Кто сказал, что мой свет лучше твоей тьмы?

— А тебе идёт! — Рон хмыкает и пальцем гладит седые пряди Джинни. Она передёргивается и сдерживает желание запустить в него Жалящее. Все настаивали на том, что надо достать оборотное зелье, но стоит оно дорого, а варить самой — долго. Да и никто из них, пятерых, не хотел лишний раз появляться в Лондоне. Пришлось сильно увеличить зубы, чтобы улыбка стала похожа на заячью, изменить цвет глаз и сделать седыми волосы. Но даже так встречу она рискнула устроить только на магловской территории. — Закажи хотя бы мороженое, чтобы не привлекать внимание, — игнорируя сомнительный комплимент, Джинни протягивает горстку магловских монет. — Принёс? Рон хмуро кивает и достаёт из-под стола свёрток из серого пергамента. — Они настроены на максимальное ограничение, но это всё равно не гарантирует полную неспособность колдовать. Всё зависит от силы волшебника, поэтому будь осторожна. Не разворачивай здесь, — поспешно говорит он, оглядываясь по сторонам. — Мне и так всё время кажется, что за мной следят. Джинни с подозрением прищуривается. — Да брось, Джинни! Ну какой смысл мне тебя обманывать. Я так же, как ты, ненавижу Малфоя. И Гарри однозначно должен понять, что поступил с тобой по-свински. — По-свински?! — взвивается Джинни, и Рон испуганно хватает её за руку, заставляя сбавить тон. — Да он чуть не прикончил меня! И каждый шрам на моём теле напоминает, что это было сделано из-за Малфоя! Гарри очень хорошо позаботился, чтобы я не забыла! И теперь очередь слизеринского ублюдка платить по счетам! Ты выяснил что-нибудь? — Немного, — качает головой Рон. — Ты же понимаешь, что Гарри обходит меня стороной. Да если бы и не обходил, вряд ли бы стал делиться секретами. Он всё время с Лесли. Ну и частенько у Робардса с Бруствером… Джинни закатывает глаза. Хочется, конечно, знать побольше про Гарри, но каждая минута в Лондоне — для неё лишняя угроза. Рон торопится, глядя, как она нервничает. — По слухам, эту штуковину из Гарри вытянул Малфой. И поговаривают, что он стал совсем ненормальным. Как Волдеморт, только в магловском мире. Использует в своих целях маглов и грязнокровок. И все сделали вывод, что эта дрянь у него внутри. Уж случайно или специально, не могу сказать. С него станется, он и специально такое устроит. — То есть, они с Гарри не вместе? — задумчиво постукивая пальчиками с запущенным маникюром, уточняет Джинни. Рон мотает головой. — Он в Англии? Рон молча кивает. — Что вы задумали? — спрашивает он, пододвигая к Джинни мороженое и с аппетитом уплетая своё. — Меньше знаешь — крепче спишь! — отрезает она. — Тем более, что ты под наблюдением Аврората. Из-за меня. И тебе не зря кажется, что за тобой слежка. В общем, надо разбегаться. Джиневра быстро заглатывает мороженое. Давно не ела вкусного! — А что ты будешь делать, когда это… Ну… Разберёшься с Малфоем? Джинни на секунду перестаёт засовывать в сумку свёрток. Пожимает плечами. — Попробую уйти во Францию. Но об этом пока рано. Всё, побежала. Спасибо, братишка! Джинни целует его в затылок, касается рукой волос. — И прости меня! Obliviate! И поглубже завернувшись в серый магловский плащ исчезает на эскалаторе, оставив Рона с недоумённым выражением лица и отрешённым взглядом сидеть над стаканчиком с мороженым.

_______________

Сегодня всё — абсолютно всё! — идёт не так с самого утра, словно что-то более могущественное, чем сидящая в нём тьма, раз за разом напоминает об осторожности. Только понимает это Малфой слишком поздно, поскольку день, как всегда, начинается с того, что… Драко выныривает из сна в своей лондонской квартире, поворачивается, кладёт руку на другую половину кровати и чувствует холодную гладь шёлка. И сердце привычно сжимается от тоски. Он открывает глаза, но вместо рутины, которая обычно сразу заполняет голову, неожиданно видит яркую зелень, длинные ресницы за круглыми очками и упрямую чёлку, падающую на лоб. И в животе скручивается тугой узел. «Гарри!» Драко мотает головой, прогоняя видение, и в неё тут же врываются цифры, отчёты, планы и расчёты. Он с облегчением выдыхает, быстро заскакивает в душ, и через полчаса личный водитель на чёрной машине привозит его к зачарованному офису, которого нет ни на одной карте. — Мистер Малфой! — голубоглазый секретарь с взлохмаченной чёлкой бледнеет и переминается с ноги на ногу. Плохой признак. Малфой знает, что нервничать мальчишку заставляют только две вещи: сорвавшиеся сделки и отказы Драко заняться с ним сексом. А поскольку вопрос о втором сегодня ещё не стоял, значит… «Только не SilverPower!» — Кто? — спрашивает Малфой и скрещивает под столом пальцы. Магловская привычка, которую он подхватил во Франции. — Звонила Рут Честертон… «Блядь!» Малфой расцепляет пальцы и продолжает мысленно ругаться. Они вели этого клиента ещё со времён Франции, потратив на него кучу времени и денег. — Она очень извиняется перед вами лично и перед всей командой нашей фирмы, но принято решение перенести подписание контракта на неопределённый срок. Малфой прищуривает глаза. Что же такого разнюхала эта сука, что уговорила своего босса отменить подписание? Он ни капли не сомневается, что контракт похоронили навсегда. Рут Честертон — заместитель и любовница Председателя правления и по совместительству серый кардинал компании SilverPower. Цепкая, несгибаемая стерва. Драко нравилось вышибать её из равновесия на переговорах. Где же он промахнулся? — Она сказала, что будет рада, если вы не станете держать на них зла и поучаствуете в благотворительном сборе средств на нужды детских сиротских домов Лондона. — Серьёзно? Наглая тварь! Глаза Малфоя становятся ещё у́же. Никто никогда за всё время не просил у него денег. Его репутация абсолютно безжалостного переговорщика, владельца, руководителя и вообще человека ограждала от таких поползновений. — Отправь ей ответ. Напиши, что мы сожалеем, но после отказа от сотрудничества возвращение к обсуждению контракта будет невозможно. Секретарь кивает головой и делает пометку на планшете. — Что на сегодня? — спрашивает Малфой, слушает составленное Джой расписание и в который раз разглядывает своего случайного партнёра. И правда, мальчишка. Он привык так называть про себя секретаря, хотя тот младше его самого всего на год. Просто выглядит так, словно его сорвали на работу со школьной скамьи. Невинные глаза, пухлые губы, нежная, смуглая кожа… В голове внезапно возникают другие глаза и другие губы, приоткрытые для поцелуя. «Салазар! Да что сегодня происходит, пикси раздери эту зелень?!» — Стоп, Дан! — перебивает Драко, поднимая руку, и тот замолкает. Малфой долго обдумывает внезапно пришедшую мысль, и сам не верит, что сейчас скажет то, что собирается сказать. — Будешь отправлять ответ Рут Честертон, приложи к нему чек на двести пятьдесят тысяч, как наш вклад в благотворительность. Видит, как удивлённо раскрываются глаза секретаря, и добавляет: — Пусть не думают, что мы блефуем с отказом от возвращения, чтобы добиться поблажек. «Какого дьявола я это сделал? — думает Малфой, когда секретарь выходит за дверь. — Да ещё и оправдываюсь!» Качает головой, включает компьютер и погружается в звонки, переписки, таблицы, графики и отчёты. Уловив трепет воздуха от бесшумных шагов, Драко поднимает голову и смотрит на часы. Почти двенадцать. Это время само собой стало считаться их временем с тех пор, как он первый раз поймал влюблённый взгляд нового секретаря. Джой нашла мальчишку ещё летом, после переезда в Англию. Она уговорила Малфоя взять её в Лондон, и Драко не стал признаваться, что и сам хотел этого. Тот первый раз закончился быстрым минетом прямо на рабочем кресле, который повторился ещё раз. И ещё раз. И ещё. Пока по умолчанию не стал регулярным, хотя бы раз в несколько дней. Дан ставит на стол поднос с кофе и тостами, проходит за спину, молча кладёт ладони на плечи Драко и аккуратно разминает их. И с момента расставания с Гарри это единственные прикосновения, которые Малфой терпит. Он неслышно щёлкает под столом пальцами, накладывая Запирающее. По телу расползается сладкая истома. — Почему ты никогда не соглашаешься встретиться после работы? — уже в который раз задаёт вопрос Дан, чуть сильнее массируя мышцы вокруг шеи и спускаясь по позвоночнику, от чего у Драко по всему телу бегут мурашки. — Почему мы не можем перевести наши отношения на другой уровень? «Потому что переводить нечего, — думает Малфой, от удовольствия закрывая глаза. — Нет и не будет никаких отношений. Только секс на рабочем месте, для разгрузки». Он поворачивает голову, Дан наклоняется к губам, но Драко отшатывается. В синих глазах загорается обида, они мгновенно наполняются слезами. — Не хочу портить тебе жизнь, — отвечает Малфой и уже второй раз за день с изумлением вслушивается в свои слова. Зачем он создал проблему? Зачем дал повод думать, что может быть по-другому? Ему наплевать на жизнь любого магловского мальчишки! В конце-концов, никто никого не заставлял, сам напросился. Синие глаза проясняются. Дан разворачивает кресло, опускается на колени, и его рука ложится на ширинку чёрных брюк, поглаживает и нащупывает пуговицы. Тонкие пальцы Малфоя несильно перехватывают смуглые пальцы. — Нет, Дан, не сегодня, — останавливает Драко, перед глазами у которого офис в Лионе и стоящий на коленях Гарри. И видит, как бледнеет лицо отвергнутого секретаря. «Блядь, что за день такой?!» — Ты уже неделю не подпускаешь меня к себе. У тебя кто-то есть? — голос дрожит, а взгляд… Да чёрт его раздери, любовник нашёлся! — Не твоё дело, — грубо отрезает Малфой, резко отодвигается и идёт за пальто. — Приготовь машину и перенеси встречу в банке на завтра. Сегодня меня уже не будет. И перестань истерить на рабочем месте, иначе я найду другого секретаря. И щёлкает пальцами, снимая защиту. Малфой с раздражением хлопает дверью и ловит в зеркале удивлённый взгляд водителя. Ещё бы! О его выдержке между сотрудниками ходят легенды. — В старый Лондон! — отрывисто бросает он. — И не жди меня. Нажимает на тайную кнопку в двери, достаёт пузырёк и засовывает Восстанавливающее зелье в карман. Закрывает тайник чарами для Отвода глаз. «Раз мне всюду мерещится зелень, значит, пора выпустить пар!» Малфой включает радио, находит спокойную волну и до самой остановки сидит, расслабившись, откинув голову на спинку сидения и вслушиваясь в звуки морского прибоя. Он отпускает машину далеко от нужного места и дальше идёт пешком. Не обращает внимания ни на протянутые для милостыни руки, ни на обшарпанные дома и вонючие улицы, ни на визг голодных детей. Останавливается у незаметного подвала, спускается по узкой лестнице и, наклонившись, заходит. — Мистер Малфой, добро пожаловать! Хозяин курильни угодливо кланяется, семеня навстречу важному гостю. Такие персоны бывают тут нечасто, они предпочитают более цивилизованный сервис. А Драко первый раз привела сюда Ирен, по его просьбе организовав несколько месяцев назад экскурсию по самым злачным местам Лондона. Тогда он втихаря изнывал от тоски после прощания с Гарри. И до боли хотел хоть на пару мгновений увидеть те самые глаза и ощутить вкус приоткрытых губ. Эти приступы так и не смогла уничтожить в нём даже самая тёмная тьма. И с того дня он бывает здесь раз в две недели. — Как обычно? — заглядывает в глаза хозяин, провожая Малфоя в отгороженный, скрытый от посторонних глаз кабинет. — Нет, сегодня мало времени. Сделай дозу, чтобы хватило на несколько часов. И пачка денег, в десять раз превышающая плату, переходит из бледных рук Драко в сморщенные руки держателя курильни. — Я сам, — Малфой забирает поднос и накладывает Запирающее. Быстро готовит иглу и вену, спиртом протирает левое запястье… И, закусив губу, наблюдает, как медленно движется поршень, опустошая шприц. Сухой салфеткой зажимает укол и откидывается на тахту. Закрывает глаза, переживает первые минуты эйфории. А потом… «Драко проводит пальцем по вееру чёрных ресниц, и Гарри смешно моргает. Ладонью касается щеки, и Гарри прижимает её рукой, заставляя задержаться. Жар его кожи проникает глубоко под слой льда, достаёт из тайников нежность прикосновений и головокружительный запах бергамота. А от любви, что плещется в зелёных глазах, Драко забывает дышать. Губы Гарри легко касаются скулы Малфоя, скользят к шее, поднимаются к подбородку, заставляя запрокинуть голову, и приближаются к губам. Язык настойчиво толкается, и Драко открывается, чувствует вкус Гарри и прижимается сильнее. Вздрагивает от укуса и прикусывает в ответ. Гарри стонет, и его тихий стон срывает Драко голову. Они неистово впиваются друг в друга, прожигая страстью насквозь, пытая ею, заставляя страдать, гореть в этом ненасытном любовном огне. Руки тонут в волосах, гладят, хватают и держат, не давая отдалиться ни на дюйм. И Драко сдаётся, плавится, соединяется с Гарри, сливается с ним, становится неделимым, светлым и очень горячим. — Я люблю тебя! — шепчут желанные губы. — Я люблю тебя! — шепчет Драко в ответ. И Гарри отрывается от него. Его ладони ещё гладят Драко по щекам, но образ Гарри тает, удаляется, оставляет только запах горькой полыни…» И Малфой проваливается в отравленный сон. Драко спит и не слышит, как взрывается от Бомбарды запечатанная заклинанием дверь. Не чувствует, как его закутывают и поднимают в воздух, вынося из курильни. Не видит, как обрушивается на голову хозяина мощный Обливиэйт. И три фигуры в серых плащах смыкаются вокруг Малфоя и уносят с собой в аппарации неизвестно куда.

_______________

Под всё ещё закрытыми глазами мерцают блики света. Звук режет уши отдалённым топотом ног, хрустом веток и тихим разговором в стороне. Холодно, жутко болит голова, хочется пить и сильно трясёт. Драко чувствует запах леса, спиной больно ощущает колючий ствол дерева, осторожно пробует пошевелить затёкшими руками, которые крепко связаны. На ногах тоже верёвка. Приоткрыв глаза, осматривается. «Блядь! Как же мне плохо! Куда я опять вляпался? Недаром с самого утра всё шло наперекосяк! Словно огнём на небе писали: ОСТОРОЖНО! Кто сдал? Ирен? Водитель? Хозяин курильни? Или Дан? Нет, он не знал, куда я еду. Хотя, могли отследить по дороге. Интересно, где зелье? Медальон сняли или он потерялся? Хорошо, палочка дома, сломали бы. Правда, похоже, она больше не понадобится, если я сильно не напрягу голову» Малфой чуть поворачивается. Лес, поляна и бревенчатые домики. Заросли ежевики почти до колен. Тропинка, ведущая туда, где он признался Гарри в любви. Единственный раз. Сердце мучительно сжимается, выныривая из тьмы. «Салазар! Тот самый кемпинг… Хорошо придумали! Кто пойдёт искать туда, где уже облазили каждый куст. А мне — два шага до дома!» — Очухался, змея слизеринская? Этот голос навсегда врезался ему в память ещё в Норе! Губы Драко дёргаются в усмешке. «Ну кто бы сомневался! Где дерьмо — там Уизли!» — Это тебе подарок от Рона! — Джинни наклоняется и защёлкивает на его руках браслеты, ограничивающие магию. — Чтобы не вздумал показывать свои способности. «Блядь! Мерзкий чистокровный предатель! Выживу — пройдёшь у меня семь кругов ада!» Ещё двое подходят ближе, и Драко сжимается от страха. Губы немеют. В памяти встают красные глаза Лорда, руки с острыми ногтями на голом теле, невыносимая боль, пронзающая снизу до верху, и все замученные в подвалах поместья маглы. Не то, чтобы его беспокоили маглы… Внутри что-то дёргается. Чёрт! Маглы беспокоят тем, что умирали от мук у него дома. Мерзкий смешок и такой же мерзкий голос. — Подстилка Лорда пришла в себя? Скоро мы займёмся тобой, малец. А пока отходи от наркоты, набирайся сил для крика. Несильный тычок в рёбра, и все трое уходят туда, где расчищено место и на костре стоит котёл. «Они варят что-то для обряда? Мерлин, мне нужно Восстанавливающее, — мечутся мысли Драко. — Иначе я умру раньше, чем пойму, что делать. Попробуем с браслетами, срабатывало же в Азкабане. Куда они его дели? Acio, зелье!» Он щёлкает пальцами, дёргается от обжигающей боли, и радуется, потому что магия сильнее. И в руку бесшумно влетает флакон. Щёлкает второй раз, сдерживая крик, и флакон выливает зелье в рот. Голова проясняется, начинается прилив сил, а пустышка тихо падает в траву. «Защищаться я не смогу, ни одно боевое браслеты не пропустят. А бытовые? Diffindo!» Малфой щёлкает пальцами, верёвки на ногах и руках спадают, а он сгибается от боли. Руки горят огнём, а по ногам текут струйки крови. «Немного мимо. Но лучше, чем я думал». — Ах, ты, дрянь! — Джинни прищуривает глаза, взмахивает палочкой и его пришпиливает к дереву, как насекомое к картону. — Сбежать хочешь? Не торопись. Ты ещё не расплатился сполна. Любишь режущие заклинания? Сейчас станешь любить сильнее. Diffindo! Взмах палочки, по бедру проходит глубокий порез, и Драко кричит. Ещё взмах, и на второй ноге появляется такой же. У костра раздаётся гогот, когда из горла вылетает новый вопль. — Зря мы с Грейнджер тебя спасли, — тяжело дыша, выдавливает Малфой, пока Джинни замахивается снова. Рука замирает в самой верхней точке. — А я ещё раны тебе залечивал. Идиот. — Diffindo! Заклятие рассекает Драко грудь по старым шрамам, и он заходится криком, а Джинни разворачивается, прячет палочку и скрывается в бревенчатом домике. Малфой дрожит и медленно выдыхает. «Tracto! — щёлкает он пальцами, прожигая себе запястья, и кровь течёт медленнее и на глазах сворачивается. Он скрутился бы в комок — так разрывает всё тело боль! Но заклятие держит крепко, а отцепляться уже нет сил. Да и не убежать всё равно с браслетами. — Хорошо, что свободны кисти рук. И как предусмотрительно было научиться пользоваться магией без палочки!» Время тянется бесконечно медленно. Солнце уже касается верхушек деревьев. От костра пахнет какой-то гадостью. Руки и ноги онемели и замёрзли, и Драко почти их не чувствует. Во рту всё пересохло. Болят заживающие потихоньку порезы. От страха мутит, и дурнота накатывает волнами, иногда вгоняя в забытье. И нет ни одного разумного варианта спасения. Пытаясь отвлечься, Малфой перебирает в голове все знакомые ритуалы. «Что они задумали? Воскрешение невозможно, пока осколок во мне. Вытащить из меня его нельзя, потому что… Может, я что-то не знаю? Салазар! С каким удовольствием я бы убил сейчас эту рыжую суку!» Закутываясь в серый плащ, Джинни, как тень, выходит из домика. Не глядя на висящего на дереве Малфоя, пересекает поляну. — Я сделала, что обещала. Вы получили чистую кровь и осколок, — говорит Джинни тем двоим, с кем давала клятву. И в наступившей тишине Драко хорошо слышит каждое слово. Она протягивает руку. — Я хочу уйти. Дайте руки. Подтвердим завершение. — Ну уж нет, голубка! — хватает её Мальсибер. — Никуда ты не пойдёшь, пока мы не закончим. Ещё не хватало, чтобы после твоего ухода сюда заявились авроры вместе с твоим бывшим муженьком. Задержишься, составишь нам компанию. Он злобно усмехается. — Зелье почти готово. Ещё немного времени, полстакана его крови, и когда малец это выпьет, не будет больше Драко Люциуса Малфоя. Его тело займёт тот, чей осколок души он носит в себе. Старый, забытый, проверенный ритуал. «Как просто! — мелькает безнадёжная мысль. — И правда, как я мог забыть про «Слияние душ»?» Если бы он мог, то испугался бы ещё сильнее, но сейчас хочется лишь одного — чтобы всё побыстрее закончилось! — Вот нож. Возьми у него кровь, — продолжает говорящий и протягивает Джинни флакон и старый нож с деревянной ручкой. Она отступает на шаг. Брезгливо морщится. — Я не участвую в таких играх. Я должна была только отдать вам змею. — Бери флакон! — рычит Мальсибер, схватив Джинни за волосы и наклоняя её над котлом. — Иначе я подержу твоё личико над паром, и ты никогда уже не будешь такой красивой, как сейчас. Суёт ей в руки и то, и другое и толкает в сторону Драко. Сколько он уже здесь висит? Через туман дурмана Малфой смотрит, как медленно идёт в его сторону Уизли. Она подходит почти вплотную, заворачивает рукав его грязной рубашки, сжимает зубы и… Падает, поскользнувшись на чём-то твёрдом. Ругается, шарит рукой и вытаскивает из земли блестящий кружок. И Драко сразу поднимает голову. Джинни держит медальон, и разорванная цепочка медленно покачивается, свешиваясь с ладони. Прищуривается, когда в глазах Малфоя появляется мольба. — Нет, — еле слышно просит он и качает головой. — Пожалуйста! Только не открывай! Джинни смотрит со злобной усмешкой, поднимается, вытирает медальон от грязи и крутит в руках. — Нет, — кричит и дёргается Малфой, пытаясь отцепиться, пока пальцы Джиневры нащупывают по краям кнопку. Крик переходит в вопль. — Пожалуйста, не надо! Умоляю! Не отрывая злорадного взгляда от Драко, Джинни нажимает кнопку. И мгновенно всё понимает при виде мстительной улыбки и победного торжества, вспыхнувшего в тёмных глазах.

_______________

Последняя вечерняя поверка. Со следующей недели он переходит в следственный отдел. Гарри вполуха слушает Лесли, шагающего вдоль двух длинных рядов. Они сильно задержались, и квадратный внутренний двор Министерства уже заливает жёлтый волшебный свет. Гарри наколдовывает Темпус. Восемь пятнадцать. Грудь обжигает с такой силой, что он вскрикивает и сгибается от боли. Стоящие рядом авроры отшатываются, а медальон пылает, оставляя следы своих прикосновений. «Драко!» Гарри кидает взгляд на сморщившегося Лесли. Тот кивает, поднимает два пальца — две минуты. И Гарри исчезает с раскалённым порталом в руке. — Мне нужны пять добровольцев, чтобы прямо сейчас помочь Поттеру разобраться с горсткой негодяев, — негромко спрашивает стоящие шеренги Крис и улыбается, когда оба ряда, как один человек, делают шаг вперёд. Быстро выбирает пятерых и протягивает на ладони монету. — Покончим с ними, ребята!

_______________

— Ненавижу! Джинни откидывает медальон и снова подходит вплотную. Глаза горят сумасшедшим огнём, язык без конца облизывает пересохшие губы, а скрюченные пальцы больно хватают за плечи и вытрясывают последние силы. И у Драко мурашки бегут по коже от безумного вида Уизли. — Ты украл у меня любовь Гарри. Ты разрушил его дружбу с Роном. Из-за тебя я стала бездомной бродяжкой вне закона. Из-за тебя Гарри чуть не убил меня. Этого уже достаточно, чтобы избавиться от тебя раз и навсегда. Она отступает на шаг и замахивается ножом. — Expellearmus! Stupefy! «Гарри!» — бесшумно выдыхает Малфой и теряет сознание. Нож послушно летит в одну сторону, а Джинни в другую. Поттер тут же разворачивается. Прозрачный щит закрывает от сверкающих разноцветных лучей. В центре поляны вываливаются из портала авроры Лесли и разбегаются, догоняют исчезающих в лесной чаще Пожирателей. — Finite! — бросает в Малфоя пробегающий мимо Крис, и тот сваливается к подножию дерева. — Помоги ему. Мы сами! Лесли толкает Гарри к Драко и спешит к своим. Гарри садится рядом, убирает со лба Малфоя измазанные грязью волосы и пальцами проводит по бледной щеке. Режущим аккуратно снимает с рук браслеты. Трансфигурирует из сухой шишки мат и подкладывает под Драко. Щёлкает пальцами, очищая от засохшей крови. Палочкой проводит над едва дышащим телом. — Sentia! И Малфой глубоко вздыхает, веки дрожат, розовеют губы, а Гарри берёт в ладони ледяные руки и трёт, разогревает своим дыханием. — Ну привет, гриффиндорское недоразумение! — не открывая глаз, тихо шепчет Драко, губы трогает улыбка, а холодные пальцы сжимают руку Гарри. — Трое убиты, а этого… — один из авроров выталкивает вперёд Мальсибера со связаными руками и браслетами, — мы отправим обратно, откуда сбежал. Он так орал и ругался, что пришлось наложить Заклятие немоты. Ту гадость, что они варили, мы вылили в яму. Там даже трава почернела вокруг. — Тебе надо в Мунго, — строго говорит Лесли, указывая на располосанные ноги и грудь Малфоя. Раны затянулись тонкой плёнкой, но каждое движение причиняет боль, хотя Гарри накачал его обезболивающим из своих аврорских запасов. — Хочешь, мои ребята тебя проводят? Драко молча крутит головой. Ему надо в поместье, там запас зелий и лаборатория. А с аврорами он надолго застрянет в больнице, и потом наверняка будут расспросы. Гарри стоит за плечом, и Драко чувствует горячую магию, и как рвётся к ней через лёд его закупоренная сила. Тьма ненадолго притихла, спряталась, но ледяные щупальцы ни на секунду не выпускают на свободу серебристые волны. — Я провожу, — говорит Поттер, и сердце Малфоя сбивается с ритма, когда тёплые пальцы незаметно ложатся в его ладонь. Джинни поднимает голову от мокрой травы и с трудом садится. Голова кружится от удара об землю. Она нащупывает в рукаве палочку и радостно выдыхает. В середине поляны толпятся авроры и мелькает чёрная шевелюра Мальсибера. Значит, его взяли. Джинни отряхивает с себя листья, травинки и прилипшую елочную шелуху, крутит руками и ногами, протирает глаза и трясёт головой. Вроде, всё в норме. Ну что ж, эта партия снова за слизеринцем. А победа была так близко! Пора убираться отсюда, искать убежище и думать, как быть дальше. Она оглядывается в поисках пути отступления и замирает, приоткрыв рот. Сердце останавливается, а потом бешеным галопом бросается вперёд. Жгучая обида, ревность и тоска перемешиваются с ненавистью… Они молча доходят до края поляны, и рука Гарри лежит в его руке. Зачем слова, когда всё чувствуешь и понимаешь без них. Когда есть взгляды, прикосновения. Когда жизнь — одна на двоих, даже если не вместе. — Не ходи со мной дальше, — всё ещё удерживая горячие пальцы, разворачивается Драко. Тьма внутри уже поднимается и путает мысли. Не надо, чтобы Гарри был рядом, когда она снова погло́тит его. — Я найду тебя, — обещает Гарри. — Мы с Герм что-нибудь придумаем. И сделаем другой медальон, — он грустно улыбается и проводит по щеке Малфоя ладонью. — А пока, будь осторожней. Потому что без тебя… — Я не смогу дышать, — тихо заканчивает Драко, крепко прижимается к его губам и выпускает пальцы. Он разрушил её жизнь, а Гарри берёт его за руку. Улыбается ему, как улыбался раньше ей. Ласково гладит по лицу, как раньше гладил её. А потом победивший слизеринец нежно и долго целует её Гарри. Того, ради кого она пожертвовала всем. Нет! Не бывать этому никогда! Гарри нехотя отпускает Драко, и Джинни встречается взглядом с зелёными глазами. А в них — ни-че-го! И ненависть вытесняет из сердца любовь. «Так не доставайся ты никому!» Она выхватывает палочку. — Avada Kedavra! И смертоносный всполох летит в Поттера.

_______________

«Этим и должно было всё закончиться рано или поздно!» — думает Гарри, глядя на зелёный луч. И уже ничего не успеть. И совсем не страшно. Только жалко, что Драко так и не услышит того, что Гарри хочет ему сказать. Так и не узнает, как сильно Гарри верит ему. Больше не почувствует, как горячо Гарри любит. Так и не убедится, что для Гарри больше нет и не будет. Никакой. Другой. Стороны. Гарри думает, а Авада несётся на него. И в самую последнюю секунду Гарри невольно закрывает глаза и делает глубокий вдох… Секунда позади, но ничего не происходит. И от замершего вдоха теснит грудь и огнём пылают лёгкие. Руки дрожат, а в висках стучит так, словно кто-то бьёт по наковальне. Но Гарри не хочет выдыхать. Не хочет чувствовать. Не хочет осознавать. Он хочет задохнуться. Не догадываться. Не открывать глаза. Чтобы никогда! Никогда не видеть! Как Драко оседает на траву, встав живым щитом между ним и Авадой. В ту самую. Последнюю. Секунду. Но Гарри открывает глаза. И выдыхает. И видит. Спокойное лицо Драко, раскинувшего руки у его ног. И лёгкую улыбку, навсегда за́мершую на губах. Гарри опускается на колени и отчаянно дрожащими пальцами убирает с его лба чёлку. И трясущимися губами проводит по ещё теплой щеке. И дышит, тяжело, прерывисто, глубоко и со свистом втягивая воздух, словно хочет надышаться за себя и за Драко. Потом садится, кладёт его голову на ноги и ласково перебирает светлые волосы. И нежно сжимает остывающую ладонь. А вокруг снова слышатся крики, топот, ругань, и мечутся заклятия. Но Гарри всё равно. Всё, что существует для него сейчас, — это Драко, лежащий на его коленях с закрытыми глазами. Словно уснувший под лёгкие движения любящих пальцев, как когда-то давно, миллион лет назад. Всё заканчивается, когда четыре мощных красных луча одновременно врезаются в Джинни, подбрасывают в воздух, перекручивают и роняют на землю. И наступает тишина.

_______________

— Пожалуйста, Гарри! Всё, уже всё. Пойдём, — умоляет Гермиона, вытирая со щёк слёзы, и тихонько тянет его за рукав. Гарри не плачет. И пальцы, и губы уже не дрожат. Только не выпускает из руки изящную ладонь и смотрит, как целитель окутывает Драко прохладным облаком. — Это стазис? — спрашивает Гарри. — Нельзя ввести в стазис то, в чём отсутствует жизнь. Его сердце не бьётся уже больше двух часов, — тихо отвечает старый целитель. — Мы всегда капсулируем тело на некоторое время перед отправкой в морг. На всякий случай. Разное бывало на моём веку. Магия, знаете ли! — многозначительно подняв палец, добавляет он. Гарри молча кивает и чуть крепче сжимает на удивление мягкую, холодную руку. — Пожалуйста, Гарри, хватит, — рыдает Гермиона и снова тянет за рукав. Гарри кладёт руку на её пальцы. Наклоняется и целует Драко в холодные, но такие же мягкие губы. И позволяет себя увести. — Отпусти себя, Гарри, — просит Гермиона, пока они идут длинным белым коридором, в котором противно пахнет хлоркой с ноткой чего-то сладковатого. — Не держи всё в себе, поплачь. — Зачем? — удивляется Гарри. — Он скоро проснётся, и всё будет хорошо. И видит, как в ужасе отшатывается Гермиона, закрывая лицо руками. — Я пойду с тобой, — настаивает Гермиона, держит за рукав и вглядывается в глаза. — Мне не хочется оставаться одной. Гарри чуть улыбается и убирает её руку. — Ты не можешь, — качает он головой. — Ты должна сказать Тео, что Драко в Мунго. Со мной всё будет в порядке. Иди. И легонько подталкивает её к камину в кабинете профессора Спарки.

_______________

Гарри выходит из камина в тёмной спальне и щёлкает пальцами, зажигая шар под потолком. Садится на кровать и ладонью проводит по прохладной ткани. «Надо сменить бельё, — думает Гарри, вспоминая, какой белоснежной казалась кожа Драко на тёмном шёлке. — Он любил чёрное». И от этой мысли, от этого прошедшего времени наступает прозрение! Боль пронзает сердце и растекается, как отрава. Слёзы медленно катятся по щекам, попадая в нос, и Гарри сжимает зубы, пытаясь сдержаться. Но боль рвётся наружу, в клочья раздирает душу и оставляет только одну огромную пустоту. И Гарри кричит. Кричит, что есть мочи, сползая с кровати на пол, пальцами до синяков впивается в ноги и задыхается от безудержных, громких рыданий. Пока хватает сил. «Зачем? — отрешённо думает он, сидя на полу у кровати, на которой уже никогда не уснёт с Драко. — Зачем ждать ещё долгую-долгую жизнь, чтобы соединить два кусочка пазла? Зачем столько мучиться от боли и пустоты в душе, которая никогда не исчезнет, как не исчезнет из сердца тот, кто заполнял её всё это время?» Странно. Они ненавидели и любили друг друга. Терялись и встречались. Ссорились и мирились. Расходились и сходились снова. Но внутри себя, глубоко-глубоко, у самой сути магии, у горячего сияющего ядра Гарри всегда знал, что Драко есть. И жизнь продолжалась. Он встаёт и идёт в душ. Долго стоит под горячей водой, упираясь руками в стену. Насухо вытирается и одевается во всё чистое. Раскатывает на полу одеяло, загнув край для головы. Рядом бросает палочку. Ложится, выпрямляется и смотрит на белый, без единого пятнышка потолок. «Гермиона поймёт, — думает он, всё больнее ощущая внутри вакуум. — Она всегда понимала меня лучше всех. И простит. Она знает про два кусочка пазла. А больше я никому ничего не должен!» Гарри берёт палочку, вытягивает левую руку и, даже не вздрогнув, одним молчаливым Диффиндо рассекает себе вену. Смотрит, как течёт густая тёмная кровь. Кладёт руку на одеяло и закрывает глаза. Время замирает в одном конкретном доме на краю Белгравии. А за окном спальни, где истекает кровью Гарри, летят большие белые хлопья, напоминая, что сегодня — первый день зимы.