Ночь страсти

Часы уже давно пробили полночь, но за окном оставалось по-прежнему светло. Из-за своего расположения летом Северная обитель страдала от белых ночей, а в зимнее время солнце едва успевало показаться из-за горизонта как уже садилось обратно. Северяне, давно привыкшие к такому образу жизни, сладко сопели в своих кроватях, а вот Люцию предстояло весь остаток ночи провести в холодных и бездушных объятиях работы. За время отсутствия главы Северного ордена накопилось достаточно бумажной волокиты, требующей внимания. И вот див, мечтая о мягкой постели, просматривал и подписывал уже третью стопку бумаг за этот день, а впереди ждало еще на порядок больше. Резкий стук в дверь безжалостно уничтожил ночную тишину. Оторвав взгляд от очередного отчета, Люций направил свой взор в сторону двери. -Входите. Дверь с тихим скрипом отворилась, а на пороге возникла Сара. -Я не помешала? С обыденным спокойствием дэва осмотрела кабинет и на долю секунды задержала взгляд на полностью заставленном бумагами столе. -Всегда желанная гостья не может мне помешать, а именно ей ты и являешься. Не замерзла по пути? Только сейчас див обратил внимание на то, что на дэве была лишь тонкая белоснежная сорочка. Может лето и наступило, но ночи по прежнему оставались довольно холодными, а стелящийся по полу холодный ветер ощутимо кусал ступни. Разгуливать по коридорам Северной обители босиком в одной ночнушке было верным путем к простуде. Не став дожидаться ответа на вопрос, Моран встал из-за стола и размеренным шагом подошел к светлой. Сара переминалась с ноги на ногу, пытаясь отогреть замерзшие ступни. Сняв мантию, див с заботой накинул ее на плечи возлюбленной. -В следующий раз не разгуливай по обители в таком виде, уверен болеть посреди лета тебе не понравится. Сара кивнула, подтверждая произнесенное теневым. Неожиданно подавшись вперед в порыве неизвестно откуда возникшей нежности, светлая слегка обняла дива, аккуратно положив голову на плечо. Не выдержав безграничной любви, что подобно бушующему океану плескалась в душе Люция, он с наслаждением и непередаваемой заботой поцеловал рыжеватую макушку. В нос ударили переплетенные между собой запахи мяты и хвои, именно так для главы Северного ордена пахло безграничное счастье. Сара слегка вздрогнула от неожиданности и лишь сильнее прижалась к диву. Мгновения прошли в полной тишине, но вдруг, инстинктивно дернувшись, Моран почувствовал слабую боль. Сара, воспользовавшись моментом, бесчестно укусила его за шею. Тихий смех светлой заполнил все пространство и, диву казалось, вплелся в само полотно мира, милостиво даруя щемящее счастье в груди. -Один-один, Люций. В голосе дэвы звучало торжество и злорадство. Она явно была довольна своей выходкой, а вот в груди теневого вспыхнуло игривое желание во что бы то ни стало отомстить. Резко сомкнув руки на талии возлюбленной, Моран принялся слегка пощипывать бока Сары. В тот же момент светлая стала извиваться, безуспешно пытаясь освободиться от сковавших ее объятий. -Ай, Люц прекрати! Немедленно прекрати! Речь дэвы сопровождалась ударами по спине, но Люций, ехидно усмехаясь, не спешил останавливать баловство, лишь сменил щепки на щекотку. Выбившись из сил, Сара поняла, что попытки освободиться бесполезны, и приняла решение сменить тактику. Впившись ногтями в спину возлюбленного, дэва стала оставлять на шее жертвы многочисленные укусы. Во время этого то и дело с губ стражей слетали тихие смешки. Дыхания влюбленных давно сбились, а лица покраснели как после долгой и упорной тренировки. Слегка приподняв Сару над полом, теневой потянул дэву вглубь кабинета, а после заставил облокотиться на стол. Бедра светлой болезненно-сладко прижимались к паху Морана, а игривость с каждым мгновением все больше превращалась в возбуждение. В попытках усмирить бушующие в глубине души чувства Люций, поддавшись порыву подобно дикому зверю, укусил дэву.С губ светлой слетело болезненное мычание, а див, в свою очередь, словно вернув самообладание, извиняясь, стал бережно зализывать место укуса, попутно комкая ткань сорочки. Сара млела от ласк возлюбленного, ощущая каждое раскаленное страстью прикосновение особенно остро. Руки Морана бесконтрольно блуждали по телу светлой, то и дело комкая так мешающую соитию сорочку. Обычный кусок белой ткани приводил в бешенство главу одного из самых сильных орденов в Дэвлате, и, подчиняясь своим желаниям, он, со всей силы вцепившись в несчастную вещь, дернул вниз. Раздался победный треск ткани, а молочная кожа на ключицах Сары маняще оголилась. Вскрик возмущения сорвался с губ дэвы, но Люций, усмехнувшись лишь сильнее, прижал светлую к себе и, подобно изнывающему от жажды путнику, прильнул к телу его Святой. Сара, на ощупь найдя волосы любовника, вцепилась в них мертвой хваткой. Стоило ему забыться, потеряться в омуте разврата, как она с усилием тянула локоны вниз, возвращая Люцию подобие рассудка. Светлая старалась как можно дольше сохранять здравомыслие, но в этом мире не бывает ничего вечного. Прерывистые вздохи превращались в тихие стоны, а глаза дэвы все больше затуманивались сладостной похотью. Открытых ключиц стало мало и, издав что-то наподобие утробного рыка, Проклятый до конца стянул мешающую ткань, оставив ее лежать у ступней любимой. С непосильным трудом оторвавшись от желанного тела, Люций взглянул на все целиком, стараясь не упустить ни единой детали, отпечатать в сознании на веки вечные каждую мелочь связанную с его Святой. Отчаянно пытаясь скрыть наготу, Сара озарялась слабым светом, исходящим от окна. Округлые бедра маняще слегка покачивались, когда Сара переминалась с ноги на ногу, отливающие медью волосы водопадом рассыпались по плечам, а изящная грудь с затвердевшими от возбуждения сосками хаотично вздымалась. Лик Святой в то мгновение для Морана выглядел прекраснее, чем желание жить, его стоило на веки веков запечатлеть в фресках и иконах, хотя даже самый искусный мастер не смог бы передать всю необъятную красоту Самоотверженной. Люцию не верилось, что прежде холодная, беспристрастная, как ледяные ветры гор Акракса, дэва прямо сейчас млеет и, кажется, расплавится в его руках, подобно воску свечи, утекая сквозь пальцы. Завороженный божественным зрелищем див не понял, как невольно потянулся к дэве, обхватывая ее талию. Руки теневого бесстыдно блуждали по телу Сары, изучая каждый изгиб точеной фигуры. Вновь принявшись одаривать шею и ключицы светлой поцелуями, Люций наслаждался каждым тихим выдохом и едва слышным стоном, издаваемым его безупречной воительницей. -Так ведь нечестно, не находишь? Дрожащий голос Сары достигал словно через толщу воды и еще долго отражался эхом в сознании теневого. Резко потянув белоснежные локоны, дэва заставила сфокусироваться на ее чарующем образе. С силой смяв ткань на одежде возлюбленного, светлая посмотрела на него с вызовом. -Снимай. Приказной тон Сары ввел Морана в замешательство и оцепенение, но сердце, подобно приласканному зверю, забилось в порыве счастья, едва не ломая ребра изнутри. -Снимай одежду. Немедленно. Власть, которой была пропитана вся речь, заставила беспрекословно исполнить волю Сары. Быстрым движением стянув через голову рубашку, Люций с трепетом внутри расположился между раздвинутых ног дэвы. -Какие указания будут дальше, госпожа-а? Последнее слово вылетело из уст теневого нарочно медленно и растянуто, он смаковал каждый слог, пытаясь еще больше раззадорить Святую. Губы Сары сложились в хищный оскал. Дэва плавным движением опустила торс на стол, попутно разбрасывая лежащие на нем бумаги, и вызывающе взглянула на Проклятого. Уловив намек, Моран нарочно медленно склонился к раздвинутым бедрам Сары, внутри теневого проросло предательское зерно волнения, и с не присущим ему ранее трепетом он нежно стал поглаживать молочную кожу возлюбленной. Помедлив несколько тянущихся до бесконечности долго секунд, Моран прильнул ртом к лону и ощутил на языке вязкую жидкость.Дэва ответила на это судорожным вздохом, в котором смешались все испытываемые в тот миг чувства: страсть, волнение, наслаждение и безграничная любовь к одному невыносимому диву. Саре казалось, что она по воле теневого распадалась на множество маленьких осколков, не вынося переполнивших ее душу чувств, а после, за мимолетное мгновение вновь собиралась в одно целое и сладостная пытка продолжалась. Не отрывая взгляд от хаотично вздымающейся груди возлюбленной, Проклятый неумело двигал языком, прислушиваясь к издаваемым светлой звукам. Постепенно вздохи переходили в полные, льющегося через край, удовольствия стоны и наполняли собой кабинет, казалось, весь воздух был пронизан их любовью и необъятными чувствами. Язык нашел чувствительную точку, и дэва судорожно дернулась, то ли стараясь придвинуться ближе, то ли пытаясь избежать мучительных ласк. Светлая отчаянно пыталась найти опору, за которую можно зацепиться, но стопки документов лишь валились, устилая собой пол. В конце концов Сара ухватилась за разметавшиеся по спине волосы Люция. Замычав, див лишь ближе прижался к лону, стараясь доставить возлюбленной как можно больше ощущений, он яростно желал увидеть самую развратную сторону Сары, ведь нутро без конца, словно в бреду, твердило: "Еще, еще, мне надо еще. Еще больше Сары, я хочу ее всю и целиком, ни с кем не делясь. Желаю, чтобы она было лишь моей. Моей. Раствориться в ней, стать единым целым. На веки вечные". В попытке унять эти бредовые речи внутреннего голоса Люций, проскользив рукой по изгибам талии и груди дэвы, бережно обвел ореол и зажал набухший сосок между подушечек пальца. Хватка на волосах теневого усилилась, и, казалось, что уже вот-вот Сара снимет с него скальп, а после торжественно возложит его в трофейную ордена Сорель. Сама же светлая изогнулась, подобно изящной натянутой тетиве. Капли пота стекали с идеального, выточенного из мрамора тела и преломляли рассеянный свет, проникающий в окна. Заглядевшись на чарующее зрелище, теневой забылся и сбавил темп, на что Святая разочарованно простонала и просяще вильнула бедрами, призывая к действиям. Подчиняясь приказу его Госпожи, Моран стал интенсивнее вылизывать лоно любимой дэвы. С каждой минутой стоны Сары становились лишь громче и с новой силой били по самообладанию Люция. Сама же Святая давно с головой опустилась в пучину разврата, какофония звуков отражалась от стенок сознания, а с губ то и дело срывалось разгоряченное, выпаленное на последнем дыхании "Люц". Никогда еще Святая не испытывала такого наслаждения, див заставлял ее изнывать от испепеляющего жара в теле. Это было слишком для Сары. Слишком много, слишком хорошо, слишком мучительно, слишком... Она превращалась в растопленный воск и растекалась по столу, образовывая лужицу сплошного наслаждения, Светлой хотелось, чтобы это не заканчивалось никогда или прекратилось в то же мгновение, она уже давно не понимала собственных ощущений, что слились между собой в бурлящем потоке неудержимой страсти. Что же этот теневой делает с ней, он ее личное до безумия, любимое проклятие. Поясница уже ныла от напряжения, и Сара на следующее утро будет проклинать богов за это и со стыдом, краснея, вспоминать сегодняшнюю ночь, но не сейчас. Сейчас она будет отдаваться Люцию без остатка, ни о чем не жалея. Стоны Сары стали оглушительно громкие, и Морану казалось, что их слышала вся обитель. Если бы было можно, Люций показал бы это зрелище всем и каждому, но другие даэвы, люди, все они не заслуживали этого. Лишь Люций мог наслаждаться Самоотверженной Сарой без остатка, лишь его слух ласкали звуки, срывавшиеся с ее губ, лишь он мог овладеть ей на собственном рабочем столе. С резким стоном дэва содрогнулась и обмякла в его руках, попутно отпустив намучившиеся локоны. Она тяжело дышала, едва не засыпая здесь и сейчас. Едва дрожащие бедра светлой с силой сомкнулись на шее Морана, но несколько мгновений спустя, не имея при себе сил оставлять мышцы напряженными, Сара опустила их.Лишь сейчас Люций отпрянул, и от лона дэвы до его языка тянулась тонкая ниточка слюны, что в то же мгновение исчезла. Скажи Люцию, что сейчас перед ним лежит первородная богиня в своем совершенном облике, он бы без раздумий уверовал и был бы готов вырвать сердце из груди, лишь бы вновь узреть ее в таком "неподобающем" виде. Капли пота тонким ручейком скатывались с манящих изгибов Сары, разметавшиеся волосы прилипали к взмокшему лбу и ключицам. Ясные и часто холодные глаза сейчас были поддернуты пеленой невыплаканных слез наслаждения. Губы, которые так и манили поцеловать их, искусаны до крови и ярким алым пятном выделялись на фоне аристократично бледной кожи. Она была совершенна, каждая мелочь лишь больше уверяла, что перед Мораном, распластавшись на столе, лежит богиня. Отметины от поцелуев пионами распустились на шее и ключицах дэвы. С трепетом внутри теневой наклонился к голове Сары и, аккуратно приподняв за подбородок, оставил на алеющих губах легкий, по-детски невинный поцелуй. Светлая, ощущавшая себя словно в трансе, почувствовав поцелуй, приподняла уголки губ в улыбке. Она чувствовала себя самой счастливой на свете, любовь ее Проклятого окружала, подобно кокону, она витала в воздухе и забиралась в легкие, перехватывая дыхание. Нежные руки возлюбленного приподняли Святую и, накрыв поднятой с пола мантией, понесли в непонятном ей направлении. Ветер, гуляющий в коридорах Северной обители, приятно охлаждал кожу и отрезвлял. В полудреме Сара, наблюдая, как мелькают повороты, ушла глубоко в свои мысли. Вот они, Святая и Проклятый - две стороны одной монеты, и весь мир бы с точностью сказал, что им никогда не бывать вместе. Слишком уж они разные и непохожие, лишь погубят друг друга, оставив в воспоминаниях каждого болезненный и неизлечимый след. Но оставляя всех, говорящих так, в дураках, разрывая все устои и обычаи, Святая и Проклятый безмерно любили друг друга, хотя их чувства вряд ли можно назвать "любовью". Это было нечто большее, их сердца рвались навстречу, едва не проламывая ребра. Они находили в друг друге все, что когда-либо желали. С самого начала, с того самого дня на ярмарке они сделали свой выбор на веки вечные, сплетя судьбы между собой. Они отдадут друг другу свои сердца, но, учась на собственных ошибках, внимая брошенному взгляду, слушая друг друга, Святая и Проклятый до самой смерти не повторят ошибок богов. Их сердца никогда не будут безжалостно разбиты.