Помнишь?

Кавеха пробуждает прохладный ветерок, дувший с открытой террасы – он едва разлепляет глаза, потягиваясь и отходя от сладкого сна. Волосы щекочут ему лицо, заставляя поморщиться и чуть привстать над кроватью, опираясь на локти и чуть мотая головой – эффекта мало, и блондин лишь снова валится в объятия кипенно-белой простыни. Прекрасное утро, одно из тех, которые он называет лучшими. Наверное, потому что спустя полгода он взял долгожданный отпуск. Наверное, потому что за эти полгода жизнь поменялась в лучшую сторону – новое место работы, новая квартира, новый для него климат, прежние друзья под боком и новые знакомства. Наверное, потому что именно с этими друзьями он решил провести часть своего отпуска – и просыпаться в отеле на берегу Атлантического океана, в настоящем раю – Португалии. Наверное, сюда следует внести ещё один пункт – Кавех лениво переворачивается на правый бок, чуть щурясь от приятно-теплых лучей солнца и замечает на соседней кровати такую же фигуру – правда уже не развалившуюся и сонную, а просто лежащую на спине с книгой на груди. Кавех довольно ухмыляется и зевает, смаргивая выступившие слезы и снова выгибаясь в спине. — Доброе утро, — негромко говорит аль-Хайтам, бросая быстрый взгляд на Кавеха, всё ещё пытающего продрать глаза. — Ага-а.. — неудачно подавляет зевок и тыкается в подушку ему в ответ Кавех. Он шуршит простынями, чистыми и свежими до хруста, разваливается на подобие звездочки и снова хватая в свой плен подушку. — Мы на завтрак опоздали, — как бы между прочим говорит аль-Хайтам. — В смысле "мы"?. — Я думал пойти вместе с тобой, — пожимает плечами Хайтам в ответ, наконец откладывая книгу, предварительно помещая на нужной странице закладку. — Ты очень крепко спал. Пусть мы прилетели целых два дня назад, но неужели ты до сих пор не выспался после перелёта? — А-а-а.. — махнул рукой Кавех. — Мой отпуск – сплю когда и сколько хочу. — Вообще, мы сегодня хотели пробовать споты, — многозначительно тянет аль-Хайтам, складывая локти к себе на колени. Очевидно, это должен был быть скорый подъем, как в тех самых фильмах, однако Кавех лишь путается в одеяле, валится на пол и бубнит что-то, матерясь. Хайтам чувствует, как немножко краснеют кончики его ушей и присаживается рядом на колени, помогая выбраться из плена одеяла и мысленно подмечая, что понадобится еще порядочно времени, чтобы наконец выбраться хотя бы из номера.

***

Песок щекочет ноги, умудряясь проникнуть даже в шлепанцы, и Кавех в очередной раз отряхивает ступню, пусть давно уже понял, что бесполезно. Он оборачивается к аль-Хайтаму, который шел позади, однако оставался невозмутим – ну конечно, для спасателя на пляже песок уже обыденность. Кавех кидает лонгборд рядом с собой, скидывает обувь и закалывает волосы в пучок, чтобы те не помешали при катании. Аль-Хайтам подходит ближе, тоже пока откладывая доску и поправляя плавательный костюм на себе. — Разминаться? — вопрос риторический, но Кавех спрашивает скорее ради того, чтобы заполнить тишину между ними. — Конечно, — аль-Хайтам скользит взглядом изумрудных глаз по чужому подтянутому телу, скрытым за похожим плавательным костюмом. Конечно, в разы эстетичнее было б щеголять в одних плавках, вот только банальное нежелание стирать кожу и потом мучаться от зуда заставляло надевать костюм. Они берутся за привычные упражнения – разминка рук и ног, планка, приседания – аль-Хайтам ловит себя на том, что сфокусирован больше на том, как упражняется Кавех, как чуть краснеет в лице, чуть разогретый упражнениями и уже начинающим припекать солнцем, как некоторые светлые прядки выбиваются из пучка, повисая прям перед глазами, как Кавех их старательно сдувает. Хайтам видит это вроде бы не в первый, и не во второй, не в пятый и не в десятый раз – уже несколько месяцев прошло с их знакомства и завязавшейся далее дружбы, и сколько уже раз они вместе покоряли волны на берегу Майами – он точно и не вспомнит. И, наверное, с каждым из этих разов колыхалось что-то внутри аль-Хайтама, чего он в себе даже видеть не видел. И честно, сначала про интрижку в самом начале их знакомства он боялся думать даже в собственной голове, но уже о ней знали почему-то и Сайно, и Тигнари, и ребята, которые сменяли его на работе – не дай боже еще Коллеи узнает. И почему-то Кавех никогда не поднимал эту тему нигде – и Хайтам даже не знает, хорошо это или плохо – вдруг вообще забыл? Аль-Хайтам отходит от мыслей, когда знакомый голос зовет его: — Ну ты идешь? Я уже вижу отличную волну, — воодушевленно говорит Кавех, подхватывая в руках лонгборд красного цвета – тот же, на котором пробовал волны в Майами в первый день знакомства с аль-Хайтамом. — Уже, — бросает Хайтам, подбирая свою доску и следуя за Кавехом. — Давай лучше чуть в сторону уйдем, где людей поменьше. Там волны легче ловить будет. — Ты на глаз определил? — с восторженным удивлением выдает Кавех. — Конечно, я же не новичок какой-нибудь, — закатывает глаза Хайтам в ответ. — Ну а вообще, я тут уже пробовал в прошлом году. И Хайтам оказывается прав – догребя до волны и поднявшись на ней, наконец вдыхает полной грудью. Он чуть жмурится от ветра, трепавшего волосы, лезущие в лицо, и оборачивается на Кавеха, взявшего уже следующую волну. И засматривается невольно, и точно также неосознанно улыбается – пусть Кавех немного пошатывается, но в карминах столько уверенности. Правда, за несколько месяцев во Флориде он явно развил свои навыки, и было прекрасно видно – родной софтовый лонгборд позволил настолько всё отточить, что даже на новом месте Кавех не так теряется, а что уж говорить о волнах Майами – аль-Хайтам теперь вместо книг любуется чужим мастерством. Или не только мастерством. Спустя парочку заходов Хайтам уходит в аутсайд – точнее, успешно скатывается, когда слишком долго смотрит на Кавеха и теряет волну. Он оборачивается на блондина, последовавшего за ним и попытавшегося напугать со спины. — Ну ты даешь. Уже уходишь? — Ну не прям же ухожу, — хмыкает аль-Хайтам, слегонца брызгая водой в ответ. — Я за вчера хорошо тут оттянулся, поэтому уже не так сильно хочется. Я сниму костюм и, наверное, загорать буду. — Когда это ты успел?! — Пока ты отсыпался. Или по-твоему я только в книжки втыкаю? — аль-Хайтам почти уходил, однако голос Кавеха в ответ вполне смог расслышать. — Я до глубины души оскорблён! Я хотел опробовать вместе с тобой, — Кавех морщит нос и, наверное, не слышит хайтамово "прости".

***

— Серьёзно, доска? — фыркает Сайно, протягивая аль-Хайтаму последний прохладный коктейль и падая рядом на шезлонг. — Как по мне, то очень уместно. Он на своем лонгборде хоть с закрытыми глазами может катать, и уже много раз говорил, что хотел бы попробовать покороче, — разводит свободной рукой аль-Хайтам. — Или ты обиделся, что я первее решил выбрать наипростейший подарок? — Ха, — прыснул Сайно. — Мы с Тигнари вообще-то уже тоже всё придумали. А Коллеи нарисовала открытку. С этими словами он достаёт телефон, и спешно пролистывает до нужной фотографии. Аль-Хайтам тихо смеётся – Кавеха чуть-чуть покосило, но даже несмотря на это выглядел тот в стиле недо-детского-чиби очень даже неплохо. — Шедевр, а? И Кавех отлично получился, — гордо заявляет Сайно, а после переводит взгляд на играющую вдалеке Коллеи, рядом с которой хлопотал Тигнари, протягивающий ей бутылку воды и поправляющий панамку. — Талант автора. — Кавех везде отлично получается, — бросает аль-Хайтам, глубоко вздыхая и ерзая на полотенце. Сейчас он уже был в одних только плавках, подставляя спину под пока еще щадящие лучи. — Ты ему до сих пор ничего не говорил? — Я думаю купить ему еще фотоаппарат моментальной печати, он такой давно хотел, — аль-Хайтам будто специально говорит громче, словно вообще не понимая – даже не слыша – что там ему говорит Сайно. — Совсем ничего, Хайтам? Ну ты даешь. Аль-Хайтам в силах лишь закатить глаза и набрать воздуха, чтобы уже дать вразумительный и четкий ответ, вот только выходит что-то невнятное. — Он забыл уже наверное, — он хмурится и пожимает плечами. — Да и как мне сказать? Просто взять, подойти и выдать: "О, te amo, Кавех, я жить не могу без тебя". — Ну да, так ваще отстой. Скажи бы ты мне такое, я бы подумал, что ты с катушек съехал. — Я близок к этому. Аль-Хайтам почти было расслабился, вот только Сайно явно не собирался отставать просто так – и лучше б он выслушал очередную лекцию о новых картах или непереводимых каламбуров с испанского, о которых вычитал в очередной статейке в инете. — Ну серьёзно, все-таки такая вещь. И может, ему тоже есть что сказать – а зная Кавеха, он такое обычно не забывает, — Сайно закатывает глаза, глядя на попытки Хайтама спрятаться за книгой. — Он ведь до сих пор не закатил из-за того случая скандал, до сих пор ничего тебе не предъявил, напротив уж слишком хорошо с тобой общается. — Это-то да, но как мне вывести его на этот разговор? Или намекнуть хоть на что-то хотя бы? — На твоём месте намекать я б не пытался, но вообще, постарайся сделать это в какой-нибудь непринуждённой обстановке. Примерно, как в тот вечер. Погуляйте где-нибудь в темноте, или посидите в номере за каким-нибудь пивом – у вас же есть мини-бар? — Я разберусь как-нибудь, — вздыхает аль-Хайтам. Сейчас эту тему мусолить никак не хотелось – и лучше уж было просто бесстыже заглядываться на всё так же покоряющего волны Кавеха – и понять, что шортборд был очень даже неплохим вариантом для подарка.

***

— Хорошо я сегодня, конечно, — Кавех потягивается, отчего футболка задирается, открывая вид на подтянутый живот. — Жаль, что ты не захотел побольше, так классно было. Или нашему "покорителю волн" это слишком скучно? Он беззлобно ухмыляется, потирая глаза и проходя в ванную, где до сих пор торчал аль-Хайтам – неужели до сих пор чистил зубы? — Ты себе эмаль стереть хочешь? — Кавех наконец поднимает взгляд на аль-Хайтама, измывающимся над тюбиком крема. — Ага-а.. — Ага-а, — закатывая глаза, передразнивает Хайтам, и в очередной раз пытаясь намазать голые участки спины. — Помочь? — Было б неплохо. Кавех слегка улыбается, принимая тюбик и выдавливая недостающее количество. Отставляя его на раковину, он аккуратно наносит крем на раскрасневшуюся кожу, стараясь не тереть слишком сильно и не травмировать ее сильнее. Его ладони двигаются аккуратно, не пропуская ни одного участка, даже скорее успокаивая своими движениями раздражённую кожу. — Ты уснул что-ли на солнце? — Кавех хотел подколоть, вот только какое-то уж слишком явное беспокойство затесалось в его голосе. — Почти. Поздно вспомнил, что пролежал под ним дольше, чем хотел, а сейчас вот это, — аль-Хайтам лишь пожимает плечами. — Сегодня же поспишь без верха, — сказал Кавех, уже закончив с кремом и смыв его остатки с рук. — Да, спасибо, — аль-Хайтам умывает лицо прохладной водой и наконец выходит из ванной вслед за Кавехом. И именно сейчас, наверное, был тот самый подходящий момент, о котором и говорил ему Сайно – можно было попробовать поговорить, вот только Хайтам понятия не имел – а как начать-то? Настолько деликатная тема, и в голову даже не приходит предлога, почему бы он вообще решил ее завести. А может правда уже забыл? А может и не надо этого всего? А вдруг аль-Хайтам лишь испортит всё, что было – и у него не останется даже той недодружбы, а это точно не то, чего ему так хотелось. Но рискнуть правда стоило – иначе, если аль-Хайтам не сделает этого в ближайшие дни, то не сделает никогда – и Сайно до конца его дней будет стебать его – нет, спасибо. Он тихо проходит к своей кровати и присаживается. Его глаза смотрят то на открытую настежь балконную дверь, то на стянувшего с себя футболку Кавеха, который, не церемонясь, упал в обьятия мягкого белоснежного одеяла. — Кавех. — Что с тобой такое, скажи мне? — откликается блондин, переворачиваясь на живот и подпирая подбородок рукой. — Ты что-то рассеянный в последнее время – особенно когда мы сегодня серфили. — Уступил тебе, — аль-Хайтам смеётся с Кавехом в унисон, а затем берет с тумбочки книгу, делая вид, будто бы это не разговор вселенской важности, и от него точно не зависит его судьба. — Ну со всеми же бывает. Ты в нашу первую встречу тоже не мастерски катал. — Пф, нашел что вспомнить! — аль-Хайтам не знает, мерещится ему или нет, но, кажется, на щеках Кавеха проступает совсем легкий румянец. — Что было тогда, а что сейчас. Тогда я на том пляже впервые был. И катаю сейчас раз в тысячу лучше – ты же сам видишь, мы вместе тренировались. Кавех убирает руки и с живота укладывается на бок, все глядя на аль-Хайтама, чей мозг сейчас особенно напрягся. И кажется, вот она – ниточка, за которую можно было ухватиться. Вот только удержится ли он – и не будет ли падение таким неприятным. — Ты помнишь тот день? Однако вопрос звучит в пустоту – и судя по размеренному дыханию, Кавех уже окунается в мир сладких грёз. Оно и неудивительно, что уснул так легко – сегодня столько раз взбирался на волны, не только утром, но и вечером. И аль-Хайтаму не остаётся ничего, как пожелать лишь спокойной ночи и самому улечься на кровать, все надежды оставив на завтрашний день.

***

Аль-Хайтам с улыбкой подмечает, как Кавех сияет в этот день – особенно как красивы глаза. Вроде бы, для взрослых людей день рождения перестаёт приносить настолько красочные впечатления и эмоции – это с годами замечает каждый – вот только сегодняшний Кавех полностью рушит это. Еще с самого утра такой сияющий, с горящими пламенем глазами – и аль-Хайтаму даже большего не надо. И то, как Кавех сгребает в тесные объятия его и Сайно с Тигнари – у Хайтама от этого аж голова закружилась – как тискает Коллеи, благодаря за красивую открытку, как в целом то кишит каким-то восторгом. Как красиво проступает на его щеках румянец – причина этому уже третий коктейль – как забавно завиваются на концах светлые, подвыгоревшие волосы, как легким движением стирает с алых губ крем с торта, как, стесняясь, не может сдержать улыбки – и от этого настолько хорошо, что Хайтам, погрузившись в эту блажь, чуть не позабыл о том, на что должен был решиться. Он чувствовал многократные взгляды Сайно на себе – прекрасно понимал, что хотел бы тот сказать, но тактично молчал. И аль-Хайтам поджимает губы многозначительно, метая взгляд то Сайно в его бесстыжие глаза, то на Кавеха. К столику подбегает Коллеи, до этого игравшая с детьми других постояльцев, и пристраивается к Тигнари. До этого она прибегала, только чтобы попить что-нибудь и стащить пару конфет, но сейчас можно было понять, что она устала – глаза совсем слипались, а косички успели растрепаться. — Я думаю, нам с Сайно стоит идти, — Тигнари гладит дочь по голове, после чего смотрит, как Сайно бережно берёт её на руки, позволяя уснуть уже в таком положении. — Конечно. Спасибо большое еще раз, — и вновь Кавех улыбается так, что у Хайтама сердце своим стуком чуть ли не пробивает грудную клетку. Блондин прощается, а затем отлучается в уборную – к несчастью для аль-Хайтама. Потому что Сайно чуть ли не шипит – и Хайтам понимает, почему тот стал офицером полиции. — Твой последний шанс. — Я понял, — аль-Хайтам кивает, судорожно вздыхая и видя, как Кавех уже возвращался. — Иди уже. Сайно свободной рукой ободряюще похлопывает Хайтама по плечу, а затем вместе с Тигнари и Коллеи на руках удаляется из ресторана, оставляя его наедине с мыслями – и уже вернувшимся Кавехом. — Может, тоже пойдём? — аль-Хайтам складывает приборы на тарелку, показывая, что закончил. — В номер? — Нет-нет, — он мотает головой, задвигая стул и забирая свою сумку. — Прогуляться, на ближайший пляж. — А, ты про это. Конечно, — блондин снова улыбается. И аль-Хайтам совсем окунается в забвение. Теплый морской воздух дует им в лицо, трепля волосы и воротник кавеховской светлой рубашки – аль-Хайтам не знал, будет ли правильно отвесить за нее комплимент – вдруг Кавех что-то не то подумает. — Прекрасный день был, — Кавех поглубже вдыхает приятный воздух, будто бы тот пьянил сильнее выпитых сегодня коктейлей. Он открывает теплые карминовые глаза и оборачивается к аль-Хайтаму. — Спасибо вам всем. — Мне тоже понравилось, — отвечает Хайтам, нервно сглатывая, стоит Кавеху невзначай коснуться пальцами тыльной стороны чужой ладони. Кавех молчит. Аль-Хайтам может прочувствовать в воздухе – он молчит и улыбается. Его глаза улыбаются, сияют, даже ярче, чем уже зашедшее за линию горизонта, солнце, оставившее после себя алое зарево – аль-Хайтам, наверное, слепнет, но это его даже не беспокоит. Он набирает в легкие побольше воздуха, вспоминает всё, о чем рефлексировал прошлую ночь и негромко произносит: — Это напоминает мне день, когда мы познакомились, — выдыхает он и нервно поглядывает на Кавеха, идущего рядом. — Мне тоже, — Кавех издаёт смешок и искоса поглядывает на Хайтама в ответ. — А ты помнишь прям? Аль-Хайтама давится воздухом – не ожидал он, что его опередят и зададут такой вопрос вперед него. — Конечно помню, — кивает он, стараясь держать себя в руках и продолжать плавно. — Я тогда тебя с воды вытаскивал. И фестиваль еще был. — О, я помню про фестиваль! Мы еще так неожиданно встретились, — Кавех рассказывает с неким восторгом, радостью, будто в первый раз – аль-Хайтам готов слушать с огромным вниманием – тоже будто в первый раз. — Тоже так вдвоём гуляли. — И коктейли! А потом по пляжу, я помню, — аль-Хайтам чувствует, как что-то внутри него неистово топится, заполняет изнутри греет и заставляет сердце биться сильнее, а адреналин в крови – вскипать. — А потом фейерверк, и.. — Кавех, te amo. Тишина повисает, словно грозовая туча, а хайтамовы слова в ней – молния. И Кавех замирает – аль-Хайтам вслед за ним. Он нервно вглядывается в чужие карминовые глаза, ловя в них не теряемый свет. — Что? — тихо выдыхает Кавех. — Ты живёшь во Флориде уже столько времени.. — начинает аль-Хайтам, но слышит, как Кавех говорит громче. — Я знаю, — блондин поджимает губы, но взгляда так и не сводит. — Что?— аль-Хайтам чувствует себя идиотом, переспрашивая. — Yo también te amo, — заявляет Кавех, не тушуясь, и у Хайтама сердце кульбит делает. И бьётся в унисон с кавеховским, и, о боги, – щеки розовеют румянцем смущения и искренней влюбленности. И дышит тихо, не слышно – нет, скорее вообще не дышит – не может поверить в то, что не спит. И глядит на огоньки в киноварных омутах напротив, и чувствует, как неистово бьётся сердце, уже начиная болеть – и всё так воздушно. Ведь так могло не получиться. Ведь мог Кавех правда не понять – или притвориться, что не понимает. Ведь мог же отказать, мог тактично намекнуть на дружбу, не более. Мог вообще не вспомнить – но помнил. И аль-Хайтам думает, что наверное, сама фортуна принесла ему этот день – а лучше и быть не могло. — Знаешь, я в тот день не смог провернуть одну шалость, — наконец говорит аль-Хайтам, оборачиваясь к ало-розовому – прям как его щеки – зареву заката. — Какую же? — Могу я тебя поцеловать? — спрашивает Хайтам с неким сомнением, беря Кавеха за обе руки и все глядя – так влюбленно, так глупо, но нежно. — Я загадывал это, когда задувал свечи. А желания сбываются, сбываются сладко и красочно. И Кавех приоткрывает свои глаза, смотря на нежные нефриты аль-Хайтама и лишь крепче держась за его плечи. И невольно щеки его становятся пунцовыми, а большой палец задевает кожу чужой шеи. И Хайтам уже представляет, как завтра гордо разболтает все Сайно – но уж точно не сможет передать всю сладость, которую испытывает прямо сейчас, прижимаясь к чужим губам и изредка что-то шепча. Они оба помнят.