Можно я с тобой?

- Можно я с тобой? И Чимин удивлённо оборачивается, встречаясь с глазами и улыбкой черноглазого взъерошенного паренька, почти его ровесника. У Чимина мало друзей и часто он играет один. Его дразнят жирным и стебут за дешёвые вещи. Поэтому, когда новый сосед стоит с таким же бумажным корабликом в руках и просится играть вместе, Чимин удивлён. Он неуверенно улыбается в ответ и кивает. - Я Чонгук. - Говорит паренёк, и Чимин кивает снова. *** -Можно, я с тобой? И Чимин смотрит на Гука во все глаза, приоткрыв рот. Оглядывает украдкой одноклассников, которые его недолюбливают за яркие волосы, проколы в ушах и подведенные глаза. Он двигает свои учебники, освобождая место за партой. Чонгук садится уверенно рядом с Чимином и тоже смотрит на людей в классе. Хмуро и с вызовом. И Чимин закусывает губу, чтобы не рассмеяться. *** - Можно, я с тобой? Чонгук пинает одну из пустых банок из-под пива, которые пьяный Пак выстроил перед собой в ряд. Чимин на грохот поднимает рассеченную бровь, матерится сквозь зубы и подаёт последнюю невскрытую банку Чонгуку, даже не взглянув. Тот делает несколько больших глотков и морщится от горечи дешевого пойла. Оглядывает Чимина - потеки туши, размазанный по щеке блеск вперемешку с кровью, сбитые костяшки. В общем то, жить будет. Если захочет. *** А Чимин не хочет. Он стоит над обрывом, просто глядя в одну точку, туда, где свобода, наверное. Боли так много, что он ее больше не чувствует. Всё онемело, словно плеснули внутрь жидким азотом. Он и не плачет. Дождь делает это за него, омывая лицо сплошным потоком. Потому что на слова "я влюблен в тебя", адресованные человеку, который казался надёжным, добрым, не таким, как все, он получил: "Ну, бляяя, ты что ли реально из этих пидоров? Ты только в рот даёшь или в жопу тоже?". А потом оказывается, что они там не одни. И Чимина окружают... А потом его накрывает боль. Много боли. И следом приходят пустота и оглушающий шум дождя. Поэтому Чимин не слышит, как Чонгук подходит, становится рядом и говорит: - Можно, я с тобой. Чимин не чувствует, как Чон сжимает его маленькую, ледяную совсем ладонь крепко-крепко. Не осознает, что тот делает синхронно с ним шаг к краю. Не слышит, как Гук шепчет последнее: - Я с тобой. И шагает с обрыва вместе ним. *** Удар об воду получается сильным. Чимин теряет сознание, а Чонгук - на то он и лучший пловец их захудалой университетской команды - успевает сгруппироваться, не выпуская руку Чимина, чтобы не потерять его в воде. Бесчувственный Пак, как стопудовая гиря тянет вниз. Тяжелые берцы и кожанка с заклепками не дают двигаться нормально, но Чонгук борется, пытаясь всплыть на поверхность. Там, где он рос, к борьбе не привыкать. Поэтому он зло, отчаянно, выбиваясь из сил, тащит себя и Чимина, захлебываясь, задыхаясь, глотая страх, но не отступая. «Берег близко, берег близко», - он дает себе установку и повторяет ее на репите в своей голове. Лишь бы хватило сил. Метрах в 30 от берега Чимин приходит в себя и с ужасом в глазах сначала барахтается, не понимая, что происходит, а поняв - крепче хватается за руку Чонгука и тоже пытается грести. - Говорил, учись плавать. - Выплёвывая воду и, кажется, ошметки легких, хрипит Чон, выползая из воды уже на коленях - ноги не держат, руки трясутся, пульс почти прорывает оболочку вен. Он оборачивается и подтаскивает за шкирку такого же медленно и шатко ползущего на четвереньках Пака. Они падают рядом на прибрежную смесь песка и земли. Небо, словно понимая, что воды и так достаточно, престаёт рыдать и хмуро с осуждением нависает грязными серыми тучами. *** Чонгук лежит на спине с закрытыми глазами и раскинутыми в стороны руками, а Чимин… Чимин сидит неподвижно какое-то время, обняв колени. А потом утыкается в них лицом, сжимается весь и начинает тихо плакать. Плач переходит в рыдания, те в вой, а затем в отчаянный осипший крик. И обесиленный Чонгук, шатко садится тоже и стягивает с себя кожанку. Он бестолково накрывает сходящего с ума Чимина промокшей насквозь курткой, придвигается близко и обеими руками обхватывает Пака укачивая и ловя губами собственную скребущую горло соль. *** Пол часа? Час? Чимин затихает и, уже вцепившись в крепко держащие руки, сидит молча, не воде сейчас пытаясь тонуть, а в своих мыслях. Потом поворачивает опухшее лицо к Гуку: - А если бы с крыши? - Если это новый план, то я сломаю тебе ноги. - Почему? - Чимин сдвигается и морщится, ощущая, как как болезненно отходят онемевшие конечности. Он не о переломах вовсе спрашивает, и Чонгук его понимает. - Я знаю, что ты знаешь. - Чон устало трет лицо ладонями и поднимает на Чимина покрасневшие глаза. Тот лишь кивает в ответ и горько усмехается. Конечно, он все знает. Только вот Пак - зараза, ему с рождения так говорили. Его первое слово, кстати. Всю жизнь он задыхался в коконе из неудач, презрения и брезгливых взглядов. И когда жизнь внезапно одарила его  единственной драгоценностью - разве не было правильно держать ее на расстоянии? Чтобы не замарать всем тем дерьмом, которым вечно перепачкан сам. Так ведь было лучше? *** Не было? *** Чонгук вздыхает, тяжело поднимается, пошатываясь, пытается отряхнуть песок со штанов. Пользы это не приносит. Он обтирает грязные ладони о футболку, бросает вновь взгляд на Чимина и разворачивается, чтобы уйти. - Гу.. Ему кажется, что Чимин что-то говорит. Останавливается. Спина замирает в напряжении. - Гуки. - Чимин действительно зовет. В его голосе слышатся трещины, но сквозь них пробивается надежда. Чонгук оборачивается и вопросительно смотрит на Пака. Тот встает тяжело и, стянув куртку с плеч, крепко прижимает ее к груди. - Гуки, можно я с тобой?