Косички

В одной из областных больниц Сан-Франциско стояла тишина. Поскольку шел май, темнело поздно, но сейчас шла глубокая ночь, поэтому пустые коридоры уже были охвачены тьмой, и лишь небольшая луна служила робким источником света. Райли чувствовала себя… Ей даже не совсем было понятно, как. Адская боль в сломанной коленной чашечке после того ужасного инцидента на льду, когда ей, несущейся на полной скорости к вражеским воротам, умудрилась незаметно сделать подножку одна из соперниц, немного поутихла, но… Ей не давала покоя тоска по хоккею, школе и друзьям, и отчаянные и стыдные мысли о том, что если бы она не неслась тогда так быстро, чтобы забить гол, то, быть может, и ничего бы себе не сломала. Конечно, родители навестят ее сегодня, от одиночества она тут не задохнётся. Да и любимые подруги не только поднимут ей настроение, но и определено помогут с учебой. Это ужасно радовало, но одно нельзя было погасить в сердце Райли — тоску по хоккею и школе. Это и не давало ей покоя, изредка не позволяя даже настроиться на хорошее, несмотря на то, что она довольно оптимистичный человек. Особенно, когда она была наедине лишь со своими мыслями и эмоциями. Кстати, об эмоциях. Если на душе Андерсен было тяжело и тоскливо, то в глубинах ее сознания время от времени вообще творилось не пойми что. Все эмоции были, мягко говоря, шокированы, когда выяснилось, что она сломала коленную чашечку, и чуть не разнесли весь головной отдел от такой новости. Гнев яростно внушал всем, что они обязаны найти ту девчонку и хорошенько ей вмазать, Печаль сильнее остальных тосковала по школе и хоккейному лагерю, заставляя лишь больше грустить и друзей, Радость как обычно пыталась всех успокоить, а за пультом управления, что у Райли происходит достаточно редко, находилась по большей части Хандра (точнее, за телефоном с пультом управления). Ведь в больнице было почти нечем заняться, и хоккеистка временами просто брала и засыпала от скуки. Однако, как ни странно, больше всех страдала Тревожность. Ей не давало покоя то, что уже почти конец года, да и матч по хоккею не за горами, а вместо того, чтобы повторять материал и тренироваться, они так не вовремя попали в больницу. Она уже продумывала у себя в голове миллионы плохих сценариев. — Мы сильно отстанем в учёбе и погрязнем в долгах, и разучимся стоять на льду! — заорала рыжуля, хватаясь за свои лохматые волосы, бегая из одного угла в другой, — тренер разочаруется в нас и выгонит с позором! Ох, я уже вижу эту картину! — Ой, да брось, Тревожность, не настолько все плохо! — махнула рукой Радость, кое-как ее поймав, похлопывая ее по плечу, — наши любимые подружки точно не оставят нас в беде и помогут нам и с домашкой, и со всем остальным! Так ведь? — по-прежнему с искренней широкой улыбкой спросила она, обращаясь уже к остальным эмоциям, что скептично наблюдали за очередными психами Тревожности и попытками Радости ее успокоить. — Эм, а как они помогут нам с хоккеем? — вмешалась в разговор Брезгливость, скрещивая руки на груди, — я сомневаюсь, что в больнице есть каток, Радость. А если бы и был, вряд ли бы Райли пустили туда со сломанным коленом. — Ну-у-у-у-у… — жёлтая синеволосая эмоция улыбнулась чуть более неуверенно, однако вместе с тем оставалась оптимистично настроенной, — это, конечно, да, но это не повод отчаиваться! — Повод подыхать от скуки. — прорезался монотонный голос Хандры, что нажала лениво на очередную кнопку, повернулась на бок и вдруг взяла и свалилась со своего любимого красного дивана, но словно и не заметила этого, оставшись на полу. Лежащая в своей палате Райли, слепо листающая ленту новостей в телефоне, раздражённо и устало вздохнула от скуки. Погасив телефон, очевидно, оставив надежды наткнуться на что-то интересное, она лишь подперла щеку ладонью и скроила скучающую физиономию. — Опять она со своим нытьем! — резко выругался Гнев, показывая на Хандру ладонью, — с момента нашего попадания в больницу почти не отходит от пульта! — Я лежу на диване. — темно-синяя эмоция приподняла голову и взглядом указала на диван, даже несмотря на то, что лежала она на полу, — а не стою у пульта. Дрожа от неприятных предчувстий, примолкнувшая, но ничуть не успокоившаяся Тревожность быстрыми нервными шажками подошла к огромному окну, прижавшись к нему лицом. Она рассматривала Остров Хоккея, будто бы в страшном ожидании того, что он вот-вот начнет рушиться, но на том, само собой, и трещинки не было. — Да будто ты не поняла, что я имел в виду! — саркастично и издевательски отозвался Гнев, ехидно и безрадостно улыбаясь, но спустя секунду вновь приобрел очень злой вид, — из-за тебя Райли только и делает, что хандрит! Пустила бы хоть раз за пульт Зависть! Чтобы она позавидовала нашей команде из-за того, что они в отличие от нас всё ещё могут кататься на льду! Или нашей соседке по палате из-за того, что у нее, я не знаю там, лифчик с котиками, а не обычный, как у нас! Услышав подобное, спокойно пьющий кофеёк Страх подавился своим напитком и с громким смешным звуком выплюнул его в сторону от себя. — Фу-у-у-у, Гнев! — Радость явно не ожидала таких слов, но, судя по ее в очередной раз ползущей на лицо улыбке, ее возмущение было притворным, на самом же деле ей захотелось смеяться с этого. Хандра закатила глаза с измученным, раздраженным, ненавидящим весь мир вздохом. — Кстати, а где Зависть? — переполошился вдруг фиолетовый, аж вздрагивая, начиная нервно грызть ногти, — она почти не подходила к пульту после того, как мы увидели в окне скорой девушку в очень красивом розовом платье! Ты не сел на нее, Стыд? — спросил он уже с натуральным подозрением, приподнимая бровь, обращаясь к огромной розовой эмоции в сером худи. Услышав обращенный к нему странный вопрос, Стыд тоже вздрогнул и начал крутиться на одном месте, пытаясь посмотреть себе за спину и на свою пятую точку. — Ой, да нет ее там, — Брезгливость лишь цокнула, вновь скрещивая руки на груди, показушно отворачиваясь в сторону, тем самым открыто демонстрируя, что разговор ей неприятен. — Может, она плачет в одиночестве и не хочет, чтобы мы ее беспокоили? — нерешительно предположила Печаль, поправляя очки и подходя к друзьям. Тем временем крошечная эмоция цвета морской волны расположилась вдали ото всех на своем маленьком спальном месте под потолком, болтая ножками в того же цвета сапожках. Она не плакала, но ей действительно хотелось побыть немного в одиночестве. В последнее время Зависть ощущает некое странное, незнакомое ей до этого чувство. Она не может спокойно смотреть на Тревожность, сразу же в ее груди появляется приятное тепло, а огромные глаза мило блестят, будто бы она в очередной раз лишь кому-то завидует. Но нет, это нечто другое. Ее разум отказывается понимать, что это значит. Она не привыкла ставить симпатию к чему-либо выше всего остального, основная ее задача — это именно завидовать тому, чего нет у нее. Конечно, Зависть любит и уважает своих друзей, однако ее чувства к Тревожности явно сильнее обычной дружбы. Как же ей нравится проводить время со своей подругой. Каждая секунда с ней порой длится вечность, либо же напротив — непозволительно быстро пролетает, заставляя хотеть ещё и ещё. Такое ощущение бывает, когда слишком быстро ешь сладкое, не успев им толком насладиться. Иногда она даже забывает мимолетом позавидовать ей в чем-то, ее маленькое сердечко начинает биться чуть чаще от более приятного чувства. Они могут обсуждать любые темы, будучи всегда приятными и интересными собеседницами. Даже несмотря на минусы своего характера, они более чем отлично общаются и ладят. И, кажется, понимают друг друга даже лучше, чем кто-либо другой. Зависть всегда может выслушать Тревожность, что бы то ни было — очередные бессмысленные переживания или повседневные обсуждения. Она, судя по всему — единственная, кого не раздражает и не пугает ее нервный характер и ее постоянная паника из-за пустяков. В то же время Тревожность — единственная, кто не считает Зависть ребенком, который только и умеет, что завидовать «взрослым», да и вообще кому угодно. Быть может, это потому, что они всегда были лучшими подругами, но они отчётливее других видят положительные качества друг друга. Они обе считают друг друга милыми, добрыми, и в целом отличными подругами, кем и являются на самом деле. Просто редко демонстрируют это при всех остальных, друзья привыкли видеть их с другой стороны. Но что же это всё-таки за чувство? Почему Зависти настолько хорошо с Тревожностью, почему она может порой забыть обо всем на свете в ее компании? Почему она так сильно желает проводить с ней лишь больше времени? И без того розоватые щёчки бирюзовой эмоции стали лишь розовее, когда ее голову посетила неожиданная мысль: любовь… Любовь, как в тех японских анимациях про школу, которые Райли смотрела, когда ей было одиннадцать. Такая невинная, искренняя и сладкая, и при том такая сильная и огромная, томящаяся в маленьком сердечке. Кажется, это правда она, как бы Зависть не смущалась, думая об этом, а отчётливо понимала, что отрицать это бесполезно. — Ой, Зависть, вот ты где! — вдруг услышала кроха любимый голос своей рыжей подруги — слегка дребезжащий, но на данный момент с искренним счастьем, — мы тебя обыскались, думали, Стыд на тебя сел. Даже несмотря на то, что мысли Тревожности были все ещё забиты сплошь неприятностями, она пыталась хоть немного улыбнуться своей подруге. Она отошла от окна в так называемую спальню эмоций, снизу вверх смотря на все ещё болтающую ножками Зависть. — Да, я здесь! — бодро приветствовала та, и не замечая за собой того, как ее глаза вновь начинают постепенно блестеть, — простите, что заставила вас волноваться… Она переместилась на длинную узкую лестницу, спускаясь по ней вниз, решив наконец выйти к друзьям. Хотя, в глубине души ей хотелось остаться подольше с любимой, но в то же время она понимала, что не может вечно прятаться ото всех. — Ой, да ничего страшного, — рыжая эмоция пожала плечами, подождала, пока подруга спустится, и вместе они направились к пульту. Шли они недолго, всего несколько секунд, от спальни к пульту ведь совсем небольшое расстояние. Но за это время Зависть вновь успела ощутить то необычное чувство, от которого предательски блестели ее глаза, а сердце забилось чуть быстрее. Ее вдруг посетило немного странное желание — залезть к Тревожности на руки и прижаться к ней покрепче, либо хотя бы просто взять ее за руку. Сжав ручки в кулаках и надув губки от смущения, она отвернула свой взгляд в сторону, но ничего не сказала и просто продолжила идти. — Ребята, она нашлась! — бодро поделилась Тревожность, слегка наклонившись и нежно потрепав Зависть по синим волосам, заставив ее расплыться в машинальной смущенной улыбке. Если бы так сделал кто-то другой, она была бы явно недовольна тем, что с ней опять обращаются, как с ребенком. Но сейчас ее так легко и приятно ласкали (можно же назвать это лаской???) руки ее любимой, к которым она пару секунд назад сама так страстно хотела прикоснуться. Этот мягкий дружеский жест вдруг заставил ее сердце сладко дрогнуть и на пару мгновений будто бы нырнуть куда-то вниз. Все внутри нее внезапно затрепетало от счастья. Эмоции были рады тому, что нашлась их подруга, но ярко продемонстрировала это только Радость. Она подхватила Зависть на руки и тоже, как и Тревожность пару секунд назад, потрепала по волосам, но не так нежно, а скорее весело, немного подпортив ее прическу, заставив бирюзовую эмоцию возмутиться. — Хватит сюсюкаться со мной, как с ребенком, Радость! — воскликнула она, кое-как выбираясь из объятий жёлтой, мягко упав на пульт управления, чудом не попав на одну из кнопок, — я хоть и ниже вас, но всё-таки не маленькая! — Но ты такая ми-и-и-илая! — Радость положила руку на сердце, будто демонстрируя, что ей плохо от необычайной милоты Зависти. — Да и ведёшь себя временами, как ребенок. — заметила Хандра, так и не встав с пола, на что Зависть нахмурилась и показала ей язык, несмотря на то, что та не видела этого, ведь глядела как обычно в свой смартфон. — Без обид, Зависть, но это правда, — на лице зелёной эмоции возникла улыбка — не то чтобы неприятная, но с каким-то скрытым лёгким ехидством, — ты как маленький ребенок в магазине игрушек, который тычет на все без остановки и говорит родителям, что хочет это. По-другому и не скажешь. Эти слова очень сильно задели Зависть. Ей и до этого было прекрасно известно, что ее считают ребенком, но теперь, когда они сказали об этом прямым текстом, ей стало будто бы лишь в разы обиднее. Может, она и в правду ведёт себя не настолько взросло, как они? Может, она правда ребенок на их фоне? — Я вообще не понимаю, в чем смысл завидовать! — неожиданно заявил Гнев, обращая внимание всех на себя, ставя руки в боки, — разве это не тупо? Почему нельзя элементарно довольствоваться тем, что у тебя уже есть? А если ты всё-таки захотел себе что-то приобрести, покупай или добивайся этого сразу, а не завидуй по сто лет! — То есть, ты намекаешь на то, что я бесполезная эмоция?! — голос бирюзовой вдруг приобрел отчётливые плаксивые нотки, а глаза вновь увеличились — она не плакала, но такие слова так ее обидели, что она чувствовала, что готова разреветься в любой момент. Эмоции посмотрели на нее почти в шоке. Они все сразу поняли, что явно немного переборщили со своими шутками и подколами, даже Брезгливость и Хандра. Гнев удивлённо поднял брови, начиная мяться и запинаться. — Нет, нет… Не это я имел в виду! — воскликнул он, сначала как-то неуверенно, но потом добавляя твердости в голос, кажется, надеясь, что она не будет обижаться. Он правда не говорил ничего про то, что Зависть бесполезная, просто выразился очень грубо и непонятно. Но было поздно. Зависти стало слишком неприятно, теперь, помимо всего прочего, она и чувствовала себя какой-то бесполезной. Покуда на ее глазах не навернулись слезы обиды, она молча развернулась и зашагала обратно в спальню, даже забыв взглянуть напоследок на свою возлюбленную. — Что на вас нашло, ребята?! — выпалила Тревожность, беспокойно смотря вслед уходящей подруге, — она не ребенок, и тем более не бесполезная! — Да не говорил я, что она бесполезная! — Кажется, Вы перегнули палку, коллега, — усмехнулся Страх, обращаясь к Гневу, допивая свой остывший кофе. — Я сейчас тебя перегну! — зарычал в ответ на это красный, хорошенько толкнув его сзади в спину, заставив опять подавиться напитком. Зависть хотела было вновь забраться и плюхнуться в свою кроватку, и пролежать так минимум до ночи, ни с кем не контактируя, но что-то не дало ей этого сделать. Она осталась у дверей спальни, присев на пол и навострив уши, чтобы узнать, будут ли ещё что-нибудь говорить о ней. Ей не особо хотелось и дальше слушать разговор, но у нее просто ещё теплилась в груди машинальная надежда на то, что все станет хоть немного лучше, чем было, а потому она все же решилась на это. — Она точно обиделась! — Тревожность опять схватилась за волосы, ошарашенно смотря то в сторону спальни, то на друзей. Однако в ее огромных глазах читалось на сей раз не только волнение, а точнее — волнение не только по поводу больницы; она также была искренне обеспокоена за подругу, — вы обидели Зависть! — Ох, прости, Тревожность… — Радость сильно растерялась и застыдилась, опустив взгляд вниз и рассматривая свои босые ноги, — наверное, мы и правда немного переборщили с шутками, но ты же понимаешь, что это было вовсе не со зла, что мы все любим друг друга! Правда ведь, ребята? — уже бодрее обратилась она к друзьям. — Ещё раз повторю, что не считал и не считаю никого бесполезным! — заявил красный, на чьей голове уже зарождалось потихоньку слабое пламя, — ладно, может, я выразился слишком жёстко, но что вы ещё от меня ожидали?! — Ну, эм, а я просто сказала факт, — Брезгливость по привычке раздражённо вздохнула, вновь отворачиваясь от остальных, — Зависть действительно ведёт себя, как ребёнок. Н-но, эй, я не говорила, что это плохо! — чуть более неуверенно добавила она, она явно не собиралась менять своего мнения, но тем не менее тоже не хотела никого обидеть. Зависть отвернулась от двери, молча пялясь в тьму спальни, ощущая, как на ее глазах все же наворачиваются слезинки. Она была больше не в силах и дальше подслушивать разговор, ей уже стало понятно, что ничего хорошего из этого не выйдет. Покуда про нее ещё что-то не сказали, она поскорее забралась на свою кровать, закуталась в одеяльце и тихонько захныкала. Как же ей было неприятно, обидно и завидно. — Ты же тоже не имела в виду ничего такого, да-а-а-а, Хандра? — с улыбкой спросила Радость у Хандры, машинально ожидая услышать очередное саркастичное замечание или недовольный вздох, но вместо этого вдруг услышала негромкий дребезжащий храп — темно-синяя эмоция уснула от скуки, выронив телефон из своей ладони. Стыд аккуратно переложил ее обратно на диван. — Ой, а не пора ли нам спать?! Сколько там времени? — заволновался вдруг Страх, аж схватившись за голову на пару секунд, нажимая поочередно на пару кнопок, заставляя почти уснувшую от скуки Райли посмотреть на время в телефоне, — батюшки, уже начало первого! На улице скоро уже будет светать, а мы всё ещё не в кровати! Точнее, мы в кровати, н-но… Мы не спим! А-а-а-а! Эмоции вмиг переполошились, вновь начиная беспокоиться и бегать по всему головному отделу — они, а точнее их девочка, придерживается нормального режима сна и не привыкла ложиться так поздно. Так что даже находясь в больнице, она должна не забывать про режим, чтобы нечаянно его не сбить. И как же так вышло, что они засиделись в телефоне?! — Отбой, всем спать! — весело скомандовала жёлтая, пытаясь смягчить атмосферу после достаточно неудобного разговора. Вздрогнув и треснув себя по лбу, Андерсен быстренько пожелала спокойной ночи друзьям и родителям, выключила телефон и закрыла глаза, пытаясь уснуть. Вмиг за окном в головном отделе начал сгущаться сумрак, означающий, что Райли скоро уснет. Как ни странно, Тревожность, что в такой ситуации точно бы запаниковала сильнее всех и вмиг начала придумывать по поводу этого ужасные сценарии, оставалась сейчас в стороне и думала о другом. Ей было, мягко говоря, беспокойно за Зависть — сначала она не появлялась среди друзей невесть сколько, непонятно причем, почему, а теперь они и вовсе нечаянно ее обидели, и неизвестно, сколько она захочет просидеть вдали от них. — Надеюсь, вы извинитесь перед ней? — спросила Тревожность все так же беспокойно, но вместе с тем — с лёгкой строгостью в голосе. Тем самым незаметно для себя самой намекала на то, что не допустит того, чтобы перед ее подругой не извинились. — Конечно, сию секунду! — Радость не хотела, чтобы Зависть страдала, грустила, злилась или обижалась на них, поэтому уже хотела бодро направиться в спальню, но тут ее за руку схватили голубые пухлые ручонки. — Постой, Радость… — робко начала Печаль, отводя на пару мгновений взгляд, — может… Дать ей время побыть одной? Если… Если ей и в правду грустно, в чем я не сомневаюсь, она наверняка хочет побыть одна, чтобы более-менее прийти в себя. Бедняжка… — Наверное, ты права, Печаль, — жёлтая приобрела задумчивый и даже немного серьезный вид — она и сама понимала, что раз человек (ну или эмоция) скрылся ото всех, значит он хочет побыть наедине с собой хотя бы на немного, — значит, утром извинимся! А теперь спать! — она потянулась и наигранно широко зевнула. Рыжая эмоция не совсем понимала, успокоили ее такие слова или нет. Конечно, она была рада тому, что они все же решили извиниться перед ее подругой, но несмотря на это, прекрасно понимала, что на самом деле чувствует Зависть. Даже несмотря на извинения, она может, сама того не осознавая, чувствовать себя хуже остальных, тем более, после сегодняшнего. Ничего не ответив друзьям, Тревожность первая направилась в спальню — теми же быстрыми нервными шажками. Ее терзало, как это часто и бывает, нехорошее предчувствие. В стене напротив кроватей основных эмоций располагаются кровати пубертатных: в самом низу Стыд, этажом выше — Хандра, и над ней — Тревожность и Зависть. Забравшись по лестнице, рыжуля обеспокоенно посмотрела на крошечную, свернувшуюся клубочком фигурку своей подруги, светившейся бирюзовым светом. — З-Зависть, а-эм… Ты спишь? — аккуратно и мягко спросила она, тяня к ней руку, но тут же отдергивая — не хотелось ей случайно ее разбудить, если она всё-таки спит. Услышав голос подруги, такой обеспокоенный, Зависть еле сдержалась от небольшой предательской дрожи. Как же ей хотелось наконец обернуться к ней, прыгнуть все же ей на руки и обнять, выговориться, не сдерживаясь… Но в то же время, она понимала, что Тревожность не должна видеть ее в таком виде — разбитом и заплаканном. Иначе ей станет элементарно стыдно, да и не хочет она нагружать свою и без того нервную подругу своими проблемами. Поэтому Зависть пересилила в себе то, чтобы обернуться, и просто притворилась спящей. Она уже не плакала, но от осознания того, что ей пришлось врать своей возлюбленной, стало как-то неприятно или даже мерзко на душе. Не получив ответа, Тревожность лишь нервно вздохнула, понимая, что ей остаётся лишь надеяться на то, что Зависти не будут сниться кошмары, а утром ей станет лучше. Она аккуратно поправила ей съехавшее со спины одеяло, ещё постояла немного у ее кровати, после чего спустилась к себе. От такого внезапного проявления нежности и заботы бирюзовая сжалась вдруг в комочек сильнее, а ее сердце сладко заныло. Ей так нравятся эти на первый взгляд лёгкие и непринуждённые дружеские жесты со стороны рыжей, вроде трепания по волосам и поправления одеяла, что хочется вновь плакать, но на этот раз от счастья. И, кажется, от осознания того, что Зависти чертовски хочется чувствовать такие ласки со стороны Тревожности хотя бы чуть чаще. Остальные эмоции тоже готовились ко сну, жутко уставшие после сегодняшнего. Не каждый день их бедная Райли себе что-то ломает. — Кому сегодня дежурить, кстати? — решила спросить зелёная эмоция, рассматривая свой маникюр. — Тебе, Брезгливость, — с улыбкой отозвалась Радость, с восторгом смотря на свою возмущенную таким заявлением подругу, — хорошо, что спросила, сегодня как раз твоя очередь! — М-да, лучше бы не спрашивала… — Брезгливость закатила глаза, но не стала спорить и послушно опустилась на стульчик у пульта управления, закинув ногу на ногу. Страх и Гнев что-то невнятно и довольно забубнили, радуясь тому, что не их сегодня очередь дежурить, Печаль лишь грустно вздохнула, и они начали наконец расходиться, надеясь при этом, что не сильно обидели ранимую Зависть. Стыд, немного помявшись, аккуратно взял на руки уже храпящую вовсю Хандру и понес ее в спальню вслед за другими. *** Андерсен уснула быстро, видимо, от скуки, да и эмоции внутри нее тоже. Но кое-кто как ни пытался, а не мог забыться сном. Признаться, Зависть уж успела пожалеть, что начался этот дурацкий разговор, связанный с ней. Только вот… ей было не до конца понятно, из-за кого это всё-таки произошло. Из-за Радости, которая просто начала трепать ее за волосы, как ребенка? Из-за Хандры и Брезгливости или Гнева, которые не постеснялись в выражениях? А может… дело в ней самой? Может, она правда принимает все слишком близко к сердцу, и на самом деле нет ничего такого в том, что ее считают ребенком? Как бы странно это ни звучало. От этого стало ещё неприятнее. Зависть кое-как подавила раздраженный скулеж, весьма продолжительное время просто ворочаясь на месте, после чего залезла под одеяло буквально с головой — будто бы надеясь, что это избавит ее от навязчивых мыслей. Быть может, в любое другое время она бы не восприняла это все так близко к сердцу, однако именно сегодня она вдруг поняла, как же на самом деле ее раздражают эти подколы. Кроха вздохнула и вылезла из-под одеяла, пялясь сначала в темный потолок, а потом и в приоткрытую дверь спальни, чтобы увидеть кусочек неба в окне и предположить, сколько сейчас времени. К ее удивлению или даже шоку, снаружи уже медленно-медленно светало. Обычно она засыпает уже через несколько минут после того, как ложится. Понимая, что все равно должна попытаться уснуть, иначе завтра не выспится, Зависть вновь хотела было залезть под одеяло, но тут… — Зависть?.. — прорезался сквозь сонливую тишину, нарушаемую лишь негромким храпом некоторых эмоций, мягкий беспокойный голос снизу — без капли сонливости, — ты… ты не спишь? Она аж замерла, будто думая, что ей послышалось. Как ее подруга догадалась о том, что она не спит? А главное… Почему она не спит сама? — Не сплю, — прошептала она после пары нерешительных секунд молчания, — ой, а как ты догадалась? Снизу воцарилось молчание, будто бы Тревожность сама была удивлена тому, что ее не обмануло предчувствие того, что Зависть ещё не уснула. Та терпеливо ждала ответа. — Я… Услышала, как ты вздыхаешь, — сообщила та, и по ее неуверенному голосу вдруг стало отчётливо понятно, что, говоря это, она улыбается, — ты просто обычно очень тихо спишь! Только посапываешь иногда, хи-хи! Бирюзовая эмоция услышала негромкий робкий смешок и очень сильно засмущалась такому замечанию. По крайней мере, она была рада тому, что не храпит. — Ты чего-то хотела, Тревожность? — решила спросить она, вновь поглядывая в сторону двери, хотя, признаться, хотела уже спуститься ниже, в кровать любимой подруги, — и… Почему ты не спишь? — спросила она как можно аккуратнее и сразу же подумала: «Такой же вопрос можно задать мне!» На нижнем этаже вновь повисла тишина. Но на этот раз Зависть как-то понимала, что Тревожности или трудно собраться с ответом, или она в принципе не знает, что сказать. — Я… Очень беспокоюсь, — наконец сообщила она, слегка запинаясь, и вновь замолчала. Теперь она точно не знала, что ей сказать, хотя явно хотела, судя по ее интонации в конце ее реплики, чей конец словно бы повис и растворился в воздухе, как сигаретный пепел. Да, она определенно хотела что-то добавить. — Из-за сломанной коленной чашечки? — сразу же уточнила Зависть, вновь вздохнув, но на сей раз скорее от усталости. Как и все, она жутко устала за день, но только вот сон к ней никак не шел. Вновь пауза. Странное дело — как бы то ни было, но рыжая эмоция всегда сразу же говорит о том, что ее беспокоит. Она… смущена или растеряна? — Не только, — тихо произнесла она, — я… Я так же очень беспокоюсь за тебя, Зависть. Кроха раскрыла свои и без того огромные глаза лишь шире. Конечно, она знала, что Тревожность, как ее лучшая подруга, будет беспокоиться за нее после случившегося сегодня, но… Она все равно почему-то не ожидала от нее таких слов. Может, ей просто казалось, что она заговорит про это как-нибудь потом? А может… Просто не ожидала того, что это настолько беспокоит рыжую, что она аж не может спать? — Это ты насчёт сегодняшнего? — Да, да! Секунда молчания. — Ой, да все со мной хорошо, Тревожность! — наигранно уверенно выпалила Зависть, аж махнув рукой в пустоту в знак доказательства своих слов. Это была ещё одна ложь, но что уж поделать — ей всё ещё не хотелось тревожить свою и без того нервную подругу своими проблемами, поэтому она и решила соврать, — я… Я уже даже забыла об этом, ха-ха. Я просто поняла, что мне не нужно обращать внимания на их слова, и все будет нормик! — Оу, правда? — кажется, от волнения и беспокойства Тревожность не заметила странные фальшивые нотки в голосе Зависти, выдающие ее ложь. Получив в ответ молчание, она продолжила уже более уверенно и жизнерадостно: — ну что ж, хорошо, я тебе верю. Радует, что тебе лучше! — Ага… — бирюзовая эмоция улыбнулась, надеясь, что улыбка в голосе смягчит ее ложь, и рыжая точно не догадается о том, что она врёт. Замявшись, не зная, что ей ещё добавить по этому поводу, она решила наконец сменить тему разговора: — да и насчёт сломанного колена не переживай! — Я пытаюсь… — в дребезжащем голосе Тревожности прорезались ужаснувшиеся нотки — она была, конечно, очень рада тому, что Зависти лучше, но мысли по поводу больницы все равно не отпускали. Кроха хотела было начать думать, что ей сказать в знак успокоения, но тут вдруг резко осеклась. — А разве… Радость тебя не успокоила? — спросила она осторожно, внезапно ощущая ещё одно, неизвестное ей до этого чувство — ревность. Жёлтая эмоция всегда ведь всех подбадривает, что бы ни случилось, и, насколько знает Зависть, у нее это всегда выходит. Так ведь? Опять тишина на кровати ниже, а потом — почти грустный вздох. Что, само собой, немного насторожил эмоцию. — Н-нет, она… Она меня не успокоила!.. — в голосе рыжули возникло отчаяние, едва ли не граничащее со слабой истерикой, пусть он все ещё оставался тихим, — я… Я ценю ее старания, но сегодня у нее не вышло меня утешить! — Ой, вот как? — переспросила тут же Зависть, будто думая, что ослышалась — ее очень это удивило, показавшись достаточно внезапным. Радость — и не смогла утешить и успокоить Тревожность? — Да… — подтвердила та, и ее голос дрогнул, и, кажется, опять хотела что-то добавить, но и в этот раз не могла решиться. Короткая, но тяжёлая пауза, во время которой обе не знали, что сказать, была нарушена ее же уже растерянным голосом: — я не знаю, что делать… И опять это чёртово молчание, от которого, признаться, Зависть уже устала. Они с Тревожностью привыкли болтать легко и свободно, без заминок и смущения, а потому происходящий в настоящее время разговор казался обеим немного странным. Бирюзовая не знала, о чем думает ее подруга, но сама она твердо поняла — она обязана воспользоваться моментом и найти способ, как ее утешить. Она не хочет, чтобы ты страдала. Особенно учитывая то, что этого не смогла сделать Радость. Нельзя терять такую возможность сблизиться с любимой. В голову мало что лезло, особенно учитывая то, что кроха была немного сонной. Она также понимала, что придумать весомое утешение для рыжули будет задачей не из лёгких, так что ей следовало бы, наверное, как следует пошевелить своими мозгами. И тут… В ничего не понимающую, занятую беспокойными и сочувственными мыслями голову внезапно и отчётливо пришла немного необычная идея. Не факт, что это успокоит Тревожность, но… Что-то подсказывало Зависти, что она обязана попробовать. Ничего не сказав, бирюзовая принялась спускаться по лестнице ниже, прямиком на кровать своей подруги. Она словно бы только сейчас поняла, что в такой момент они обязаны быть рядом друг с другом. И, в первую очередь — иметь возможность смотреть друг другу в глаза. Тревожность сидела, обхватив тонкие колени руками, изредка вздрагивая. На ней вместо ее смешной пижамки с напуганными мандаринами, держащимися за голову, был ее повседневный бело-оранжевый свитер, отчего у бирюзовой вдруг возникло ощущение, что она даже и не собиралась спать. Ну а может, ей было просто холодно. Однако, едва заметив карабкающуюся к ней Зависть, она расплылась в нервной, но очень милой улыбке. — Тебе тоже не спится, да? — спросила она, не меняя позы, грустно вздыхая, когда кроха присела рядом с ее светло-оранжевой подушкой. — Да есть немножко, — Зависть улыбнулась в ответ, мягко и легко приобнимая подругу за бок, — а ты как? Не собираешься спать? — Не-е-ет, не думаю, что усну… — рыжуля отвернула голову в сторону, но Зависть все равно разглядела, как улыбка спала с ее лица, — попью завтра… точнее уже сегодня утром энергетиков с кофе, чтобы взбодриться, так что все будет хорошо! Наверное… Она попыталась бодро улыбнуться, однако в последнем слове ее нервный голос моментально выдал то, что она сама не в восторге от того, что не может уснуть. А точнее — что даже сомневается немного в то, что энергетики и кофе помогут. — В таком случае, у меня есть к тебе предложение, чем нам заняться с тобой, — Зависть машинально попыталась сделать свой тонкий голос хотя бы чуть взрослее, чтобы Тревожность заранее убедилась в том, насколько серьезно она настроена. — И чем же? — рыжая с любопытством улыбнулась, кажется, почти и не скрывая умиления в своем взгляде, пока смотрела на свою маленькую, но такую серьезную и взрослую подругу. Бирюзовая эмоция тихо и сосредоточенно вздохнула, будто бы пытаясь собраться с мыслями и предложить ей кое-что. В этом нету ничего страшного, просто она немного побаивается, согласится ли ее возлюбленная на это или нет. — Тревожность… — начала она задумчиво и немного неуверенно, и вдруг аккуратно коснулась рыжих лохматых волос, заплетённых в высокий хвостик. — З-Зависть? — от неожиданности эмоция вздрогнула и хотела машинально отстраниться, но почему-то моментально передумала. Ее никогда не трогали так нежно за волосы, вообще они привыкли к тому, что она только сжимает и рвет их, когда в очередной раз нервничает. Но касание было таким приятным, что она вмиг поняла, что ей нечего бояться. Зависть ещё около пары секунд машинально трогала волосы Тревожности, ведь не так уж и часто ей это удается. К сожалению, она понимала, что рыжую может напрячь такое странное непонятное поведение, ровным счётом как и такие жесты, поэтому нехотя отпустила их и решила уже перейти к сути. — Я хотела предложить… Заплести тебе косичку, — робко сообщила она, наблюдая, как темные брови ползут от удивления вверх, — я… Я знаю, это г-глупо! Но мне почему-то кажется, что это хотя бы немного успокоит тебя, Тревожность. Она произнесла ее имя с особой любовью, еле сдержавшись от того, чтобы вновь не начать трогать ее за волосы раньше времени. И то, если та вообще согласится. Тревожность немного задумалась, было видно, что такие слова немного озадачили ее, а точнее говоря — она элементарно не ожидала их. Зависть невольно отвела от смущения взгляд, вновь болтая ножками и рассматривая их, почему-то боясь смотреть на ее реакцию. Поэтому просто стала ждать, что она скажет. — Знаешь, а мне нравится твоя идея, Зависть, — с улыбкой заявила рыжуля, наблюдая за ее смущённым выражением лица, — я все равно больше не вижу способов успокоиться, да и косичку мне никто никогда не заплетал! Это, наверное, приятно? Кроха подняла на возлюбленную взгляд, полный надежды и счастья. Она согласилась! Она согласилась, и теперь у Зависти ей шанс все же поднять ей настроение и, возможно, даже успокоить! Ее глаза заблестели, выдавая ее восторг, а на лицо налезла маленькая, но радостная улыбка. — О, клёво! — воскликнула она, поджав ручонки к груди, будто пытаясь удержать в себе рвущееся наружу счастье, чтобы хоть немного сохранить лицо, — тогда подождёшь меня пару минут здесь? Я кое-куда схожу и вернусь. — Как скажешь! — Тревожности явно не терпелось, и она уселась на кровати поудобнее. Всем своим видом она показывала, что ей действительно этого хочется, и она готова ждать Зависть, сколько угодно. Кажется, даже сонливости она лишилась, ровным счётом как и ее подруга. Улыбнувшись вновь, бирюзовая эмоция не хотела заставлять свою подругу ждать слишком долго, поэтому начала спускаться по лестнице вниз. Ей необходимо было позаимствовать кое-что у кое-кого, чтобы у нее точно получилось заплести косу из мягких, но спутанных лохматых волос. Зависть покинула спальню, на пару мгновений сощурившись от светло-голубого блеклого неба, от которого успели отвыкнуть ее глаза. Точнее говоря, они успели отвыкнуть от лёгкого света, охватившего головной отдел. Это означало, что Райли скоро выспится и проснется, так что ей следовало бы немного поторопиться. Она подошла к рассевшейся за пультом управления Брезгливости, что, кажется, вообще ни разу не была заинтересована в том, что творится на экране, подпиливая зелёной пилочкой свои ногти. На экране же шла какая-то передача про животных, очевидно, в Dream Production не успевали за такой короткий промежуток времени подготовить все для съемок сна, хоть немного связанного с сегодняшними событиями, а от того решили выкрутить одно из воспоминаний Райли. Посмотрев пару секунд в экран, чисто машинально, кроха тихонько откпшлялась и бодро начала разговор: — Доброе утро, Брезгливость! Зелёная эмоция вздрогнула и чуть не выполнила пилочку, кое-как успев схватить ее пальцами. Она повернула голову в сторону голоса, а потом, поняв, что он идёт снизу, опустила ее вниз. Ее лицо было немного сонным, нахмуренным и весьма недовольным. — Зависть? Ты почему не спишь и зачем меня так пугаешь?! — спросила она раздражённо, закинув ногу на ногу, убирая пилочку в сумочку, куда, чего она не замечала, и были устремлены огромные блестящие глазки, — эм, да, доброе утро. — Ой, прости, что напугала тебя, — Зависть опустила взгляд вниз, она не думала, что так ее испугает, — прости, что так сразу, но можно мне кое-что у тебя одолжить? Ей правда было немного стыдно перед Брезгливостью, но тем не менее она не хотела затягивать с этим особо долго — в спальне ее терпеливо ждала ее любимая подруга. Эмоция вновь ответила не сразу, скептично приподняв бровь, будучи явно не особо довольной такому вопросу. Она вообще не любит одалживать свои вещи другим, но, как можно легко понять, не из жадности, а потому что слишком брезгливая. — Что именно? — спросила она как можно спокойнее и развернулась на стуле к бирюзовой. — Расчёску и зеркало! — с милой улыбкой, как ни в чем не бывало, объяснила Зависть, уже представляя, как будет расчёсывать непослушные волосы Тревожности — нежно и аккуратно, пытаясь не причинить ей дискомфорта. Брезгливость аж вытаращила глаза; ее раздражало непонимание того, почему, во-первых, Зависть не спит в такое время, а во-вторых — почему ей вдруг понадобились ее расческа и зеркало. Понимая, что она может начать задавать вопросы по типу «С чего бы вдруг я должна их тебе давать?», кроха сумела опередить ее и продолжила свою реплику: — У тебя просто таки-и-и-ие красивые волосы! — она приложила ладонь к сердцу, показывая, что поражена красотой, а ее глаза заблестели — не настолько ярко, как когда она видит возлюбленную, но все равно, — хочу расчесать свои, чтобы они стали такими же, как и у тебя! Зелёная задумалась после таких слов, явно не собираясь пока никому ничего давать, однако ее взгляд заметно смягчился, что очень порадовало Зависть. Наконец, на лице первой появилась слабая улыбка — безусловно, оно обожает, когда ей делают комплименты, а иногда это ее даже задобривает. Как, судя по всему, и сейчас. — Хех, спасибо… Ладно уж, держи, — протянула она, вновь открывая сумочку, доставая карманное зеркальце и розовую расчёску, — но чтобы вернула не позже, чем через пятнадцать минут! Поняла? — добавила она уже строже, протягивая их крохе. Зависть не верила своему счастью и своей удачливости, она не думала, что уговорит Брезгливость так быстро. Видимо, ее умение завидовать ей пригодилось. — Спасибочки большое, постараюсь! — воскликнула она, спокойно беря расчёску и зеркало, еле сдержавшись, чтобы от нетерпения не выхватить их из зелёных рук, что точно бы не понравилось их владелице. Кивнув Брезгливости, Зависть быстро направилась обратно а спальню, оставив ее одну. Взгляд эмоции из скептичного и недовольного почему-то приобрёл вдруг отчётливый растерянный оттенок — она вспомнила о разговоре, состоявшемся сегодня ночью. Ей правда было стыдно за свои слова, но она решила, что извинится уже чуть позже — когда бирюзовая не будет так куда-то торопиться. «Интересно, она спала вообще сегодня?» Зависть вернулась в спальню, оставив дверь приоткрытой, дабы утренний свет попадал внутрь, и она лучше видела. К счастью, посветлело уже достаточно для того, чтобы из спальни пропал ночной мрак, да и эмоции светились соответствующими им цветами. Плюс, ее глаза успели привыкнуть к темноте. Она забралась в кровать своей подруги, торжественно демонстрируя ей расчёску с зеркалом, чему та, кажется, немного удивилась. — Думаешь, расчёска не застрянет в моих волосах? — с нервным смешком спросила она, — т-ты… Не представляешь себе, какие они у меня спутанные! — она опять вцепилась вдруг в волосы, но Зависть мягко погладила Тревожность по руке, убеждая ее успокоиться. — Все будет хорошо, не беспокойся, — уверила она, похлопывая ее по плечу, совсем как Радость сегодня ночью. Рыжуля неловко улыбнулась, судя по всему, все же будучи не особо уверенной в этом, но тем не менее явно доверяла подруге свои волосы. — А как мне сесть, чтобы тебе удобно было? — спросила она уже чутка нерешительно, поджимая руки к груди, рассматривая свое спальное место. — Ой, я что-то не подумала об этом… — неловко отозвалась Зависть, тем самым вогнав Тревожность в лишь бОльшую нерешительность, но, к счастью, быстро сообразила: — может, ляжешь на живот, а я сяду тебе на плечи? — А давай, думаю, так будет удобно нам обеим! — после секунды размышлений согласилась рыжая эмоция, вновь улыбаясь — весело и будто с предвкушением. Бирюзовая улыбнулась в ответ, ей было приятно и наблюдать за улыбкой на лице своей возлюбленной, и знать, что ей действительно не терпится. По правде говоря, это даже немного ее смущало. Когда Тревожность улеглась, как ей сказали, Зависть отложила расчёску и зеркало в сторону, аккуратно села ей на плечи и нежно провела рукой по ее волосам. Она чувствовала лёгкое тепло ее тела, отчего возникло желание прижаться к ней потеснее. А волосы оказались хоть и заметно спутанными, но тем не менее почти идеально чистыми — видимо, рыжуля мыла их не так давно. Они так же оказались достаточно мягкими и шелковистыми, и Зависти захотелось поскорее их расчесать. Боже, как она взволнована. — Слушай-ка, Тревожность… — неуверенно начала она, на удивление почти без проблем снимая с рыжих волос черную резинку, распуская хвостик. Волосы, однако, продолжали торчать вверх, со стороны так и не было понятно, что Тревожность с распущенными, — ты с таким рвением согласилась на это, и так нетерпеливо ждала, когда я вернусь с расчёской… Скажи-ка… Тебе правда не кажется это чем-то глупым? Или… Детским. Последнее слово Зависть выдала с особой нерешительностью в голосе. Она знала, что Тревожность в любом случае не считает ее ребенком, но тем не менее, свой же поступок вдруг начал казаться ей… Каким-то несерьёзным и, как она сказала, детским. И правда — почему вместо того, чтобы утешить подругу словами, она вдруг решила заплести ей косичку? — Да все хорошо, Зависть, — отозвалась та, поворачивая голову набок, чтобы ей было легче говорить, — это не по-детски, это, это просто мило, и, я уверена, очень приятно! А ещё, как я уже сказала… Я больше не вижу способов себя успокоить, ха-ха, да и тебе доверяю. Так что… Или я не говорила этого, не помню. Ой, я не слишком много и быстро болтаю? Прости, прости, не буду тебя отвлекать! — Все нормально, я ещё даже ничего не начала, — кроха сделала вид, будто спокойна, хотя все внутри нее внезапно сладко заныло от счастья. Она была чертовски рада тому, что Тревожность искренне считает это милым, так что теперь она может начинать со спокойной душой. Маленькие ручонки Зависти слабо затрепетали от волнения, но тем не менее она больше не медлила. Она взяла расчёску и аккуратно коснулась ею примерно где-то середины волос Тревожности, начиная медленно их расчёсывать. Она расчесывала пока лишь самую поверхность волос, где они почти не были спутанными, решив уже чуть позже перейти к внутренней их части. Вот там ее наверняка ждут трудности. Кроха продолжила расчёсывать волосы снаружи, наблюдая, как они приобретают более ровную текстуру под оранжево-бирюзовым светом. Она проходилась расчёской по основанию волос, середине и их кончикам, делая все это с большим удовольствием, ведь они очень хорошо поддавались ей. Однако, как бы то ни было, а ей было необходимо расчесать всю площадь любимых рыжих волос, чтобы избавить их от наверняка имеющихся там колтунов. — Скажи, если будет больно, — неуверенно попросила она, в ответ на что получила лишь лёгкий кивок, — я постараюсь быть нежнее. Она совсем легонько, не причиняя подруге боли, взяла кончики волос в руку и слегка потянула на себя, пропихивая расчёску чуть глубже, сразу же чувствуя заметное препятствие в виде небольшого колтуна. — Я же говорила, что у меня волосы спутанные, как самосознание! — как бы между делом напомнила Тревожность, очевидно, заметив, что Зависть остановилась на пару мгновений, — я их мою, но они даже так очень быстро путаются. — Ничего, разберемся, — достаточно уверенно для такой ситуации отозвалась Зависть, как можно аккуратнее орудуя расчёской, хотя, признаться, начинала понимать, что без помощи рук тут не обойтись. Она подключила к процессу свободную руку, мягко и нежно распутывая волосы. Мгновенно она услышала тихий выдох снизу, а потом и ощутила, как расслабляется тело рыжули — кажется, это прикосновение она ощутила ярче, чем предыдущие. Зависть широко улыбнулась, еле сдержавшись от умиленного хихиканья. Она была рада тому, что Тревожности это нравится, так что стала двигать пальцами и расчёской ещё медленнее и аккуратнее, желая оттянуть для нее каждое мгновение удовольствия. Ее сердечко вновь забилось чуть чаще, этот дивный момент близости она явно запомнит надолго. — Тебе нравится? — спросила она открыто, наконец распутав первый колтун, и нежно помассировала это место на голове. Потом она хотела расчесать его, но моментально решила, что лучше это сделать уже после того, как она распутает все колтуны. — Да, очень приятно, хе-хе, — немного смущённо отозвалась рыжуля, тоже не сдерживая улыбки — кажется, от приятного ощущения. Зависть улыбнулась шире и продолжила; она перешла на следущий колтун, находящийся почти у самого основания волос, и в пару раз точно больше первого. Она поместила туда расчёску, начиная слабо двигать на себя, в то время как пальчиками пыталась распутать вручную. Если честно, она не знала точно, как их распутывать, потому что никогда не сталкивалась с подобной проблемой, а от того импровизировала и делала это по-своему. Тревожность молча наслаждалась процессом, уже целиком и полностью доверив Зависти свои космы. Ей безумно нравилось, как ее крохотные тоненькие пальчики нежно касаются ее волос, безболезненно распутывая и массируя их, иногда слегка касаясь самыми кончиками ее кожи, что было немного щекотно и заставляло ее хихикать в подушку. А прикосновения упругих жёстких зубчиков расчёски лишь добавляли удовольствия в процесс, и рыжая эмоция и не осознавала, что уж и думать позабыла о том, что ее так волновало всю ночь. Дальше следовали несколько крохотных колтунов почти у самых кончиков волос. Зависти не составило особого труда распутать их, и уже через несколько минут волосы Тревожности были готовы к тому, чтобы заплести их в косичку. Правда, несмотря на то, что были расчесаны, всё ещё смешно стояли вверх. Кроха поместила расчёску к основанию и нежно провела до кончиков, на этот раз — абсолютно плавно и легко, ведь колтунов больше не было. Потом она вернула расчёску к основанию и повторила это ещё разик, к своему удивлению, моментально услыхав тихое мурлыканье под собой — кажется, для рыжей это было ещё приятнее предыдущих действий. — Ммм, ты уже распутала их, Зависть? — спросила та очень довольно, неосознанно ёрзая и устраиваясь поудобнее, что умилило бирюзовую лишь больше — кажется, ещё чуть-чуть — и она нечаянно усыпит подругу своими ласками. Особенно, учитывая то, что они обе так и не поспали. — Да! — гордо подтвердила она, продолжая расчёсывать чужие волосы, даже несмотря на то, что те в этом больше не нуждались, ей безумно понравилось это делать, — сейчас расчешу их и наконец буду плести косичку! — Я не думала, что это насто-о-о-олько приятно!.. — с жаром заметила Тревожность, говорящая абсолютную правду. — Подожди, хочешь сказать, ты никогда в жизни не брала в руки расчёску? — вдруг уже с натуральным недоумением осведомилась Зависть, на пару секунд даже остановившись. Рыжуля замерла и некоторое время молчала, кажется, даже немного пожалев о сказанном, ведь теперь ей было безумно неловко. — Н-ну… Да, — тихо подтвердила она, сразу же начиная думать, что бы ей сказать в свое оправдание, — я просто правда боялась, что она там застрянет, хи-хи! Тогда Зависть все поняла, и ей, чего уж скрывать, стало смешно с боязни расчесываться по такой достаточно необычной причине. Она издала тихий смешок, и около минуты обе дружно и негромко смеялись. Спустя несколько прекрасных секунд, длящихся для обеих дольше вечности, кроха закончила расчёсывать рыжие волосы, нехотя отложив расчёску в сторону. — Сейчас я наконец заплету тебе самую-пресамую красивую косичку! — так же гордо заявила она, разделяя волосы на три одинаковые прядки. — Я уже вся в предвкушении, — Тревожность вновь поёрзала на одном месте, но на этот раз от нетерпения — как бы не расслабили её все предыдущие ласки, а ей уже правда не терпелось увидеть себя с расчесанными волосами, да ещё и с косичкой. Бирюзовая приступила. Она начала переплетать пряди между собой, будучи очень сосредоточенной, чтобы случайно не перепутать их порядок, и чтобы все вышло идеально. Несмотря на то, что это было дело нескольких секунд, куда быстрее, чем расчёсывание, Зависть пыталась растянуть их подольше. Ведь ей снова хотелось лишь больше этих прекрасных мгновений, когда она могут расслабиться, когда проводит время со своей любимой Тревожностью. Она аккуратно оттягивала пряди, прежде чем переплести их, чтобы косичка вышла крепкой. Никак не могла она перестать любоваться этими волосами, шелковистыми и блестящими, и ни разу не упустила возможности в очередной раз потрогать их, или хотя бы слегка провести по ним пальцами. — Ну что там? — спросила вдруг рыжая, нетерпеливо и весело. Она не могла не заметить, что бирюзовая больно долго плетет ей косу, но посчитала не тактичным говорить об этом напрямую. Да и, что уж скрывать, тоже пребывала в восторге со всего происходящего, никогда ей, надо сказать, не было так приятно. — Почти закончила, — кроха немного растерялась, но, к счастью, быстро сумела собраться с мыслями и сделать свой голос более-менее уверенным. Она улыбнулась, в очередной раз умиляясь такой нетерпеливой реакции. Наконец, все волосы вплоть до кончиков были заплетены в косичку и закреплены временно забытой черной резинкой. Зависть любовалась своими трудами, ее переполняла гордость и любовь. — Все готово, Тревожность, — важно произнесла она, медленно проводя рукой по уже полностью заплетенной косичке. — О, ура! — Тревожность аж радостно взвизгнула, кажется, не веря своему счастью и тому, что это наконец случилось. Зависть слезла с ее плеч, подождала, пока она примет исходное положение, и подала ей одолженное у Брезгливости зеркало. Рыжуля уставилась на свое отражение, которое, правда, еле там поместилось, но самое главное, что она смогла увидеть косичку у себя на голове. В одной руке она продолжала держать зеркало, а другой взялась за косу и нежно прижала ее к лицу, будто бы это теперь самое ценное, что у нее есть. — Ох, какая я красотка! — воскликнула она, создалось ощущение, что ее глаза тоже вот-вот начнут блестеть, как и у ее подруги. — Да, ты такая… — смущённо и даже робко, но с искренним восторгом и счастьем подтвердила Зависть, нежно улыбаясь. Кажется, теперь и она забыла о своих проблемах — настолько ей нравился такой довольный и даже радостный вид подруги. — А ведь мне идёт… — Тревожность ещё раз осмотрела себя и свою косичку, ей явно не хотелось отводить глаз от своего отражения. Но тут она опустила зеркало и посмотрела на свою подругу, продолжая улыбаться и сиять: — спасибо большое, Зависть! Кроха улыбнулась чуть шире, но вот ее вид стал лишь более смущённым. Не успела она ничего ответить, как рыжуля вдруг отложила зеркало, подтянула ее ближе к себе, наклонилась к ней и поцеловала в висок. Кажется, все внутри Зависти резко вспыхнуло и затрепетало, как свежее пламя под лёгким ветерком. Они с Тревожностью крайне редко целуют друг друга в щеки или куда-то ещё, а потому каждый раз, как это происходит, ее душа хнычет от счастья, странного, но приятного волнения и лёгкого смущения. Кроху сводили с ума эти нежности. Она уже давно поняла, что ее чувства к рыжей — действительно самая что ни на есть любовь, а также то, что раз такое дело, ей не следует тянуть слишком сильно с признанием. Но в то же время, даже несмотря на эту умилённо-счастливую эйфорию, она понимала, что не может так просто взять и решиться на это. Кажется, ей все же не хватало уверенности. Конечно, Зависть понимала, что даже если окажется так, что Тревожность ничего не чувствует к ней, помимо дружбы, она не будет над ней смеяться или избегать ее, они останутся лучшими подругами, но… В то же время ей казалось, что если их чувства окажутся невзаимными, они обе будут настолько смущены, что даже не смогут больше смотреть друг другу в глаза. И из-за этого она будет чувствовать невыносимую вину, пускай рано или поздно это все забудется. — Н-не стоит благодарностей, мне было совсем не трудно, хи-хи… — произнесла она, неловко улыбаясь, сжимая от смущения ручки в кулачках. Понимая, что должна что-то добавить, покуда ее смущение не достигло предела, она продолжила: — кстати, тебе ведь стало получше? Ты… хоть немного успокоилась после того, что тебя тревожило ночью? И осеклась спустя секунду. Ну зачем она напомнила ей об этом?! Особенно если учитывать то, что рыжая действительно смогла об этом забыть… Не стоило говорить об этом, раз она буквально только что успокоилась! Вдруг ей снова станет плохо?.. «И кто меня за язык тянул?! Надо бы сначала думать, а потом уж и говорить, а не наоборот!» — подумала она мимолетом, в очередной раз коря себя. Однако… К превеликому удивлению Зависти, ожидаемой реакции не произошло. Вместо того, чтобы вздрогнуть от неприятных воспоминаний и опять схватиться за волосы, возобновив панику, Тревожность… приобрела какое-то почти насмешливое выражение лица и скептично махнула рукой, будто бы намекая на то, что им обеим больше нечего беспокоиться. — Ой, да знаешь… Я уж, признаться, и думать об этом забыла, — вдруг сообщила она, нехотя отпуская косичку, которая сразу же смешно встала вверх, задумчиво поднося руку к подбородку, — но теперь, когда ты напомнила… Кажется, я понимаю, что в этом нет ничего страшного. — Что? — переспросила кроха, вытаращив глаза, едва не упав с кровати от таких спокойных адекватных слов, фактически без капли паники, к которой она и все остальные эмоции так привыкли. У нее что, получилось ее успокоить? Это просто невероятно. — Н-ну… Если так подумать, — продолжила Тревожность задумчиво, явно не заметив, как удивлена Зависть, — Бри и Грейс точно подтянут нас по учебе, чтобы у нас не было долгов, и если мы будем усердно заниматься, то хорошо подготовимся к концу года! А когда нам вылечат колено, Вэл поможет нам встать на ноги! А что касается тренера… Не прогонит она нас, ведь мы отсутствовали по уважительной причине! Зависть слушала и пребывала в натуральном шоке. Она элементарно не ожидала того, что сможет так легко и быстро успокоить Тревожность, что у той даже воспоминания и мысли об этом перестанут вызывать дискомфорт. Но больше всего ее удивили ее такие здравые и адекватные, спокойные рассуждения, ожидаемые от нее меньше всего. — Радость, это ты? — спросила она, уже не скрывая улыбки, смотря на милую веселую мордашку подруги, — почему ты выглядишь, как Тревожность? Обе коротко хихикнули и искренне рассмеялись. Зависть вновь ощутила, как переполняет ее безграничное счастье, гордость и любовь — она была невообразимо рада тому, что решилась на такой немного нетипичный поступок, и это помогло Тревожности успокоиться. Надо будет как-нибудь ещё раз попробовать заплести ей косичку, когда она будет беспокоиться, и если это и в этот раз поможет — браво, она нашла способ приводить ее в чувство! Интересно… А если бы в те времена, когда Тревожность устроила в голове Райли свой «диктат» без основных эмоций, Зависть просто бы заплела ей косичку, то… Это бы успокоило ее, и она перестала бы творить не пойми что? — Эм, простите, можете потише смеяться, окей?.. — вдруг послышался сонный недовольный голос с этажа ниже, — Тревожность, играй с ребенком потише, сделай одолжение, уж будь так любезна. Рыжуля хотела было извиниться перед темно-синей эмоцией, но тут в слух обеим подругам врезалось слово: ребенок… — Я не ребенок, эй! Хватит меня так называть! — яростно заявила Зависть, всё-таки переместившись на лестницу и спустившись немного вниз, дабы сурово зыркнуть на Хандру, что в очередной раз лишь вздохнула и закатила глаза. — Действительно, хватит, Хандра! — вмешалась Тревожность, перевесившись верхней частью корпуса на второй снизу этаж, вниз головой, отчего ее коса чуть не ударила Хандру по лицу, — ребенок не станет целыми днями лежать на диване, в отличие от кое-кого! — она посмотрела на свою подругу, стоящую на лестнице, хитро ей подмигнув — кажется, ее настроение улучшилось просто в миллиард раз. Как и ожидалось — вместо того, чтобы рассердиться из-за таких слов, Хандра опять вздохнула, только вот теперь тяжелее и протяжнее, демонстрируя на полную свое раздражение. — Ладно, ты не ребенок. А теперь — дайте поспать. — попросила она, вытягивая свои длинные ноги в серых носках, лениво отвернувшись к стене. Рыжуля вновь посмотрела на бирюзовую, на ее лице все так же сияла улыбка, однако та вновь приобрела вдруг достаточно подавленный вид. Ее улыбка ослабла, она непонимающе приподняла бровь, но Зависть молча опустила свой взгляд. Только она забыла о том неприятном для нее разговоре, состоявшемся ночью, как ей снова о нем напомнили! Ей так нравилось не думать о нем, уверенно считая, что все это — лишь безобидные подколы… Но каждый раз, когда она их слышит, это словно внушает ей, что в каждой шутке есть доля правды. И сейчас это навеяло ей мысли о том, что ее друзья все же правы… — Зависть?.. — голос Тревожности был полон удивления и возобновившегося беспокойства. — Может, пойдем отсюда? — вдруг не совсем понятно предложила кроха, не уточняя, что она имеет в виду. Она кое-как дотянулась до расчёски и зеркала, слезла с лестницы полностью, наблюдая, как смотрящие за ней огромные зелёные глаза распахиваются лишь больше, и молча направилась к выходу из спальни. Зависть знала, что Тревожность направится за ней, и ожидания ее не обманули. Кажется, теперь пришло время рыжей успокаивать бирюзовую. Та была вовсе не против выговориться, если потребуется, просто… Ей не хотелось пока больше находиться в спальне. — В чем дело, в чем дело, Зависть?! — уже немного испуганно задала Тревожность свой вопрос, когда они уже выходили из спальни, однако бирюзовая эмоция не успела ей ответить. — О, Зависть! — заметила кроху Брезгливость, аж вскакивая со стула, явно переживая за свое зеркальце и расчёску (которая была вся в рыжих блестящих волосах, чего она пока не замечала), — надеюсь, ты пришла вернуть мне то, что забрала у меня? Зависть вздохнула, будучи всё ещё погруженной в неприятные мысли. Она уже хотела было вернуть зелёной эмоции ее принадлежности, думая об этом в последнюю очередь, но тут… — Н-нет, подожди, они нам ещё нужны! — вдруг остановила ее Тревожность, сделав вид, что не заметила того, как удивилась Зависть, и как возмущённо Брезгливость вытаращила глаза и надула губы. — Вот как?! — спросила последняя, скрещивая руки на груди, подняв одну бровь в знак непонимания, — но я давала их Зависти только на десять минут! Красивая косичка, Тревожность. Но это не позволяет вам… — А хочешь, остаток ночи мы подежурим вместо тебя?! — так же внезапно предложила рыжуля, аккуратно подбираясь к пульту, — а то ты, наверное, устала. А ты нам за это дашь ещё попользоваться расчёской и зеркалом. Как тебе? Кстати, спасибо за комплимент. Она все так же не обращала пока внимания на удивление на лице подруги. К счастью, Зависть быстро начала догадываться, что Тревожность, судя по всему, что-то задумала, а поэтому решила не мешать ей. Только вот интересно, что именно? — Ну… — кажется, зелёной эмоции показалось заманчивым такое предложение, и теперь она пыталась решить, что ей важнее — полная сохранность расчёски и зеркала или хотя бы пара часов сна, — ладно, уговорили. Но чтобы вернули ее мне сразу после того, как я проснусь! — Обязательно, спасибо! — рыжая вновь с улыбкой оглядела свою подругу, и та, пусть все ещё не совсем понимала, что она собирается делать, а тоже решила ей мягко улыбнуться, показывая, что не выдаст их. Хотя, признаться, ее уже успели посетить небольшие предположения… Зелёная эмоция ушла в спальню, оставив подруг одних. Зависть забралась на пульт управления, чтобы быть на одном уровне с Тревожностью, уставившись на нее уже с нескрываемым удивлением. — Я… Я не совсем поняла, что ты задумала, — произнесла она неуверенно, — зачем тебе опять понадобились расческа с зеркалом? Ты… Ты хочешь, чтобы я переплела тебе косичку? — Ой, нет! Она прекрасна… — Тревожность вновь взялась за косичку и с обожанием прижала ее к лицу, — просто… Я хочу тебе кое-что предложить, — улыбка вновь налезла на ее лицо, ей явно не терпелось озвучить вслух свое предложение. — Что же? Рыжая эмоция слегка замялась, кажется, теперь была ее очередь смущаться. А вот Зависти стало чертовски любопытно, в некотором роде она даже подзабыла о том, что так беспокоило ее. — Я же вижу, тебе всё ещё не даёт покоя то, что произошло ночью, — уже чуть более серьезно, но все так же мягко продолжала та, внимательно смотря в глаза подруги, наблюдая, как те распахиваются чуть шире от таких слов, — когда тебя назвали ребенком. Да? П… Прости, если что, что напоминаю… Зависть замерла на некоторое время. Она так погрузилась в неприятные мысли, что почему-то и думать не могла о том, что Тревожность как-то поймет или заметит, что она на самом деле чувствует. Видимо, на то они и лучшие подруги, что читают друг друга, как открытую книгу. — Ну да… — робко и тихо произнесла она, опуская взгляд вниз, но тем не менее продолжала считать, что поступила правильно, что не рассказала ей об этом, — извини, я не хотела беспокоить тебя с этим, ведь у тебя у самой проблем хватало… — Брось, ничего страшного, я тебя понимаю, — Тревожность махнула рукой, и Зависть поняла, что она действительно не видит в этом ничего плохого и понимает ее, — просто… Ты меня успокоила, и я бы хотела отплатить тебе тем же. Она вновь замялась, посмотрев на свою подругу, и создалось отчётливое ощущение, что она чего-то недоговаривает. Кроха смешно похлопала глазами от небольшой растерянности, а потом и заметно порозовела, чувствуя, как забытое на время смущение охватывает по новой. Но на этот раз оно было достаточно приятным — как-никак, ей всё ещё доставляли невыносимое удовольствие эти проявления заботы и нежности. Пусть, если честно, она не знала, как она собирается ее успокаивать после таких неприятных навязчивых мыслей. Она не представляла, какие слова могут ее успокоить, все варианты теперь казались не эффективными. — Ой, да брось, Трево… — начала она, тоже махнув рукой, но договорить не успела — была перебита твердым, пусть и тихим голосом: — Я тоже хочу заплести тебе косичку. Крошечная эмоция чуть не подавилась воздухом. Она только что не ослышалась?! Не померещилось ли это неожиданное предложение ее одурманенному счастьем разуму? Она даже не знала, что она на данный момент чувствовала больше — смущения или непонимания. А может, и того, и другого одинаково? — А, ой… Прости??? — спросила она, чуть более высоким от удивления и неожиданности голосом, не зная, что ей ещё сказать. К счастью, Тревожность, кажется, ожидала такой смущенной и непонятливой реакции, но, тем не менее, отреагировала на это спокойно, да и, судя по всему, даже ничуть не растерялась. В отличие от подруги. — Ты же не против? — уже чуть более аккуратно спросила она, прижимая руки к груди, несмотря на уверенность в себе, немного побаиваясь того, что Зависть не только откажется, но и смутится такому предложению. — Я… Бирюзовая молчала около пяти секунд, но по ощущениям обеих, прошла пара минут точно. Она просто слишком не ожидала такого предложения, а от того и не могла ни придумать ответ, ни собраться толком с мыслями. Однако внутренний голос отчаянно кричал — соглашайся. — Я… Знаешь, я не против, — наконец заговорила Зависть, смотря на Тревожность уже с милой улыбкой на лице, и без заминки, несмотря на поработившее ее смущение, протягивая ей расчёску, — может, как и тебя, только это меня успокоит? Рыжая эмоция мягко улыбнулась таким словам, кажется, она на это и рассчитывала. Как никак, ее основательно так успокоили, и она правда хотела ответить бирюзовой эмоции тем же. И, какой бы нервной и беспокойной она не была, в этот момент что-то ей подсказывало, что сможет помочь ей таким достаточно нетипичным образом. — Тогда повернись ко мне спиной, и я начинаю, — продолжая улыбаться, инструктировала она, кое-как вытаскивая свои же рыжие волосы из расчёски, наблюдая, как подруга, всё ещё находясь на пульте управления, поворачивается к ней спиной, к экрану лицом, а зеркало откладывает в сторону, — рада, что т-ты согласилась… — уже как-то неловко добавила она, будто бы резко чему-то засмущавшись, что показалось Зависти очень милым, пусть она и не особо понимала, в чем дело. Рыжуля приступила. Она бережно сняла с чужих волос две фиолетовые заколки, отчего лёгкие кудряшки Зависти смешно упали ей на лицо. Та машинально на них подула, но в целом почти и не обратила на это внимания — она старалась поймать каждое касание любимых рук, чтобы насладиться ими в полной мере. Не каждый ведь день она ей такое предлагает. Хоть волосы Зависти и оказались куда более ухоженными, чем ее собственные, а всё-таки Тревожность посчитала нужным немного их расчесать. Она аккуратно расчесывала синие и мягкие, слегка кудрявые волосы, не забывая поглаживать их время от времени, будто бы ей доставляло удовольствие их трогать. — У тебя волосы… Такие мягкие и приятные на ощупь, — вдруг вслух заметила она, будто бы подтвердив чужие мысли, и коротко, но необычайно нежно и даже будто с некой любовью погладила ее по всей площади волос — от макушки до самого низа. От этих слов все внутри бирюзовой в очередной раз сладко сжималось — кажется, она никогда не была так счастлива осознанию того, что кому-либо нравится трогать ее волосы. А тут это делает ее возлюбленная! — С-спасибо… К сожалению, из-за того, что волосы у нее короткие, расчесывала их рыжая эмоция совсем недолго. Отложив расчёску в сторону, она, как и ее подруга несколько минут назад, разделила ее волосы на три одинаковые пряди и начала аккуратно, пытаясь не причинить боли крошечному тельцу, переплетать их между собой. — Я, если что, никогда не плела косички, но постараюсь не разочаровать тебя, — услышала Зависть ее голос над ухом, немного беспокойный. — Я тоже никогда их не плела, ну не считая сегодняшнего, — сначала мягко и успокаивающе, а потом с негромким весёлым смешком отозвалась та, — думаю, если у меня получилось, то у тебя там более получится! Тревожность по-доброму усмехнулась таким словам, будто бы они ее немного посмешили, но молча продолжила. Она внимательно следила, чтобы все на голове Зависти было идеально, без единого кривого штриха. Однако, несмотря на заметное беспокойство в ее голосе, ее руки и пальцы действовали достаточно уверенно, даже не дрожали; она так умело орудовала ими, будто нажимала на кнопки на пульте управления. «Она просто прекрасна!.. — с нежностью думала бирюзовая эмоция, продолжая получать удовольствие, — я не могу так больше!.. Я… Я хочу ей признаться, во что бы то ни стало!» От последней мысли она вдруг отчётливо ощутила, как ей становится чуть жарче, а сердце заколотилось так, что рыжуля точно могла это услышать. Но, даже несмотря на это, она была твердо уверена в том, что хочет, нет, обязана это сделать. Совсем скоро Тревожность закончила плести Зависти косу. Она с гордостью оглядела свои труды, а, не найдя ещё одной резинки, использовала вместо нее одну из заколок. Потом она взяла вторую заколку и заколола ей те две маленькие кудряшки, что лезли крохе в лицо, чтобы она без проблем видела свое отражение. — Ну, как тебе? — спросила она, подавая ей зеркало, положив косичку ей на плечо. Зависть с огромным нетерпением посмотрела на свое отражение и, признаться, была приятно поражена. Заплетенная у нее на голове косичка была, понятное дело, не самой длинной, ведь волосы у нее короткие, но это ничуть не портило ее красоту. Маленькая и чуть более широкая, чем у рыжули, при этом менее тугая, немного волнистая из-за того, что волосы кудрявые. Одно их объединяло точно — они обе были сделаны с любовью. — Тревожность, это так… Красиво! — воскликнула Зависть, поглаживая свою косу, не находя от восторга слов. И вновь, словно по некому волшебству, она тоже забыла о том, что ее так сильно беспокоило. Видимо, умелые пальцы возлюбленной оказали на нее такое действие, либо же столь милое проявление заботы, но она и думать забыла о том неприятном инциденте днём, а точнее говоря — резко поняла, что не все так плохо. Все, что ей говорили и говорят друзья — действительно просто безобидные шутки, и она не должна принимать их так близко к сердцу. А если они всерьез считают ее ребенком, она просто не должна их слушать, ведь ей самой прекрасно известна правда. Тем более, когда у нее есть такая замечательная подруга, которая уважает и понимает ее явно лучше других… Только из-за нее и поднимается настроение, а неприятные мысли уходят. — Тебе нравится? — тут же спросила та, будто бы не услышав ее, хотя создалось сильнейшее ощущение, что ей просто нравится уточнять это лишний раз. Кажется, она поняла, что успокоила подругу, как и хотела, и улыбнулась своим мыслям. — Спрашиваешь! Она просто потрясная! — не сдерживая эмоций, Зависть обернулась к Тревожности и страстно поцеловала ее в щеку, так неожиданно, что заставила ее вздрогнуть, — я люблю тебя… В головном отделе в этот момент стало так тихо, что, кажется, даже затих храп других эмоций в спальне. Поняв, что она только что сказанула, Зависть беззвучно взвизгнула, закрыла рот ладошками и как можно быстрее отвернулась, делая вид, что ее интересует происходящее на экране. Хотя, понятное дело, ее мысли были забиты абсолютно другим. Она сама не ожидала от себя таких слов, а точнее говоря — не думала, что так забудется от счастья, что против своей же воли признается возлюбленной в чувствах. Конечно, она как раз собиралась это сделать, но всё-таки… Ей бы хотелось, чтобы ее признание было хотя бы чуточку более решительным, а не таким спонтанным! Но ничего не поделаешь — призналась так призналась. Теперь надо нести за это ответственность. — А, эм… — Тревожность непонятливо глянула в немного поддрагивающую спину Зависти, а потом опустила взгляд вниз. Та аж замерла, не зная, что ей сейчас ожидать, поэтому просто молчала, — это п… правда? Бирюзовая эмоция не сразу отозвалась, ей стоило собраться с мыслями, чтобы решиться хоть на какой-нибудь ответ. В голосе рыжей было сплошь удивление и сильное смущение, и почему-то Зависть это обрадовало — видимо, в глубине души она все же боялась, что она будет или злиться, или ее это не просто удивит, а шокирует. — Я… Д-да, — робко подтвердила наконец она, почти через силу поворачиваясь к подруге, столкнувшись с ее непонимающим взглядом. Ее щеки буквально горели, а сердце билось уже где-то в низу живота, но она понимала, что не может и не хочет останавливаться, — я… Я давно чувствую к тебе нечто большее, чем дружбу, Тревожность. Мне хорошо с тобой, ты очень милая и добрая, а это ли не главное?.. И ты… Понимаешь меня больше других. Мне нравится проводить с тобой время, даже твои нервные жалобы меня ничуть не бесят. И я… Думаю о тебе, на самом деле, почти каждую секунду… — она в очередной опустила взгляд вниз, надеясь, что говорит все правильно и не сболтнула ничего лишнего. В любом случае, это все чистейшая правда, — прости, прости, прости, если что!.. Больше бедная не знала, что говорить. Она опять отвернула голову к экрану, но все равно чувствовала на себе взгляд зелёных глаз. Что и следовало ожидать — Тревожность тоже молчала весьма продолжительное время. Понятное дело, не ожидала она от Зависти такого, согласитесь, действительно внезапного признания. Однако… Кажется, и с ее чувствами к бирюзовой было не все так просто. Само собой, ей тоже безумно нравится ее компания, и как никто другой, она чувствует искреннюю любовь в кое-чьём, на первый взгляд просто завистливом сердечке. Она всегда видела их только лучшими подругами и даже и не задумывалась о чем-то большем между ними, но сегодня, сейчас, после признания… Кажется, что-то в ней странно перемкнуло, и постепенно она переосмыслила свои чувства. Тревожность резко, но отчётливо и без сомнений поняла одно — она тоже любит Зависть. И точно не как подругу. Она абсолютно в этом уверена, и сейчас, будучи в счастливом экстазе, она понимала, что не может об этом молчать. Ее сердце затрепетало от счастья и приятного волнения. — Зависть, — негромко произнесла она, кладя ладонь на крошечное плечико, ощутив, как подруга вздрогнула от внезапного, пусть и лёгкого касания, — т-ты… Я… Я рада, что ты так сказала!.. Кажется, я тоже… Чувствую что-то к тебе. — Стоп, правда?! — от удивления и неожиданности кроха чуть не свалилась с пульта на пол, — чт… Что ты сказала?! — Я… Люблю тебя, — с непривычки неуверенно говорила рыжуля, но тем не менее была все ещё очень решительно настроена, — и сомневаюсь, что чувства меня обманывают. Мы всегда с тобой были достаточно близки, но после того, как ты мне сейчас призналась… Я вдруг почувствовала, что люблю тебя точно не как подругу… Хе-хе… — она неловко посмеялась, пытаясь хоть как-то разрядить чертовски смущающую атмосферу, и тоже отвернулась. И вновь эмоции замолчали. Зависть не могла поверить своим ушам, для нее услышанное только что казалось чем-то фантастическим. Она обернулась к рыжей, и ее лицо само собой озарилось счастливой улыбкой. Смущение быстро и верно отступало — положительные эмоции взяли над ней верх. — Я… Я так удивлена! — воскликнула она, вновь чувствуя жар в щеках, но на этот раз — от переполняющей ее любви, — и… Рада! О-о-ой, как я рада, не могу! Больше не сдерживая себя, да и понимая, что нет смысла, Зависть наконец сделала то, о чем давно мечтала — прыгнула Тревожности на руки. Она обвила руками ее шею и оставила нежный поцелуй на ее губах, заодно чувствуя, как та обнимает ее в ответ, мягко прижимая к себе, а потом — целует в ответ. Обе полностью перестали смущаться, теперь они думали лишь о том, как же они счастливы произошедшему сегодня между ними. Не было необходимости говорить что-либо, они и так понимали, как же безгранично счастливы. Бирюзовая не жалела, что решилась предложить заплести рыжей косу, ведь иначе бы она, скорее всего, так и не решилась бы ей признаться. Уже не просто подруги, чертовски сонные, но такие счастливые, решили полюбоваться рассветом перед тем, как наконец пойти спать. Не договорившись об этом вслух, ведь прекрасно поняли друг друга и без слов, они встали спустя столько времени из-за пульта управления и подошли к окну, рассматривая красивое персиково-розовое небо. Как приятно было наблюдать за рассветом, понимая, что начинается новый день, а вместе с ним — и новая жизнь, новый уровень отношений. Ещё вчера они были просто подругами, и не знали, насколько же счастливы будут этим утром. — Я всегда хотела побывать хотя бы на одном из этих островов… — произнесла вдруг Зависть, зевнув, мягко прижавшись к Тревожности, на что та начала нежно поглаживать ее по голове. — Ну, теперь у нас с тобой есть собственный остров… — задумчиво отозвалась она, вздыхая, явно разделяя мечты своей девушки, даже не имея желания занудствовать на тему того, что эмоциям нельзя покидать головной отдел — ей нравилось мечтать с ней на пару, не думая ни о чем постороннем, — под названием «Остров любви». Кроха посмотрела своей любимой в глаза, раскрыв их чуть шире, будто не ожидала от нее таких романтичных слов. Но уже спустя секунду они, ничего не сказав друг другу, лишь обменялись милыми улыбками и в очередной раз обнялись. Пора было наконец ложиться спать. Тревожность взяла Зависть на ручки, поцеловала ее в щеку и понесла в спальню. Там они обе легли в кровать рыжей эмоции, пожелали друг другу сладких снов и начали засыпать, и им было плевать на то, что о них подумают друзья, увидев их в одной кровати. Как и на то, что они определенно не выспятся к завтрашнему, а точнее уже сегодняшнему дню.