О том, что будет

Прошло полгода со дня, когда жизнь Антона переменилась с ног на голову. Он воссоединился с Арсением. Их отношения развивались хорошо, хотя не обходилось и без ссор. Так, на днях Антон чуть не прогнал Арсения из его же квартиры, когда тот решил занять ванную на два часа перед выходом. Или, например, месяц назад Арсений увидел Антона выходящим из студии с одним из продюсеров — тот был бетой, женатым и совсем не во вкусе Антона, — и Арсений до конца дня ходил с лицом оскобленного достоинства, не признаваясь, однако, до последнего, в чем было дело. Когда, однако, Антон причину из него выпытал, то впал в ужасное недоумение и даже слегка обиделся: как Арсений, будучи Арсением, может подозревать Антона в чем-то подобном, когда у него уже есть Арсений? Арсений аргумента не понял и не принял, но они поговорили и пообещали друг другу впредь больше разговаривать друг с другом. Ссоры эти, к счастью, были редки. В основном Антон наслаждался всеми достоинствами конфетно-букетного периода: и конфетами, и букетами, и непривычно мягким Арсением, который порой даже забывал о своем непростом характере, лишь бы угодить ему, Антону. Антон прекрасно помнил, как много лет назад, привыкнув к их отношениям, Арсений впервые начал показывать юному Антону свой нрав: и то, каким вредным он бывал по утрам, и то, каким гордым он бывал, когда дело касалось денег, и то, каким невыносимым он бывал, когда узнавал, что Антону понравился фильм, который Арсению не понравился вовсе. Антон всё это помнил. И помнил, как молодой и неопытный, сильно расстраивался, когда расстраивался Арсений, и сильно переживал каждый раз, когда думал, что Арсений, такой красивый и взрослый, наконец его бросит. Антон был не очень уверен в себе в то время. На этот раз он решил действовать иначе: когда придет время, и чары романтического флера спадут с глаз Арсения, и он решит снова оскорбляться и показывать худшие стороны своей натуры, Антон будет ему отвечать. Или будет его игнорировать. Или он еще раз пересмотрит курсы по открытию омежьей энергии и решит о том, что будет делать, по ходу дела. Но это на будущее! На данный момент всё шло хорошо. Сейчас Арсений дарил ему букеты через день, а когда не дарил, любил его так, что Антону становилось плевать на цветы. И водил его в рестораны: так, Антон на тридцать первом году жизни впервые попробовал такие морские деликатесы, о существовании которых даже не догадывался. Арсений даже сводил его в иммерсивный театр и, хотя Антон театры и не особо жаловал, этот ему понравился. На одни праздничные выходные, спустя пять месяцев после начала их отношений, Арсений без предупреждения взял им билеты на горнолыжный курорт. Он тогда молча выслал Антону путевки в середине рабочего дня по Вотсапу и тут же вышел из сети. Антон минуту-другую смотрел на путевки молча, а после перезвонил Арсению недоуменно: — Я не умею кататься на лыжах. — У тебя там будет инструктор, — ответил Арсений тут же. Антон сморщился: он не видел в подвижном отдыхе ничего общего с самим отдыхом. — Мгм, — сказал он, стараясь не выдавать свое недовольство. Ему было приятно, в конце концов, что Арсений пытался ему угодить и пытался сделать ему сюрприз. В их прошлые отношения он бы и не заметил, что ему сам сюрприз пришелся не очень по нраву — он бы обратил внимание лишь на то, что Арсений — Арсений! — подумал о нем. — Антон, — сказал Арсений спустя пару мгновений, — мне взять путевки на острова? — Да, пожалуйста, — тут же ответил Антон. — Я умру, если ты заставишь меня двигаться на отдыхе. — Откуда ты мне такой ленивый достался?.. В общем, они умели и находить компромиссы. И всё шло хорошо. *** Был обычный день: Антон снимался в своей передаче, но мысли его занимало лишь предвкушение вечера. Вечер того дня не обещал быть особенным, но он обещал Арсения, а этого Антону почти всегда в последнее время было достаточно. Олеся, всё ещё снимавшаяся с Антоном в соседнем павильоне, каждый раз закатывала глаза на его чрезмерно влюбленное поведение. Вот и сегодня, сидя в небольшом кафетерии за любимым столиком Антона во время перерыва, она не могла удержаться от комментариев. — Антоша, даже я так себя не вела, когда мы с Максимом начали встречаться, — сказала она, помешивая свой чай. Антон уже несколько минут сидел напротив нее и вместо того, чтобы делиться сплетнями или жаловаться на жизнь, как они делали это обыкновенно, он с глуповатой улыбкой переписывался с Арсением. Разумеется, Олесе это не нравилось (Антону это бы тоже не понравилось), но Антон не мог с собой ничего поделать — сердце его стучало слишком сильно, чтобы его игнорировать. Он ощущал себя рыбой, выброшенной на берег, когда у него висело непрочитанное сообщение от Арсения, и он ничего не мог с собой поделать. — Ты вела себя хуже, — откладывая, наконец, телефон (дисплеем вверх), ответил ей Антон. Тут экран снова загорелся, показывая уведомление: «И я тебя х)))))))». Антон с Олесей посмотрели на него почти одновременно, и одновременно же перевели взгляды друг на друга. — Какой доисторический смайл, — сказала Олеся почти осуждающе. — Твой Максим вообще пользуется стикерами, — сузив глаза, ответил ей Антон. Помолчав, добавил: — которые делает сам. Это еще хуже. — Он у меня творческая личность, — в том же тоне ответила ему Олеся. — Как скажешь. — Не беси меня, — сказала ему Олеся. — Иначе Лиза будет крестной твоего ребенка. Знаешь, что она подарит ему на выписку? Криптовалюту! Причем собственную. Антон закатил глаза. Он до сих пор не знал, что такое криптовалюта, и каждый раз, когда Лиза пыталась ему это объяснить, сознание его переносилось вглубь себя. Антон рассматривал это как защитную реакцию. — Главное — внимание, — сказал он. Олеся фыркнула в ответ. Сделала глоток чая и сказала задумчиво, переносясь на другую тему так стремительно, как могла только она: — Как думаешь, он сделает тебе предложение на годовщину? — Что? — ответил Антон удивленно. — Я не думаю. Слишком рано. Сам он, разумеется, об этом думал, и не сказать, что редко. Он считал, что медлить с предложением и с последующей свадьбой было чем-то, что они с Арсением переросли. Арсению, в конце концов, было уже сорок лет, и он, хоть и хорошел, но не молодел, и сам это прекрасно осознавал. Так что да: Антон надеялся на то, что Арсений сделает ему предложение на годовщину, и старался всячески ему об этом намекать. Так, месяц назад, когда они лежали перед телевизором и смотрели какое-то дурацкое тв-шоу про свадьбы, Антон, особо не раздумывая, сказал Арсению куда-то в район груди: — Наша свадьба будет намного лучше. Он тут же почувствовал, как Арсений моментально напрягся, но не принял это на свой счет, как принял бы годы назад: теперь он знал, что Арсений являлся в какой-то мере невротиком, а еще знал, что он воспринимал свою жизнь так, как ее воспринимали какие-нибудь древнегреческие герои, то есть трагично и ощущая себя жертвой рока. Арсений был пессимистом, который непременно считал, что жизнь намного сложнее, чем она есть, и Антон к этому привык, и даже научился над этим смеяться. — Мм, — сказал тогда в ответ Арсений. Возвращаясь к Олесе в кафетерии, то та Антону совершенно не поверила. Она отпила свой чай и молча продолжила смотреть Антону в глаза. — Мне кажется, он бы сделал мне предложение, если бы был чуть… — он сморщил брови, — чуть нормальнее? Приземленнее? — Антон вздохнул, пожал плечами. — Может и сделает. Не знаю. — Мне кажется, тебе просто нужно залететь. Так у него не останется шансов, он же джентельмен, — сказала ему Олеся вполне серьезно. Она иногда воспринимала фразу «в любви как на войне» слишком буквально, по мнению Антона. — Я не стану этого делать, — ответил ей Антон. Он, возможно, и был легкомысленным там, где нужно было быть серьёзным, но никогда бы не стал беременеть в секрете. Арсений не раз говорил с Антоном о важности доверия в их отношениях, и Антон, поначалу соглашавшийся с ним просто затем, чтобы Арсений заткнулся, через некоторое время стал с ним согласен: на почве обмана выстроить что-то искреннее, что-то настоящее и что-то постоянное невозможно. — Кстати, — тут Олеся нахмурилась, — а когда у тебя в последний раз была течка? Как будто бы… — она подсчитала что-то у себя в голове. — Моя будет на следующей неделе. Твоя должна была быть на прошлой. Антон замер (кровь его застыла в жилах, время замерло, сердце его застучало, как птица в клетке и т. д.). Потянулся за телефоном, стараясь сохранять спокойствие. — Ты думаешь, я бы не заметил задержки течки? — спросил он нервно. По правде говоря, он никогда особо не следил за своими течками: знал только, что они случались примерно раз в три месяца, а когда чувствовал их приближение, то просто глотал таблетки, чтобы умерить их симптомы. Современные таблетки были достаточно сильными для того, чтобы течка причиняла лишь легкий дискомфорт внизу живота, но больше никак не влияла на жизнь. Антон открыл приложение, отслеживающее его цикл, и поморщился. Задержка была в полторы недели. — О… — сказал он, приоткрыв рот в удивлении. — У меня нет слов, — покачав головой, ответила Олеся. — Не мог же я залететь, — всё ещё глядя на экран, пробормотал Антон. Потом перевел взгляд на Олесю. — Мы всегда предохранялись, — сказал он. — Всегда? — Да разве что считается?..— вспоминая те самые пару раз, когда они, возможно, не предохранялись, возразил Антон. — Запишись к врачу. Сегодня же. Антон вздохнул тяжело. Помешал свой чай ложечкой. — А если я залетел? — Уверена, Лиза уже отложила криптовалюту на этот случай, — ответила Олеся. — Очень смешно. Неприятное, липкое чувство тревоги овладело Антоном. Он неожиданно стал не таким уж уверенным в себе и в своей жизни, а Арсений почему-то представился ему холодным и черствым и бросающим его… — Так! — громко сказал Олеся. — А ну посмотри на меня! Антон перевел на нее тревожный взгляд. — Ты че загнался? Арсений твой тебя любит, вы совпадаете по гороскопу, вы оба хотите семью… Почему ты переживаешь? Антон пожал плечами: — Мне теперь кажется, что Арсений уйдет от меня. В конце концов, он такой… Арсений. Я не знаю, это… — Боже мой! — перебила его Олеся и начала говорить ласковым тоном, словно объясняя ребенку прописную истину: — Антош. Открою секрет: только ты считаешь Арсения настолько сногсшибательным. Да, он симпатичный, но, типа… он занудный и душный. И передачи его смотрят только те, кому за сорок. Он никому не сдался, — тут Олеся остановилась, переводя дыхание. Задумалась и добавила: — И он тебя любит. Я спрашивала. — У него? — удивленно спросил Антон. — Что? — Олеся нахмурилась. — У карт. — Боже. Они проговорили еще некоторое время, и к концу разговора Антон немного успокоился, прогнав все беспокойно-тревожные мысли прочь. Да, он все еще переживал насчет того, что мог случайно забеременеть, но нет, он больше не думал — безосновательно и нервозно, — что это обойдется катастрофой. Таким образом, он вернулся в обычное русло своих мыслей: спокойно-радостное и безмятежно-нормальное. Антон всё-таки последовал совету Олеси и записался к врачу в тот же день. Решил не медлить и попросил найти окошко на тот же вечер. Арсению решил написать, что его задерживают на съемках, и попросил не заезжать за ним после работы вечером. Тот, однако, тут же Антону перезвонил и спросил с подозрением: — Всё хорошо? — Да, — ответил Антон спустя несколько секунд. Арсений тоже помолчал немного в ответ, а потом сказал: — Я заеду за тобой. Антон поразмыслил немного над ответом. Сказал: — Мне нужно к врачу. Последующее молчание было говорящим: Антон знал (непонятно как, но знал), что Арсений знал или хотя бы догадывался, в чем была проблема. — Что-то… что-то случилось? — спросил Арсений. Антон покачал головой в ответ. Сказал: — Нет… не знаю. — Я буду в шесть. — Хорошо. *** Арсений, как и обещал, забрал его в шесть. Антон уселся в его машину на пассажирское сиденье взволнованный и вновь успевший накрутить себя до предела. Арсений выглядел свежо, как и всегда, и собранно. Лицо его не выражало никаких тяжелых эмоций. — Зачем тебе к врачу? — спросил его Арсений первым делом. Перегнулся через ручник, коротко поцеловал в щеку. Губы его приятно обожгли холодные щеки Антона. Антон выдержал пару мгновений, прежде чем расклеиться, и повернуться к Арсению с мокрыми глазами. — У меня задержка, — сказал он тревожно и вцепился в руку Арсения. — Больше недели. Я сейчас умру, Арс. Что, если?.. Мама убьет меня. Арсений, наверняка ожидавший такого всплеска эмоций, вздохнул, и полностью повернулся к Антону корпусом. Он взял его дрожащую руку в свою и поднес к губам. Поцеловал. — Антоша, — сказал он, — разве эта случайность будет такой уж… случайностью? И сказал это так, будто был к этому к готов, будто хотел этого, будто думал об этом. Нет, подумал Антон, не будет. Не будет. Он думал об этом тоже. — Если я правда залетел… — Забеременел, — перебил его Арсений. — Не перебивай меня! — Продолжай, извини. — То нам срочно нужно расписаться. Мама умрет, если узнает, что я снова с тобой и к тому же ношу твоего ребенка без штампа! Арсений сжал его руку в своих. — Ты не сказал маме о том, что мы вместе? — спросил он озадаченно и с назревающей претензией. Антон терпеть не мог, когда тот начинал оскорбляться из-за того, чему виновником был он сам, и решил проигнорировать его тон. — Я планировал, — сказал он, выдержал театральную паузу и добавил: — когда ты сделаешь мне предложение. — Боже, — ответил Арсений, отпустив его руку. — Ты несносный. — Ничего такого не сказал. — Я и так планировал сделать тебе предложение, если тебе интересно, — сказал он. Антон улыбнулся про себя. — Я не спрашивал, — ответил он тут же. — Так, — выдохнул Арсений, — значит, нам нужно к врачу? — Боже мой, — вспомнил Антон и снова растревожился, — да. Я, возможно, залетел. Это твоя вина. — Диктуй адрес, — попросил Арсений. *** Выяснилось, что ребенка Антон не ждал — задержка течки была связана с гормональным сбоем из-за появления постоянного партнёра. Антон вышел из кабинета врача со странным облегчением, похожим на грусть, — и тут же расплакался Арсению в грудь. *** Жизнь шла своим чередом. Приближалась годовщина со дня перерождения их отношений. Надо сказать, Антона всё ещё Арсений устраивал, хотя тот и стал в последний месяц реже дарить ему цветы и чаще — показывать свой характер. И Антон знал, что все отношения рано или поздно утрачивают фитиль страсти и становятся более похожими на скучные мемуары сорокалетнего писателя, нежели на его любовные романы, но всё же решил по этому поводу немного расстроиться. Одним вечером, поняв, что они никуда не выбирались уже полторы недели, Антон поднял Арсения обеспокоенно посреди ночи. Тот сощурился недовольно и спросил, в чем дело. — Ты меня… — Антон сделал глубокий вдох, — любишь? Ты не хочешь от меня уйти? Сонное лицо Арсения моргнуло пару раз, сделалось недоуменным: — Ты с ума… Я давал тебе повод думать иначе? — В доме нет ни одного — даже наполовину завядшего! — букета,— сказал Антон эмоционально. — Что я должен думать? — Мы поговорим об этом завтра, — сказал Арсений. — И будут тебе цветы. На следущий день цветы и правда были — одиннадцать огромных букетов, каждый из которых символизировал каждый месяц, что они провели вместе. — Ну, — спросил Арсений, когда зашел на кухню, чтобы сделать себе кофе, — как тебе цветы? Антон ответил ему вялой улыбкой: — Пришлось поставить один из букетов в ведро. — Пропали сомнения в том, что я тебя не люблю? — Честно говоря, их и не было. Наверное, — почесав затылок, ответил Антон. — Просто понял, что мы вместе почти год и испугался. Еще вчера перед сном читал новости о разводе каких-то блоггеров. Вот и накатило. — Ладно, — ответил Арсений. Он прошел к кофемашине и стал шуршать ею, загружать в нее зерна. — Извини, — Антон подошел к нему с левого бока. — Я переживаю, что что-то пойдет не так. Конфетно-букетный период уже закончился и мне страшно, что рутина нас съест. Как мою маму с папой. Или Лену с ее мужем. Некоторое время оба молча наблюдали за работой жужжащей кофемашины. Наконец, Арсений развернулся к Антону, взял его руки в свои. Антон почувствовал намечающийся серьезный разговор и мысленно вздохнул. — Антош, — начал Арсений вкрадчиво, — выслушай меня внимательно: любые отношения — это доверие друг к другу, про… про компромиссы и желание прислушиваться. Мы не сможем с тобой ничего построить, если каждый раз, когда тебе будет скучно, ты станешь будить меня посреди ночи и спрашивать, люблю ли я тебя. Потому что — да, люблю, и я стараюсь показывать тебе это не только цветами. И я надеялся — надеюсь, — что ты это понимаешь. И… Ну, Антон понимал это. Антон понимал это какой-то далекой, разумно-рациональной стороной сознания. Он понимал, что да, Арсений о нем заботился каждый день: начиная от частых завтраков в постель по утрам и заканчивая массажем стоп по вечерам. И все же Антоном чаще всего руководила не та часть сознания, которую можно было объективно обосновать, а та, которая основывалась на чувствах, на эмоциях, на чем-то, что нельзя было объяснить. Что-то иррационально-бессознательное. — Я понимаю, — сказал Антон. — Да, ты прав, — он кивнул несколько раз, немного дёргано. — Понимаешь? — Арсений приподнял бровь. Так, как приподнимал ее, когда обычно не верил Антону и хотел ему это показать. Антон закатил глаза и отошел от Арсения на пару шагов. Принялся наливать в чайник воду, чтобы потом поставить его кипятиться, в попытке занять руки. — Наверное, — сказал он. — Мозгами — да. На деле же мне страшно. Я собрался строить с тобой семью, мы практически перестали использовать защиту — всё идет по известному сценарию. Но я, наверное, до сих пор не могу тебе полностью довериться. — Не можешь? — переспросил Арсений. — Это тупо, — кивнул Антон. — Это… нормально. Но я не знаю, что ещё сделать, чтобы доказать тебе, что на этот раз всё будет по-другому. Арсений редко… нет, почти никогда не выглядел таким неуверенным, как в тот момент. Антон, конечно, знал, что тот был неуверенным в себе по жизни, однако показывать это? считалось для него чем-то недостойным. И это, вкупе с его искренностью, пробудило в Антоне некоторые волнительные чувства. Он закусил губу, не очень понимая, что ответить, и не очень понимая, что он вообще чувствовал. Любовь, наверное. — Я… — Антон удержался от того, чтобы поморщиться. — Я боюсь повторения. Ты говоришь, что любишь меня, и я люблю тебя, тоже, сильно, но… Я не знаю, что с собой поделать, — Антон вздохнул. Отвернулся от чайника, посмотрел Арсению прямо в глаза: — Я ощущаю себя тобой. Стою и загоняюсь вместо того, чтобы жить. Арсений усмехнулся коротко. — Антоша… Но Антон его перебил: — Может быть, дело в том, что я никогда еще не планировал ребенка? Теперь боюсь не только за себя. Взгляд Арсения стал мягче (хотя и не был строг до этого), быстро скользнул к животу Антона, тут же, однако, поднявшись обратно к лицу. От Антона это не укрылось, и он прикусил губу в надежде, что лицо его не одолеет глупое выражение. Несколько секунд они смотрели друг на друга, словно оценивая или силясь придумать что-то такое, что успокоит обоих. Наконец, Арсений сделал шаг вперед и… упал на одно колено. Снова взял ошарашенного Антона за руку и сказал хорошо контролируемым тоном: — Выходи за меня. — Что?! — Я хочу, чтобы ты перестал бояться хотя бы того, что я брошу тебя внезапно, — ответил Арсений, смотря на него снизу вверх. — Давай купим несколько квартир вместе, и тогда бракоразводный процесс в случае чего займет минимум год? — Он улыбнулся, но потом лицо его посерьёзнело. — Если… если серьезно, то я не представляю свою жизнь без тебя. Больше нет. Ты… — Встань, пожалуйста, — перебил его Антон, сжимая, однако, его руку и не отпуская. — Ты не будешь делать мне предложение на кухне. Это абсурд, — он потянул его наверх. Арсений легко подался и встал напротив, близко, так, что их дыхания практически слились в одно. — У меня есть кольцо, Антон, — сказал Арсений. — Оно в спальне. Я планировал сделать тебе предложение. Планирую. Я не хочу, чтобы ты даже на малейшую секунду думал, что я несерьёзен насчет тебя. Антон моргнул пару раз. Отчего-то защипало глаза. — О-очень хорошо, — кивнул Антон. Отвернулся на мгновение, чтобы собраться, и снова повернулся к Арсению. Губы их стали очень близко. — Хорошо? —Я… да, — сказал Антон. Подумал и добавил уже спокойно: — Пожалуйста, даже не думай о том, чтобы делать мне предложение в такой обстановке, — предупредил он, становясь серьезнее. Мне нужно будет похвастаться предложением Олесе с Лизой. И маме. — Я тебя понял, — кивнул Арсений, подался вперед, чмокнул его в губы. — Но я просто хотел тебе сказать, что не собираюсь никуда уходить. — Спасибо. — Спасибо? — Ты идиот. И я бы хотел предложение в день нашей годовщины. — Я так и планировал. — И не на кухне. — Я тебя понял. А ты постарайся не будить меня по ночам. — Мгм. *** Когда до годовщины оставалась две недели, Антон почувствовал легкие недомогания внизу живота. На следующий день его стошнило с утра. Через день он пошел к врачу, чтобы вернуться оттуда — с улыбкой и осознанием того, что да, они это сделали. Он приехал домой, радостный и не пытающийся это скрыть, и тут же наткнулся на Арсения. Тот сидел за столом на кухне с очками для чтения и — читал. Наверняка, что-то скучное, направленное на «развитие мозгов», лишенное практического применения. Антон такие вещи редко читал даже в университете; обычно, если его что-то интересовало, то об это чём-то наверняка существовала документалка, смотреть которые он любил гораздо больше. Итак, Антон нашел Арсения на кухне. Тот сидел серьезный, с карандашом, вид у него был необычайно умный. Увидев на пороге кухни Антона, он поднял на него глаза, улыбнулся мягко, поприветствовал и снова вернулся к книге. Почти сразу же снова поднял свой взгляд на Антона обратно, прищурился. — Что-то случилось? — спросил он. Антон лишь кивнул в ответ, улыбка его была теперь еще более широкой. Арсений же оставался нахмуренным. Антон всю дорогу до дома думал, как преподнесет эту новость: как-нибудь торжественно, на годовщину? После того, как Арсений — совершенно неожиданно — сделает ему предложение? Или… Антон вскинул руки для объятий: — Я залетел! — Что?! — Во мне ребенок! — Ребенок? Рука Арсения выпустила из пальцев карандаш, и тот, стукнувшись о стол, покатился дальше, пока не столкнулся с преградой в виде конфетницы. Мгновение застыло вслед за ним. Арсений перевел взгляд, медленно, острожно, неверяще, — на живот Антона. Тот пока что не отличался ничем необычным. — Ты?.. — переспросил Арсений глуповато. Антон кивнул ему слезно в ответ. Наконец, Арсений встал из-за стола — кажется, до конца не осознавая даже этого. Сделал шаг-второй навстречу Антону, но показался тому слишком медленным, слишком много думающим. Антон подлетел к нему на полпути, кидаясь в объятья. Тут же уткнулся Арсению в шею, вдыхая его запах — такой родной и приятный. Арсений в ответ сжал его крепко, почему-то шмыгнул носом. — Я поверить не могу, — прошептал он. — Я тебя не заслуживаю. Антон, будучи слишком взволнованным и слишком радостным, предпочел проигнорироватьпоследнюю реплику. Ему было так хорошо в объятьях и так хорошо от мысли, что у них будет ребенок, что он предпочел бы вообще не воспринимать окружающий их мир. Сейчас он не имел значения — имели значения только они, их маленькая семья и их ребенок. Он отстранился от Арсения на секунду, чтобы посмотреть ему в глаза: — Мы станем родителями, — и прильнул к Арсению снова. Глаза Арсения, как он успел заметить, покрылись влагой; он не мог позволить себе смотреть в них ни на минуту дольше, иначе расплакался бы сам. — Это лучший подарок, — сказал Арсений ему прямо на ухо, полушепотом. — Ты не представляешь. Я подарю тебе всё. И он, кажется, уже это сделал.