Кто сказал, что мой свет лучше твоей тьмы?

— Ты уверена, что ничего особенного вчера вечером с Джиневрой Уизли не происходило? Робардс ходит от окна к стене и поглядывает на задумавшуюся Грейнджер. Больничный запах раздражает обоняние и вызывает зуд в носу и слёзы на глазах. Гермиона пожимает плечами. — Пожалуй, Джинни бормотала немного громче, чем всегда. Она часто в последние дни что-то бормотала себе под нос. Но поскольку никаких других признаков ненормальности не было, целительница решила оставить её здесь. Хотя, подожди… Вот оно. Обычно после таких слов на свет появляется что-то стоящее. Робардс замирает. — Она слышала вчера наш разговор с Фатум, что к Гарри придут из Аврората. Что будет дознание. — Да! — бьёт кулаком по ладони начальник авроров. — Значит, всё же это не совпадение! Она сразу поняла — Поттер не будет молчать. Ты ведь утром обнаружила, что её нет? — Да, сестра принесла завтрак. Я решила разбудить Джинни, пока всё горячее, а оказалось, что под одеялом свёрнутый плед. А вы проверяли, может, она в Норе или на Гриммо? — Про Гриммо не знаю, у нас нет доступа в особняк. Вполне вероятно, что именно там она и прячется. Ведь и ты, и Гарри в больнице, а вот что туда вхож Малфой, она либо не знает, либо забыла. Робардс морщится. — В Нору Джиневра не пойдёт, опасно. Она понимает, что именно там будут искать в первую очередь. Мы уже разговаривали с младшим Уизли, его слова где-то напрямую, где-то косвенно подтверждают рассказ Гарри. Так что, её история тянет на годы Азкабана. Наш герой, конечно, надавит на Бруствера, чтобы смягчить наказание, но всё равно… Как он, Поттер? Я видел его только мельком. — Хорошо! — улыбается Гермиона, но улыбка сразу затухает. — Я хотела сказать, что всё быстро заживает. Рёбра срослись, ходит потихоньку. Врачи не позволяют много, хотят убедиться, что внутри тоже всё в норме. Но… Робардс усаживается на пустую кровать напротив, выжидающе смотрит. — Он стал тенью того Гарри, что я знала с детства. Я понимаю, его гложет чувство вины, — Гермиона вздыхает. — И перед Джинни, и перед Роном. И, особенно, передо мной. Но не это его ломает, Гавейн. Она опускает глаза, теребит край одеяла. — Что-нибудь слышно о Малфое? Робардс с пониманием качает головой. — Ничего. Мы отследили его портал до Франции, а дальше след пропал. На запрос Министерства Люциус ответил, что их сын не появлялся в Ривьере с двадцать первого октября. Может, врёт. А ты не думаешь, что Малфой и Джиневра… — Нет, не думаю! — резкий возглас Грейнджер прерывает его размышления вслух. — И тебе не позволю говорить про Драко такое! Что ты про него знаешь? — Ну так просвети меня, Грейнджер! — раздражается глава Аврората. — А я обязан проработать все возможные версии, нравятся они тебе или нет! Что произошло? Как Гарри удалось избавиться от той штуки? Гермиона откидывается на подушку. — Есть куча предположений. Но Малфой никогда ни с кем не делится планами, которые касаются его лично. Поэтому точно я знаю только две вещи: Драко вытащил из Гарри эту дрянь, и ему самому нужна помощь. — Он что-то говорил про это? — Давно, когда мы искали способ для Гарри. Он тогда обмолвился, что есть один вариант, но отмёл его, как слишком страшный. Драко никогда ни о чём не просил, Гавейн! Но в этот раз… Перед его выходом из больницы мы договорились, что он пришлёт записку, напишет, чем помочь. И той ночью, когда у Гарри случился кризис, я получила вот это, — Гермиона вынимает из-под подушки сложенный вчетверо листок. — Нужно найти его. Она молча ждёт, пока Робардс внимательно изучает пергамент. — Малфой поменялся с Гарри местами, верно? — негромко уточняет он, отрывая глаза от листка. Гермиона разводит руками. — Какой-то очень гриффиндорский поступок, — с недоумением говорит Гавейн, возвращая ей письмо. — Хм… Любовь… Я могу подключить к поиску свои связи, но… Если честно, Гермиона, не думаю, что мы найдём Малфоя, пока он сам этого не захочет. Более того, уверен, что он продумал не только просьбу о помощи, но и много своих дальнейших шагов, так что очень скоро о нём заговорят. Он встаёт и скептически кривит губы. — Вот только, понравится ли нам то, что мы услышим?

_______________

«Салазар, как же мне плохо!» Огромная полупустая гостиная с окнами на море насквозь пропитана запахом перегара, грязной одежды и смешанного парфюма. Драко садится, ищет глазами графин с водой и, потеряв равновесие, почти падает на Блейза, раскинувшегося рядом на диване. Забини спит в одних носках и рубашке, на которой с мясом вырваны пуговицы. Всё остальное валяется на полу, свёрнутое в клубок. Малфой отшатывается и быстро отползает к самому краю. Проверяет на себе одежду и бельё, облегчённо выдыхает. Очевидно, что экстравагантный вид Блейза не имеет к нему отношения. «Мерлин меня упаси!» — с опаской думает Драко, аккуратно перелезая через мертвецки пьяное голое тело. Вода находится в столовой. Малфой добирается туда, брезгливо морщась и перешагивая через множество незнакомых, разбросанных по дому тел. Спят, кто как: в обнимку с партнёром, с пустой бутылкой и выключившись от последней порции прямо на полу. Залпом проглотив несколько стаканов подряд, Драко наколдовывает Темпус. Десятое ноября, шесть утра. Через тошноту и головную боль подсчитывает дни. «Блядь! Пять дней беспробудного пьянства! Как я ещё дышу?» Покачиваясь на ходу, Малфой с трудом отыскивает ванную комнату, запирается, склоняется над раковиной и глубоко засовывает пальцы в рот. Его тут же рвёт. Ещё раз. И ещё. Становится легче. Он поднимает голову и шарахается в сторону, испугавшись своего отражения. «Почему они не чёрные, как у Поттера? — приглядываясь поближе к графитовой радужке, удивляется Драко. — А впрочем, какая разница!» Распахнув настежь окно и набрав полную ванну, Малфой с наслаждением окунается в горячую пену. С головой опускается под воду, задерживает дыхание до стука в висках, а потом хватает ртом свежий воздух. Включает гидромассаж и, закрыв глаза, расслабляется, отдаётся на милость воздушным пузырькам, выгоняет из тела дурман алкоголя. Через сорок минут, мокрый и абсолютно трезвый, Драко стоит в трусах у шкафа Забини и думает. Наконец, снимает с вешалки матовый чёрный костюм, откапывает в груде вещей новую шёлковую рубашку и носки, подгоняет всё под нужный размер. Левитирует откуда-то издалека свои туфли и до блеска начищает их заклинанием. Сушится, оставляя небрежные волны, одевается щелчком пальцев и прячет в карман серебристый диск на цепочке. «Год домашнего ареста и год бесполезных отношений, — на ходу размышляет Малфой, снова перешагивая через лежащих на полу недавних собутыльников и иногда задевая их носками туфель. — Потерянное время. Пора заняться делом». Прохладный ноябрьский ветер приятно гладит кожу. Он задерживается на крыльце и щурится от ещё яркого осеннего солнца. Мысли спокойно бродят в голове, не требуя блоков. Внутри разливается непривычное умиротворение. «Власть, кровь и страх? Легко! Только не моими руками. Для этого существуют маглы и грязнокровки, — внутри что-то ёкает. — Ладно! Грейнджер будет исключением!» И активирует портал во Францию.

_______________

Гостиная сверкает ёлочными огнями ещё с Рождества, и он перестал замечать этот блеск. Мелкий моросящий дождь покрывает стёкла водяной пылью, размывая за окнами деревья, машины и небо. Серая сова крепко спит на полке камина, рядом с чашей для пороха. Гермиона никогда не загоняет её в клетку. Гарри задерживается в дверях, смотрит, как Гермиона шевелит губами, разбирая незнакомые руны. Приятное тёплое чувство расползается внутри. Сестричка! Поддавшись порыву, подходит и целует её в макушку. — Ты тоже получила приглашение на новогодний бал? — спрашивает с сомнением, держа в руках блестящую именную карточку с золотыми буквами. — ВИП-ложа? Участие в новогодней лотерее? Я ничего не понимаю, Герм! Она отрывает голову от толстого фолианта, который едва умещается на коленях, улыбается и гладит его по руке. — Да, нам прислали два, мне и Тео. Может, какие-то изменения? Раньше для сотрудников Министерства на благотворительные балы приглашений не делали. Кстати, в середине января мы собираемся в Монако. Ты ещё будешь у меня или уже переедешь? Гарри бросает приглашение на стол и усаживается в кресло напротив. — Думаю, что весь январь ещё буду здесь. Ремонт в доме закончится только в феврале. Я попросил переделать одну комнату под библиотеку. Хочу вывезти с Гриммо все книги. Гермиона палочкой опускает тяжеленный том на пол и откидывается на спинку. — Ты твёрдо решил не возвращаться? А Критчер? Гарри пожимает плечами. — Захочет, переедет со мной. Новый дом ничуть не хуже, чем двенадцатый, просто в хорошем районе и без страшной истории. А на Гриммо будет жить Тедди, когда подрастёт. Он прямой потомок Блэков. Гермиона придвигает кресло поближе и берёт его за руку. — Ты думаешь, я не понимаю? Ты же бежишь от воспоминаний. От каких, Гарри? Ну же, давай, поговори со мной! — упрашивает она, глядя, как сразу меняется лицо Поттера. — Полтора месяца упорного молчания. Хватит мучиться в одиночку! Гарри выдёргивает руку, сгибается и прячет лицо в ладонях. Долго не отвечает, потом начинает медленно подбирать слова. — Он снится мне каждую ночь. Как наяву. Я слышу его голос, чувствую запах, тепло тела, мягкость рук и вкус губ. И не хочу просыпаться. Но каждое грёбаное утро я открываю глаза, и сердце разрывается от пустоты. Я готов ползти к нему на коленях, только не знаю, какими словами вымолить прощенье. Да он и не станет слушать. Всё плохо, Герм! У меня нет ни его выдержки, ни его умения просто наслаждаться тем, что есть. И поэтому, если честно, я не знаю, что делать и как жить дальше. — Бороться, Гарри! — голос слегка дрожит, но Гермиона сильно сжимает его руку. — Драко в беде. И хотя сейчас он так не думает, но ему нужна помощь! Ты что-то узнал? Где он? Что делает? Гарри отнимает от лица ладони. — Немного. В начале ноября он вернулся из Италии во Францию, его портал отследили девочки из транспортного. И ещё… — он замолкает, вздыхает, словно собираясь с силами. — Он вышел из-под Статута о секретности. Торговля оружием. С маглами. «О, Драко! Тьма сожрёт тебя!» — Как же он до сих пор не под следствием во Франции, если нарушает положения Статута? — восклицает Гермиона, всплеснув руками. Гарри морщится, как от боли. — Это всего лишь слухи, — усмехается он, — но говорят, что Малфой женится на дочке французского министра. А выход из-под Статута одобрен чуть ли не на уровне Международной конфедерации магов. С ограничениями, конечно. — Женится на магловке? — изумляется Грейнджер и смеётся. — Перестань, Гарри! Да он скорее отдаст все свои деньги, чем позволит своему ребёнку стать грязнокровкой. Гарри молча разводит руками. — Это слухи. Но ты же сама говорила, что для него цель всегда оправдывает средста. — Ох, Гарри! Ты думаешь, всё настолько плохо? — шепчет Гермиона, закрывая губы руками. — Робардс предупреждал, что очень скоро о Малфое заговорят. И что нам это не понравится. Но когда же он успел? Ведь всего два месяца, как… — Тебя удивляет размах? — тоже шепчет Гарри. — Но ведь продумать всё наперёд — это так похоже на Драко. И так по-слизерински. Разве нет, Герм? И в глазах блестят слёзы.

_______________

— Да, ты прав, Гарри, продумывать свои шаги — слизеринское качество. Но я не вижу в этом ничего плохого! Они возвращаются к этой теме снова и снова, и у Гарри каждый раз больно колет сердце. Он оглядывается, отдавая в услужливые руки пальто. Огромное здание украшено зеленью, огнями и золотом гирлянд. В воздухе держится стойкий аромат хвои. Те же руки на входе подхватывает лёгкую шубку. Гермиона вздёргивает голову, поблескивают бриллиантовые серёжки — подарок Нотта. Она открыла для себя удовольствие — носить украшения! Грейнджер поддёргивает подол сверкающего платья и поднимается по широким ступенькам Дворца, опираясь на руку Поттера. Нотт придёт попозже. — Тео умеет трезво смотреть на жизнь и указать на последствия, которых я зачастую не вижу. И мне это нравится. А тебе пора уже начать верить в Малфоя. — Герм, я не имел ввиду ничего плохого, когда говорил про размах действий, — оправдывается Гарри. И это действительно так. Скорее, он был под впечатлением от способности Драко продумать даже такое. — Поверь, последнее попадание в Мунго заставило меня о многом задуматься. Просто… Я понятия не имею, как к нему теперь подступиться. Гарри кивает нескольким волшебникам и открывает перед Гермионой дверь в ложу. Звуки праздничного концерта врываются в холл. Они опоздали. — Ты думал так же, когда первый раз шёл в Мэнор. Но помимо расчётов у Малфоя есть удивительная способность использовать любую ситуацию себе на пользу, — она задерживается на входе, прикрыв дверь. Отряхивает со смокинга Поттера разноцветные кружочки конфетти и вполголоса заканчивает. — И вспомни, Гарри, тогда он сдался под твоим гриффиндорским напором. Именно это Драко в тебе и любит. Обижается, ругается, язвит, но любит и сдаётся раз за разом. «Но разве может что-то остановить надежду Британии? И я просто сдался. Я хотел сдаться. И не жалею…» Гарри неуверенно улыбается. Может, Герм как всегда права? — Да, будет трудно достучаться до его света. Но это и есть твой вызов! Гермиона дёргает дверь, и высокий женский голос, поющий о любви, снова заполняет холл. Гарри пропускает её вперёд и, раздираемый виной и сомнениями, шагает навстречу этому голосу. — Что ты от меня хочешь, Гарри? — с раздражением спрашивает Бруствер, стараясь как можно скорее улизнуть от Поттера. И Гарри с удивлением понимает, что Министр нервничает от его простого вопроса. Он следует за Кингсли по пята́м, только изредка отвлекаясь на знакомые лица. — Я уже несколько раз повторил, что наше послевоенное соглашение аннулировано. Ты волен уйти из Аврората, не ходить на мероприятия и вообще не участвовать в жизни Министерства. Приглашение прислано потому, что мы хотим видеть тебя здесь в качестве гостя. И это всё! — Почему ты не можешь объяснить мне причину, Кингсли? — настаивает Гарри. Его гриффиндорская честность требует полной открытости в принятии решений. Сзади на плечо ложится рука. Гарри резко разворачивается и едва удерживается от того, чтобы выхватить палочку. Робардс в непривычно строгом костюме спокойно смотрит на напряжённое лицо Поттера. — Прости, Гавейн! — бормочет тот, отдёргивая руку от рукава. — Привет, Гарри! — улыбается глава Аврората. — Тебе нужно будет пойти на ментальные тренажёры, если надумаешь остаться в Отделе. И перестань мучить Министра. — А кого мне мучить? Тебя? — напирает Гарри, и Робардс поднимает руки, сразу признавая поражение. — Я думал, тебе уже не нравится это занятие, Гарри! — отвечает он и посмеивается, глядя, как раскрываются глаза Поттера. — Сарказм? — удивляется Гарри и замирает. Как же он сразу не догадался? Протяжный голос звучит в голове, вызывая новый прилив мучительного раскаяния. «Ты ведь не хочешь, чтобы в это вписался я?» — Драко! — выдыхает Гарри, отступает на несколько шагов, сталкиваясь спиной с гостями, разворачивается и аппарирует на балкон. Ночь в самом разгаре. Лёгкий предновогодний мороз прихватил льдом дорожки и осыпал серебром траву на газонах. Из раскрытых губ вылетают белые облачка пара. Нотт облокачивается на мраморные перила, почти касаясь плеча Гарри. Щёлкает пальцами и прикуривает от маленького синего огонька в ладони. Глубоко, с наслаждением затягивается несколько раз и выпускает большое сизое кольцо. Щёлкает пальцами и превращает его в птицу, которая взмахивает крыльями и растворяется в воздухе. — Я не курю, — говорит Тео и пальцами тушит сигарету. — Очень редко. Когда хочется выть. Он едко усмехается, глядя на изумлённое лицо Гарри. — Не ты один привязан к Малфою, Поттер! Но ты же отказываешь нам в праве на чувства. А мы прожили бок о бок семь лет и уже теряли его однажды, — Тео криви́т губы, и в какой-то момент Гарри кажется, что он плачет. Но кто-то задевает шторы, и луч света озаряет невозмутимое лицо. — Никто, кроме Малфоя, не мог выдернуть тебя из того дерьма. Теперь не сможет никто, кроме тебя. — С чего ты решил, что я смогу? Гарри смотрит Тео в глаза. В зале призывно звенит колокольчик, собирая гостей на новогоднюю лотерею. Нотт усмехается и хлопает Поттера по плечу. — Пошли, испытаем твою судьбу? — С наступающим, мистер Поттер! — белокурая девчушка хорошо встряхивает мешочек с подарками и улыбается. — Что бы вы больше всего хотели получить в новом году? — Дракона, — не задумываясь, выпаливает Гарри и прикусывает язык, а Нотт негромко хмыкает за спиной, спрятав улыбку в локоны Гермионы. — Ооо! — глаза девчушки округляются. — Интересное желание. Ну что ж, я от всей души желаю, чтобы вы его получили. И она протягивает мешочек с подарками. Гарри закрывает глаза, опускает руку… — Ты ещё сомневаешься, Поттер? — усмехается Нотт и утягивает Гермиону танцевать зажигательную сальсу. А Гарри стоит и смотрит на хрустальную банку, в которой разворачивает крылья, мелодично ревёт и выпускает узкую огненную струю крохотный валлийский дракон.

_______________

— Джой, найди мне нормального секретаря! Француза, англичанина, русского, еврея, кого угодно, но только — его. Я сыт француженками по горло! Последняя клуша не смогла даже сварить кофе. У тебя два дня, а потом кофе будешь варить ты, а я найду другого помощника руководителя! Строгая, изящная Джой — магловка, но она умеет распределить день Малфоя так, что к вечеру он сам удивляется, как удалось впихнуть всё, что сделано, в короткие четырнадцать рабочих часов. Она молча кивает на его гневную отповедь и делает пометку в блокноте. Малфой машет рукой и утыкается в монитор. За шесть месяцев с момента выхода из-под Статута он освоился с магловской техникой, стал разговаривать по телефону, пользоваться интернетом и научился вести переговоры так, что одно наличие его имени в гостевых списках обеспечивает половину успеха. Его фирма, выкупленная Малфоями через подставных лиц, за это время заключила три самых крупных контракта на поставку французского оружия и военной техники в Южную Африку и Египет. Конечно, за взятки, но это ерунда по сравнению с тем, что он зарабатывает. И все деньги и основные этапы импорта проходят под его личным контролем. Ради этого пришлось научиться читать таблицы и графики в запутанных магловских программах. В целом, за день Малфой успевает сделать столько, что вечером засыпает, не долетая до подушки. Без зелья, снов, мыслей и воспоминаний. От последних он постарался избавиться надолго. Драко откидывается на спинку кожаного кресла и покусывает карандаш. Вечером приём у французского министра обороны. Смуглая кареглазая Джули, дочка министра, с первого дня строит Драко глазки. И Малфой не против, хотя у неё есть жених, а Драко уже наслышан о том, что собирается жениться на ней сам. Все слухи он получает по утрам, за закрытыми дверями, от Ирен — волшебницы-полукровки, которую вытащил из французской тюрьмы, куда она попала за продажу магических зелий маглам. Эта особа знает всё и обо всех, включая самого Малфоя и Министра магии. Она не знает только, что каждое утро Драко начинается с имени Гарри и с холода простыни на второй половине кровати. И что от этого сжимается сердце. Ровно до момента, когда Малфой открывает глаза. «Если бы Джули не была магловкой, и её пухленькие губки и широкие бёдра помогали мне влиять на членов Международной конфедерации магов, то такой брак имел бы смысл. И papa бы выдохнул со своим наследником. А так... Только если развлечься с ней...» Размышления прерывает сигнал селектора. Драко машинально нажимает на кнопку, и ровный голос Джой разбавляет его мысли загадочной фразой. — Простите, мистер Малфой, но к вам рвётся посетитель, которого нет в списке дел. Он сказал, что вы знакомы со школы, отказывается называть имя и настаивает на встрече. Я была вынуждена спросить вас. — Спасибо, мадемуазель! — слышится издалека, и все рецепторы Малфоя взрываются от забытых ощущений. «Блядь! Полгода прошло! Откуда он взялся?! И ведь не прогонишь — гриффиндорское упрямство неизлечимо! И не аппарируешь, чтобы не видеть этого придурка!» — думает Драко и пытается унять неожиданную дрожь в пальцах. — Мистер Малфой? — удивление Джой возвращает в реальность: он молчит уже почти минуту. — Пусть войдёт, Джой, — внезапно хрипло отзывается Малфой, встаёт и отходит к окну. Смотрит на крошечные цветные пятнышки на магистрали, снующие в разные стороны, и прислушивается к бешеному стуку собственного сердца. — Да, мистер Малфой, — удивление ещё проскальзывает в хорошо поставленном голосе, а серебристая дверь уже бесшумно скользит в сторону. «Салазар! Бергамот с горькой полынью! Где он берёт этот запах?» — Что привело в скромный французский Лион звезду английского Аврората? Малфой разворачивается и во второй раз за последние пять минут выпадает из времени, встретив взгляд ярко-зелёных глаз. «Блядь! Всё плохо! Надо было наложить на офис Скрывающие чары!» Он молча показывает Гарри на кресло и возвращается к столу. — Джой, двойной американо, стакан холодной воды и мне кофе с двойным кофеином, — голос уже привычно спокойный, и через пять минут Джой вплывает в кабинет с полным подносом. Ставит его на столик между двумя креслами. — Меня ни для кого нет, — отчеканивает Драко. — В том числе и для тебя. Отменяй все запланированные встречи по порядку, пока я не освобожусь. Помощница кивает и исчезает, оставив в воздухе тонкий цветочный шлейф, который смешивается с запахом полыни и тает. Малфой дважды щёлкает пальцами, накладывая Запирающее и Заглушающее, засовывает руки в карманы и отходит подальше от дразнящего аромата, который вытаскивает из-под ледяной брони́ нескромные желания. — Какого дьявола тебе здесь надо, Поттер? — отбросив все защитные реакции, накидывается он на безмолвного Гарри. — Если бы я скучал и хотел тебя видеть, то пришёл бы сам. — А ты не скучал? — отзывается Поттер, снова выбивая Драко из привычного состояния. — Хотя, о чём я? Судя по скорости развития фирмы, скучать тебе было некогда. — Видимо, я должен быть польщён, услышав, что ты уделяешь мне столько внимания, — шипит Малфой, впервые с момента возвращения во Францию устанавливая блоки. Его бесит собственная реакция на это ходячее недоразумение. — Только вот мне наплевать. Выкладывай, зачем пришёл, и проваливай обратно в свой Аврорат… — Просто соскучился. И заодно решил сказать спасибо за моё очередное спасение. Гарри произносит фразу, берёт кофе, стараясь, чтобы чашка не дрожала на блюдце, и подносит ко рту. Полгода наблюдая за Малфоем издалека, он каждый день откладывал этот визит из-за стыда и сомнений. И потерявшая терпение Гермиона буквально вытолкала его сегодня, так накачав успокаивающим, что даже мысли в голове ворочаются с трудом! Иначе от одного только вида Драко, залипшего на его губы, Гарри сразу сдался бы.

***

— Твоя задача — раскачать его так, чтобы он захотел включить свет. И не мечтай, что Малфой кинется к тебе на шею. Даже если он забудет про режим подонка и среагирует на твоё появление, это будет либо злость, либо страсть, — говорил Тео, пока Гермиона разливала готовое зелье по флаконам и ставила перед ним первую дозу. — И уж поверь, что в нынешнем его состоянии первое для тебя предпочтительней! Малфой не будет тебя насиловать, Поттер. Он найдёт способ, и ты отдашься ему сам. Но если ты переспишь с ним, он размажет тебя по́ полу и заставит ползти за собой на коленях, чтобы получить каплю внимания. Нотт усмехнулся при виде вытаращенных глаз Гарри. — Не веришь? Могу попросить Паркинсон рассказать, как это было с ней. Ты просто совсем не знал его до Азкабана, Гарри! — Зачем же вы дружили с ним? — удивился Поттер, в голове которого не укладывался нарисованный образ с тем Драко, которого знал он сам. Тео пожал плечами. — Друзей не выбирают, ими становятся. Мы слишком много прошли вместе. А ты зачем любил Малфоя, пока он был таким ублюдком? Гарри фыркнул. — Как будто меня кто-то спрашивал, хочу я его любить или нет… — Конечно, спрашивал, Поттер! — в голосе Нотта прозвучало столько недоумения, что Гарри почувствовал себя придурком. — Ты сам себя спрашивал, каждый день. И каждый день выбирал Малфоя. Сам. И Гарри вспомнил все свои терзания до того самого момента, когда честно признал, что влюбился. Нотт засмеялся. — Вот тебе и ответ на вопрос «Зачем?» В общем, не подпускай Драко к себе, пока он не включит свет. Это не тот Малфой, с которым ты жил в Мэноре!

***

— Соскучился? — прищуривается Малфой, и в тёмных глазах загорается недобрый огонёк. — Понадобилось шесть месяцев, чтобы ты понял, что скучаешь по мне, Поттер? И чтобы вспомнить простое слово «спасибо»? Никогда — даже в самые худшие их времена в Хогвартсе — протяжный, ядовитый голос Драко не резал по живому так, как сейчас! И Гарри пытается не думать о голосе и словах. Ведь, в конце концов, он здесь. И Малфой даже отменил ради него расписание! «Блядь! Какой же я идиот! — бьёт по голове осознание, и спина покрывается холодным потом. — Ведь он шесть месяцев каждый день ждал, что я приду! А я…» — Твоё тугоумие бьёт все рекорды, Поттер! Ты, видимо, продолжаешь думать, что я прыгну в твои объятия, как только тебе приспичит? Малфой еле сдерживается, и Гарри видит, как подрагивают от ярости тонкие пальцы, а прищуренные глаза мечут молнии ничуть не хуже тех, что вылетали из Гарри в тёмные времена. — Ты снова путаешь меня со шлюхой, Поттер! Эту фразу Драко выплёвывает с такой ненавистью, что Гарри сжимается, готовясь вылететь за дверь. Но Малфой вдруг остывает и надевает маску невозмутимости. «Режим подонка включён», — красноречиво говорит выражение его лица. Драко садится рядом и берёт свою чашку. — Как поживает твоя рыжая жёнушка? Цепкий взгляд скользит по лицу Поттера, ищет малейший признак слабости, чтобы потом ударить неожиданно и с размаху. Гарри интуицией чувствует, что эта атака не закончится для него хорошо, но сил встать и выйти с гордо поднятой головой не хватает. Слишком долго он откладывал, слишком мучительно тосковал, и неважно, что Драко стремится раздавить его. Потому что Гарри любит его даже таким. И сейчас видит всю глупость вопроса, заданного Нотту. — Я аннулировал брак, — Гарри глотает ароматную горечь и смотрит Драко в глаза. — Новоселье в одиночку? — Малфой слегка приподнимает брови, и Гарри обжигается кофе от мысли, что Драко тоже издалека следит за его жизнью. Но зачем он так открыто объявил об этом? — Вот уж не думал, что у национального героя будет недостаток в партнёрах. Мягкая интонация Драко приводит Гарри в замешательство, и он тут же ошибается. — Желающие есть всегда. Просто я однолюб. Глаза Малфоя загораются злобным триумфом. Он усмехается, легко поднимается и отходит к окну. Молча смотрит куда-то вниз, потом поворачивается и находит взгляд Гарри. — Какое редкое совпадение, Поттер! Я тоже. Вкрадчивость его голоса срывает Гарри с тормозов. Он мгновенно оказывается рядом. Запах кардамона с имбирём и корицей доделывает дело. Пальцы легко касаются изогнутых ресниц, от чего Драко забавно моргает. Потом проходятся по губам. Драко слегка приоткрывает их. И в следующее мгновение они уже целуются, больно, отчаянно, стукаются зубами и прижимаются так, словно хотят спаяться, склеиться и никогда не отрываться друг от друга. Гарри чувствует, что Малфой дрожит, и окончательно теряет голову. Руки уже гладят под рубашкой нежную кожу Драко. Пальцы сами находят пуговицы на ширинке тонких брюк. Гарри прижимает Малфоя спиной к стеклу, снимает брюки вместе с бельём и опускается перед ним на колени. Берёт рукой твёрдый член и ласково слизывает прозрачные капли с набухшей головки. Слышит тихий стон и обхватывает мягкую плоть губами, делает круг языком. От закрытых глаз и закушенной губы Драко Гарри почти кончает сам и медленно насаживается на член ртом, плотно сжимает губы и вырисовывает на нём и на головке запутанные узоры. Пальцы Малфоя вцепляются в волосы, и он прижимает голову Гарри к себе, заставляет взять так глубоко, что головка упирается в горло. И Драко толкается. Сильнее, быстрее, резче, вызывает слёзы, чуть не выдирает волосы, до тех пор, пока из его груди не вылетает сдавленный крик, а тело не сотрясает крупная дрожь. Пальцы разжимаются, и Драко замирает. Гарри дожидается последних подрагиваний, глотает тёплую сперму, облизывает губы и поднимается. Отряхивает джинсы. — Водички, Поттер? — ирония в голосе обрушивается, как лавина камней. — Твой минет всегда был лучшим. Трудно напоследок отказать себе в таком удовольствии. — Напоследок? — единственное, что находится в словарном запасе Гарри. Боль растекается под рёбрами. Сердце колотится о грудную клетку, грозя проломить её. Сукин сын! Мерзкий слизеринский ублюдок! «Но если ты переспишь с ним, он размажет тебя по́ полу и заставит ползти за собой на коленях… Не подпускай Драко к себе, пока он не включит свет». «Блядь! Блядь! Блядь!» Малфой заправляет рубашку, застёгивает брюки и берёт остывший кофе. — Прости, Поттер, но мне пора. Сегодня вечером приём — помолвка у Джули Лемар. Дочки французского министра. Тёмные непроницаемые глаза внимательно следят за его лицом. Вот как ощущаешь себя, когда размазывают по́ полу! Ну что ж, ладно. Мы это уже проходили. Только ползать на коленях он не станет. Гарри подходит к Драко вплотную. Губы почти касаются губ, глаза смотрят прямо в глаза. И тот замирает. — Эта мерзкая тёмная тварь, Малфой, хочет сейчас доказать мне, что тебе всё равно. Я поверю. Только не ей. Тебе. Вот. Гарри кладёт на стол простой золотой медальон. Драко моргает. — Прогони меня сам, — говорит Гарри, не отводя взгляда. И ждёт. «Зачем? — бьётся у Малфоя в голове. — Зачем я нажал эту грёбаную кнопку на селекторе?» Ведь всё было хорошо, спокойно и правильно, пока на той стороне долбанной магловской коробки не раздался его голос. Пока его зелёные глаза не оказались так близко. Пока его горячие пальцы не коснулись кожи. Пока его мягкие губы не обхватили изнывающий член, на несколько минут напрочь выбивая Драко из темноты! Малфой смотрит, а глубоко внутри продолжает растекаться мерзкое марево, снова окутывая плотным слоем серебристую магию. — Как скажешь, Поттер! — он сжимает золото в руке, шагает к столу и блестящее украшение летит в мусорку, полную бумаг. Ни одна ресница не дрожит. Ни один мускул не дёргается на лице Гарри. Только истекает невидимой кровью сердце. Он разворачивается, щёлкает пальцами и выходит. За ним бесшумно встаёт на место серебристая дверь. Кабинка лифта дёргается и двигается вниз. Гарри кулаком бьёт по кнопке «СТОП», медленно съезжает по стенке, сжимается в комок и отчаянно воет. Драко садится за стол, включает заснувший монитор. И выключает. Разламывает пополам попавший под пальцы карандаш и швыряет на пол обломки. Собирает бумаги, складывает в аккуратную стопку и одним взмахом сметает её со стола. Откидывается на спинку кресла и сидит, глядя на стрелку часов и постукивая пальцами. Вытягивает руку… Медальон мягко ложится в ладонь, цепочкой задевая клавиатуру. «К дементорам все эти встречи и приёмы!» И находит в телефоне номер Ирен.