, пернатик. Ну надо ж было выдать такое! «Новогоднее настроение»! — Пей давай. У кого ни спроси, все как один ответят, что бухой ты нравишься людям больше, — съязвил сидящий посередине Джодах, взглядом указывая на стакан. С приоткрытых губ Харриса слетел раздраженный стон. Через секунду к тем же губам был поднесен стакан. Время близилось к двенадцати, а алкоголя у всех троих оставалось чересчур мало. По созданному ими некому правилу, в новогоднюю ночь никто из компании не мог пойти за добавкой, пока не пробьют часы. За пару часов, проведённых здесь, Джон успел немного расслабиться и перестал грубить на каждое лишнее слово собеседника, хотя без этого всё же было никуда.

3!..

2!..

1!..

С НОВЫМ 2350 ГОДОМ!

Бар в миг наполнился счастливыми и пьяными возгласами, свистом и звуком бьющегося друг об друга стекла. Один только Джон уже который год не соблюдает традицию чокаться; для него 00:00 — всего лишь сигнал быстрым шагом идти к барной стойке и просить обновить. — Эй, Чез! — не изменяя себе любимому, парень пробился сквозь потную толпу прямо к стойке, демонстративно отряхивая с себя накопившуюся на одежде грязь. — Джонни! Я уж было думал, не подойдешь. У меня тут как раз свободная минутка выдалась, — оживился хозяин заведения, насухо протирая в руках рокс, всего несколько минут назад служивший очередному пьянице. — Ты стекляшку-то оставь, сейчас быстренько нальём. Как поживаешь, к слову? — Если твоё зрение в полном порядке и глаза на месте, то прямо сейчас ты задал глупейший вопрос. Как видишь, я снова торчу здесь с этими идиотами, — Харрис кинул взгляд на пространство позади своей спины, глазами указывая на компаньонов за столом, что в этот момент уже заказывали новую порцию алкоголя. — Но справедливости ради, сообщу тебе новость: я всё же решился взяться за тот проект. — Значит, подумал над моим предложением? — Диего отвёл взгляд в сторону и выдержал паузу перед тем, как продолжить говорить: — Мне жаль, что всё так обернулось, ты знаешь. — Знаю, Чез, знаю. Избавь меня от этих соплей, — казалось, будто слова о сожалении для него ничего не значат. — И я подумал над этим только отчасти. Я собираюсь создать другого автоматона, имеющего совершенно уникальную программу… так, для работы по дому. — Я тебя немного не понимаю, младший. Почему ты не возьмешь за основу стандартный код автоматона-рабочего? — Да потому что это скучно! Я не хочу, чтобы у меня по дому ходила посудомойка и отвечала мне однотипными фразами, а чуть что, так сразу: «Прошу прощения, господин, данная функция не вложена в мою программу. Ваш запрос требуется куда-то перенаправить?» Того явно раздражало объяснять очевидные вещи, казалось бы, умному человеку. «Если идиотов в мафии не терпят, то как он вообще до сих пор держится здесь», — размышлял Джон. — Стой, подожди. Ты… — Санчез оставил рокс в покое, оглянулся по сторонам и чуть нагнулся вперёд, дабы иметь возможность говорить достаточно тихо, без привлечения лишнего внимания, — Хочешь создать осознанного автоматона? Неужто слухи не врут и ты впрямь с ума сошел? Забыл, чем однажды это кончилось? — Всегда знал, что ты лишь притворяешься глупым, никогда в тебе не сомневался! На самом деле ты то ещё долбоёбище, — сарказм так и вертелся на кончике языка, оставляя за собой обжигающий привкус спирта. — Подлей, мне нужно переварить твою тупость. Я не собираюсь создавать осознанного автоматона. Я собираюсь переписать код так, чтобы он не имел ограничений в программе. Я хочу, чтобы он мог ошибаться, как человек, учиться новому, как человек, реагировать, как человек. Единственное — он никогда не поймет, что настоящим человеком-то и не является, а учитывая этот нюанс, он уже не идентифицируется, как ты там выразился… Осознанным. Сечёшь? — Как знаешь. Не имею права говорить тебе что-то против, младший, но будь осторожен в этом деле, — Диего тут же выполнил просьбу, одновременно ставя перед ним полный олд фешен и стопку с шотом. — Подарок от заведения. Постарайся не создать новую трагедию, Джонни. Последующие полчаса Джон не проронил ни слова, раздумывая над всем, что было произнесено за этот вечер. Даже музыка не отвлекала его внимание от размышлений, несмотря на её громкость.

Хмурая, юная Богородица или пьяный Британский рай, Так или иначе приходится класть бошку под трамвай. Как будто решил выпилиться самым простым способом, Но круче трамвая — виселица!..

Подбитые на драку посетители давно кричали во всё горло, матеря всех в округе. Вниманием не обделили даже мирно спящую пьянь. Единственным, полностью осознающим происходящее вокруг, человеком среди всех оставался Саймон Солус, прямо сейчас пробирающийся сквозь разъяренных идиотов и держа под руку «пернатика», как выражался сам Джон. Откуда у Джодаха такое прозвище знал лишь Харрис и он сам. Если попросить рассказать, он сразу же ссылался на некий забавный инцидент в том же баре, однако никогда подробно не объяснял что именно произошло. Джодах вовсе постыдно отводил взгляд в сторону и молчал до конца какого бы то ни было мероприятия. Иногда создавалось впечатление, будто это была не смешная первоапрельская шутка Санчеза, а вселенская тайна. Свой новенький пиджак Солус уже давно запачкал темными пятнами, так что глупо было бы бояться брызг пива, летящих из разбитых бутылок. Люди, будто звери, обливали друг друга алкоголем, размахивали вещами и, казалось, ненавидели каждую секунду этого праздника. — Джон! — наконец у барной стойки показался трезвейший в мире человек, выискивая взглядом друга. — Прошу простить за беспокойство, но это действительно важно. Джодах перепил и кое-что мне подсказывает, что до дома он не дотерпит. — Да что… Солус, выход в той стороне… и без тебя тут тошно, ещё и физиономия твоя трезвая, — с трудом подняв голову с поверхности, Харрис протёр глаза. — Выведи его, да и всё. Что ты как маленький? — Если бы это было в моих силах, я бы не тревожил вас, молодой человек. Он совершенно ничего не осознает, и если прямо сейчас его не вывести, боюсь, не поздоровится не только моей одежде. Джон, я прошу по-хорошему. — Саймон, блять! Разберись сам, я… не в том, сука, состоянии, чтобы нянчиться с вами, как с детьми. Мы который год здесь празднуем, привык бы уже! — Харрис, вы неисправимы. 01.01. Джодах блеванул и уснул на барной стойке. Сделаю из фото магнитик и подарю ему на следующей попойке. Рубашку не жалко, всё равно новую собирался покупать.

***

Звон будильника в давно осветленной рассветом комнате раздавался не первую минуту, что заставило Лололошку подойти к двери и прислушаться. Несмело приоткрыв её, тот нырнул внутрь и постарался оглядеться. Это была именно та комната, в которой он очнулся после долгого сна, но сам автоматон воспринимал еë так, будто видел впервые в жизни. Перешагнув порог, он застал сладко спящего в кровати Харриса и играющий незамысловатую мелодию рядом будильник. Очень не хотелось нарушать личное пространство хозяина дома, но ситуация того явно требовала, поэтому, потоптавшись несколько секунд на одном месте и размышляя явно о чём-то возвышенном, Ло прошёл к кровати владельца настолько осторожным шагом, насколько позволял алгоритм, выключив надоедливый звук. Затем наклонился, заглядывая соне в лицо: — Джон?.. — попытки разбудить голосом не увенчались успехом, и на это Харрис лишь поморщился и подтянул белое одеяло ближе к груди. Разочарованный вздох донёсся со стороны домработника, что в данный момент мысленно обращался ко всем существующим в мире богам, моля их о помощи в этой безвыходной ситуации. Разбудишь — плохо, не разбудишь — тоже плохо. Как выяснилось за время пребывания здесь — ругани не избежать при любом раскладе, а если шатену сегодня не повезло со сном, то новые маты в библиотеке тем более были обеспечены. Он попытался ещё раз позвать парня, но тот снова повторил свои действия. Приняв собственное поражение, и то, что обычные способы не сработают, над головой Лололошки загорелась воображаемая лампочка и, воодушевлённый собственной находчивостью, он помчался на кухню. В его программу сразу была заложена базовая информация о мире, Джоне, собственные «воспоминания». Всё, что могло отличать его как человека. Пробежавшись по ступеням вниз, Ло свернул направо, встал за плиту и принялся готовить завтрак, который должен был стать самым вкусным в жизни Харриса. Он пока ещё не умел готовить лобстера в сливочном соусе или стейк из мраморной говядины, поэтому воспользовался тем, что было вложено в базовый алгоритм готовки. Рецепт до безумия простого блюда воплощался в жизнь: как только сковородка разогрелась до определённой температуры, пару яиц из холодильника тут же были в неё разбиты. Салат же, в свою очередь, готовился по принципу «разрежь-закинь-залей». Пару помидоров, огурцов, соль и сметана — залог успеха! По крайней мере, так было прописано в его информационной сводке и базовом списке рецептов. Разобравшись с готовкой, автоматон взял в руки обе тарелки вместе со столовыми приборами и направился в то же место, где ему в голову пришла эта гениальная идея. Дверь приоткрылась уже во второй раз, но теперь Ло явился не с пустыми руками: — Господин Харрис, я приготовил вам завтрак… — отозвался автоматон. Реакция Джона превзошла все ожидания: он перевернулся на другой бок, лицом в сторону дверного проёма. Однако, учуяв запах аппетитной яичницы, тот забавно шмыгнул носом. Первый раз, второй… «Сработало!», — только было подумал Ло, как вдруг веки спящего красавца поднялись, и неожиданно для обоих, он мгновенно вскочил на ноги, ошарашенным взглядом смотря в проход: — Ответь мне на милость, у тебя никаких отклонений в развитии точно нет?! — на лице парня читался явный испуг и в каком то смысле прослеживалась паника, а рука его держалась за область сердца. Такой реакции не ожидал даже сам виновник ситуации. От неожиданности его тело дрогнуло, а сам он попятился назад. — А? Это всего лишь я! Извините, если напугал, я не хотел, — произнес в своё оправдание строящий в проходе Ло. — Снизу вас будет ожидать завтрак: глазунья с овощным салатом. Я оставлю тарелку на столе, спуститесь, пожалуйста, как будете готовы. «Мне явно ещё только предстоит привыкнуть к присутствию этого ходячего недоразумения», — пронеслось в мыслях Джона, как только тот пришёл в себя. Следуя ежедневному ритуалу, он потянулся рукой к тумбе у кровати и нащупал очки. В следующую секунду они удобно расположились на переносице и шатен взглянул на себя в зеркало: волосы растрёпаны, одежда помялась, а бинты в районе глаза требуют перевязки. Ничего нового, в доме всё было как обычно, однако, присутствие кое-кого конкретного внесло в атмосферу определённые перемены. Дом больше не был таким… пустым? То и дело вокруг ошивалось веснушчатое создание и задавало глупые вопросы: «вам помочь с перевязкой?», «на который час вам завести будильник?», «что бы вы хотели на ужин?» и так далее, и тому подобное. Иногда аж раздражало. Пару раз за всё время, проведённое в доме с Лололошкой, Джона охватывал приступ паники, когда тот, забыв о новом жильце, вдруг слышал шаги на первом этаже. Робот находился в доме всего несколько дней, а на календаре значился десятый день февраля 2351 года. Приведя себя в порядок, Харрис подвинул тапочки у кровати ближе к себе, просовывая в мягкое изделие ноги, и направился в ванную комнату, дабы выполнить назначенный хирургом ежедневный уход за травмой, которая была получена в кровавом бою за жизнь собственной прислуги. Стоя на кафельном полу, освещенном тусклым светом лампы, Джон слегка наклоняет голову в сторону и снимает очки с носа, аккуратно складывая аксессуар на край раковины. Без характерного ему элемента внешности, лицо казалось непривычно уязвимым, будто бы очки — это защитная маска или барьер, не способный пропускать к владельцу всю ту грязь и гниль, которой так и сочился окружающий мир. Первым делом он разрезает медицинский скотч, крепящий перевязку, стараясь не затронуть чувствительную область вокруг глаза. Каждый его жест продиктован предельной осторожностью — он не может позволить себе лишних движений, ведь рана ещё не успела до конца зажить. Бинты окончательно слетели и теперь валяются под ногами, а в зеркале отчетливо отражается слепой глаз, затянутый молочной пеленой, чего нельзя сказать о втором, здоровом; правый не блестит, как нормальный, а словно поглощает свет, отражая мир в серых и мутных оттенках. Его радужка утратила свою яркость, а зрачок казался слегка расширенным, напоминая о былых воспоминаниях, которые с трепетом хранят стены бара и которые официантка Молли унесёт с собой в могилу. Джон подносит руку к поврежденному участку кожи и слегка прощупывает, проверяя, как идет заживление. Рана на верхнем веке выглядит воспалённой, края кожи всё ещё красные, но процесс движется вперед, что не может не радовать. Харрис капает антисептик на ватный диск и, приподняв нижнее веко, аккуратно промачивает рану, избегая излишнего давления. Ощущение тянущегося жжения на коже заставляет зажмуриться и закусить внутреннюю сторону щеки в попытке обуздать неприятные ощущения. Закончив с антисептиком, он оставляет диск и нащупывает рукой новый бинт в стоящем рядом ящике аптечки. Заворачивает его в несколько слоёв, стараясь сделать перевязку как можно аккуратнее и плотнее, но так, чтобы не доставлять себе неудобств. Как только бинт оказывается на месте, шатен берёт очки с раковины и надевает обратно. С облегчением выдохнув и закончив процедуру, тот на мгновенье остановился, изучая собственное отражение: под стёклами очков его взгляд выглядит уставшим, несмотря на то, что при пробуждении в нём читался испуг. Перевязка окончена, но ещё не один раз ему предстоит пройти через эту рутину, чтобы полностью восстановиться. Протерев руки и выкинув оставшийся после процедуры мусор, Джон направился прямиком на аппетитный запах, исходящий из кухни снизу. Чем ближе он к месту назначения, тем ярче становится аромат — теперь он различает нотки обжаренных специй и недавно нарезанных на деревянной доске овощей. Ло сидел, погруженный в экран телефона, отрешённый от всего мира. Его брови слегка сдвинулись, а губы едва заметно шевелились, словно он мысленно проговаривал каждое слово. Несильное свечение экрана придавало живости его идеальным чертам лица и подсвечивало каждую из трёх родинок. Харрис подошёл тихо, стараясь не отвлекать, и с интересом заглянул тому через плечо с целью понять, что именно так завладело вниманием автоматона. Пальцем он пролистывал десятки новых рецептов и добавлял в избранное те, где картинка казалась ему более аппетитной, не пренебрегая вкусами хозяина дома. В момент, когда тот почувствовал чужое присутствие, он поднял глаза, желая осмотреться, но совсем не ожидал увидеть Джона на таком близком расстоянии. Всем своим телом он вздрогнул, едва не выронив телефон, а два гетерохромных глаза расширились от неожиданности: — Теперь меня уже напугали вы, — пробормотал Лололошка, переводя дух. Испуг на его лице сменился улыбкой и легким смехом, — неужели это такая хитрая попытка отомстить мне за утро? — О, что ты, вовсе нет, — хохотнул Джон, садясь за вторую половину стола. — Хотел узнать, чем ты так увлёкся, что даже меня не заметил. — Смотреть в мой телефон было вовсе не обязательно, господин Харрис, — произнес работник с наигранной обидой, сложив руки на груди и одарив хозяина владений выразительным взглядом. — А вдруг бы я смотрел порно? — добавил он, чуть приподняв бровь и пытаясь сдержать усмешку, которую так и норовили выдать уголки его губ. Джон, на мгновение потеряв серьезный вид, едва заметно фыркнул, но быстро вернул себе строгое выражение лица: — Красавица, ты чего это вдруг? Во-первых, ты бы не стал делать это на кухне, мозгов у тебя для этого, я уверен, хватает, — выдержав паузу, он продолжил: — Во-вторых, маленький ты ещё для такого. «Вообще-то, мне 22…» — обиженно пронеслось в мыслях Ло, но озвучивать он это не стал. Диалог закончился на странной ноте, что-то в тоне собеседника оставило лёгкое чувство неловкости, и, тяжко вздохнув, он опустил взгляд обратно на экран, выискивая новые необычные рецепты, в то время как Джон с аппетитом принялся смаковать приготовленную работником еду. Не успел он закончить трапезу, как со стороны входной двери послышался звонок: — Кого, блять, с утра пораньше принесло? — выругался парень. — Извините, сейчас три часа дня… — поправил его Ло, который тут же осознал свою ошибку, поймав на себе злобный взгляд. Нехотя Харрис поднялся со стула, оторвавшись от уютного тепла кухни и поплёлся в сторону прихожей, откуда настырно доносился пиликающий звук. На ходу он раздраженно пригладил волосы, пытаясь отогнать мысли о том, что снова кто-то отвлекает его от спокойного времяпровождения. Шум, казалось, только усиливался, показывая, как сильно кто-то по ту сторону двери требовал внимания, и это лишь сильнее действовало на нервы. — Завали уже, я иду, — раздражённым голосом произнес Джон в пустоту, открывая входную дверь. За ней оказался никто иной, как Саймон Солус, пришедший проведать своего почти члена семьи. — Доброго дня, прошу прощения за неожиданный визит. Времени предупредить просто не было, но ты и сам понимаешь, — как ни в чём ни бывало поздоровался Солус, в своей привычной манере поклонившись. — Впустишь меня, али как? — Проходи уж, мистер Я-испорчу-тебе-завтрак, — ответил хозяин дома с притворным раздражением, демонстративно закатив глаза и едва заметно усмехнувшись. Чуть отступив, он пропустил незваного гостя внутрь, отметив про себя, что утро обещает быть не таким уж спокойным. — Дуй на кухню, там как раз Лололошка сидит один, скучает наверняка. — К слову об этом, ты ведь наблюдаешь за ним? Надеюсь, у тебя всё под контролем, — Саймон дождался, пока Джон запрёт дверь и нога в ногу прошёл с ним до нужной комнаты. Как и было сказано ранее, за столом сидел автоматон, слегка наклонив голову и с неподдельным интересом рассматривая картины, украшавшие стены комнаты. Лёгкий блеск в его глазах свидетельствовал о сосредоточенности и пытливом уме, свойственном существам, которые стремятся понять каждую деталь. Солус остановил взгляд на юноше и, не изменяя собственным традициям, приподнял край шляпы, выражая тем самым уважение: — Приветствую вас, мистер Лололошка. Услышав шаги, сидящий медленно перевёл взгляд на вошедших, и его лицо тут же озарилось мягкой, дружелюбной улыбкой. Тот без скрытого умысла передразнил его движение рукой, пусть и на нём не было никакого головного убора: — Здравствуйте, мистер Солус! Рад вас видеть, как поживаете? — Я в полном порядке, Ло, спасибо за беспокойство, — мужчина прошёл ближе и сел за стол. Его взгляд скользнул по комнате, останавливаясь на аккуратно сложенных книгах в самом конце кухни, пустых чашках, расставленных по полочкам, и чистом столе. — Смотрю, убрано тут у вас. Неужто ты постарался? Тот смущенно отвернулся и пожал плечами, словно оправдываясь за неожиданную чистоту. Он провел ладонью по столешнице, явно довольный результатом своих усилий, и посмеялся собственным мыслям. — Ну, знаете, это всё же моя работа, — отозвался Ло. — И потом, вдруг в дом неожиданно придут гости? Вот как вы, например. Мужчина хмыкнул и кивнул, обводя комнату внимательным взглядом, как бы подтверждая его слова. Казалось, он не просто оценивал уборку, а проникался атмосферой дома, ставшего для него чем-то большим, чем просто домом сына своих близких друзей. — Так-так, говорите тут, и без меня? Неправильно получается, не находите, голубки? — Джон стоял в дверном проёме, скрестив руки на груди и прищурив глаза. Он слегка покашлял, указывая на своё присутствие в комнате. — А что ж ты стоишь? Мы тут с Ло ведём приятные беседы, присоединяйся, — указал Саймон на свободный возле себя стул. «А точно ли Харрис тут хозяин?» — пронеслось у него в мыслях, чем, как следствием, был вызван хриплый смешок. — Ужасно не люблю вторгаться в чужие разговоры, но нам бы, Солус… поговорить наедине, — всё также держа руки на груди, Джон сделал в предложении многозначительную паузу. Его голос был спокоен, но в тоне прозвучали стальные нотки, которые тут же создали напряжённое молчание вокруг. Он бросил красноречивый взгляд в сторону второго собеседника, ясно давая понять, что задерживаться тому не следовало. Ло мгновенно понял намек, поспешно освобождая место за столом. Как бы сильно автоматона ни сжирал преступный интерес запретной информации, попасться сейчас было бы слишком глупо и безрассудно. Подвергать себя риску и испытывать терпение господина он не собирался, поэтому, пригнув голову, словно под пристальным взглядом Джона, тот стремительно направился к лестнице. Находясь уже на втором этаже дома, он повернул по коридору налево и, минуя несколько дверей, нырнул в выделенную ему комнату. — Так вот, о чём я, — убедившись, что рядом нет никого постороннего, Харрис снял очки и аккуратно положил их на стол, как будто хотел разгрузить себя от лишнего веса. Он провёл рукой по лицу, устало стирая с себя напряжение. Вздох, вырвавшийся из его груди, был не просто тяжёлым — он словно вобрал в себя всю ту усталость, что успела накопиться тяжёлым грузом на плечах за долгое время работы над проектом. Джон слегка наклонился вперёд, опираясь на поверхность перед собой, и, понизив голос, продолжил говорить: — Я больше года сутулился, выискивал нужную комбинацию кода и алгоритмов, прорабатывал в нём каждую мелочь, каждую детальку. И я закончил его в идеале, видишь? Его невозможно отличить от простого человека. Я даже видел сегодня, как он ищет новые рецепты и сохраняет их в телефоне, а не просто сканирует специальный кью-ар и добавляет его в базу, чтобы позже иметь возможность в точности до миллиграмма повторить нужное блюдо. Он учится, Саймон! Долго на столешнице очки не пролежали — Харрис взял их в руки и, словно маленький ребенок, изучающий на игрушках мелкую моторику рук, стал беспокойно трогать и рассматривать дужки, вглядываясь в стекла. Было очень сложно долго держать мысль, когда внимание приковано всего к одной невидимой точке на деревянной текстуре, а за второй половиной стола сидит человек, который прямо сейчас внимательно вслушивается в каждое сказанное миллионером слово. — И я должен радоваться, ведь как так: идея воплощена в реальность, а Ло функционирует даже лучше, чем я мог себе представить. Но я не радуюсь. Наоборот, внутри будто… появилась до тошноты мерзкая и поглощающая всё на своём пути пустота, которая в первую очередь поглотила меня самого. Я чувствую себя так, будто не закончил работу, на которую потратил больше года, а будто заново вступил на порог родительского дома, как в тот злоебучий день. Я больше не провожу дни в мастерской и не ругаюсь на вылезающие ошибки в коде, не подбираю подходящий тип тела. Тогда во мне играл некий азарт, а сейчас мои дни стали до ужаса скучные и однообразные. Вместе с этим, я не могу снова взяться за новый проект, мне нужно сначала изучить эту консервную банку. Он меня ещё и пугает иногда, видимо, сказывается моё затворничество. — Джон, прошу, не пойми меня неправильно, но ты должен был знать, на что идёшь, — последовав примеру с очками, гость снял с себя шляпу, выражая сочувствие. — Только не запирай его дома так же, как ты это сделал с собой. Ему нужно развитие. — Не тебе говорить об этом, сам затворник, — исподлобья смотря на собеседника, произнес он. — Я прекрасно осознавал на что иду, не смей меня жалеть, придурок. Я просто не думал, что это будет… вот так. Даже слепота меня так не ранила, как завершение работы. Окончив свой монолог, Харрис пригладил рукой непослушные волосы. Очки, которые он до этого нервно вертел в руке, вернулись прямиком на нос, придавая взгляду привычную серьёзность. Парень встал из-за стола, тем самым ставя точку в диалоге и подошёл к верхним кухонным шкафчикам. Открыв одну дверцу, он окинул взглядом ряд тёмных бутылок, стоящих в идеальном порядке, словно отражение его коллекционной страсти. Пальцы слегка задержались, перебирая дорогое стекло, пока наконец не остановились — тёмная бутылка с богатой золотой этикеткой, где было выведено «Château Lafite Rothschild» необыкновенно блестела среди своих сестёр. Он знал её историю, точно также, как и знал цену каждой капли этого элитного вина родом из Бордо. Джон бережно вынул бутылку и, оглядев её, словно приветствуя старого друга, протёр прохладное стекло рукавом свитера. Этот вечер заслуживал не только паузы, но и чего-то особенного. — Думаю, этот момент стоит того, — хозяин внушительной коллекции повернулся к приятелю, держа в руках заветную горечь. — Будешь? Вместо ответа гость надел на себя обязательный атрибут собственного гардероба и всунул руки в карманы пиджака, принявшись обыскивать их на наличие некого особого предмета. Всего спустя несколько мгновений, в его руке оказалась прямоугольная упаковка «Marlboro Vintage». Из того же кармана достаётся и кладется на стол зажигалка известного британского бренда, выполненная в классическом дизайне. Саймон достаёт из пачки две сигареты и пока одна из них уже крепко зажата в зубах, вторую он в дружелюбном жесте протягивает Харрису: — Будешь? — Я не курю, — отрезал Джон. — А я не пью, — парировал Саймон. — Постарайся меньше распространяться о Ло, недоброжелателей у тебя достаточно и они явно не упустят возможности вкусить лакомый кусочек твоей славы. Остаток вечера оба провели на кухне в полной тишине, лишь изредка разбавляя её звуком льющегося с горлышка бутылки вина. Один искал себя в потухающем фильтре, другой — на дне стакана.