Para bellum

Сохранять спокойствие с каждым движением и словом демона все сложнее, особенно, когда тот равнодушно ломает его единственную защиту. Тодороки приходится использовать всю доступную ему выдержку, чтобы не сводить глаз с демона и оставаться непоколебимым. Существо вселяет ужас, дергает за тонкие струны души, словно кукловод, задавая своей жертве нужный настрой — Шото уверен, за его спиной стоит ангел и помогает ему, иначе его стойкость перед самим злом никак не объяснить. — Я призывал тебя для заключения сделки, Разрушитель, — оскал на лице демона становится шире, он дергает плечами, наслаждаясь звучанием своего прозвища из человеческих уст, и давит на его загривок сильнее. Тодороки приходится с силой сжать проклятую книгу в руке, чтобы игнорировать боль. — Назови мне свои условия. Демона аж ведет. Он проводит кончиком языка по своим острым клыкам, едва задевая губы человека, и буквально трепещет от восторга. Тодороки стоит неподвижно, стойко выдерживая все действия демона, ведь отталкивать его не имеет совсем никакого смысла и толку. Разрушитель шумно втягивает носом воздух и наконец отступает, отстранившись от Шото. Взору предстают огромные крылья с черным оперением, едва колыхающиеся от движений своего хозяина, и острые рога на копне взъерошенных волос. Тодороки наконец замечает, что демон парит в воздухе, находясь на одном уровне с ним. — Ты думал, я дам тебе время подумать над условиями сделки? — усмехается открыто, склонив голову слегка набок. Черный тонкий хвост ходит из стороны в сторону, выдавая настрой демона. — Нихера подобного. Я не стану называть тебе свою цену. Отдашь то, о чем я попрошу, после окончания сделки, — он опускается назад, вальяжно развалившись на невидимом троне, подпирая щеку рукой. — Говори, чего ты хочешь. Отомстить папаше, получить несметные богатства, любовь, удачу? Мне плевать, называй. В двухцветной голове бежит перекати-поле. Как сформулировать свои требования так, чтобы не угодить в дьявольскую ловушку и не умереть самому раньше положенного времени? Может, следовало записать все, дабы избежать ошибок. Тодороки молчит несколько секунд, пока не замечает нарастающее недовольство на лице демона. Хвост шумно бьет о землю, ухмылку сменяет хмурый вид, алый взгляд наконец отступает, обводя контуры человеческого силуэта. Он что, разглядывает его? — Мне нужно добиться справедливости, — демон вдруг серьезнеет, вновь хмуро заглянув Шото в глаза. — Мой отец использует свою церковь и ее прихожан для корыстных целей. Мне неизвестны его планы, но я уверен, что ничего общего с Богом у него нет, — Разрушитель громко цыкает при упоминании Господа, но продолжает слушать. — Сначала ты должен помочь освободиться мне, а потом освободить всех этих невинных людей от влияния Энджи Тодороки и разрушить его церковь. Лицо демона остается недовольным, а где-то на дне алых глаз появляется скука. Ожидал чего-то большего? Он оглядывается по сторонам, поднявшись со своего невидимого трона, и скалится куда-то за плечо парня. Шото инстинктивно оборачивается, лишь на мгновение, но ничего не замечает. Похоже, взору демона доступно намного больше вещей, чем человеку. Когда он вновь поворачивает голову к Разрушителю, тот уже стоит к нему вплотную, прищурившись, словно пытается разглядеть что-то свое в разноцветных глазах. — Ты просто хочешь грохнуть отца, и за это отказываешься от местечка в Раю? Я разочарован, маленький ублюдок, — досадливо фыркает. — Готовься умереть. Я убью его сегодн- — Нет, демон, — парень обрывает его на полуслове. — Если погибнет невинный человек, сделка не будет считаться совершенной. Сначала ты освободишь меня, никого не убив, а следом поможешь мне уничтожить влияние церкви отца, если она действительно не связана ни с чем святым. Его смерть мне ни к чему. Его делу обязательно найдутся последователи, — делает глубокий вдох. — Мне нужна справедливость. Демон вдруг умолкает, округлив глаза. Азартный оскал возвращается на его уста, а крылья широко расправляются, занимая все пространство в комнате. Темнота сгущается над Тодороки, вынуждая невольно щуриться, чтобы увидеть в ней хоть что-то, кроме двух алых огней перед лицом. Существо трепещет, издавая тихое гортанное рычание и горделиво задирая подбородок повыше, чтобы смотреть на человека будто бы сверху вниз. — Ты не сможешь отказаться от условий сделки, запомни это, двумордый, — в человеческой душе что-то противно скрежет от странно знакомого прозвища, но Тодороки отмахивается от ненужных сейчас мыслей. Он наблюдает за переменившимся лицом демона, стараясь уловить каждую его реакцию в легком подрагивании от предвкушения ресниц. Он будто бы осекся, возжелав забрать последнее слово назад. — Ты еще пожалеешь о том, что призвал меня. Разрушитель наконец делает шаг назад и протягивает человеку руку, охваченную дьявольским пламенем, необычного синего цвета с тонкими красными языками. Шото колеблется лишь мгновение, опустив взгляд на горящую ладонь: на удивление, огонь так и манит к себе — подойди же, выйди за круг, заключи сделку и сгори в адском пламени за ошибку. Соверши ее прямо сейчас, пожав руку настоящего дьявола. Скрепи себя сделкой со злом, стань ему должен за свое мирское желание. От голоса демона становится жарко, до тошноты, его слова проходятся жутким паром по всему телу, пока горячее дыхание опаляет кожу. Тодороки теряет связь с миром в тот момент, когда касается руки демона своей окровавленной ладонью. Он никогда не считал себя дьяволопоклонником или приспешником самого Сатаны, он всегда сражался за слово Господа. Тодороки стоит на хлипком мосту меж Адом и Раем, изо всех сил стараясь не утонуть в реке забвения под собой. Сам Господь наверняка отвернулся от него буквально несколько минут назад, когда Шото шагнул в круг и призвал Разрушителя. Крест на шее — бремя и спасение, тонкая нить, что держит мост на одном из берегов. Его сделка с дьяволом — крепкий канат на стороне Ада, что свяжет его с этим местом навсегда. Как забавно получается: разорвать связь с Раем оказалось так просто, стоило лишь сделать шаг навстречу противоположной стороне. Ад же так просто не отпускает. Связывает накрепко, один раз и навсегда. Он призвал дьявола не просто так. — Сделка заключена, — существо расплывается в довольной ухмылке, вдруг опустившись на землю. Крылья и хвост за спиной мгновенно испаряются, словно их никогда и не было. Демон резким движением отбрасывает от себя руку Шото. — Ты будешь знать меня как Бакуго Катсуки. Это мое земное имя. Назовешь по имени или выдумаешь кличку, превращу твою жизнь в ебучий кошмар, — усмехается. — Меня никто не увидит, пока ты того не захочешь. Усёк, двумордый? Все, что привлекает внимание Шото — маленькие рога на голове демона, до этого казавшиеся невероятно огромными, и то, что в нормальном обличье он заметно ниже него. Странно как-то. До этого момента Тодороки только подозревал, что демоны умеют принимать образ обычного человека, но такой жуткий, как Разрушитель, должен быть как минимум... повыше. Вместо ответа парень молча закрывает книгу, забыто висевшую у него в руке страницами вниз. — Ты оглох, блять? — он еще и достаточно раздражителен. Шото поднимает (опускает?) взгляд на демона. Его гнев теперь не кажется таким уж парализующим. — Я въебу тебе, если будешь меня игнорировать. — Я не игнорирую тебя, — выдохнув, он подмечает, что общая атмосфера в комнате теперь значительно спокойнее. Дышать становится проще, Шото вдыхает полной грудью, удостоверившись в этом. — Не показывай себя пока мы в монастыре. — Это еще и ебучий монастырь, — Бакуго недовольно закатывает глаза, сложив руки на груди. — Фу, блять. А какая реакция, собственно, ожидалась. Прежде, чем Тодороки успевает что либо ответить, демон разворачивается на 180 градусов и направляется прочь из этого темного намоленного помещения. Когда Шото видит, как демон начинает подниматься по лестнице, он наконец обращает внимание на то, что Бакуго абсолютно нагой. Опускать взгляд ниже его грудной клетки как-то даже не хочется. Судя по поведению, демона это никак не смущает, хотя, почему должно. Одежда, скорее всего, это что-то мирское, творение людей, если вспомнить хотя бы историю Адама и Евы. Когда парень отходит от странно нахлынувшего потока мыслей, Бакуго уже и след простыл. Приходится спешно подняться наверх, ведь лишний раз упускать демона из виду не очень хочется. Как только ночная прохлада касается кожи Тодороки, легким дуновением ветра опуская несколько прядей разноцветных волос ему на лицо, он оглядывается по сторонам, не заметив у входа демона. Ему явно придется несладко в такой компании. Не став искать Бакуго по всей территории в кромешной ночной темноте (видимо, он удивительно долго пробыл под землей), парень направляется к своей комнате, незамеченным минуя дом своего отца. Прямо за ним, вдоль высокого глухого забора, находятся несколько каменных домишек по три этажа, в которых располагаются все служители монастыря мужского пола, в том числе и сам Шото. Он поднимает глаза наверх, уже держась за ручку массивной двери, заметив, как в одном из окон вдруг загорается слабый свет, будто бы по щелчку пальцев. Самая дальняя комната справа, на третьем этаже, постепенно наполняется светом. Тодороки облегченно вздыхает, исчезая в дверном проеме, и поднимается по узенькой винтовой лестнице на третий этаж. — Знаешь ли, даже в ебучем аду удобств больше, чем здесь! Первое, что он слышит, отперев дверь в свою комнату. Все до единой свечи в помещении зажжены, чудесным образом с них не падает ни капли воска. Прямо у окна стоит деревянный письменный стол со стулом, чуть поодаль от него - кровать, а вдоль правой стены располагается шкаф и небольшая дверь в уборную. Места здесь не так много. В центре небольшой комнаты стоит уже одетый демон, явно раздраженно и недовольно оглядывающий все вокруг. На нем мятая черная футболка, которую Тодороки не видел в своем шкафу уже многие годы, и приспущенные джинсы, неопрятной сборкой висящие у демона на ногах. Они ему явно велики из-за разницы в росте, к тому же, так низко носить их не стоило бы. Бакуго поворачивается к Шото, молча подпирающему спиной дверь изнутри. Он как-то устало моргает, чувствуя, как тяжелеют веки и будто бы опустошается что-то глубоко внутри него. Судя по всему, обряд призыва такого сильного демона не мог не оставить энергетических следов на обычном человеке. Позабыв обо всем от резко накатившей усталости, Шото бредет в сторону своей кровати. — Какие же вы жалкие, — фыркает в тишине демон, отворачиваясь к окну. — Поговорим утром, двумордый, — вновь следует странная пауза, будто его кто-то осекает, после которой он добавляет, — придурок. Не придав его словам никакого значения, Тодороки без сил падает на кровать, прямо в одежде, не укрывшись даже одеялом, и роняет голову на подушку. Глаза буквально слипаются, парень тянется рукой к своей шее, чтобы расстегнуть верхнюю пуговицу рубашки под рясой. В затуманенном сознании все же проскальзывает мысль о том, что он не чувствует боли в своей поврежденной ладони. Шото приоткрывает глаза, удивленно взглянув на то место, где должна зиять кровавая рана. Он ведь не почувствовал никакого тепла, когда пожимал руку демону, поэтому на ней совсем не осталось ожогов. Но что более занимательно — глубокая рана на его ладони, которую он сделал во время ритуала, затянулась без следа, будто бы сама по себе. Разве демоны способны исцелять? Даже если так, для чего такому, как Бакуго, исцелять его? Сон забирает его обессиленное тело раньше, чем Тодороки успевает прийти к какому-либо выводу. Бакуго стоит за его спиной, со стороны окна, не сводя с Шото умиротворенного взгляда, и отчетливо замечает то, как парень разглядывает собственную ладонь. Легким движением пальцев в воздухе, демон погружает Шото в глубокий сон, сценарий которого сам же ему и посылает. Потерев переносицу, демон вновь разворачивается к окну, устремляя свой странно задумчивый взгляд к синеватой луне на черном небе.