Кто сказал, что мой свет лучше твоей тьмы?

— О том, что произошло, я знаю очень мало, мистер Поттер! — разводит руками низенький, плотный и абсолютно лысый декан в фиолетовой мантии — цвета факультета экстремального целительства цюрихского университета магомедицины. — Так рано мы мистера Малфоя обратно не ждали, и гвинейскую группу по изучению растительных ядов уже сформировали. Но он настоял, чтобы его включили в неё. Группа разбила лагерь в нагорье Рио-Муни. На второй день мистер Малфой и его товарищ, мистер Говард Берри, ушли на сбор образцов в ущелье Морта́лис… — О, Годрик! — Гермиона испуганно закрывает ладонью рот и касается плеча Поттера. — Гарри, это известное древнее ущелье. Среди магов у него очень дурная слава. Тот, не сводя с профессора глаз, сжимает кулаки, а декан кивает круглой, как шарик, головой, подтверждая её слова. — Это верно, миссис Грейнджер. А среди целителей ущелье славится своими лекарственными ядами, полученными из его флоры. Никто не знает, что случилось после. Мистер Берри вернулся поздно ночью, один, весь в крови, с глубокими порезами по телу и совсем не в себе. От него не смогли добиться ни одного разумного слова. На поиск мистера Малфоя мобилизованы все силы. Ищут уже вторые сутки. Вот только… Профессор нерешительно замолкает. — Что, вот только…? — торопит Гарри, сдерживаясь, чтобы не схватить коротышку за плечи и не тряхнуть хорошенько об стену. — В ущелье нельзя пить воду, — со вздохом продолжает тот, проводя ладонью по мгновенно вспотевшему лбу. После громкого дела по разгрому преступного синдиката Бе́лярта, связанного с контрабандой магических существ, в Швейцарии наслышаны о вспыльчивом нраве и безрассудной смелости старшего аврора Британии. — И кроме этого… Новая задержка вызывает внутренний взрыв магии. Гарри потирает кончики пальцев, воздух наполняется озоном, а напуганный декан тараторит: — В Морта́лисе много бездонных пещер со злобными ду́хами, которые любят загонять людей в ловушки. А в низине растёт Затмень-Тюремщик — страшное растение, которое ловит живых существ, прячет их в гипнотический кокон и питается магической энергией жертвы, медленно её истощая. Жертва может месяцами жить внутри, превращаясь в иссушенную оболочку. И если мистер Малфой… — Понятно, — грубо перебивает Гарри, отодвигаясь от Грейнджер, которая всё это время незаметно придерживала его за локоть. — Сколько времени Драко продержится без воды? — В ущелье — не больше трёх дней, — уверенно отвечает профессор, — если не попадётся Тюремщику или кому похуже. — Значит, осталось чуть больше суток, — кивает Поттер, поворачиваясь к Гермионе, и протягивает руку с маленьким серебристым диском. — Возвращаемся, Герм. Здесь больше делать нечего.

_______________

— Что случилось? — на бегу допрашивает Гермиона, дёргая Гарри за рукав, чтобы не отстать. — Почему Малфой сорвался обратно в Цюрих, не пробыв дома и дня? Длинные, извилистые коридоры Министерства, как назло, не кончаются, и Поттер ускоряет шаг. — Гарри Джеймс Поттер! От её тона Гарри застывает на месте. Бодрый стук каблучков эхом рассыпается по стенам, и Гермиона встаёт перед ним, хмуря тонкие брови. — Что. Между вами. Произошло? — Пойдём выпьем чего-нибудь, — закатывает глаза и безнадёжно вздыхает Гарри. — Там расскажу.

✰✰✰✰✰✰

От негромкого хлопка две́ри на шершавый лист соскальзывает жирная клякса. Малфой мысленно чертыхается и убирает пятно с утонувшего слова, а Поттер молча садится в кресло и смотрит, как в длинных пальцах Драко плавно следует по пергаменту, иногда спотыкаясь на точках, серебряное перо. — Ты поздно, уже почти девять. Нас ждёт стол в «Ари́сто». Ужинать идём? — спрашивает Малфой, продолжая строчить маленькие, аккуратные буквы и принюхиваясь к незнакомому аромату мужских духов, разлившемуся в воздухе. — Вечером там живой джаз. — Идём, — отзывается Гарри, не сводя взгляда с точёной ручки пера. — Ты когда возвращаешься в Цюрих? — Экзамен по магогенетике через три недели, — поднимает голову Драко, и, прищурив глаза, осматривает Гарри с головы до ног. — Я только утром приехал. Уже надоел? — Глупости! — возмущённо обрывает Поттер, встаёт за спиной и кладёт на плечи руки, от чего у Малфоя вдоль позвонков бегут заводны́е мурашки. «Мерлин, как я скучал!» — Заканчивай быстрее свою простыню, — тыкает Гарри в тугой свиток пергамента, наклоняется и зарывается лицом в макушку, а его пальцы доползают до поясницы, ныряют под тонкую ткань брюк и поглаживают ложбинку между ягодиц, скручивая сладкий комок в паху. Густая, древесно-табачная смесь противно забивает нос. Драко удивлённо поднимает брови и слегка отстраняется. «Странный выбор духов. Раньше Гарри любил бергамот» — Бросай свой пергамент, Малфой, и выходим, если правда хочешь поесть. А иначе я трахну тебя. Прямо сейчас, на этом столе, — шепчет Гарри в затылок и спускается к шее, прикусывает за ухом. — На столе? Звучит заманчиво, — Драко находит его губы, раскрывает языком и улавливает от кожи едва ощутимый запах бергамота. — Постой. И, пока Гарри обиженно сопит, ведёт носом по изгибу плеча до скулы. Потом по рукаву аврорской рубашки. Морщится и встаёт, кинув на стол перо. — Переоденься. Ты насквозь провонял чужим парфюмом. Я словно обжимаюсь с кем-то другим. — Какие мы чувствительные, — ворчит на выходе из душа Поттер, не замечая сдвинутые брови, сосредоточенный взгляд и закушенную губу Драко. Откидывает халат и остаётся в тонких штанах. Его голос и скрип створки резного шкафа нарушают прозрачную тишину спальни. — И слово-то какое нашёл: «обжимаюсь». — Что нового в Отделе? — игнорирует укол Малфой, наблюдая, как ловко пальцы Гарри справляются с крохотными пуговицами на рубашке. — Помнишь, я говорил, что у меня сменился напарник? Сначала нас завалили бумагами. А сегодня дали новое дело. Смешное. Так, приглядеться, — Гарри вставляет серебряные за́понки и одёргивает рукава. — Его зовут Чарльз Э́шби и, ты не поверишь, он из старинного чистокровного рода. Денег у них, как я понимаю, нет, а вот замашки остались. Очень похож на тебя. Его предки были хранителями секретных архивов Министерства магии. Гарри заправляет рубашку и тянется за пиджаком. — Чем? — спрашивает Малфой, и Поттер, забыв про пиджак, удивлённо раскрывает глаза. Драко вытягивается в кресле и скрещивает на груди руки. — Чем похож на меня? — с мерзкой усмешкой глядя на Гарри, уточняет он.

✰✰✰✰✰✰

— А мне в тот момент словно мозги отключили, — устало убирает чёлку со лба Поттер. Они сидят с Гермионой в маленьком магловском кафе неподалёку от Министерства. — Хотя этот вопрос — уже не звоночек, а колокол. За три месяца, пока Драко жил в Цюрихе, я забыл, как быстро он может себя накрутить. — И что дальше? — она глотает имбирный чай с корицей, поправляет упавшую на глаза прядь и кладёт руку на холодную руку Гарри. — За весь ужин Малфой не сказал и пары слов. Но это я, конечно, вспомнил уже потом, а тогда был увлечён рассказом. Мне действительно нравится Чарльз. Он и правда похож на Малфоя и внешне, и манерами, и своим отношением к делу. Только это совсем другое. И у него совершенно невыносимые, тяжёлые духи́. Меня иногда тошнит от пряно-табачной во́ни. Но всё это я сказать уже не успел.

✰✰✰✰✰✰

«Почему глаза у Гарри блестят так, будто он сражался с армией дементоров, а не сидел в офисе, разбираясь с пустячным делом?» Малфой подхватывает на вилку креветку и роняет обратно. От оживлённого голоса Поттера любимое блюдо не лезет в горло. —… Кажется, Чарльз знает такие магловские штучки, о которых не слышал даже я. Мы с Флином четыре часа бились над этой тупой защитой, а Чарльз взломал её сходу, с первой попытки, тонко и чисто. Да ещё и подшучивал надо нами. Но самое классное, — под совершенно остывший ростбиф с салатом продолжает Гарри, а внутри Малфоя магия сгущается в грозовую тучу, — что в нём нет этого «я всё могу сам». Чарльз обожает работать в команде. С ним легко, и с первого дня мы, как одно целое… — Хватит, — не выдерживает Драко, отодвигая тарелку так, что она задевает хрустальный бокал. Красное пятно медленно ползёт по серому атла́су, как ожившая капля крови, впитывая в себя холодное мерцание ткани. Гарри вздрагивает и наконец замолкает. — Что? — растерянно моргает он, впервые замечая состояние Малфоя. — За последние два часа имя «Чарльз» звучало чаще, чем моё за всю нашу жизнь, — по-змеиному шипит Драко, сцепляя под скатертью руки, чтобы не запустить в этого придурка серьёзным зарядом. — Ты вообще понимаешь, что сейчас говоришь? Слушать противно. — Противно — не слушай! — сразу заводится Поттер. — А я просто рассказывал про Ч… Напарника. Что здесь не так? — Что здесь не так? — с издёвкой повторяет Малфой, выпуская под столом неслабое Жалящее, от которого Гарри судорожно сжимает пальцы. — Ты говоришь о нём весь вечер! Какой он замечательный, талантливый, как много знает и умеет, как работает в команде. Может, ещё опишешь, какой у него цвет волос и глаз? — Голубоглазый блондин, — на автомате отвечает Гарри и тут же затыкает себе рот, испуганно уставившись на Драко. — Погоди. Ты… Ревнуешь? — Гениальная мысль, Поттер, — Малфой с ледяным лицом откидывается на спинку, скомкав в кулаке салфетку. — Нет, я не ревную. Просто ты приходишь с работы под ночь. Спрашиваешь, когда уезжаю, хотя я день, как вернулся в Англию. Весь ужин говоришь о напарнике. И пахнешь чужими духами. — Ты серьёзно, Драко? — повышает голос Гарри. — Не выдумывай чепухи! Это всего лишь работа. Ты знаешь, что я тебя люблю. — Любишь? — Драко бросает салфетку на скатерть и встаёт. — Наверное. Но сейчас я этого не чувствую. — Ну конечно, Малфой, — окончательно взрывается Гарри, глядя в прямую спину, — весь мир должен крутиться только вокруг тебя. Но это не мой случай. И тяжело вздыхает, когда бесшумно встаёт на место большая стеклянная дверь.

✰✰✰✰✰✰

— Я поймал Малфоя в Мэноре уже с рюкзаком и порталом, — продолжает Гарри, кивнув официанту, чтобы принёс счёт. — Пытался поговорить и... Извиниться. Он даже не повернулся, стоя у порога. Молча дослушал, а потом холодно выдал: «Лучше скучать вдалеке, чем быть ненужным рядом». И я понял: что бы я ни сказал, будет только хуже. Пусть остынет, посмотрит со стороны. Но когда захлопнулась дверь, Герм… Было очень больно! Словно оторвали кусок души. Словно обрушилась часть нашей общей вселенной. — Всё образуется, Гарри, — встряхивает кудрями Гермиона и машинально протирает лак на коричневых длинных ногтях. — Вас трясёт с момента объединения ядер, уже шесть месяцев. По теории, это нормально. Надеюсь, осталось недолго. Но как ты узнал, что ему нужна помощь? — Очень странно, — пожимает плечами Гарри. — Я почти не спал после его ухода. А позавчера уснул… Даже не уснул, а впал в забытьё. Словно провалился в другую реальность. Холодно, темно, хоть глаз выколи, и жёстко. Больно спине, запястьям и щиколоткам. Страшно и как-то… Обречённо. И шёпот. Его. Далеко. Невнятно. Тихо. Не знаю, что случилось, но раз я чувствовал всё, что чувствует он, значит, Малфой снова серьёзно влип и у него нет больше сил держать блоки. И вчера это повторилось. Точь-в-точь, до каждого ощущения. Он не в коконе. Скорее, под землёй или в пещере. — Ох, Годрик! — восклицает Гермиона. — А что медальон? — Думаю, Драко без сознания или в зачарованном сне. И не может его открыть. Да где же, чёрт возьми, счёт? — Гарри вытаскивает из кармана две магловские купюры и придавливает чашкой. Вставая, громко отодвигает стул. — Пойдём, тут хватит за двоих. У Нотта до странности тихо, только где-то далеко раздражающе долго стучит дятел, добывая своего червяка, и завалы книг на столе вырастают всё выше. Наконец Грейнджер вздыхает и выныривает из последнего фолианта. — Иди сюда, Гарри, подведём итог найденного. Самое сложное, что демона нельзя убить или запугать: их природа, основанная на подавлении воли, выходит за пределы обычной магии. Поэтому помочь избавиться от демонских чар никак не удастся. Зачарованный должен преодолеть их сам. Так, ещё.. Демоны многолики. Сейчас это злобный паук, через секунду — прекрасная дева. Они очень любят ребусы, загадки и всякие каверзы. И терпеть не могут, когда им перечат, — наставительный тон Гермионы капает на и без того напряжённые нервы. — Думаю, больше знать и не надо. Всё равно предсказать поведение демона невозможно, действовать нужно по ситуации, на месте. Порталом мы попадём сразу в ущелье. Только нужно хоть примерно понять, где оно расположено. — Тебе со мной нельзя, ты — наш мозговой центр, — возражает Гарри. — Я пойду с Крисом, а ты будь на связи и готовься отправить подмогу. Я пришлю Патронус или Шёпот ветра. Гермиона возмущённо сводит брови, но Гарри выставляет вперёд ладони: — Не начинай, Герм! Мне ещё не хватает получить за тебя от Тео! — Ладно, — она нехотя отступает. — Но очень хорошо запомни, Гарри Поттер! — Гермиона подносит указательный палец прямо к его носу и чётко выговаривает каждое слово, от чего совсем чуть-чуть, но становится легче. — Если к ночи вы не вернётесь, я подниму на уши всё Министерство.

_______________

«Пойду сам, так проще. Тем более, я уже знаю, что делать» В пустынном холле Мэнора шорох его кроссовок расползается по затихшим углам, а корявые тени растворяются в пламени свечей. Работа в одиночку всегда уменьшает вероятность ошибки и оставляет меньше следов. Это знает каждый безусый стажёр. «У нас одно магическое ядро» Джинсы и футболка летят в корзину для белья, а защитная форма после взмаха палочки меняет свой красно-чёрный на незаметный серый. От их ядра всегда остаётся особый магический след, который определяет путь от одного к другому. И никто, кроме Гарри, не сможет уловить этот при́зрачный маршрут. Чужое присутствие лишь будет сбивать с толку. «Это касается только нас двоих» Высокие ботинки плотно прилегают к коже, не давая шанса заклятиям и огню. Без особой резолюции Робардса он не может никого взять с собой. А вдруг придётся выворачивать душу? Драко предпочёл бы решить всё без свидетелей. «Да и вообще! Лесли нужен здесь» Гарри выпрямляется и убирает со лба непослушную чёлку. Постукивает руками по бёдрам, проверяя термочары. Укладывает в чехол волшебную палочку и походный набор для зелий. Проверяет под плотной тканью свой медальон. Нет, срывать Криса с задания он не имеет права. А для прикрытия всегда есть Гермиона. Лёгкий серебряный диск неожиданно тянет руку. Мысли утопают в шуме крови, гудящей в ушах. Закрыв глаза, Гарри нащупывает в дрожащем воздухе магический след — прозрачное, пульсирующее ничто́, стремящееся в никуда. Глубоко вздыхает... И сжимает портал.

      _______________

Странный был переход! Мир разбился, как стекло, осыпав осколками ощущений. Темнота укутала в чёрное покрывало. В голове клубился туман, словно реальность сместилась, оставив вместо себя пустое место. Гарри не падал, не летел и не стоял. Тело стало лёгким, невесомым, будто его и не было. В далёком, гулком безвременье звенел тревожный набат, а сквозь про́рези в пустоте мазками цвета пробивались странные силуэты. Вечность мгновения — и Гарри рухнул на четвереньки... Больно саднят ладони, ободранные об острые камни, а на коленях под защитной тканью — он уверен! — расцветают кровавые синяки. Портал рассыпается на части, превращаясь в чёрный песок. Палочка выпускает жалкий каскад искр и гаснет, выплюнув напоследок маленькое облачко света. Термочары подводят, и холод пещеры быстро пробирает до костей. С потолка, усыпанного сталактитами, льётся слабый фосфорический свет. Линии, изогнутые, как руны, но слишком дикие и хаотичные, чтобы их прочитать, покрывают заснувшие стены. Воздух, густой и тягучий, наполнен магией, ужасно древней, Гарри чувствует это кончиками пальцев, и каждая клеточка тела откликается на эту силу и мощь. Он делает шаг, и свет от линий стекает на пол, освещая новый участок пещеры. Ещё шаг, и каменная арка преграждает путь. Рука упирается в твёрдый, прозрачный экран, и по своду загораются огненные буквы: У меня нет начала и конца. Я всегда рядом, но меня нельзя увидеть, пока светло. Я могу быть снаружи и внутри и умею скрывать то, что ты ищешь. Я не даю ответов, а только порождаю вопросы. Что я? «Загадки!» От бессильной ярости Гарри чуть не взвывает. Если и есть на свете то, что он ненавидит и совсем не умеет, то это — разгадывать загадки. Тоскливая мысль, что зря он не взял Гермиону, накатывает волной беспомощности. Усевшись прямо на землю, Гарри снова и снова читает пылающие на камне слова... Тишина режет слух сильнее, чем сигнальная сирена тревоги. Совсем застывшее тело трясёт от нервного напряжения. Сколько минут, часов, дней его глаза изучают слова загадки, пытаясь ухватить смысл? Гарри обречённо утыкается в ладони. Мысли стайками летят мимо, не принося ни одной идеи. Малфой ещё жив? Как долго он продержится без воды, еды и тепла, один, в беспробудной тьме? Ответ приходит, как луч Ступефая. «Тьма!» Неожиданно включаются термочары, запуская в клетки долгожданное тепло. А невидимая преграда прозрачными лохмотьями опадает на землю, открывая путь вперёд.

_______________

«Лучше бы я и дальше играл в загадки!» Тело наполняет тянущая, сладкая, хорошо знакомая истома, насквозь пропитавшая воздух. Поттер щурится от яркого света и мнётся с ноги на ногу, не сводя взгляда с того, кто стоит за завесой. Он воплощает в себе самые потаённые грёзы Гарри. Жидкое серебро в глазах лучится магическим светом, который пробирается сквозь длинные, густые, глубоко изогнутые ресницы. Сияющие белые волосы небрежно падают прядями, обрамляя лицо изумительной красоты. Нежные, припухшие губы дарят манящую улыбку, от которой хочется сбежать, чтобы не упасть на колени. Взмах его руки, и занавес из мерцающих кристаллов бесшумно раздаётся в стороны. Звук его босых ног блестящими следами ложится на камни. «Очнись, Гарри, сейчас не до мечтаний!» И Поттер больно щиплет себя за бедро. — Я узнал тебя, — мягкий, как шёлк, голос тихим эхом отлетает от стен, убаюкивает, заползает под кожу, добираясь до сердца. Жаркие картинки наполняют одурманенный мозг. Гарри с трудом не даёт себе раствориться в абсолютном желании. — Ты тот, чья магия спрятана в золотой побрякушке. Она не позволяет мне забрать его навсегда. Зачем ты пришёл? Бурное ликование, растёкшееся по венам, прогоняет пьянящую истому. Какое счастье, что Малфой сдержал обещание никогда не снимать медальон! Гарри стряхивает остатки дурмана и шагает навстречу. — Драко не твой. Ты не можешь забрать чужое. Я пришёл, чтобы вернуть его домой. Демон склоняет голову, и его глаза сияют, как осколки звёздного света. — Драко? Это его имя? Оно такое же... Дикое, сложное и притягательное, как и он сам: гремучая смесь света и тьмы! А ты?... Ты хочешь его спасти или доказать, что он твой? — Я люблю его, — искренне отвечает Гарри, вызывая недобрую усмешку у предмета своих грёз. — Любовь — это обладание, — утверждает тот и поднимает руки на рывок Поттера вперёд. — Не согласен? Докажи. — Как? — удивляется Гарри, а демон звонко смеётся, показывая белоснежные зубы. — Если поймешь, как, тебе не составит труда забрать то, за чем ты пришёл. Но сначала ответь на вопрос. Ты ведь хорошо знаешь любимого? — и так ласково звучит это слово, так сжимает в тиски от страха, что Гарри только молча кивает. — Тогда ты точно знаешь, что он боится потерять больше всего? «Меня, — Поттер едва успевает удержать на губах самолюбивую мысль. — Не гони, Гарри! Вот этого Малфой никогда не боялся. Вопрос обманчиво прост» Взмах прекрасной руки сдёргивает пелену с глубины пещеры, и сердце в груди мчится галопом: в каменном кресле, склонив голову к плечу, крепко спит Драко. На бледном, спокойном лице ни усталости, ни тревоги. Лишь безмятежность. И только плотные травяные оковы на запястьях и лодыжках подсказывают, что он тут не гость. Бессильный гнев тут же сметает аврорскую выдержку. Гарри отворачивается и до боли сжимает кулаки, чтобы сосредоточиться. Чего хочет от него демонское отродье? Что Малфой боится потерять больше всего? Точно не деньги, поместье или классные шмотки. Родителей? Все долгие разговоры Драко с отцом, все счастливые улыбки Нарциссы при виде возмужавшего сына чередой проходят перед глазами. Да, пожалуй, потерять родителей Малфой боится. Глубоко, очень глубоко в себе. «Но это не то!» Так отчётливо возникает внутри, что Гарри удивлённо распахивает глаза. «Драко?» Это имя вскрывает надёжные, крепкие блоки, вытаскивает и листает перед глазами знакомые сцены: ... Драко с трудом приподнимается и сползает с железной кровати, босыми ногами цепляясь за подол длинной, до пяток рубахи из серой грубой ткани. Тихо звякает цепь от застёгнутого на шее металлического обруча. — Поттер! — потрескавшимся ртом криво усмехается он. Неубиваемое малфоевское презрение размазывает Гарри по грязному полу. — Какая неожиданность! Ты забыл прислать сову. Прости, что в таком виде. Не успел принять душ и переодеться. Нравится, Поттер?... ...Сам я нас не разделю, слишком мало света. Нужен раскол. Убийство. А пока я — это я… — Драко качает головой... ...Всё можно вытерпеть, когда знаешь, ради чего... — Себя! — уверенно отвечает Гарри, пряча прорвавшиеся воспоминания в самый далёкий угол. Голос звучит тихо, но твёрдо. — Больше всего он боится потерять право быть собой. Даже, когда всё вокруг убеждает, что это глупо. — Хм! Любопытно,— демон озадаченно моргает. Сквозь явную насмешку ясно слышно угрозу. — Ты видишь глубже, чем я надеялся. И задумчиво смотрит на низкий свод, словно ищет подсказку. Затяжное молчание сеет в душе́ тревогу и злость. Знал бы, что палочка не подведёт, устроил бы заваруху в пещере. Опасно, но всё лучше, чем безвольно смотреть на это исчадие тьмы. — А если он счастлив здесь? — юноша переводит взгляд, и тысячи ярких звёзд прожигают Гарри насквозь. — Если он нашёл то, чего никогда не найдёт с тобой? Ты готов отпустить любимого ради его счастья? «Я не смогу без него, — сжимается Гарри. — Но ведь главное, чтобы он жил. А любовь — это свобода» — Разбуди его, демон. Пусть выберет сам. Тихо шевелится сгустившийся воздух, отпуская Драко из сна. Медленно поднимается голова с взлохмаченной чёлкой. Малфой жмурится, долго трёт и открывает глаза. Гарри шагает вперёд и спотыкается, когда серый взор, тусклый и безразличный, скользнув мимо, касается чужого лица, становится мягким и томным. Лёгкая улыбка трогает любимые губы. Голос, спокойный и тёплый, звучит до мурашек нежно: — Наконец я нашёл тебя! Ты — то, что мне нужно, — слова ласкают воздух и ранят сердце, а демон тихо смеётся, довольный своим колдовством. — Мне хорошо здесь. Я хочу остаться с тобой. Ты… ты даришь покой. «Это не мой Драко!» Взгляд мимо гасит живые искры надежды. Первый порыв — запустить в бестелесную тварь Бомбарду. Поттер отступает на шаг, не сводя с Малфоя глаз. — Это чары. Сними их. У Драко должен быть выбор. Припухшие губы кривя́тся в мерзкой усмешке: — Чары? Взгляни, он же счастлив. Разве любовь, сотворённая чарами, не может быть настоящей? Она тоже дарит счастье. Но я вижу, ты готов на всё... — в прищуренных глазах прячется хитрость. — Так и быть, я отпущу вас обоих, если... — Если что? — Поттер нетерпеливо подаётся вперёд. — Если ты покажешь, насколько жаждешь его свободы. А ваши тела станут залогом. Обычный ритуал любви. Здесь и сейчас. Прямо на этом кресле. И Гарри отшатывается, как от удара. Громко капает вода, разрывая притихшее пространство. Воздух трещит напряжением, словно сама пещера хочет закончить затянувшийся спор. Звёзды в глазах напротив сулят долгожданную волю. Гарри снова сидит на земле и смотрит, как дьявол с невинным лицом играет волнистыми прядями Драко, невесомо целует виски́, а тот от удовольствия жмурится. Дышать становится трудно. — Всё просто, — вкрадчивый голос забирается в голову, притупляя ясность разума. — Сдайся своим желаниям. Ты ведь его хочешь? Демонская ладонь скользит по щеке Драко. Жгучая ревность и нестерпимая страсть скручивает низ живота. — И хочешь его спасти? Сцены их счастливых будней заполняют уставший мозг. — Зачем противиться тому, что даст вам свободу? Гарри сглатывает. Тепло разливается по телу. Неправильное. Затягивающее. Липкое. Яркие картинки бурных ночей водят в мыслях завораживающий хоровод. Демон касается пальцем губ Малфоя, приоткрывает их и, проникая внутрь языком, вызывает протяжный стон. И Гарри взрывается миллиардами атомов! Один-единственный стон — и нет больше прежнего гриффиндорца Поттера. Нет принципов, совести, веры, а только Драко, млеющий под пальцами зла. — Ты не даёшь мне выбора, — выдавливает Гарри, не узнавая собственный голос, надломленный и хриплый. И встаёт. — Прости меня, Драко! — Напротив, — улыбаясь и склоняя голову на бок, тихо возражает демон и отстраняется от Малфоя. — Я открываю перед тобой дверь. А ты выбираешь: выйти или остаться. Ледяная щека, кажется, тает под горячей ладонью. Гарри нежно ведёт по прозрачной коже. Малфой не шевели́тся, вытянувшись в каменном кресле, только чуть приоткрывает глаза. И зелёный взгляд встречается с серым. — Драко, — выдыхает Гарри, ловит мелкую рябь на туманной, серебряной радужке. — Решайся, — наслаждаясь его поражением, торопит демон. — Сделай это, и он твой. — Драко, — снова шепчет Гарри, сглатывая приступ слёз, и чувствует, как от сладких прикосновений поднимается член. — Пожалуйста... — Ты не должен быть здесь, Гарри, — ласковый тон на мгновение выбивает из равновесия. Муть в глазах Малфоя скрывает за собой серебро. — Уходи. — Не могу, — Поттер пальцами трогает гладкий шёлк волос, шею и впадинку над ключицей. То, о чём и думалось сначала с трудом, теперь кажется простым и нормальным. — Мне нужен ты, а не эта чёртова магия. Но ты даже не помнишь себя. — Гарри... — непривычная нежность в голосе сбивает дыхание. — Почему ты всегда сражаешься? Может, эта чёртова магия и есть я? И здесь мне самое место? Гарри протестующе крутит головой. Заводясь всё сильнее, расстёгивает пуговицы на чёрной рубашке, гладит обнажённую грудь и плечи, целует синюю венку, равномерно бьющую ритм, будто Малфой не чувствует ласки. — Потому что люблю тебя и не могу оставить во лжи. Ты не чьи-то чары, не чья-то игрушка, — всё больше возбуждается Поттер, подстёгиваемый чарами, отпором и полной беззащитностью Драко. — Я хочу тебя. Очень. Здесь и сейчас. И рука спускается к поясу чёрных брюк. — Гарри... — Малфой впервые вдыхает чуть глубже, но даже не поднимает руки́. Его ровный голос сводит Гарри с ума. — Я не могу. От этих простых слов боль пронзает с макушки до пяток, а за болью вскипает злость. — Почему? — рычит Гарри, хватаясь за пряжку ремня. Мысль, что он себя никогда не простит, исчезает, едва Драко переводит взгляд за его спину, и робкая улыбка расплывается на любимом лице. — Потому что я принадлежу другому. Мир вокруг стирается до расплывчатых пятен. Мысли меркнут, сливаются в яростный вихрь. Руки дрожат, вытягивая ремень из петель, а челюсть сжимается так, что, кажется, треснут зубы. «К дементорам все уговоры!» Одним взмахом кресло превращается — почему заработала магия? — в широкую дубовую кровать. Резким движением Гарри сдирает ненужные брюки, оставляя Драко в белье. Новым взмахом включает Согревающие чары. — Не будь куклой, Малфой! Сопротивляйся, — яростно шипит Поттер, расстёгивая форму, а коленом раздвигает Драко ноги. — Блядь, Драко! Ты будешь терпеть? — отчаяние прорывается сквозь ярость и крик. Грубо разрывает мягкую ткань трусов, широко разводит Малфою бёдра и наваливается, утыкаясь носом в плечо. — Ударь меня! Дай повод вернуть тебе боль! Член, вырвавшийся на волю, сильно давит на анус, растягивая узкий вход. В полном молчании Гарри проводит губами по шее, чувствует солёный вкус и поднимает глаза... Это бьёт мощнее Авады! Белое, как снег, лицо. Капля крови на прокушенной губе. И мокрая дорожка, сбегающая из-под сжатых век. Гарри сносит с кровати быстрее заклятия. Мягкие подушечки успокаивающе поглаживают бледную кожу, пока Гарри натягивает на безмолвного Драко брюки и застёгивает ремень. Трясущие пальцы не попадают в петли. Чёртовы малфоевские рубашки! А ворох мыслей, сбившихся в бесформенный ком, камнем давит виски. Ни смерть, ни боль, ни унижение не страшны так, как ненавистные прикосновения, которые ждёшь каждую ночь... Тихий голос Драко гулко звучит в голове. Дрожь его руки отзывается в запястье, как наяву. — Прости! Я не должен был... Гарри касается губами влажного лба, делает два шага, обессиленно падает на камень и закрывает глаза. Как вышло, что, всю жизнь сражаясь со злом, он чуть не стал вторым Волдемортом? Нет! Такая цена не нужна! Под его руками Драко должен гореть от желания. Стонать не от магии, а от страсти. Выгибаться не от боли, а от оргазма. Презрительный смешок прерывает поток его размышлений. Спёртый пещерный воздух почти осязаем. Демон чуть наклоняет голову, словно разглядывает странный, нелепый предмет и удивляется, что тот ещё здесь. — Ну что ж, Гарри... — медленно тянет буквы, будто пробует его имя на вкус. — Герой своего времени. Вечный спаситель. Поборник добра, света и прочей... чепухи. Скарказм пролетает мимо не задев ни одной душевной струны. — У тебя был выбор. И ты выбрал... Слабость. — Да, — устало кивает Гарри. Под закрытыми векам ещё стоит дикий вид Драко. — Малфой был моим самым слабым звеном всегда. — Решил страдать вечно, но не осквернить свои принципы? Разве не смешно? — Лучше сгореть в аду, чем согласиться, что это любовь. Это насилие! — от злости, что ещё в нём осталась, начинает покалывать пальцы. Громкий смех заполняет своды пещеры. — Насилие? Шанс получить свободу! А ты? Не пытаешься удержать его силой, хотя он хочет уйти? Демон скрещивает на груди руки, и в его бездонных глазах снова сияют звёзды. — Не пытаюсь. Драко волен остаться там, где хочет. Я! Его! Отпускаю! Да, разум Малфоя сейчас опьянён, но раз не хочет бороться он, не будет и Гарри. Ему ни к чему. Чары желания смыты слезой на белой щеке. Мысль о владении — кровью на губе. — Делай, что хочешь. Убей меня. Замуруй здесь навечно. Но через себя я не переступлю. И через него тоже. «Что происходит?» — растерянно хмурится Поттер. — Ты не смеешь... — юноша его грёз пятится, бессильно роняя руки. Громкий, отрывистый свист нарастает и переходит в визг, рассекая пространство. Прекрасное лицо становится призрачной маской. Сияющие глаза сменяют пустые провалы. Тело дрожит, как пламя свечи на ветру. Вибрация бежит по древним стенам, вырывая камни из сводов. Они падают и рассыпаются в пыль. — Ты всё же понял... — хрипит демон, прикрыв остатки лица. — Безумец! Ты нас уничтожил. Его голос звучит повсюду и сразу — внутри. Размытая фигура вспыхивает, превращаясь в факел. Поток магии рвёт пространство вокруг, и Гарри прячется от слишком яркого света. Пол плывёт из-под ног. Стены сыпятся, превращаясь в каменный хаос. «Драко!» Гарри уворачивается от водопада песка. Рывок. Ещё рывок. Одна ладонь сжимает холодные пальцы, другая находит... Портал? Острая боль пронзает от макушки до пят. Горячая дорожка тянется за воротник, оставляя красные капли. И последнее, что видит Гарри — тонкие пальцы, скользящие из руки...

_______________

Резко втянув воздух в пустые лёгкие, Гарри выпрямляется и открывает глаза. Под ним натужно кряхтит старое кресло. Тишина в кабинете давит на слух. В бронзовой люстре трепещет от сквозняка новая сотня свечей. Серебряное перо в длинных пальцах Драко тихонько скрипит по пергаменту, иногда спотыкаясь на точках. Гарри проводит рукой по затылку, пытаясь нащупать кровь. Проверяет служебный портал под формой. «Сон!» — Ты дремал. Уже поздно, почти девять. Нас ждёт стол в «Ари́сто». Ужинать идём? — спрашивает Малфой, продолжая строчить маленькие, аккуратные буквы и к чему-то принюхиваясь. — Вечером там живой джаз. — Идём, — отзывается Гарри, не сводя взгляда с точёной ручки пера. «Раздери меня гиппогриф, но всё это уже было!» Он зябко ёжится в кресле — тело всё ещё помнит холод пещерных камней. — Ты когда возвращаешься в Цюрих? — Экзамен по магогенетике через три недели, — поднимает голову Драко, и, прищурив глаза, осматривает с головы до ног. — Я только утром приехал. Уже надоел? — Глупости! — возмущённо обрывает Поттер, не в силах отделаться от тревожного беспокойства. Встаёт у Малфоя за спиной и кладёт руки на плечи. Голова кружится от неясных, пугающих ощущений. — Заканчивай быстрее свою простыню. Он наклоняется и зарывается лицом в светлую макушку, пальцами ползёт к пояснице, ныряет под тонкую ткань брюк и поглаживает ложбинку между ягодиц, чувствуя напряжение в паху. — Бросай свой пергамент, Малфой, и выходим, если правда хочешь поесть. А иначе я трахну тебя. Прямо сейчас, на этом столе, — шепчет Гарри в затылок и спускается к шее, прикусывает за ухом. — На столе? Звучит заманчиво, — Драко находит его губы, и Гарри чувствует вкус крови, пока тот мягко раздвигает их языком. Воспоминания обрушиваются, как град: жуткий переход через портал, пещера, полная загадок, ясноокий демон из грёз, наделённый безумными чарами. И Драко, плачущий от его прикосновений. Драко, жаждущий кого-то другого. «Нет! Слишком реально. Слишком... Остро, чтобы быть сном!» — Постой! — Драко отстраняется, оставив после себя солёный вкус поцелуя. — Что с губой? — облизывается Гарри. — У тебя кровь. Вопрос повисает в воздухе. Цепкий взгляд скользит по лицу. Малфой ведёт носом по его плечу, шее, а потом по рубашке. Морщится и встаёт, кидая на стол перо. — Переоденься. Ты насквозь провонял чужим парфюмом. Я словно обжимаюсь с кем-то другим. И выходит, оставив Гарри с открытым от удивления ртом. — Так что с губой? — повторяет Поттер, выйдя из душа и развязывая халат. Резкий скрип створки резного шкафа разрезает прозрачную тишину спальни. Встречает сдвинутые брови и сосредоточенный взгляд. Драко проводит языком по ранке, и от нарастающего желания у Гарри влажнеют ладони. — Прикусил пока возился в лаборатории, — нехотя отвечает Малфой. — Что нового в Отделе? — Помнишь, я говорил, что у меня сменился напарник? — острожно отвечает Гарри, быстро застёгивая крохотные пуговицы на рубашке. Ощущение дежавю́ накатывает волной: всё знакомо, но как-то странно сдвинуто время. — Сначала нас завалили бумагами. А сегодня дали новое дело. Смешное. Так, приглядеться. Гарри вставляет серебряные за́понки и одёргивает рукава. Вид Малфоя, аврорский инстинкт и стук крови в висках сигналят, что каждое слово может стать роковым. «Да чтоб тебя, змеёныш мой ядовитый...» — К чёрту напарника, Малфой, — Поттер делает шаг и опускается на колени. Дразняще ведёт рукой по ширинке отглаженных брюк, справляясь с тугими петлями, и чувствует, как горячий прилив собирается в центре, в паху. — А «Ари́сто» нас подождёт. Притягивает за поясницу слегка обалдевшего Драко и рывками сдирает бельё. Два движения языком по нежной коже вставшего члена, и Гарри обхватывает головку, забирая до самой гортани... — О, Салазар! — выгибается Малфой, словно ни косточки не осталось в его худощавом теле. Так правильно! Так прекрасно! И Гарри, сжав губы, замирает внизу, не давая дойти до оргазма: — На диван! И они падают на крохотное канапе. Течёт серебристая смазка, растаяв в тугой глубине, а Гарри продвигается медленно, до скрипа сжимая зубы. — Дьявол! Не мямли, Поттер! — рявкает Малфой, морщит нос и подаётся вверх, насаживаясь сам. — Закончи уже, что начал в... «Пещере!» Мысленно завершает Гарри, делая сильный толчок. Слишком искрит от возбуждения воздух, чтобы продолжать осторожничать. Драко больше не говорит. Протяжно и сладко стонет, закусив губу, из которой снова течёт кровь. И Гарри так глубоко вонзается в Малфоя, слизывая каплю, что тот опять выгибается, сдирая кожу с его лоснящихся от пота боков, и кричит сплошные ругательства. «Странно, что кабинет не разлетелся на камушки во время такого совместного пика!» Гарри без сил валится на узкое канапе. Нет, они, конечно, уже умеют контролировать ядро, чтобы при оргазме не разносить местность вдребезги. Но после разлуки — случай не тот. Взмыленный и растрёпанный Малфой расслабленно откидывает голову и вытягивает дрожащие ноги. — Я соскучился, — глядя в потолок произносит Гарри и ищет горячие пальцы, чтобы переплести со своими. Но подушечки нащупывают на коже глубокие царапины. Малфой отбирает руку. — Это от травы, верно? — садится Гарри и силой возвращает порезанное запястье. Проводит по лодыжкам, стараясь не содрать запёкшуюся корочку. С удивлением осматривает себя. Ничего! Ни одного ушиба! Драко выгибает бровь. — Тебе нравится заканчивать феерический секс нелепыми вопросами? — и смотрит в глаза, темнеющие от обиды. — Почему, Малфой, ну почему ты никогда признаёшься сразу? Вместе навсегда, помнишь? И как без доверия? Скажи, значит, пещера всё же была? Была петля времени? «Грёбаное грифиндорское упрямство и чёртова поттеровская настойчивость!» Драко улыбается. С нежностью, заполняющей до макушки, ведёт рукой по взлохмаченным волосам. Мажет поцелуями по носу, шраму, глазам. Вытирает с уголков рта подсохшую смазку. — А может, нам просто снился один и тот же сон, Гарри? — шепчет в полураскрытые губы. — И знаешь, к чёрту этот «Ари́сто». И начинает медленно продвигаться вниз, выцеловывая на груди кривую дорожку и вдыхая сводящий с ума горько-пряный запах вспотевшего тела...