Outcasts

      Наконец-то невыносимая жара, преследовавшая горожан Сеула на протяжении мучительно долгого лета, немного спала, давая свободно выдохнуть. Теперь можно было спокойно прогуливаться по улице, а не укрываться в каких-нибудь заведениях, где обязательно должен иметься кондиционер. Хосок, несмотря на то, что солнечная погода значительно поднимала ему настроение и помогала подстроиться под ожидаемые трудности на работе, ненавидел жару. Он не любил слишком открытую одежду, которая, по его мнению, делала части тела – руки, ноги – слишком уязвимыми. В жаркую погоду было нестерпимо трудно выходить на задания, ведь, как правило, поручения для клана предполагали обязательное наличие на теле бронежилета. Мало того, что сам жилет весил довольно прилично, так его ещё требовалось скрыть под слоем одежды, чтобы смешаться с обычными людьми.       Корея – такая страна, в которой людям не принято чрезмерно оголяться на улице, даже если слишком жарко. Открытые плечи и руки в нарядах певцов и актёров были доступны не каждому уроженцу государства, как об этом наверняка предполагают многие. Коренные жители просто привыкли к таким устоям и перестали бороться с общественным мнением, которое с каждым разом становилось всё более абсурдным. Хосок уверен, что каждая страна могла бы похвастаться неразумностью некоторых норм, уже принятых за обычаи, но, тем не менее, при любом удобном случае был рад понегодовать на эту тему снова и снова.       Солнце ласкало лицо сквозь неплотно закрытые рафшторы. Панорамное окно, вид из которого открывался на самый центр города, в солнечную погоду очень часто были закрыты, ведь иной раз справиться с жарой и палящим солнцем было действительно трудно. Юнги, в целом не очень любил, когда солнечные лучи бликовали и слепили глаза, особенно во время работы за компьютером.       Теперь, когда Юнги уже третий месяц проживал в отдельной квартире вместе с Чимином, Хосок, которому было слишком некомфортно находиться в огромном пентхаусе совершенно одному, задумался переехать в квартиру поменьше.       Возвращаясь домой, где его ждала только темнота и пустота, альфа чувствовал себя снова тем маленьким мальчишкой, брошенным на произвол судьбы. Давящая тишина квартиры, в которой не было слышно разговоров телевизора и недовольного бурчания Мина, казалась брошенной. Многие вещи, которыми пользовался Юнги, уехали вместе с ним, из-за чего каждый раз натыкаясь на свою одинокую зубную щётку в стаканчике, Хосок чувствовал вселенское опустошение.       Нет, он был очень рад, что у брата налаживалась жизнь, выстраивались отношения с омегой. Хосок не хотел ничего менять, перетягивая одеяло в свою сторону. Он скорее грустил по былым денькам, когда они маленькие бегали друг за другом, или гоняли новые блестящие машинки в саду. Конечно, этого не вернуть.       Тем не менее, Хосоку тоже хотелось иметь семью. Хотелось возвращаться домой под руку со своим партнёром, с которым они только-только вернулись со встречи с родными или с обычного ужина в ресторане. Хотелось нежиться в тёплых руках, хотелось и самому греть в своих объятиях.       Он так боялся загадывать и планировать цели на далёкое будущее, что иной раз опасался думать о том, что будет завтра. Потребовался не один визит к психологу, чтобы немного сбавить с каждым разом нарастающую тревогу. На какой-то период времени Хосок перестал акцентировать на ней внимание и просто жил так, будто этот день и правда мог стать последним. Но теперь, когда в его жизни появился Тэхён...       Хосок постоянно опасался малейшей угрозы, потому что совсем не хотел приносить Тэ боль, а Юнги – страдания. Брат бы винил во всём себя, он точно это знал. Также как Мидас винил себя в смерти матери, отца и... Минджуна. Они мало говорили об этом, но лишь потому, что сам Юнги постоянно аккуратно и очень умело огибал эту тему, из-за чего Чон сделал вывод, что она просто неприятна.       Но каждый раз, когда в разговоре упоминался Воншик или, не дай бог, госпожа Мин, глаза Юнги становились такими прозрачными, что Хосок просто пугался того, насколько же ему больно. Сколько боли брат хранил в своём сердце...       Почему-то он наотрез отказывался от сеансов с психологами, хотя Чон старался найти самого лучшего специалиста. Но Юнги было не переубедить, поэтому приходилось самому говорить с личным психологом о его ситуации, чтобы учиться находить к нему подход и, по возможности, облегчить ношу.       Поэтому, когда Юнги приглянулся Чимин, который отказывался покидать его мысли, Хосок обрадовался. Наверное, даже сильнее, чем сам брат, едва осознававший происходящее в первое время. Очень хотелось, чтобы Юнги нашёл себе кого-то достойного, того, с кем действительно можно построить жизнь.       Хосок прекрасно помнил, каким был Мин после смерти Минджуна. Он видел его глаза, наполненные беспросветным горем утраты. Юнги не просто снова пережил смерть любимого человека, который ждал от него ребёнка, как выяснилось позже, он ощутил предательство. И не был к этому готов.       Навряд ли к такому можно подготовиться, когда действительно любишь.       Юнги пил всего два дня. В день, когда ему пришлось нажать на курок, прицелившись в голову Минджуна, и в день похорон. Он снова закрылся в себе, словно раковина моллюска, и Чон до одури боялся, что снова вытащить из скорлупки этого ранимого мальчика у него не выйдет. Боялся и Воншик, который практически каждый день видел слёзы старшего сына.       — Я убил его и нашего ребёнка, Хосок. Нашего будущего ребёнка.       Хосок плакал вместе с ним и совсем не представлял, чем он мог помочь, кроме присутствия и постоянной заботы. Юнги зарывался в работу, чтобы не чувствовать опустошение. Он изнурял себя каждый день и ел очень мало, хотя его чуть ли не заставляли пихать в желудок еду.       Его щёки, и без того худые, впали и обтянули скулы. Бледная кожа, словно истончилась, открывая взгляду фиолетовый узор капилляров и вен. Он так часто кусал губы, что кровоподтёки на них просто не заживали.       Юнги был похож на немого призрака, за спиной которого многие подчинённые клана обсуждали его горе. Люди говорили о том, что он просто глупый юнец и для двадцати пяти лет у него слишком низкий интеллект.       — Как можно так скорбеть по предателю? Не говорит ли это о том, что он и сам был готов предать клан, если бы этот омежка попросил?       — Точно-точно, вот если бы господина Воншика не было рядом... Пропал бы сынуля вместе со своей любовью.       Хосок не знал, как Юнги мог терпеть такие высказывания в свой адрес. Он отчётливо слышал всё, что о нём говорили. Воншик старался предотвратить распространение слухов, старался заставить всех замолчать, но сплетни утекали слишком быстро. Вскоре об этой теме было официально запрещено разговаривать. Никто не смел упоминать об этом вслух.       Но даже это мало помогало самочувствию Юнги, который просто старался работать, чтобы стать лучше. Он, несмотря на свою боль, старался обелить своё имя перед подчинёнными, которые рано или поздно станут непосредственно его людьми.       «... Я убил нашего ребёнка».       Хосок помнил, что практически не слышал голоса Юнги за это время. Если он и разговаривал, то очень тихо и хрипло, словно это давалось ему очень тяжело. Именно тогда он и узнал от отца и Сохи, что, когда погибла госпожа Даён, маленький Юнги тоже совсем не разговаривал. Хорошие специалисты попались им не сразу, ведь всем хотелось потянуть из богатой семьи деньги, поэтому действительно работать с психикой травмированного ребёнка начали очень поздно.       Сохи тоже постоянно плакала и боялась, что в этот раз ему будет помочь гораздо труднее. Юнги отказывался от сеансов с психологами и почти не шёл на контакт, когда дело не касалось работы.       Вскоре на его волосах расцвела тоненькая паутинка седины. Младший Мин стриг волосы покороче, вероятно, чтобы пряди, залезавшие в глаза, не мешались, но серебро всё равно проступало на его макушке и у лица.       Юнги часто запирался в своей комнате и просто вжимался носом в вещи Минджуна, запах на которых постепенно угасал, а потом снова долго плакал. Слёзы просто стекали по его щекам, капая на руки, на домашние штаны и на пол. Не было слышно ни всхлипов, ни шмыганий.       Он действительно собирался проживать горе в одиночку, как и делал это ребёнком. Терпел всё то, что ему говорили за день, а потом запирал дверь в комнату на ключ и страдал.       Хосок всегда плакал вместе с ним. Даже если просто сидел в коридоре за дверью и поглядывал в замочную скважину. Юнги очень ранимый человек, но и очень сильный, редко проявляющий очень яркие эмоции. Поэтому каждый раз, когда по его щекам стекали горячие слёзы, Чон просто не мог представить, что творилось в его душе.       Для многих Юнги теперь просто был черствым и жестоким человеком, который мог, не задумываясь о чувствах других, отдать нужный приказ. Но, на самом деле, он – самый чувствительный, кого Хосок когда-либо видел.       Именно поэтому ему вовсе не хотелось, чтобы брат ещё хоть раз испытал такую невыносимую боль, как смерть или предательство родного человека. Чон был рад видеть Юнги живым рядом с Чимином, поэтому в последнее время в его голове начала закрадываться мысль, что в крайнем случае он поможет брату не потерять смысл жизни.       Но вот Тэхён... быть может, для него их связь была не такой особенной, какой чувствовал её сам Хосок, но он всё же не мог не переживать. Каждый раз он старался быть максимально аккуратным, чтобы вернуться к ним.       Юнги избавил его от большого множества поручений, сразу после того, как умер отец. Ему не хотелось подвергать опасности брата, ведь в случае смерти главы Хосок – единственный, кто мог бы занять его место. Пускай он был вовсе не готов к этому, Юнги сообщил, что уже составил завещание в его пользу.       Он старался просчитывать все возможные исходы наперёд, как и учил их этому отец. Юнги так на него похож.       Хосок перевёл взгляд, оторвавшись от созерцания стены во время прослушивания какого-то шоу, на наручные часы. Время уже близилось к назначенной встрече, а это значило, что пора завязывать с размышлениями и высокопарными думами и выходить из дома. Отрываясь от дивана, он расправил на себе лёгкую хлопковую рубашку, которая немного примялась на спине, а затем выключил телевизор, кинув пульт на диван.       Отправив Тэхёну сообщение с вопросом о том, куда ему стоит подъехать, Хосок медленно прошёлся по полупустому этажу подземной парковки, подойдя к своей машине. Омега ответил не сразу, поэтому Чон уже успел съездить за букетом и немного поторчать в салоне без дела. Только спустя несколько долгих мгновений, на протяжении которых альфа поправил веточки букета, его обёртку, наконец сменил ароматизатор, снова повесив новый флакончик под зеркалом заднего вида, он вышел из машины.       Тэхён был в спортзале, поэтому просто прислал геолокацию, быстро выходя из сети. Место было не слишком далеко от того, где Хосок припарковался после посещения цветочного магазина, поэтому, дорога до зала не заняла много времени. Выходя из автомобиля, который мужчина припарковал недалеко от входа в тренажёрный зал, медленно зашагал к двери и, толкнув её, оказался внутри. Здесь было гораздо прохладнее за счёт работающего вентилятора, который обдувал его свежими потоками прохладного воздуха, разбрызгивая вместе с ним и капельки воды. Спортзал казался небольшим и довольно тихим, за исключением содроганий груши, звеневшей прочной металлической цепью, что крепилась к потолку.       Хосок не видел боксирующего, ведь тот скрывался в другом углу одной из нескольких комнат. В соседней кто-то мирно шёл по беговой дорожке, а кто тягал гантели. Было малолюдно, наверняка из-за того, что в обеденное время совсем немного желающих посещать спортивный центр.       Тёмная макушка, показавшаяся из комнаты, откуда исходил звук хуков и пинков по ударному мешку, привлекла его внимание. Отчего-то мужчина замер, сначала не до конца поняв, кто перед ним. Человек, мышцы которого наверняка вызвали у большинства мнение, что перед ними стоял альфа, по запаху больше походил на омегу. Омегу, который пах ребёнком.       Молодой человек, словно бы вышедший специально к нему, также пристально рассматривал его, будто бы оценивал насколько он соответствовал ожиданиям.       — Добрый день. Чон Хосок? – тишину разорвал низкий, но ласковый голос молодого человека, заставил Хосок посмотреть ему прямо в глаза. Откуда он узнал его имя? Отчего-то, альфа напрягся, наблюдая за расползающимися в улыбке губами. – Я друг Тэ – Ли Хосок. Тэхён ещё не закончил. Можете присоединиться к нему.       Чон сразу же расслабился, уловив быстрое дополнение парня. Он даже украдкой улыбнулся, после того, как услышал имя друга. Тэхён не слишком часто говорил о друзьях, но каждый раз так нежно улыбался, когда что-то о них рассказывал. Поэтому Хосок быстро подбирается и склоняет голову в вежливом жесте.       — Здравствуйте, Хосок-щи. Приятно познакомиться, – вежливо произнёс альфа, а затем проследовал в зал, откуда только что вышел Ли. Комната, пускай и не слишком большая, была отделана довольно приятно-светлыми насыщенными цветами, отлично гармонирующими друг с другом. На одной стене вместо обыкновенной бежевой краски имело панорамное зеркало, которое отражало весь свет попадающий в комнату. Именно благодаря этому комната казалась просторнее и светлее. Боксёрские груши, висевшие друг от друга на довольно приличном расстоянии, занимали подавляющее большинство пространства. В конце комнаты имелся небольшой огороженный ринг для практик.       Единственным человеком, с лихвой вымещавшим свои эмоции на покачивающемся инвентаре, был Тэхён. Хосок на секунду замер у входа, не решаясь проходить глубже в комнату, чтобы не отвлекать омегу от череды чётких уверенных ударов.       Он выглядел великолепно. Чёткие выверенные удары тщательно обмотанными руками и босыми ногами сотрясали боксёрский мешок, цепь которого истошно звенела. Мягкие кудряшки немного выпрямились из-за пота, что прочерчивал мокрые дорожки по шее омеги, стремясь к воротнику футболки.       Хосок затаил дыхание, рассматривая то, как под облегающей футболкой напрягаются мышцы во время удара. Обычно омега носил оверсайз вещи, в которых стройная рельефная талия была скрыта от чужих глаз. Поэтому мужчина совсем не ожидал увидеть Тэхёна в такой форме. Он смочил слюной горло, почувствовав, что в зале стало ещё более душно, чем было в тот момент, когда он сюда зашёл. Почувствовав себя неловко, созерцая то, как уверенно Тэхён расправлялся с грушей.       В зале пахло жёстким ароматом какао, которое выдавало серьёзность настроя Тэ, а также потом, что не являлось чем-то необычным для такого места.       Но, как только Чон хотел повернуть назад, омега поймал руками сильно раскачивающийся боксёрский мешок, останавливая заполнивший комнату звон. Тэхён шумно выдохнул через рот, показывая ему свою яркую квадратную улыбку, которая заставила внутри что-то сжаться.       — Привет, Хосок.       — Привет. У тебя отлично получается. – Хосок почувствовал, как на его собственных губах моментально расцвела улыбка, вторя радостному настрою Кима. Тот, видимо, очень обрадовался таким словам, поэтому на пружинистых ногах в миг преодолел разделявшее их расстояние.       — Хосок-хён научил меня. Я имею в виду, мой друг. Наверное, он встретил тебя. – Хосок кивнул на предположение омеги и улыбнулся, рассматривая, как тот аккуратно разматывал повязку на руке. – Хосок, что насчёт спарринга?       — Ты уверен, что хочешь? – альфа даже слегка отступил назад, будто бы невербально показывая свои сомнения по поводу такого предложения. Как бы Тэхён ни был хорош в спокойных тренировках, Хосок не мог сказать точно, что не причинит ему боль, даже если будет максимально стараться.       Киму хотелось попрактиковаться вместе с ним и, возможно, получить новый опыт, но Хосок действительно опасался того, что мог сделать своими грубыми руками.       — Да, полностью. Не думай, что я настолько плох... – его глаза выглядели несколько расстроенно. Чон мысленно влепил себе звонкую пощёчину и аккуратно накрыл ладонью плечо омеги, чтобы привлечь к себе его внимание. Тот медленно поднял голову и с толикой неуверенности в глазах старался понять, что означал такой жест.       Даже в пропитанной потом футболке и с растрёпанными волосами, Тэхён был таким обворожительным и притягательным. Вместе с силой, которая – как оказалось – скрывалась в его не слишком массивных руках, омега излучал некую трогательность и нежность. Сердце гулко отдавалось в груди, рассматривая блестящие глаза напротив, в которых читалась постепенно угасающая радость.       — Я и не думал. Беспокоюсь за свою спину, так что буду бороться не в полную силу. – после этих слов, пускай они и были красивой ложью – спина у него совсем не болела – Тэхён расцвёл буквально на его глазах. Он машинально стал снова завязывать бинт на руке, ловко закрепляя его край. Энергия, переполнявшая его, вырывалась наружу, что он даже не мог устоять на месте.       До чего же он был милым.       — У меня есть запасная футболка и ещё бинты в сумке. Мне не хотелось бы, чтобы что-то случилось с твоей красивой рубашкой. Переоденься, пожалуйста.       Хосок понимающе кивнул, рефлекторно потянувшись к воротничку рубашки, чтобы быстро освободить все пуговицы на планке. Тэхён не отвернулся, наблюдая за тем, как лихо пальцы альфы спускались вниз, открывая небольшой оголённый участок груди. Расстегнув последнюю пуговку, Чон повернулся к стене, где на длинной скамье стояла спортивная сумка.       Вынимая оттуда аккуратно сложенную чёрную футболку, мужчина скинул с плеч рубашку, чувствуя внимательный взгляд на своей коже. Тэхён будто бы немного завис, рассматривая его спину и татуировку. Длинная крупная змея, извивающаяся по всей руке, опоясывая её своим массивным телом, начиналась на самом плече и достигала кисти. Голова змеи заканчивалась ровно на запястье со внешней стороны.       Что он подумал об этом?       В груди поднималось непонятное ощущение, которое согревало его изнутри, даже заставляя немного смутиться.       Прежде чем обмотать бинтами обе руки, как сделал это Тэ, Чон стягивает с ног туфли и носки, отложив их на скамейку. Слишком высока была вероятность поскользнуться на ровном месте из-за обыкновенного уклонения, ведь под ногами было специальное мягкое покрытие, облегчавшее приземления в случае падения. Тэхён тоже был босиком, поэтому ничего мудрить Хосок не стал.       В сумке он нашёл и дополнительные бинты, которые омега взял с собой будто бы специально для него, как и футболку. Неужто ему так хотелось провести с ним спарринг?       Если догадки его были верны, то... это казалось очень трогательным.       Пока Хосок обматывал костяшки, Тэхён жадно глотал воду. Альфа старался игнорировать то, как быстро дёргался его кадык, когда Ким запрокинул голову назад, прижавшись губами к горлышку бутылки.       В глазах Тэ было столько энтузиазма, когда они вместе забрались на ринг. Конечно, в спарринге не было цели победить соперника, здесь было главное наработать уровень и комбинации, которые могли пригодиться в дальнейшем. Но Хосок ужасно боялся переборщить.       Омега даже собрал волосы в смешной хвостик, который был настолько маленьким, что некоторые прядки выбились из общего пучка практически сразу же.       — Наступай. – проговорил Чон, поманив того к себе рукой. Для Тэ это было сигналом, что партнёр уже был готов начать спарринг и давал ему некое преимущество в поединке.       Тэхён активно использовал джебы, после каждого удара отходя назад, наверняка, он рассчитывал, что альфа тоже будет наступать на него. У Кима действительно длинные руки, благодаря чему выполнять прямые удары чередой было удобно.       Хосок преимущественно уклонялся от атак, стараясь предугадывать дальнейшие действия Тэхёна. В его ударах не было чрезмерной силы, скорее просто тычки, которые легко стерпеть. Чон попробовал ответить тем же, но в итоге едва коснулся чужой груди и ничем не прикрытого лица, потому что действительно боялся навредить.       — Давай, Хосок! – подбадривал его омега, активно прыгая вокруг, ожидая отразить пару джебов или хуков, использованных вполсилы. Но Чон не то, что не мог заставить себя ударить его вполовину силы, но просто не мог замахнуться. Он хорошо уворачивался от шустрых комбинаций, которыми Тэ старался его сразить, ставил блоки, но не мог поднять на него руку.       Казалось, это заставляло омегу выходить из себя, поэтому тот начал наступать активнее, наверняка, надеясь заставить того не просто обороняться, но и показать пару приёмов. Но и это в какой-то момент надоело. Лицо Тэхёна, как и дыхание, изменилось, выражая некое расстройство.       Как бы то ни было Хосок ничего не мог с собой поделать. Он бы ударил кого удобно, пускай даже в спарринге. Кого угодно, но не его.       Тэхён резко выбил у него почву из-под ног, заставляя распластаться на мягкой покачивающейся поверхности. Он будто только и ждал момента, чтобы мужчина растерял концентрацию из-за однообразных движений и отсутствия наступлений. Хосок и вправду не понял, насколько ловкими были действия Кима, ведь ощутил удар уже тогда, когда стремительно летел вниз. Неужто он так задумался? Сам Тэ навис над ним, а затем и вовсе опустился на бёдра альфы, придавливая его к настилу своим весом.       — Ну и дурачок ты. – беззлобно проговорил Ким, облизывая высохшие из-за частого дыхания через рот губы. Он расстроен? Зол?       Отчего-то мысли об этом отошли на второй план, когда вес чужих ног в полной мере надавил на его собственные. Ему не почудилось? Или всё-таки он витал где-то глубоко в своих потаённых фантазиях?       Хосок медленно осознавал, что Тэхён не просто наклонился к лицу, а прямо-таки уселся на него, стискивая коленями ноги, будто бы он собирался куда-то бежать. Это была действительность, а не вымысел, который чудился ему в горячке. От этого альфу даже начало нещадно потряхивать.       Он и сам дышал немного сбивчиво – спарринг пускай и был совсем коротким, но душная комната без единого открытого окна или кондиционера очень громко напомнила о себе. Наверняка, это чувствовал и сам омега, но ничего не говорил.       Немало важную роль в прилившем жаре сыграло и то, что Тэхён был настолько близко. Они буквально могли разделять один воздух на двоих. Хосок рвано вдыхал в лёгкие кислород одновременно с омегой, брови которого были чуть сведены к переносице.       Вид нахмуренного Кима заставил окончательно вынырнуть из затягивающих в пучину мыслей. Всё-таки он действительно был недоволен.       — Я боюсь не рассчитать силу. С кем угодно могу себе позволить переборщить, но не с тобой. Извини меня.       Наконец-то проговорил Чон, прерывая немного напряжённое молчание. Это была чистая правда, не приправленная сладкой ложью, которая была бы здесь абсолютно неуместна. Ему не хотелось лгать.       Бёдра Тэхёна скрытые спортивными штанами прижимались к его собственным так близко, что жар их тел комбинировался в яркое пламя.       Пламя, которое Хосок чувствовал всегда, когда был рядом с ним. Чувствовал и Тэ тоже самое? Билось ли его сердце также быстро, когда они почти соприкасались лбами или это так сильно вымотал его спарринг?       Взгляд Тэхёна сменился после произнесённых Чоном слов. Складочка, образовывающаяся между его изящными бровями всякий раз, когда Тэ хмурился, моментально разгладилась, как и бездонность карих глаз снова стала яркой и играющей на солнце.       — Глупый. – прошептал Ким, приподнимаясь с его бёдер, но лишь для того, чтобы прижаться к щеке. Его мягкие губы накрыли кожу рядом с носом, заставляя задержать дыхание. Это было тем самым трепетным моментом, о котором обычно писали в книжках и показывали в фильмах. Как говорили, мир вокруг них будто переставал существовать.       Но Хосок сказал бы, что его мир сужался до одной душной комнаты, до одного тёплого ласкового человека, который целовал его так целомудренно и уверенно, что он был готов потерять голову за них двоих.       Рука Тэ, всё ещё перевязанная боксёрским бинтом ласковым движением смахнула с вспотевшего виска прилипшую прядку волос, покружив пальцами возле уха. Просто движение, которому омега, возможно, и не придал особенного значения.       Но Чон почувствовал, как на его глазах выступила влага. Он боялся не сдержать себя в ежовых рукавицах, боялся, что своим порывом любви и нежности напугает этого робкого молодого человека. Боялся даже просто прикоснуться в ответ.       Тэхён медленно отстранился от его лица, но не убрал голову далеко, внимательно рассматривая чужие глаза.       — Что такое? – голос омеги прозвучал несколько обеспокоенно, заставляя сердце в груди мужчины мучительно сжаться.       — Хочу поцеловать тебя.       Хосок даже не успел понять, как слова моментально слетели с губ, на секунду вынуждая его пожалеть о необдуманной фразе. Но лицо Тэхёна только наполнилось светом, который нещадно ослепил альфу, согревая теплом.       — Поцелуй. – прозвучало в ответ практически без промедления. Сердце замерло в груди, не позволяя тут же подняться с настила и прижаться губами к чужой щеке в ответ. Чон был взволнован так, словно собирался делать предложение руки и сердца прямо сейчас, а не просто поцеловать омегу.       Он всё-таки быстро поднялся, заставив Тэхёна немного сдвинуться назад. Ким не слез с колен совсем, напротив, будто бы специально опустился на них обратно, после того, как альфа оторвал спину от поверхности.       Хосок осторожно притянул его к себе за плечи, стараясь мягче огладить их не разгибающимися полностью из-за бинтов ладонями. Как же хотелось размотать их и откинуть подальше, ведь эти тряпки так мешали передать всю ту нежность, которая переполняла его прямо сейчас. Тэхён устроил свои руки на его плечах, найдя в них опору.       Теперь они были гораздо ближе друг к другу, чем пару минут назад. Стоило ли говорить, что сердце выписывало кульбиты просто от яркого запаха омеги?       Мужчина аккуратно прижался своими тонкими губами к мягкой коже щеки, чувствуя, как руки Тэ крепче обвивались вокруг его шеи, образуя собой кольцо. Целовать его было чем-то сродни с тёплой атмосферой вечера, когда солнце уже медленно закатывалось за горизонт, окрашивая всё вокруг в нежно-розовые и оранжевые оттенки. Тот самый момент, когда время замедлялось, позволяя насладиться минутами уходящего дня.       Хосок оставлял едва ощутимые касания на его щеке, боясь переборщить с их количеством. Нежность, которую он пытался обуздать, сочилась из него слишком явно, поэтому контролировать уместность происходящего получалось всё труднее. Губами он чувствовал чужую улыбку, поэтому не мог не улыбаться сам.       В голову невольно полезли мысли о Сынги. Но Чон тут же выбросил бывшего партнёра из головы, полностью отдаваясь мягким касаниям, которые он дарил Тэхёну.       Это были первые поцелуи, которые он подарил Тэхёну. Он старался вложить в них всё то, что ощущал сам.       Омега провёл пальцами по коротеньким волосам на его шее, щекоча чувствительную кожу. Хосок медленно отстранился от его лица, чтобы заглянуть в глаза и понять, насколько он всё сделал правильно. Тэ улыбался, пускай немного смущённо, но не менее ярко. Это пробуждало радость и в самом мужчине.       — Я думал, ты поцелуешь меня в губы. – слова, будто гром среди ясного неба прошибли его насквозь, заставляя тысячи мурашек пробежаться по коже. Этот негодник продолжал ему улыбаться, как ни в чём ни бывало.       — Ты сведёшь меня с ума, Тэхён...       — Ты поцелуешь меня? – перебил Ким, пропуская мягкие прядки сквозь пальцы.       Хосок резко выпустил из лёгких порцию кислорода, которая будто слишком перенасытила его мозг. Что происходило прямо сейчас? Скромный Тэхён, по крайней мере, таковым его считал сам альфа, с довольной улыбкой побуждал его к действию.       Возможно ли было ему отказать?       Чон аккуратно провёл большим пальцем по чёткой линии челюсти, наблюдая за тем, как взгляд омеги неотрывно смотрел только на его рот. Какао пробиралось к его рецепторам, щекоча их своей нежной сладостью.       Невозможно.       Альфа прижался к таким желанным губам, всё ещё не веря в реальность. Быть может, это и было желанным сном, который он видел, удобно развалившись в своей спальне на мягкой кровати или уснув на диване в большой пустой гостиной? Губы Тэхёна шевельнулись ему навстречу, одномоментно развеяв все возникшие сомнения. Касания, мягкие и неспешные, прошибали Хосока волной тока каждый раз, когда омега отвечал на его ласки.       Пускай поцелуй и не был слишком продолжительным, оба выглядели довольными, глаза Тэхёна буквально светились от радости, заставляя и самого Хосока широко улыбаться.       — Раз не хочешь спарринг со мной, то научи меня чему-нибудь. Тому, что умеешь.       — Я много чего умею. – спокойно ответил Чон, побуждая омегу внести побольше конкретики в свои слова. Он ещё не утомился тренироваться? Или это Хосок настолько хронически устал, что сил на что-то банально не было?       — Что умеешь лучше всего? – в тоне его голоса энтузиазм не пропадал ни на секунду, что подсказывало мужчине о серьёзном настрое Тэхёна получить если не абсолютно новый опыт, то дельные советы к уже полученным знаниям.       — Стрелять. Если из борьбы, то всё примерно одинаково.       Как правило, ему не пригождались навыки боя, которые он вместе с Юнги обрёл ещё в достаточно юном возрасте. Они бок о бок совершенствовались на протяжении многих лет, как и все подчинённые клана, нарабатывая собственную действенную технику. Только после того, как Хосок отлично отточил навык стрельбы из различных видов оружия, надобность рукопашного боя отошла на задний план.       — То, чем пользуешься чаще всего? Действенное и не слишком сложное?       — Лучше скажи: есть ли что-то, чему сам хочешь научиться, но не получается? – поинтересовался Хосок, чувствуя себя более спокойно, чем пару минут назад. Наверняка, разговор на отвлечённые темы, которые особенно так или иначе связаны с работой, возвращали его состояние в более привычное русло. Тем не менее, Тэхён всё ещё сидел на его бёдрах и подниматься пока не собирался. Не то чтобы он был против.       — Хён ещё не показывал мне, как делать апперкот, научишь?       — Вставай. – улыбнулся Чон, заметив, что в глазах напротив появился заинтересованный азартный блеск. Омега медленно встал с его немного затёкших бёдер, а потом протянул руку, предлагая помощь, чтобы подняться. Мужчина сжал его ладонь своей, но всё же оттолкнулся от пола, не желая перекладывать на Тэхёна весь свой вес.       Вернувшись к грушам, которые висели в начале зала, Хосок решил сначала продемонстрировать технику нанесения удара, а после подробно разобрать её до мельчайших этапов. Груша резко отлетела вперёд от сильного удара кулаком, под восторженный возглас омеги.       — Используется только в ближней дистанции, но если выполнить всё чётко, то противник будет ошеломлён и сражён мощным ударом. Бить можно в голову или в грудь, вот так. – произнёс альфа, демонстрируя замах рукой снизу. – Такой удар либо блокировать, либо увеличивать дистанцию. Увернуться не получиться. Никаких уворотов, запомни.       — Понял. – понимающе кивнул Тэхён, сразу же пытаясь повторить технику удара, которую Чон показал ему только что. Хосок не сдержал одобряющей улыбки и, чтобы помочь наработать технику, призвал омегу встать в стойку.       — Удар наносится с разворотом туловища. Если хочешь ударить внешней рукой – у меня это левая – нужно отвести бедро назад, создав небольшой уклон. Это будет твоим рычагом для мощности. При ударе твоё левое бедро резко идёт вперёд. – Тэ сразу же повторил следом за ним движения, сначала отводя левое бедро назад, а затем вынося его обратно с резким толчком. – Туловище идёт вперёд, а рука прямо в грудь или в подбородок. Бедро – именно то, что даёт тебе силу для удара. Рука, как посредник.       Омега понимающе кивнул и, отойдя к мерно покачивающейся груше, повторил полностью методику удара сначала левой, а потом правой рукой.       — Мало силы вкладываешь. – вставая за спину омеги, проговорил Чон почти на самое ухо, будто рассказывал какой-то секрет. Он помог ему принять правильную стойку, как и объяснил до этого, а после сжал правую руку пальцами. – Удар идёт не за счёт руки. Ты можешь просто ударить рукой, да. Но это будет не так эффективно, как если ты поможешь себе корпусом.       Хосок направил бедро омеги сначала назад, выстраивая правильную позицию, а потом постарался, не причиняя боли, развернуть одновременно его корпус и руку.       — Рука идёт прямо. Толкай её корпусом и удар будет сильным. Смотри ещё раз. – Хосок после своих слов, снова продемонстрировал выполнение удара сначала довольно медленно, чтобы за время пауз Тэ смог понять какая часть тела куда идёт, а затем повторил всё то же самое, но быстро, прикладывая силу. В этой груше было около шестидесяти килограмм, но она всё равно после столкновения с кулаком довольно сильно качнулась в сторону. – Удар снизу вверх в голову. Давай, отрабатываем. Пока не трогай грушу.       Через какое-то время практики, Хосок одобрительно кивнул. Тэхён быстро усваивал материал, выполняя чётко то, что ему говорят. Отчего-то альфа думал, что будет гораздо сложнее.       — Хорошо, теперь попробуешь побить меня. Здесь есть лапы ? – интересуется мужчина, шевеля пальцами рук, будто это могло помочь Киму понять, что конкретно он ищет.       — Тренерские перчатки? Минуту, сейчас принесу, – Тэхён, после кивка, тут же выбежал из тренировочного зала, оставив Хосока наедине с ярким солнцем за окном. Он не рассчитывал проводить этот день так, но это было даже интереснее обычных бесед в каком-нибудь кафе, куда они и так постоянно ходили. Они были в кафе с котятами, в компьютерных кафе, в кафе с различными художественными инсталляциями и интересными изделиями. Они побывали в гончарной мастерской, в тематических парках развлечений. Сегодня Хосок хотел отвести Тэ в какое-то творческое кафе, где можно было как просто собирать пазлы, так и лепить что-то из полимерного пластилина, составлять красивые композиции и многое другое.       Видимо, туда они пойдут в следующий раз.       Тэхён вернулся в зал, по-прежнему находясь на пике своей энергичности, поэтому вприпрыжку подбежал к нему, протягивая перчатки-лапы для тренировок. Хосок поблагодарил его и улыбнулся в ответ на сверкающий блеск в глазах напротив.       — Давай. Как ты уже умеешь. Апперкот, а потом уходи, – напомнил Чон, наблюдая, как омега ловко наносил удары кулаками в перчатки, а затем наклонялся, защищая лицо и грудь руками, при этом отступая на шаг. Чем больше и быстрее Тэхён наносил ударов, тем дальше в мысли уходил Хосок.       Ким ловко двигался, оттачивая новое выученное упражнение, так что он вполне мог скоро научиться наносить его достаточно эффективно, чтобы сбить кого-то с ног.       И будто бы по заказу, Хосок не заблокировал лихой удар, который пришёлся ему прямо в подбородок, даже заставив отступить назад. Наверняка, если Тэхён бил сильнее или на его месте был бы альфа, то Чон с лёгкостью бы отправился в нокаут. Но ему просто повезло, он прикусил язык и ощущал ноющую боль в челюсти под обеспокоенные возгласы омеги.       — Боже мой, Хосок, прости меня! Мне принести лёд? Что мне сделать? – судя по дрожащему голосу, он был на грани того, чтобы заплакать или звать кого-угодно на помощь. Поэтому Хосок, пускай и через боль, улыбнулся ему, стараясь не пугать, и ответил:       — Тише-тише, всё нормально. Здесь нет твоей вины.       Тэхёна это мало убедило, поэтому он тут же бросился на выход, по дороге развязывая боксёрские бинты с рук. На языке чувствовался металлический привкус крови, который мужчина активно сглатывал в надежде, что излияние остановится без внешних вмешательств. Тем временем, Ким быстро влетел обратно в комнату, обматывая пакет льда в свои бинты, чтобы не прислонять тот к голой чувствительной коже.       — Мне вызвать скорую? – спросил он, дрожащими руками прикладывая к ноющему месту сделанный собственными руками компресс. Наверняка на этом месте покраснела кожа, поэтому омега без труда нашёл его.       — Всё хорошо. Ты не ударил настолько сильно, чтобы нанести увечье. Я просто прикусил язык. Он болит даже сильнее, чем челюсть, – но вопреки его словам, Тэхён, поддерживая под руку, усадил альфу на скамейку, а сам сел на колени перед ним, чтобы осмотреть повреждённый участок. Хосок, придерживая лёд у линии челюсти, видел, как в его глазах собиралась влага, поэтому придвинулся поближе, чтобы приобнять. – Нет, Тэхён. Не надо. Со мной всё в порядке, я тебя уверяю. Мне уже почти совсем не больно. Но если ты заплачешь, у меня заболит сердце. Ну, пожалуйста.       Омега с красными глазами посмотрел на него, оценивая состояние своим достоверным сканом, а потом всё же встретился глазами, пытаясь считать хоть один намёк на ложь.       — Я так напугался. Хосок, мне следовало быть аккуратнее. – всё-таки более спокойно произнёс Тэхён, стараясь взять себя в руки. Его голос по-прежнему немного дрожал из-за волнения, которое он никак не мог унять. – Дай-ка я посмотрю.       И всё же он был так ласков и заботлив... Его нежные пальцы, осторожно обхватившие запястье альфы, потянули руку в сторону, открывая обзор на наверняка покрасневшую – больше от холода, чем от удара – кожу. Тэхён, приподнимаясь со своего места, на котором он устроился, приблизился к лицу мужчины, легко прикасаясь губами к щеке над тем местом, куда несколько минут назад прилетел его кулак.       — Буду целовать, пока не заживёт. Прости меня, Хосок... Понаблюдаем за этим сегодня хорошо? И завязываем на этот раз с боксом. – после прикосновения мягких губ, которые казались очень горячими в сравнении с охлаждённой льдом кожей, Ким снова придвинул его руку обратно.       — Сходи пока в душ. Я подержу лёд и подожду тебя здесь, хорошо? Главное не переживай, иначе уже я буду волноваться. – улыбнулся Хосок, чтобы хоть как-то подбодрить явно раскисшего омегу.       — Хорошо. Я обещаю постараться.       Тэхён подхватил сумку, в которой у него лежала уличная одежда и полотенце с предметами личной гигиены, и, быстро проследовав на выход из зала, повернул в сторону душевых.       Как только тот скрылся за дверью с надписью «Омеги», Хосок с едва заметной улыбкой на губах, покачал головой. На Тэ просто было невозможно злиться, особенно когда в его больших тёмных глазах появлялась милая искорка, делая его взгляд поистине волшебным.       Тэхён быстро вернулся, на скорую руку заталкивая полотенце в сумку. Он уже переоделся в светлое поло и бежевые шорты – наряд, в котором точно было бы не жарко прогуляться по улице.       — Помочь тебе с рубашкой? Покажи подбородок. – всё же обеспокоенно проговорил омега, снова присаживаясь рядом с ним на корточки. Хосок, как его и попросили, отнимает от лица уже подтаявший лёд, поворачивая голову в сторону Кима, чтобы тот рассмотрел место ушиба. – Выглядит не так страшно. Как себя чувствуешь? Дома надо ещё немного подержать лёд.       — Всё в порядке. – спокойно повторил мужчина, улыбаясь. Тэхён снова приблизился к его лицу для нового практически невесомого поцелуя и только после этого отстранился и поднялся на ноги.       — Не против, если мы сегодня посидим дома? Я, как раз, понаблюдаю за твоим состоянием, на всякий случай.       — Хорошо. Хочешь поехать к вам домой? – поинтересовался альфа, поднимаясь со скамейки, машинально высвобождая почти полностью растаявший лёд из бинтов.       — Что насчёт того, чтобы поехать к тебе? – голос Тэхёна звучал немного неуверенно, что помогло понять Чону то, что тот смутился того, насколько интимными могли показаться его слова. Поэтому он поспешил объясниться: – У нас сегодня все дома, кроме Чимина, понятное дело. Наверняка, они займут гостиную, а я думал посмотреть что-нибудь. Что думаешь?       — Без проблем, но у меня дома нет ничего из еды. Предоставляю выбор ресторана и кухни тебе. Возьмём всё, что захочешь и поедем. – Хосок проговорил это максимально спокойно, заметив, что Тэ всё ещё неловко чувствовал себя после такого открытого предложения, которое, по мнению омег и него самого, наверняка, звучало, как намёк на нечто большее. Естественно, это были ложные представления и полный отказ людей прислушиваться к своему партнёру.       Тэхён нуждался в том, чтобы Хосок верно распознал его предложение, не исказив в пошлости.       Всё-таки сегодняшнее настроение омеги во время спарринга вязалось с его истинным состоянием частого смущения, которое будто только под конец напомнило о себе. Мужчина поймал себя на мысли, что ему было интересно познакомиться с тем Тэхёном, которого тот постоянно от него скрывал. Значил ли этот жест то, что их отношения медленно, но верно переходили на новый уровень?       Хосок ощущал внутреннее ликование только после одной мысли об этом.       Когда они расположились в салоне машины, Тэхён сразу же потянулся за телефоном.       — Я позвоню хёну, предупрежу его, чтобы не волновался. – объяснил он, быстро листая список контактов в телефонной книге. Хосок просто понимающе кивнул, выворачивая руль в левую сторону, чтобы выехать с парковки. Гудки, слышимые из смартфона Кима, наконец, сменяются на тихий голос, который, наверняка, произнёс «алло».       Тэхён отвернулся к окну, рассматривая медленно мелькающих прохожих и различные уличные заведения.       — Хён, это я. Мы тут с Хосоком на тренировке устроили небольшой спарринг и я случайно ударил его в подбородок. Я побуду с ним сегодня. – негромко произнёс омега. Он по-прежнему не смотрел на самого Чона, который лишь мельком поглядывал на него, чтобы не смущать. – Да. Нет, не Ли Хосок. Ну, так получилось. Он за рулём.       После последней фразы Тэхён немного недовольно цокнул языком, отстраняя от уха телефон. Он развернулся и, тыкнув что-то на экране, поднёс мобильный поближе к Хосоку.       — Хосок, Джин-хён что-то хочет сказать. – пробубнел Тэ, поглядывая на телефон и на его щёку. Отчего-то Чон не сдержал улыбку и учтиво поздоровался:       — Добрый день, Сокджин-щи. Это Хосок.       — Здравствуйте, Хосок-щи. Всего лишь хотел сказать, чтобы вы оба были аккуратнее, и попрошу кого-то из вас позвонить мне вечером перед сном, хорошо?       — Я понял, Сокджин-щи. Так и сделаем.       — Отлично, хорошего дня вам обоим. И надеюсь, что Ваша щека или подбородок будет в полном порядке. – Хосок вежливо поблагодарил омегу, не отрывая взгляда от дороги. Краем глаза он заметил, как Тэхён убрал телефон и, по-видимому, завершил звонок.       В пути они ещё долго болтали друг с другом обо всём, начиная от обсуждений кухни, которую им бы хотелось выбрать на сегодня, заканчивая фильмом на вечер. Каждый раз, когда Тэхён искренне смеялся, сердце Хосока ухало в груди и уходило в самые пятки. Ему хотелось из раза в раз слушать этот мелодичный звук, дополняемый полным воодушевления и жизнерадостности лицом омеги.       Наконец-то его дом, пустовавший уже четыре месяца, вновь наполнится смехом. Хосок хотел дарить любовь, которая так долго копилась в его сердце, словно ждала специальной возможности. Такой, как эта.       Тэхёна было невозможно не любить.