Громкий скрип золотой двери с красивой надписью «Адам» разрезал тишину, пробуждая воспоминания.
— Сэр, когда вы уже смажете эту дверь? Она своим скрипом может напугать кого угодно.
— Ой, не занудствуй, Лют. Это же просто дверь, — ответил Адам, беззаботно отмахиваясь.
— Вы же лидер экзорцистов! Вы должны быть собранным.
— Начнём с того, что я никому ничего не должен, даже тебе, Лют. И сколько раз я говорил, чтобы ты ко мне обращалась на "ты"?
— Я так не могу...
— Вот когда научишься общаться со мной на "ты", тогда я и починю дверь.
Лют хмыкнула, она так и не смогла перейти на "ты". А Адам, похоже, не собирался чинить дверь, поэтому и поставил это условие. Теперь он уже никогда этого не сделает...
Она направилась к письменному столу рядом с кроватью, по пути задела пустой стакан из-под газировки.
Небо. Оно было всех возможных цветов. Плавно переходя от фиолетового к золотистому и заканчиваясь красным, оно образовывало великолепный градиент, раскинувшийся по всему миру. Они сидели на мягких облаках, которые резко обрывались, а за ними была бездна, ведущая в ад. Они пришли на край рая, чтобы выпить газировки и поговорить. В тот момент им не нужны были слова; им было просто хорошо вдвоём. В один миг Лют положила голову на плечо Адама и начала засыпать.
— Лют, ты что, уснула? — спросил Адам, слегка потрясывая её. Она мгновенно проснулась.
— Простите, сэр! Я не хотела, это случайно...
— Успокойся, ничего страшного не произошло. Но, признаться, это было неожиданно, — перебил её Адам, продолжая пить свою газировку.
— Ещё раз простите, сэр!
Лют сидела за столом и принялась что-то писать на золотистой бумаге. Вдруг она случайно задела шлем, стоявший рядом, но до этого не обращала на него внимания.
— Сэр, почему вы всё время носите шлем?
Совсем недавно закончилась ещё одна чистка ада, после которой все меняли запачканную кровью одежду.
— По той же причине, по которой ты не меняешь одежду и оставляешь на ней пятна крови. Не хочу.
Одежду меняли все, кроме Лют.
— Но ведь в шлеме тяжело дышать, не говоря уже о еде?!
— Ты же знаешь, у меня специальный шлем. Я могу есть и пить через него.
— Но зачем это вам? Вы боитесь показать своё лицо? — продолжала настаивать она.
— Может быть, так и есть. Может, мне не нравится, как я выгляжу. Но тебе это знать не обязательно!
— Простите, сэр, я не хотела вас задеть.
— Поздно... Ладно, давай забудем.
— Хорошо.
Она задумалась о шлеме, а затем снова принялась писать с особым рвением. Но вдруг у неё сильно заболела левая рука, точнее, то, что от неё осталось. Она посмотрела на кровавый обрубок, перемотанный бинтами, с которого ещё текла кровь.
— Сэр, мы же убьём всех этих тварей!?
— Конечно! Это будет самая крутая заруба.
— Обещаю прикрывать вас во что бы то ни стало!
— Буду рад поубивать этих тварей с тобой, только мне не понадобится защита. Я же самый первый человек, и этим сукам со мной не сравниться!
Это было так весело и вдохновляюще, а потом...
— Сэр! Нет, пожалуйста, не умирайте!!
Она кричала над уже почти мёртвым Адамом. Он затуманенным взглядом, словно рефлекторно, посмотрел на источник звука, и вдруг его взор прояснился. Вот она, Лют, стоит перед ним на коленях и плачет, а он...
— Спасибо... Тебе... — он улыбнулся ей и отвёл взгляд своих золотистых глаз в сторону.
По лицу Лют снова начали течь слёзы, капая на стол, на бумагу, на шлем. Ей было всё равно...
Она взяла лист, на котором писала до этого, и просмотрела его.
— «Привет, Адам. Это я, Лют. Прости, что так поздно написала, просто раньше не было сил, было страшно... Представляешь, насколько это смешно? Раньше у нас было много времени, но теперь его нет. И только когда его не осталось, я поняла, насколько я ошибалась всю жизнь.
Я знаю, что мы, экзорцисты, искусственно выращенная раса, и у нас не должно быть чувств, но они есть. И за это я должна сказать спасибо тебе, Адам. Наверное, единственные моменты в моей жизни, когда я была спокойна и могла по-настоящему радоваться, всегда были связаны с тобой. Как же я любила те вечера, когда мы беззаботно сидели на краю рая и смотрели в небо, как я любила то время, когда ты обучал меня искусству рукопашного боя, да и вообще знакомил с жизнью, как умел.
За все свои счастливые воспоминания я должна сказать «спасибо» тебе. Прости, что я не смогла тебя защитить, это целиком и полностью моя вина. Я никогда не забуду тебя, Адам... Я люблю тебя...»
По комнате разнёсся хруст бумаги, а затем звук того, как что-то падает в мусорку. Дверь закрылась...
Теперь в комнату не зайдёт никто.
