[Caretaking] — Уход

Нил вёл себя подозрительно. Неудивительно, что бегунок подпрыгивал на пятках, осматривал помещение на наличие выходов и сидел так, словно ожидал, что в любой момент может броситься наутек. Несмотря на все старания Ники, Нилу так и не удалось полностью оставить в прошлом этот взгляд оленя в свете фар, который появлялся всякий раз, когда кто-то пугал его, был с ним любезен или вообще вспоминал о его существовании. Общая неусидчивость Нила была самой искренней чертой, которую можно было заметить аж с МКС. Любой человек, способный взаимодействовать с внешними раздражителями (а значит, почти каждый живой человек), подтвердил бы наблюдения Эндрю звучным «ну, да». Но такое поведение Нила было частью его личности и, следовательно, частью ожиданий Эндрю. Сигнал в голове Эндрю, мысль о том, что это неправильно, не появились бы, если бы поведение Нила не изменилось. Эндрю знал, на что смотреть, знал, как выглядел бы Нил после нескольких недель притворства. Проблема была не в том, что Нил вёл себя подозрительно в целом, а в том, что Нил вёл себя подозрительно в глазах Эндрю. Как только Эндрю начал замечать, он уже не смог остановиться. Всё началось в начале недели, когда Нил вернулся с пробежки. Для Нила пробежки были обычным делом. Самая первая неделя, когда Нил присоединился к команде, запомнилась Эндрю смесью безумной забавы и напряженной интриги всякий раз, когда Нила не могли найти. В то время было смешно думать, что Нил исчезнет, что однажды он убежит и никогда не вернётся. Эндрю снились нелепые сны о том, как Нил бегает по всему миру, снова и снова, и эта идея казалась ему настолько забавной, что он смеялся над собой. (Эта мысль уже не была такой смешной, как раньше. Теперь она просто злит Эндрю). Однако для Нила было ненормально бегать со всей дури. Эндрю увидел кое-что случайно. Он сидел на крыше и играл со своим страхом высоты, когда заметил неясное тёмно-рыжее пятно на тротуаре. Неясное пятно стремительно приближалось к зданию и вскоре стало Нилом. Должно быть, у него развязались шнурки, потому что по пути к Башне Нил один раз споткнулся, но не замедлился. Добравшись до здания, он не стал разминаться или переводить дыхание, а просто распахнул дверь и влетел внутрь. Эндрю почувствовал неясный прилив любопытства и позволил ему увести себя обратно на этаж Лисов. Дверь Нила была по-прежнему заперта, а в коридорах сохранялась подозрительная тишина. Эндрю решил, что Нила, должно быть, перехватили по пути наверх, и решил вернуться на крышу, когда услышал грохот с лестничной площадки. Высунув голову, он посмотрел вниз и увидел на втором этаже Нила, который лежал лицом у ступенек. Как и предполагал Эндрю, его шнурки были развязаны. — Что, — выдавил он из себя. Это должен был быть вопрос, но от недоуменного раздражения, вызванного очередным примером тупости Нила, слово вышло безжизненным. Нил перевернулся на спину и стал наблюдать за тем, как Эндрю уверенно приближается к нему. — Я собирался подняться по лестнице, — сказал он так, словно это что-то объясняло. Эндрю предположил, что, по мнению Нила, вероятно, объясняло. — Нет, — Эндрю смотрел, как Нил поднимается на ноги. Эндрю не предложил ему помощь — поступок, который был бы приятнее, если бы не был в его характере. — Ещё одна попытка. — У меня много энергии, — пожал плечами Нил, переминаясь с ноги на ногу, как будто ничего не мог с этим поделать. Ключ ко лжи, подумал про себя Эндрю, это говорить правду и ничего больше. Но Эндрю не настолько всё это заботило, чтобы прибегать к осуждению, поэтому он отошёл, позволяя Нилу продолжить добиваться своего полного изнеможения. Однако Эндрю не ушёл. Он просто прислонился к стене и наблюдал, как Нил поднимается, опускается и снова поднимается. Этот первый инцидент вызвал ощущение заинтригованности, от которого Эндрю не мог избавиться. Оглядываясь назад, можно сказать, что признаки повышенной энергии или напряженности Нила проявлялись с понедельника прошлой недели, и то, что Эндрю пропустил это, сделало его ещё более наблюдательным. Что ещё он мог не заметить, если бы не наблюдал? Нил начинал вздрагивать, когда кто-то подходил к нему сзади, — он реально подпрыгивал на месте, чего раньше никогда не было. Он стал избегать командных мероприятий и с опаской относился к толпе в кафе и лекционных залах. Прошли месяцы с тех пор, как он перестал избегать столпотворения в присутствии Эндрю, но теперь, похоже, даже Эндрю недостаточно, чтобы удержать его на людях. Нил менее охотно принимал позицию Кевина, огрызаясь в ответ с большей прямотой (которую он обычно приберегал для репортеров и Аарона), а однажды, что запомнилось особенно четко, оскалил клыки и зарычал. Эндрю сильно сомневался, что кто-нибудь ещё это заметил. Странное поведение Нила было в общем-то обычным делом, не считая нервных тиков и клыков. Кевин, казалось, был на грани раскрытия правды, но, как правило, оказывался слишком зациклен на себе, чтобы иметь разумные мысли. Эндрю и сам стал бы сомневаться в каких-либо изменениях, если бы не следил так пристально. Запах Нила практически не изменился (впрочем, он и не имел особого аромата), а сам Нил, похоже, не замечал этих изменений, происходящих постепенно. Единственное, что склонило чашу весов в сознании Эндрю от определения всего этого как «проблемы, с которой Нилу нужно разобраться» к «нашей общей проблеме, с которой нужно разобраться», — это пропавшая одежда. Гардероб Нила свёлся к тому, что было на нём, когда он только приехал, остальная одежда лежала в комоде нетронутой. (Эндрю давно обещал оставить в покое вещи Нила, но Мэтт не давал такого обещания, а Эндрю умел быть очень убедительным. К сожалению, поскольку в ящиках рылся Мэтт, а не он, Эндрю понятия не имел, пропала ли какая-нибудь одежда.) Нил носил только мешковатую одежду и, если обоняние Эндрю не обманывало, чужие носки. Он испытывал отвращение к Нилу и к самому себе за то, что его по-прежнему тянет к Нилу. Нервозность, манипуляции с одеждой и внезапно нахлынувшая энергия Нила — всё это говорило об одном. Нил готовился уходить. Эндрю был, мягко говоря, пиздец как зол. Он хотел было сразу же предъявить всё Нилу, но воспоминания нахлынули на него. «Но это не значит, что я не хочу тебе отсосать», — сказал Эндрю. Нил остолбенел в баре, это заявление шокировало его настолько, что Эндрю почувствовал его запах. Эндрю не думал, что что-то произойдёт, ведь Нил не интересовался. А вот Эндрю — да. Может быть, он слишком сильно замахнулся в своей честности. Возможно, Нил чувствовал себя в опасности по его вине. От такой перспективы он чувствовал спазмы в животе. Эндрю хотел, чтобы Нил был честен. Нельзя ожидать слишком многого от человека, который построил всю свою жизнь на лжи, но он всё равно безжалостно ненавидел Нила за это. Если этот трус собирался уходить, то, по крайней мере, он должен был сказать об этом всем, а не придерживаться своего нынешнего плана — беспорядочно исчезнуть в ночи. Эндрю попытался сдержать всё в себе, но хватило его всего на день. Если Нил намеревался нарушить своё обещание, Эндрю заставит его признать это, даже если после этого отпустит его. (Так и будет. Эндрю ненавидел эту мысль, но он бы сделал это. Если Нил уходит из-за него, это меньшее, что он может сделать. Эндрю просто нуждался в подтверждении. Ему нужны были причины ненавидеть себя за то, что он всё испортил. Он не верил в чувство вины, не верил в сожаление, но он верил в честность). — Я знаю, что ты делаешь, — сквозь зубы сказал Эндрю. Нил сидел напротив в кресле-мешке. Команда разбрелась, и Эндрю подождал, пока все немецкоговорящие члены команды не окажутся вне пределов слышимости, прежде чем вступить в конфронтацию с Нилом. Кевин бросил на него взгляд за то, что он перешёл на другой язык, но отвернулся, когда Эндрю оскалился. — Что я делаю? — нахмурился Нил. Эндрю захотелось встряхнуть его или, возможно, ударить. — Не прикидывайся дурачком. Мы оба знаем, что ты не идиот. Нил, казалось, находил это забавным. Он ничего не сказал, но всё и так было ясно. — Я не это имел в виду, и ты это знаешь, — Эндрю не успел продолжить, потому что Ники вернулся с кухни и уселся на диван, не обращая внимания на происходящее. Нил ещё некоторое время не сводил с Эндрю глаз, наконец осознав, что тот совершенно серьезён. Эндрю прожигал взглядом в ответ, отказавшись отступать. Он знал, что задумал этот ублюдок, и Нил должен был это понимать. Нил отвернулся первым, когда Мэтт вошёл с попкорном. Эндрю не отводил взгляда всю ночь. По мере того как шла ночь, до Эндрю, казалось, медленно доходило осознание того, что он знал о том, что Нил вот-вот уйдёт. Он продолжал украдкой бросать на Эндрю взгляды, потирая ноги, словно мог сбежать сидя. Эндрю позволил ему повариться в этих чувствах. Хорошо. Пусть ему будет некомфортно. Позже вечером он отправился на крышу, ожидая конфронтации. Нил последовал за ним, но не дал ни одного шанса. Вместо этого он просто стоял у двери и смотрел на спину Эндрю. — Ты мог просто сказать мне, — заговорил Эндрю после продолжительного молчания. Он не сводил глаз с земли далеко внизу. — Похоже, мне уже не нужно, — ответил Нил. Эндрю глубоко вдохнул, пытаясь уловить запах Нила. Ожидаемо, но ему не удалось. Он повернулся, надеясь, что зрение даст ему то, чего не мог дать нос. Нил выглядел уверенно. Он казался покорным и почти… предвкушающим, словно ждал исхода, который, как он знал, разочарует его. Он смотрел на Эндрю в упор: кулаки сжаты, челюсть разжата. Твёрдая позиция, неспокойная основа. Нил был противоречив: Эндрю видел в нём только оттенки серого. Эндрю обернулся, ненавидя себя за то, что ему нравится вид позади, а не перед ним. — Я не люблю секреты, — Эндрю затянулся сигаретой. — Особенно мне не нравятся твои. — Интересное заявление, ведь ты знаешь многие из них, — Нил подошёл ближе. Эндрю молча протянул пачку сигарет. — Если ты мне расскажешь, это уже будет не секрет. Может быть, тогда меня это удовлетворит. Нил дал сигарете догореть, погрузившись в транс, как он всегда делал, если не курил. Он был более неподвижен, чем Эндрю видел его за всю неделю. Молчание снова затянулось. — У меня… — начал Нил, но потом сделал паузу. Эндрю повернулся, чтобы снова посмотреть на него. В редком акте храбрости (черта характера Нила, которая становилась всё более и более преобладающей) Нил стоял на своём. — У меня есть предложение. Это не сделка. Только если ты не скажешь обратного. Эндрю жестом попросил его продолжать, заинтригованный, вопреки себе. Ничего хорошего из этого не выйдет. Эндрю ограничивался обещаниями, каждое его действие было просчитанным и происходящим по образцу «ты — мне, я — тебе». Сделка с открытым концом была новой территорией. Сделка с открытым концом была опасной. — Будь со мной, — выпалил Нил, словно не мог сдержать слов. — Я хочу, чтобы ты был со мной, когда я… когда мне… я хочу, чтобы ты был там. Это застало Эндрю врасплох, и, судя по небольшому вздоху Нила, удивления Эндрю оказалось достаточно для изменений в его запахе. Его контроль был уже не таким, как раньше, и это сводило его с ума. Он снова взял себя в руки, решив не упускать преимущество. Эндрю ненавидел тот факт, что он никогда не мог как следует прочитать Нила, — мысль о том, что Нил теперь может так открыто читать его, вызывала у него желание проделать дыру в гипсокартоне. Когда Эндрю думал об уходе Нила, он вспоминал всё, что сделал не так. Он думал о словах, сказанных через край стакана с виски, и о том, как изменился его запах после того, как он перестал принимать лекарства. Его интерес стал более очевидным, ярким неоном для человека с таким носом, как у Нила. Эндрю не рассматривал вариант, в котором не было его вины: Нил, казалось, настолько доверял ему, так долго оставался (несмотря на Дрейка, Гнезда, международной сенсации и экси-звезды Кевина Дэя), что Эндрю решил, что для того, чтобы оттолкнуть его, понадобится нечто уникальное. Но Нил уходил не из-за него. Эндрю не был уверен, почувствовал ли он облегчение или нет. Затем просьба полностью захватила его. Нил хотел, чтобы он поехал с ним? Нил хотел, чтобы они уехали вместе? При этой мысли Эндрю не смог сдержать дрожь, пробежавшую по позвоночнику. Но Нил знал Эндрю лучше, чем кто-либо другой. Он должен был понять, что не стоит спрашивать. Эндрю не нарушает обещаний, и все его обещания были в общежитии. Уже не в первый раз Эндрю хотел что-то разрушить — впервые это было обещание. Но он не стал бы. Он не знал как. Он снова затянулся сигаретой. Нил принял его молчание, его плечи опустились. Эндрю вспомнил, как он выглядел у двери, и ему не хотелось подтверждать разочарование Нила. Это было слишком похоже на предсказуемость. Тем не менее Нил ждал ответа. Эндрю ненавидел его за это. Он вообще ненавидел всю эту хрень. Эндрю обдумывал множество слов, большинство из которых были жестокими. — Мы оба знаем, что я не могу, — Эндрю остановился на этом. Он стряхнул пепел с крыши. — Мы оба знаем, что я не стану. Нил спокойно это принял. — Мне стоило догадаться, — хотя Нил не извинился напрямую, его слова прозвучали достаточно близко к этому, что ещё больше разозлило Эндрю. — Надежда тебе не к лицу, — согласился он. Эндрю, конечно, врал, но Нилу необязательно было знать. — Когда? Сигарета Нила догорела до конца. Он сжал губы в тонкую линию. — Завтра. Наверное, утром. — Кто-нибудь ещё знает? — Кажется, нет. Я был довольно скрытным. — Недостаточно. — Понятно дело, — Нил выглядел измученным. Он выглядел усталым, и ему абсолютно надоел весь этот разговор. Эндрю мог его понять. Эндрю полагал, что у него ещё есть время. Вернее, он надеялся, что у него будет больше времени. Ему не хотелось прощаться, но он был бы благодарен за время на подготовку. Он затушил сигарету, кивнул Нилу и повернулся, чтобы уйти. — Можно мне взять твою толстовку? На случай, когда это случится, — Эндрю никогда не слышал, чтобы Нил чувствовал себя так неловко. Он догадался, что бегство от людей, считавших его семьей, заставило Нила смутиться. Эндрю всё равно сделал паузу. — Зачем? — Эндрю сомневался, что Нил просил одежду у Мэтта или Ники. Но он также не просил их сбежать с ним. — Мне нравится, как ты пахнешь. Как безопасность. Спокойствие, — Нил слабо покраснел, но продолжил. — Хочу, чтобы твой запах был рядом. Перед глазами Эндрю возник образ Нила в его толстовке. На нем были шорты для бега, а толстовка свисала. Нил был выше Эндрю, но Эндрю был крупнее: разница была достаточной для того, чтобы толстовка казалась мешковатой. Их запахи смешались на ткани, и если Эндрю когда-нибудь получит ее обратно, то сможет определить запах Нила. Тогда он сможет поносить ее сам и вернуть Нилу. В итоге ткань стала бы общей. Эндрю хотел, чтобы Нил был в его одежде немедленно и постоянно. Но Нил не отдаст её, когда запах выветрится из ткани. Образ стал омрачаться окружением из непримечательных отелей и заправок. Толстовка станет памятной вещью, напоминанием о том времени, когда у Нила была семья. Скорее всего, у Нила не будет семьи, когда он уедет. Эндрю отказался стать ещё одной вещью, которую Нил потерял. — Нет, — решил Эндрю. — Нет, если я не получу её обратно. Нил покачался на пятках: — Справедливо. — Ничто не справедливо, — Эндрю открыл дверь и пошёл в общежитие, мысленно готовясь к тому, что проснётся без Нила. — Удачи в жизни. Эндрю лёг в постель и, как и следовало ожидать, плохо спал. Неожиданностью стало то, когда он проснулся. Было утро, и судя по храпу Кевина, довольно раннее. В комнате было достаточно темно, но не настолько, чтобы Эндрю не мог видеть. Шум, разбудивший его, оказался не настолько громким, чтобы привести его в ярость, но достаточно близким, чтобы насторожить. Кто-то рылся в куче грязной одежды Эндрю у изножья его кровати, яростно отбрасывая вещи в сторону, очевидно, в поисках какого-то конкретного предмета. (Многие ожидали, что Эндрю будет аккуратным и опрятным. Многие переоценивали способность Эндрю заботиться о домашних делах. Многие также не понимали, какое удовольствие доставляет наличие достаточного пространства для того, чтобы пачкать, оставлять следы себя.) Первой мыслью Эндрю было, что кто-то серьезно ошибся и пришёл не туда за женским бельём по одной идиотской традиции. Он смутно подумал, не стоит ли направить преступника в комнату девочек в другом конце коридора, но потом отбросил эту мысль как глупую. Человек явно знал, где находится, а то, что он отбросил трусы, доказывало, что он не извращенец. Человек пах… знакомо. Между назойливым натуральным одеколоном Кевина и слегка горьковатым ароматом Аарона был новый запах. Он был похож на соль океана, но с более тёмным оттенком. Эндрю мог поклясться, что уже чувствовал его раньше. В аромате явно ощущалось разочарование, и каждый раз, когда какой-нибудь предмет одежды оказывался не тем, что нужно, он усиливался. — Эй, — наконец сказал Эндрю, поднимаясь с кровати, видимо, одновременно с тем, как человек нашёл то, что искал. Нил выпрямился, вцепившись в толстовку Эндрю, его волосы пылали в тусклом свете. Он выглядел пойманным, но не виноватым. Эндрю был немедленно, неповторимо и сильно разгневан. Он улыбнулся впервые после реабилитации, и Нил шумно сглотнул. Он смутно слышал, как Аарон просыпается, реагируя на запах ярости, исходивший от Эндрю. Кевин продолжал издавать звуки газонокосилки. — Что это у тебя там, Нил? — Эндрю ухмыльнулся. Он почувствовал, как сжимаются его кулаки. Его мир сузился до Нила — его глупых голубых глаз, глупых медных волос и глупого запаха моря. Он сделал один шаг вперед, его тело словно насмехалось над угрозой. Нил бросился к двери. Эндрю, действуя совершенно инстинктивно, побежал за ним. — Эндрю, что… — крикнул Аарон, но Эндрю его не слушал. — Ёбаный свет, это Нил? Они ворвались в гостиную и кухню, где Ники готовил себе завтрак перед утренним занятием. — Что за хрень?! — завизжал Ники, когда они пронеслись мимо. Нил был намного быстрее, но у него не было такой мотивации, как у Эндрю. Эндрю знал, что догонит его без особых проблем. Как он посмел? Нил сказал, что уйдёт утром, но утро пришло, и Нил тоже. Он попросил у Эндрю его частичку, и Эндрю отказал, но тот всё равно был здесь. Эндрю думал, что отпустит Нила, и вот он уже преследует его. Нил заставлял Эндрю чувствовать больше, чем что-либо другое: ему следовало уйти, когда у него был шанс. Эндрю ни за что не отпустит его теперь, когда знает, что это не его вина. Если Нил не сможет придумать, как выполнить свою часть сделки, Эндрю придётся ему помочь. Когда Эндрю поймал его, он повалил Нила на пол. Нил издал хриплый звук и попытался уползти. Эндрю прижал его к полу, как можно меньше касаясь, и уложил на живот. Он вырвал толстовку из рук Нила, отчего тот издал ещё один звук. — Мне казалось, я сказал «нет», — зарычал Эндрю. Он сопротивлялся желанию впечатать колено в спину Нила. Нил тяжело дышал: — Ты сказал «нет», если не получишь её обратно. Я собирался её вернуть. Это сбило Эндрю с толку настолько, что он на мгновение ослабил хватку. Нил воспользовался этой возможностью, чтобы вылезти из-под него. Эндрю заметил, что они находятся в подвале Башни. В подвале не было выходов — главная причина, по которой Эндрю его не посещал. Там была только прачечная и шкаф с редко используемыми химикатами. Эндрю опустился на колени. Не самое лучшее место для дерзкого побега. Нил настороженно наблюдал, словно ожидая, что Эндрю снова набросится на него. — Объяснись, — потребовал Эндрю. Нил, похоже, не знал, что от него хотели. Он наклонил голову, от него исходил легкий аромат смятения. Это был тот самый солоноватый запах из его спальни, и Эндрю захотелось сделать из него свечу. Обычно Нил не пах настолько сильно, поэтому было приятным сюрпризом ощущать его запах так открыто. Эндрю уже много раз мечтал о возможности разгадать Нила, и теперь его эмоции были очевидны. Они мягко вытекали из него, изменения были достаточно тонкими, чтобы не перегружать чувства Эндрю, но достаточно явными, чтобы суметь их уловить. Приятное удивление, замешательство, разочарование и что-то ещё, чего Эндрю не мог определить. Всё это исходило от Нила, накрывая совсем как морская волна. Нил так хорошо скрывал свой запах, что казалось, будто он сидит на специальных медикаментах. Но это было не так, потому что он не доверял никому, кто давал ему какие-либо лекарства. Вместо этого он не отпускал аромат дальше своей шеи, он был едва различим даже для Эндрю. (Эндрю на собственном горьком опыте убедился, как важно пахнуть по минимуму, — он знает, что Нил усвоил тот же урок). Его контроль был безупречен, и ничто — ни противостояние с Рико, ни Дрейк, ни международная сенсация и звезда экси Кевин Дэй — не могло вытрясти из него эмоциональные нотки. Эндрю удавалось улавливать лишь отголоски мыслей Нила, его одежду и пот. Так почему же он позволил Эндрю почувствовать его запах именно сейчас? Почему он терял контроль? Осознание ударило Эндрю по голове. Ах да, вспомнил он с ослепительной ясностью, чувствуя себя дураком, Нил — омега. Точнее, не то чтобы он забывал. Эндрю не мог забыть ничего, тем более, статус Нила. Просто факт, что Нил — омега, стал таким же, как и все остальные факты о нём: скрытым, потенциально неправдивым и отодвинутым на задний план, скрываясь за неприятностями, которые он приносил, и словами, слетающими с его губ. Честно говоря, статус Нила был наименее интересной вещью в его жизни. Эндрю не мог беспокоиться об этом на фоне всего остального. Но теперь, когда запах Нила свободно струился от его шеи, усиливаясь до такой степени, какой Эндрю ещё никогда не ощущал, это стало важным фактом. Возможно, самым важным фактом о Ниле. Эндрю нравилось верить, что общество не может вернуть всех к базовым инстинктам (те, кто считал иначе, были консервативными идиотами), но он не мог отрицать привлекательность Нила как омеги. Это не было связано ни с тем, как наполнилось его тело, когда он набрал вес, ни с какими-то глупыми идеями о том, чтобы заставить его подчиниться, — это было связано с Нилом. То, что Нил был омегой, ощущалось для Эндрю как наркотик, потому что это был Нил. И Нил пах так хорошо, как Эндрю ещё никогда не чувствовал, — так, как не пах никто другой. У Эндрю мелькнула мимолетная и бессмысленная мысль о том, что он парит, окруженный этим ароматом, словно герой мультфильма. — У тебя течка, — сказал Эндрю скорее для себя, чем ради подтверждения. Эндрю оглянулся на прошедшую неделю с новым пониманием. Наконец-то нашлись объяснения поведению, которое не вписывалось в нарисованный им портрет беглеца. Для Нила не имело смысла начинать носить чужие носки, если он собирался сбежать. Но если он находился в предтечном состоянии и жаждал безопасных запахов… Все улики были налицо, и Эндрю бы уже давно сопоставил все это, если бы не был так занят своей злостью на Нила. — Ага, — запах Нила вызвал всплеск веселья в волнах смятения. — И ты уже это знаешь. Эндрю ничего не ответил и сосредоточился на сохранении спокойствия. Он не стал бы лгать Нилу, но надеялся, что тот проигнорирует его. Он знал, что это бесполезно. Нил склонил голову вбок. — Подожди, — ухмылка медленно прорезалась на его губах. Его запах стал более лёгким от веселья. Эндрю не знал, как, но это походило на смех. Эндрю мысленно вздохнул. — Нет, — признался Эндрю. Он крепче сжал свою толстовку. — Тогда, видимо, я был достаточно скрытным, — Нил не мог сдержать ухмылку. Его татуировка под глазом сдвинулась, а из запаха исчезла тревога. Аромат стал похож на порыв ветра, лёгкий, яркий, как летнее небо. Эндрю хотел, чтобы Нил всегда так пах, пусть даже сам он будет в глубочайшем замешательстве. — Что, по-твоему, происходит? Предтечку трудно не заметить. Эндрю не хотел говорить ничего из того, о чем думал: «ты такой скрытный и странный, что я, конечно, упустил это из виду», «я думал, ты уходишь, но был слишком отвлечён злостью на тебя, чтобы обратить внимание на что-либо ещё», «ты так хорошо пахнешь, что я хочу тебя съесть». Он остановился на правде, хотя и не хотелось произносить ее вслух. — Я думал, ты готовишься сбежать. Запах Нила резко изменился, и Эндрю захотелось пронзить себя ножом. — Я держу слово, — ответил Нил, больше не улыбаясь. Эндрю поднял бровь. Он мог бы перечислить значительное количество случаев, когда Нил бросался словами просто так. — Во всяком случае, когда это касается тебя, — пробормотал он. — Знаю, — Эндрю не отвёл взгляд. — Вот почему я не заметил. Нил поджал губы, но кивнул, отбросив обвинения. Между ними не было ни обиды, ни недопонимания. Только правда и её последствия. — Могу я забрать её? — спросил Нил. — Теперь ты всё знаешь. Я верну её. Он взглянул на толстовку в руках Эндрю. Мысль о Ниле в его одежде была такой же волнующей, как и в первый раз, но теперь у нее был дополнительный бонус — остаётся и Нил, и его тёплый аромат. Образ Нила в толстовке, завернутого в гнездо из мягких одеял, прижавшегося к нему, просящего Эндрю о комфорте, молнией пронёсся в его голове. Возможность защитить Нила в его самом уязвимом месте и мысль о том, что Нил хочет, чтобы Эндрю был рядом, стали такими же привлекательными, каким был сам Нил. Эндрю надеялся, что теперь, когда он всё знает, Нил спросит его, не хочет ли он посмотреть на его гнездо. И тут Эндрю осенила другая мысль. Словно небо разверзлось, и луч света проник в его череп: Нил, нервный и брезгливый — две вещи, которые ему обычно не свойственны, — смотрел на него, но не говорил прямо, чего хочет. Слова, сорвавшиеся с уст Нила на крыше, пробились в его сознание. Будь со мной, и я хочу, чтобы ты был там, и мне нравится твой запах. Множество устных согласий, которые прошли прямо через голову Эндрю, и всё это в то время, когда он был достаточно в здравом уме, чтобы попросить об этом. Эндрю вспомнил, как эти слова сорвались с губ Нила, как будто он обдумывал их несколько дней, как будто не мог выбросить из головы. — Ты хотел, чтобы я был там во время твоей течки, — Эндрю сказал это с новой ясностью. — Ты пригласил меня. — Верно. И ты сказал «нет», — Нил слегка пожал плечами, но не отступил. Внезапно стало жизненно важным, чтобы Нил узнал об этом недоразумении. Эндрю и не подозревал, что может испытывать такую сильную потребность. Эндрю ничего не хотел, и это правило оставалось в силе, — нет, Эндрю нужно было оставаться рядом с Нилом во время его течки. Эндрю нужно было видеть его гнездо, чувствовать его запах и негромко рычать на дверь, когда кто-то подходит слишком близко. Нилу нужен был человек, который будет его оберегать, и Эндрю нужно было этим человеком стать. — Я думал, ты убегаешь, — напомнил Нилу он, смотря на него с таким напряжением, которое, как он уверен, нервировало. — Ага. Но это неправда. — Нет. Наступила тишина, Эндрю ждал, что до Нила дойдёт. Но он не понял. — …Ага. — Значит, я не сказал «нет». Нил склонил голову. (Из-за этого наклона головы Эндрю начал думал, не был ли Нил настоящим лисом). Эндрю собирался убить Нила. Он действительно собирался убить Нила в этом подвале. Или, возможно, себя, потому что он никак не мог собраться с силами и сказать Нилу то, о чём думает. Почему, ох почему, травма Эндрю не могла сделать его красноречивым? Многословным? Может, прямолинейным? Вместо этого она сделала его одновременно изворотливым и честным, что в данном конкретном случае превращало жизнь в ад. Возможно, подумал Эндрю, феромоны сводят меня с ума. (Возможно, это были не феромоны. Возможно, это был просто Нил). — Подумай, Нил, — потребовал Эндрю в последней попытке остаться таким же изворотливым, как и раньше. Казалось, Нила медленно осенило, и его запах снова неуверенно потянулся к нему, становясь чуть более лёгким от смутного веселья. Он слегка улыбнулся. — Но ты не сказал «да». Эндрю не вздохнул, но был на грани, чтобы это сделать. — Да. — Теперь я могу забрать толстовку? Эндрю ненадолго задумался над тем, чтобы сказать что-нибудь обходительное и крутое, вроде «У тебя есть носитель реального запаха», но в итоге решил, что всё, что он скажет, не будет ни крутым, ни обходительным, и молча передал толстовку. Нил выхватил её, покачиваясь на месте от возбуждения. Улыбка на его лице превратилась в широкую ухмылку. Он не стал натягивать вещь, как надеялся Эндрю, а наоборот, прижал её к себе, сжимая так, словно в страхе, что её отнимут. Скорее всего, Нил намеревался положить её в свое гнездо, а не носить. Эндрю пришло в голову, что из всего того, что он наблюдал, он ни разу не видел, чтобы Нил крал одежду. Ники было бы ни заткнуть, если бы Нил попросил у него что-нибудь, и вряд ли украденная одежда осталась бы незамеченной всеми Лисами. Эндрю сам был внимательным и наверняка заметил бы что-то такое. Очевидно, Нилу нужны были запахи Лисов, если судить по его мерзкой привычке, касающейся носков. Эндрю нахмурил брови. Он очень надеялся, что ошибался насчет этого. — Где оно? Нил перестал обниматься с толстовкой: — Где что? Эндрю уставился на Нила, в очередной раз желая, чтобы в его пустой череп была передана информация. Чудесным образом Нил снова пришёл к выводу, который не смог бы сделать ни один другой человек, основываясь на скудных доказательствах и запахах, которые он мог уловить от Эндрю. (Эндрю обычно ненавидел то, как хорошо Нил умеет его читать. Сегодня, однако, чтобы избежать неловкости, это казалось бесценным.) Вместо ответа Нил встал, подвёл Эндрю к кладовке и распахнул дверь. Эндрю подавил кратковременную вспышку ярости при мысли о том, что Нил будет в одиночестве переживать течку в неудобном маленьком и вонючем чулане, где его может найти любой. Нил стоял сбоку от дверного проема и смотрел на Эндрю. Поведение Нила не имело смысла, пока Эндрю не вошёл в комнату, чтобы посмотреть на его гнездо. Тогда ярость, которую Эндрю подавлял всего мгновение назад, вырвалась наружу. Гнездо Нила было, одним словом, маленьким. Другим, более точным словом — жалким. Подтверждая правильность подозрений Эндрю (как же тягостно быть всё время правым), Нил не крал ни одежду, ни одеяла, ни полотенца. К несчастью для психики Эндрю, носки, которые Нил носил всю неделю, были, по-видимому, единственной вещью, которую он брал. Гнездом Нила стала куча носков на полу, в самом дальнем углу тускло освещённого шкафа. Он успел ухватить, похоже, двенадцать разных пар носков. Очевидно, для защиты Нил переставил химикаты в шкафу так, чтобы они образовали стену между ним и дверью, и их сильный запах пересилил небольшую кучку носков. Никаких признаков комфорта, только плитка. Нил планировал просто лечь на пол и переждать. Когда Эндрю представил, как Нил переживает течку — о чём Эндрю до того дня вообще не думал, — он думал о том, как Нилу уютно. В его воображении возникла целая куча одеял и подушек, все мягкие, с высоким содержанием наполнителя. Нил бы лежал, довольный и мурлыкающий, под одеялами, которыми Эндрю укрывал бы его. Он бы также приносил ему воду, и, чтобы заставить Нила пить, приходилось бы подкупать его фруктами, которыми он кормил бы Нила с рук, а потом Нил требовал бы, чтобы они прижались друг к другу, и Эндрю утыкался бы лицом прямо в шею Нила, и… Дело в том, что в любой вселенной, реальной или нет, Нил заслуживал пространства, где нет ни голого бетона, ни Виндекса. Нетрудно было догадаться, почему Нил устроил это маленькое гнездышко. Оно было достаточно компактным, чтобы легко спрятать или упаковать, достаточно скудным, чтобы владельцы носков не заметили пропажу, и достаточно скрытым, чтобы его было трудно найти. Никто не смог бы учуять Нила за железной стеной из отбеливателя, даже в самый разгар его течки. Эндрю не знал, какими именно были отношения Нила с родителями, но предполагал, что они имеют к этому самое непосредственное отношение. Жизнь в бегах и шрамы, которые Нил так хорошо скрывал, нарисовали картину рядом с кучей носков в углу. Эндрю хотелось выследить каждого, кто когда-либо заставлял Нила чувствовать себя настолько напуганным, чтобы устраивать течку в одиночестве в подвале, не имея никого, кроме спортивных носков Мэтта, в качестве компании. И, как обоюдоострый меч, Эндрю почувствовал, что гордится Нилом за то, что тот смог выжить. Это был знак выживания, шрам, с которого Нил был готов сорвать пластырь, ради Эндрю. И это было, за неимением лучшего слова, мило. Оно было маленьким, прагматичным и болезненно похожим на Нила — всё то, что Эндрю не мог не любить. Эндрю разрывался на две части, и обе они приводили его в ярость. Из дверного проема раздался скулеж Нила. Он был придушенным и тихим, словно он пытался не дать ему вырваться наружу. Эндрю запоздало понял, что от него исходит гнев, причем настолько ощутимый, что он и сам почувствовал его запах. — Прекрати, — приказал Эндрю, ещё больше разозлившись. Нилу нечего было стыдиться. Он не виноват в том, что, по всей видимости, его заставили чувствовать себя настолько плохо из-за того, что он омега. Не его вина, что Эндрю не мог справиться с Нилом в его самом истинном виде. От Нила исходил запах разочарования: — Я не виноват. Как будто Эндрю и так не знал. Как будто Эндрю не знал, что это маленькое гнёздышко было результатом инстинктов, которые Нил не мог подавить. Как будто Эндрю не знал о предательстве тела и о том, что происходит после того, как кто-то этим воспользовался. Воспользовался ли кто-то этим? Нилом? Была ли другая причина, по которой его запах был таким слабым? Эндрю подумал, что сейчас сорвётся с катушек, но Нил, как всегда, удивил его. — Если ты так его ненавидишь, то уходи. Уйти? Как будто Эндрю мог это сделать. После того как он увидел маленькое жалкое гнёздышко Нила, он не думал, что когда-нибудь сможет оставить Нила самого по себе. У него были большие планы, на Нила, это точно. — Я не ненавижу его, — пробурчал Эндрю. Он прекрасно понимал, что от него не пахнет правдой. Однако часть проблемы заключалась в том, что он не лгал. Он ненавидел то, что Нилу казалось, будто он должен создать жалкое подобие военной базы, а не гнездо, но в любом случае он был очарован. Нахуй Нила. Нахуй Нила и его дурацкое гнёздышко. Эндрю собирался всё исправить. — Тебе необязательно быть в подвале. — Тебе необязательно быть в подвале, — немедленно ответил тем же Нил. — Тебе явно не нравится. — А тебе? — Эндрю повернулся лицом к Нилу, который покраснел. — Что? — Тебе здесь нравится? — А это имеет значение? Эндрю сделал шаг вперед, чтобы пристально посмотреть на Нила. (Или, скорее, чтобы посмотреть на Нила снизу вверх). — Нет. Мне здесь не нравится, — сказал Нил, когда проиграл в гляделки. — Я переношу его, — сказал ему Эндрю. Когда Нил ничего не ответил, он воспринял это как разрешение. Эндрю повернулся и наклонился, чтобы начать собирать гнездо Нила для переезда, тогда Нил издал ещё один придушенный скулеж. Эндрю приостановился, повернув голову, чтобы вскинуть бровь. Нил покраснел до ушей. Он прочистил горло совершенно не подозрительно. — Я сделаю это сам, — сказал он, не обращая внимания на звук, который издал. Эндрю хотел, чтобы он не делал так. Ему хотелось, чтобы Нил издавал больше таких звуков, желательно прямо ему в ухо и чуть громче. Нил подошел к гнезду, не обращая внимания на стену химикатов, чтобы взять его. Он засунул носки в толстовку Эндрю. Эндрю разрывался между умилением и отвращением к носкам в его одежде. Эндрю направился к лифту, взвешивая все «за» и «против»: выгнать Кевина и Аарона из их комнаты или пойти к Эбби или Би. Было уже слишком поздно, чтобы искать отдельную комнату, а Нил был на достаточно серьезной стадии своей течке, чтобы они смогли оформить документы и Эндрю мог остаться с ним. Хотя, возможно, заселить Нила в комнату для течек было бы лучшей идеей. Течка не обязательно означала секс, как и то, что все омеги будут испытывать острую потребность в нём в равной степени, но Эндрю не знал до конца, чего хочет Нил от этой течки и как она на него повлияет. Безопасная комната с безопасными игрушками и забота Эндрю на заднем плане могли бы стать лучшим вариантом. — Хочешь, я оставлю тебя в комнате для течек? — спросил Эндрю у Нила, как только двери лифта закрылись. Он был пассивно поражён тем, что бежал до самого подвала, а не спустился на лифте, как обычный человек. Отчаянные времена и всё такое. — Извини, — ответил Нил, по какой-то тупой причине. Обычно Эндрю мог понять скачки Нила, но сейчас он был в растерянности. — Мне не нравятся извинения, — сказал Эндрю за неимением ничего другого и потому, что это было правдой. — Просто… — Нил прижал своё гнездо поближе. — Я знаю, что плохо справляюсь со всем этим. С тем, чтобы быть омегой. У меня хреновое гнездо, и хреновый запах, и у меня странная течка. Я знаю, что я не нормален во всём этом. Эндрю нажал на кнопку аварийной остановки, не успев до конца осознать, что делает. Ярость, которая так и не утихла, поднялась вновь. Он схватил Нила за воротник и дёрнул вниз так, что тот оказался на уровне его глаз. — Я скажу это всего один раз, — начал Эндрю низко и опасно. — Мне всё равно, что и как ты делаешь. Мне всё равно, что в твоём прошлом заставило тебя быть таким. Но ты попросил меня быть рядом во время твоей течки, и я согласился. Я сделаю всё, что бы это ни значило. Если ты хочешь сказать на что-то «нет», я буду стоять за дверью. Эндрю на мгновение задумался, глядя в голубые глаза. Когда он отпустил Нила, тот не сразу выпрямился. — Нет, — сказал он и крепче обнял своё гнездо. — Нет, я не хочу в комнату для течек. В груди Эндрю размотался клубок, и впервые с момента пробуждения он почувствовал, что его гнев ослабевает. В конце концов Эндрю решил выгнать Кевина из их комнаты. Ему не нравилась мысль о том, чтобы идти к Эбби, и он знал, что Нил тут же откажется от похода к Би. А образ Нила на его кровати, в окружении его одежды, оставляющего океанский аромат на простынях, был довольно большим бонусом. — Странная течка, — Эндрю вернулся к признанию Нила. У него никогда не было течки, он только помогал другим приёмным детям, оставаясь за дверью или отвозя в больницу. У него не было понятия о «нормальной» течке; по его собственному мнению, если уж на то пошло, такого понятия не существовало. Люди были разные, с разными потребностями, а значит, и течка была разной. Единственное, где «нормальная» течка имела место быть, — это порнография и бульварные романы. — Моя проходит не так, как должна, — распознал в этом утверждении вопрос Нил. — Я не понимаю… Я никогда не был… — Возбуждённым, — закончил мысль Эндрю. Его забавляло, что Нил, обычно такой прямолинейный, не мог говорить о своих сексуальных переживаниях. Он надеялся, что в будущем Нил будет лучше общаться, но ценил редкую неловкость в настоящем. Это было либо слабое развлечение, либо слепая ярость на того, кто заставил Нила так скрытно говорить о своём теле. — Да, — Нил прижал свой сверток к животу. — У меня есть боли, но я не впадаю в отчаяние. Просто болит. Я знаю, что это ненормально. — Нормальных вещей не бывает, — сказал Эндрю в тот самый момент, когда двери лифта открылись. Он уловил позади себя короткий запах, но прежде чем успел понять, что это было, оказался у дверей комнаты. — Ч-что? — шипел Кевин, когда Эндрю, ничего не говоря, вытащил из шкафов Кевина и Ники недельный запас одежды и вывалил её на пол у входа. Аарон быстро сообразил, что происходит, и уже успел собрать вещи и ждал в гостиной. — Найди себе другое место, — ответил Эндрю. Он провёл Нила в комнату и встал в дверном проёме. За ним, как маяк, тянулся запах Нила, полный забавы. — На неделю. Может быть. Скажи Ники, пока он не вернулся. — Почему? — Кевин Дэй, международная сенсация и звезда экси, ныл. — Что может занять неделю в нашем общежитии? Эндрю уставился на него. У Кевина действительно не было мозгов, не так ли? — У Нила течка, тупица, — сказал Аарон, откинувшись на спинку дивана. — Или ты не почувствовал его запах сегодня утром? — О, — ответил Кевин, — ты должен мне тренировку. А потом ушёл, оставив за собой дверь открытой. Аарон не ушёл и не закрыл дверь. Он просто остался сидеть в своём телефоне. Эндрю подумал, не пойти ли ему в свою комнату, но понял, что не сможет расслабиться, пока все не уйдут. Вместо этого он стоял в коридоре и смотрел, как Аарон заканчивает печатать. — Я останусь со своей девушкой, — Аарон посмотрел Эндрю прямо в глаза, — Кейтлин. Эндрю зарычал, но Аарон стоял на своём. Эндрю сделал шаг вперед, но безуспешно. — Нет, — Аарон сделал шаг к Эндрю, и тот почувствовал, как его метафорические волосы встают дыбом. — Если ты с Нилом, я с Кейтлин. Эндрю открыл рот, чтобы возразить, что всё не так, но Аарон прервал его. — Откажись от него. Откажись, и я откажусь от неё. Эндрю захлопнул рот. Он уставился на Аарона и скрестил руки. Почувствовал, как удлиняются его клыки. Но Аарон загнал его в угол. Аарон улыбнулся, и это была злая улыбка. Он знал, в каком положении находится Эндрю, и упивался этим. — Новая сделка, — Аарон бросил вызов. Эндрю не подал виду, что слушает. — Если она навредит мне боль, то можешь делать с ней всё, что захочешь. — А ты получаешь её? — насмешливо спросил Эндрю. — Нет, — улыбка Аарона стала ещё злее. — Я получаю то же самое. Эндрю не ожидал этого и не знал, что делать. Мысль о том, что кто-то будет защищать его, неприятно кольнула где-то внутри, но ему нравилось полное разрешение делать всё, что угодно, если чирлидерша причинит Аарону боль. Ему не нравилась мысль о том, что кто-то может сделать то же самое с Нилом. Решайся, решайся. — Эндрю? — позвал из спальни Нил. Эндрю инстинктивно повернулся на голос, но затем с усилием развернулся обратно к Аарону. Запах Аарона стал довольным. — Он сейчас придет! — ответил за него Аарон. Эндрю посетовал на то, что все вокруг, судя по всему, были невосприимчивы к его тщательно созданным хмурым взглядам. Эндрю провёл языком по клыкам, убедившись, что Аарон их видит. — Я как раз ухожу. — Я не дал согласия, — заметил Эндрю. — Конечно, — отмахнулся Аарон. Он указал на Эндрю, его глаза сузились. — Не проеби шанс. Затем он выскочил из комнаты с чемоданом и закрыл за собой дверь. — Эндрю? — снова позвал его Нил, на этот раз идя по комнате. Эндрю позволил себе обернуться. Нил переоделся в пару пушистых носков, которые Эндрю узнал как те, что носила Элисон. Нил стоял, настороженно глядя на него сквозь ресницы. Они смотрели друг на друга. Запах Нила сгущал воздух между ними и немного сводил Эндрю с ума. Обычно Эндрю испытывал две эмоции: страх и гнев. Это имело смысл, потому что это были эмоции выживания, а Эндрю никогда не выходил из режима выживания. Но теперь, с Нилом, появилась третья эмоция. Желание. В отличие от любого другого желания, оно было не просто физическим и не просто вспыхивало в его теле, как обычно бывает с влечением. Нет, это желание было всепоглощающим, сбивающим с толку и заставляющим его делать постыдные вещи, например покупать Нилу дорогие подарки и нежно делать минет. Он ненавидел Нила за это. Фыркнув, он прошёл мимо Нила в спальню, ничего не сказав. Нил так же молча последовал за ним. За то время, что понадобилось Эндрю, чтобы выгнать всех из общежития, Нил успел обустроить гнездо. Ну, что-то вроде гнезда. На самом деле Нил разложил все носки на полу в маленькую кучку, как в подвале. Но на этот раз, с толстовкой, казалось, что он ещё позаботился о том, на чем будет лежать. Гнездо находилось рядом с кроватью Эндрю, почти под ней, теснимое письменным столом. Оно было компактным, огороженным, оно выглядело немного лучше, чем раньше, из-за отсутствия химикатов. По крайней мере, от Нила не пахло так, как в подвале. Он казался более уравновешенным и довольным, счастливым от того, что ему разрешили положить свои носки на пол рядом с кроватью Эндрю. Желание ударить его вернулось. Эндрю схватил стопку носков и толстовку, не обращая внимания на тихое рычание Нила по поводу того, что его гнездо потревожено, и быстро бросил их на свою неубранную кровать. Эндрю не собирался лезть в гнездо омеги без разрешения. Он ведь ценил свое лицо нетронутым. Рычание Нила тут же оборвалось. — Ты уверен? — он посмотрел на кровать, потом на Эндрю, потом на кровать. — Я не делаю того, чего не хочу, — ответил Эндрю. Нил сел на кровать, сначала осторожно, явно ожидая, что предложение будет отменено, но потом поддался искушению. По сути, он рухнул в подушки Эндрю, радуясь как в случае с толстовкой Эндрю. Нил маневрировал носками, выстраивая их так, что они все перепутались в глазах Эндрю, а когда закончил, то удовлетворенно вздохнул. Он выглядел таким расслабленным, каким Эндрю его никогда не видел, и от него исходил соответствующий запах искрящейся радости. Но он не мурлыкал. Эндрю задумался, что нужно сделать, чтобы вызвать этот звук. Он решил, что это будет его миссией. — Хочешь ещё? — спросил он. Нил на мгновение замолчал, погрузившись в свой собственный маленький мир постельного белья и носков, а затем поднял глаза на Эндрю. Его волосы были уже взъерошены, хотя прошло всего несколько минут с тех пор, как он рухнул в кровать Эндрю. — Для твоего гнезда, — уточнил Эндрю. — Хочешь ещё? Нил сел, глаза блестели, а запах был немного настороженным. — Это нормально? Эндрю не удостоил его заверениями. Он просто стоял и смотрел на Нила сверху вниз. — Да, — ответил Нил, его лицо покраснело ещё сильнее. — Да, хочу. — Чего ты хочешь? Нил пожал плечами, не глядя в глаза. Эндрю немного подождал, пока Нил заговорит, но, похоже, этим его реакция и ограничилась. — Нил, — Эндрю положил руку в поле зрения Нила, чтобы заставить его посмотреть на него. — Я не смогу помочь, если ты не скажешь мне, чего хочешь. — Из… — Нил прервал свои извинения, почувствовав резкий запах Эндрю. — Я не привык просить о помощи. Я не умею… ничего из этого. — Мне всё равно, — и это была правда. Эндрю не волновало, что Нил был в этом плох. Важно было то, что Эндрю мог сделать для него. Нил слегка улыбнулся ему в ответ. — Конечно. — Расскажи мне, — потребовал Эндрю. И Нил рассказал. Он хотел одну из футболок Дэн и голубую наволочку Мэтта (видимо, цвет был жизненно важен), майку Кевина, второй любимый халат Элисон и вязаное одеяло Ники. Удивительно, но он хотел футболку Аарона. Неудивительно, что он не попросил ничего из вещей Эбби, Би или Ваймака. Когда Эндрю спросил, что ему нужно от Рене, Нил просто попросил то, что она хотела бы отдать. Когда Эндрю снова надавил, Нил попросил что-нибудь маленькое, но мягкое. — А из моего? — спросил Эндрю, уже представляя, что не заполучит наволочку Мэтта без ссоры. — Тебе нужно от меня еще что-нибудь? — Что бы ты мне дал? — спросил Нил. Эндрю ненадолго задумался, чтобы в итоге просто указать на всё, что находится на его стороне комнаты. — Бери, что хочешь, — Эндрю направился к двери. — Правда? — голос Нила звучал нейтрально, но от него пахло волнением. Эндрю хотел высмеять этот вопрос. Как будто это не было исполнением желаний Эндрю. Как будто Нил в его постели, окруженный его подушками и одеялом, копающийся в его одежде, чтобы создать уют, не был самой привлекательной мечтой, которая только может присниться Эндрю. — Не знаю, какая часть фразы «мне всё равно» не доходит до тебя, — сказал Эндрю, отворачиваясь от двери. — Но мне всё равно. Нил снова начал покачиваться: — Можно я их надену? Эндрю сверкнул глазами. Однако его запах выдал его. Глаза Нила расширились от такой реакции Эндрю, и к его торжеству присоединилась улыбка. — Это значит «да»? — Да, Нил, — прохрипел Эндрю. — Это да. Эндрю повернулся и вышел из комнаты, прежде чем могло произойти ещё что-нибудь неловкое. Голубая наволочка Мэтта оказалась для Эндрю легкой добычей. Внезапное появление Кевина в комнате Мэтта требовало объяснения, которое, к счастью для Эндрю, произошло до его прихода. Когда он пришел, там была вся команда, кроме Аарона, а в центре комнаты лежала куча пожертвований, включая вещи, которые Нил просил у Мэтта и Дэн. Элисон отдала шорты и штаны с узорами от двух пижам, но пришлось немного поторговаться, чтобы она отдала свой второй любимый халат. В обмен на контроль над волосами Нила, одну стрижку и целый год банкетов и других официальных мероприятий она в конце концов сдалась. Аарон, как знал, оставил Мэтту свою футболку, и Рене без колебаний отдала пару наколенников. Ники, получивший от Аарона сообщение о том, что Кевин бесполезен, был в полной панике. Он взволнованно вышагивал и несколько раз спрашивал Эндрю: «Могу ли я что-нибудь сделать? Серьезно, что-нибудь? Это первая течка Нила? Я знаю, как это хреново. Мы знали, что Нил — омега? Мне кажется, что я этого не знал. Ему что-нибудь нужно? Что-нибудь…» — и заткнулся только после того, как Эндрю позволил Ники нагрузить его фруктами из кухни Нила. Ники трижды спросил, удобно ли Нилу, и предоставил Эндрю полный доступ к шкафу, постельному белью и «всему остальному, всему-всему». Больше всего проблем у Эндрю возникло с Кевином, который, что неудивительно, категорически отказывался что-либо отдавать. — Это мерзко, — сказал Кевин, сморщив нос. — Я не хочу, чтобы его телесные жидкости были на чем-нибудь. Ники громко вздохнул, а Мэтт влепил ему подзатыльник. Эндрю в кои-то веки решил оставить всё как есть и сделал вид, что ничего не заметил. Рене же заметила это и мягко улыбнулась ему, на что Эндрю нахмурился. — Ты должен быть польщен тем, что он вообще просит тебя, мудила, — Элисон ткнула Кевина в грудь. — Это значит, что ты ему дорог. — Не меня он попросил остаться с ним, — ответил Кевин. — Почему я должен что-то отдавать? — Ты такой козёл! — обвинила Дэн. Мэтт выглядел так, словно хотел испытать удачу во второй раз и снова ему втащить. Эндрю сделал шаг к Кевину, но тот безошибочно определил, что он его не тронет. Он надменно посмотрел на Эндрю сверху вниз, отчего Эндрю всё равно захотелось его ударить. Желание причинить Кевину телесные повреждения не противоречило их договору. — Мне кажется, все имеют в виду, — мягко вмешалась Рене, — что Нил чувствовал бы себя более комфортно, если бы мог ощущать твой запах. Кевин наморщил нос: слово «мерзость» явно прозвучало в его мыслях. Казалось, они зашли в тупик. Кевин не хотел отдавать свою майку, а Эндрю не хотел уходить без неё. Но Нил ждал, один в кровати Эндрю, как он надеялся, в одежде Эндрю, всего лишь в соседней комнате. Эндрю не мог ждать Кевина вечно. Как только он решил начать рыться в одежде в поисках майки, Дэн выкрикнула «Святая Мария». — Это для его здоровья, — сказала она с видом человека, уговаривающего ребенка. — Течки могут быть опасными, поэтому важно, чтобы они прошли как можно безболезненнее. Иначе они могут затянуться, или Нилу потребуется больше времени на восстановление. Тогда Эбби не пустит его на корт. Наступила короткая пауза, во время которой Кевин явно обрабатывал эту информацию. Факт того, что одна майка пропахнет Нилом, против того, что Нила не будет на поле дольше недели, явно перевесил. — Ладно, — хмыкнул Кевин. Он покопался в своих вещах, прежде чем добавить майку в кучу. — Что-нибудь ещё? — Нет, — ответил Эндрю, уже собирая вещи. Кто-то предусмотрительно положил на дно одеяло, чтобы Эндрю мог использовать его как своеобразную сумку. — Правда? — Кевин выглядел немного обиженным. Элисон закатила глаза. — Да, Кевин, — Эндрю начал выходить из комнаты. Ему показалось, что из свертка выкатился какой-то фрукт. — Он хотел от тебя только одну вещь. Эндрю не стал упоминать, что Нил просил от них всех только по одной вещи. Кевину не нужно было об этом знать, а Ники был бы раздражающим. — Держу пари, тебе теперь стыдно за такую шумиху, — усмехнулся Ники. — Ну, если ему… — Кевин замялся. — Просто… Дай мне знать. Эндрю кивнул и вышел из комнаты. — Подожди! — раздался вслед голос Ники. — Ты уронил яблоко! Триумфальное возвращение Эндрю в комнату ознаменовалось тем, что он вывалил все вещи для Нила на пол. Тот спрыгнул с кровати с энтузиазмом, от которого у Эндрю защемило сердце, и тут же принялся сортировать добычу Эндрю. Эндрю оценил, как изменилась комната с тех пор, как он ушел. Практически вся куча грязного белья перекочевала с пола на кровать, расположившись большими секциями по обеим сторонам, образуя каньон, в котором можно было лежать. Одеяла Эндрю были сложены в центре, чтобы лежащий мог легко в них укутаться. Все носки исчезли в этой массе. Эндрю оглянулся на Нила и с удовлетворением обнаружил, что тот одет в его толстовку. Мечта и близко не стояла с реальностью: Нил с растрепанными волосами, перебирающий одежду и фрукты на полу. Нил даже был одет в боксеры, что подчеркивало объем толстовки. От него пахло радостью и решимостью. Нил сортировал одежду в непонятные для Эндрю кучи, но был целенаправлен и сосредоточен так, как бывает, когда он бегает или специально отводит сигарету в сторону, позволяя ей тлеть. Эндрю не осмеливался мешать процессу, довольствуясь наблюдением. Как только Нил покончил с внутренней борьбой по поводу того, куда положить шорты Элисон (они оказались в одной куче с наколенниками Рене и майкой Кевина), он поднял глаза. — Ники сказал взять всё, что угодно, — сказал ему Эндрю. — Думаю, его одеяло лежит на кровати. Нил пошел и взял его, довольный донельзя. Он положил его в кучу с футболкой Дэн и парой шорт Мэтта. Видимо, удовлетворенный, Нил улыбнулся Эндрю. — Ты выглядишь как пьяный, — заметил Эндрю. — Перестань так улыбаться. Нил, как обычно, проигнорировал его и продолжил улыбаться: — Поможешь мне? — С чем? — У меня гораздо больше материала, чем ожидалось. Мне бы не помешала помощь в строительстве, — Нил жестом указал на кучи вокруг себя. Эндрю внутренне вздохнул, чувствуя, как его эта просьба волнует, а Нила — ни капли. Он кивнул. По указанию Нила он придвинул кровать Ники к своей, чтобы было больше места, и передал ему различные предметы одежды. Нил возился, чего Эндрю никогда раньше за ним не замечал, обдумывая каждый предмет одежды, прежде чем завернуть его, положить или запихнуть в то место, которое он считал идеальным. Закончив, он плюхнулся на одну из подушек Эндрю, на которую теперь была надета голубая наволочка Мэтта, и завернулся в окружающий его ассортимент. Глядя на гнездо Нила до и после, невозможно было сказать, что его сделал один и тот же человек. Эндрю скрестил руки на груди, наблюдая за тем, как Нил слегка подвинулся, — он надеялся и ожидал, что вот-вот начнётся мурлыканье. Что для этого нужно, если не это, Эндрю не знал. Устроившись поудобнее, Нил издал одиночное урчание из того места, где был зарыт. Когда шум не продолжился, по позвоночнику Эндрю пробежала вспышка гнева, но он успел её подавить. Уже скоро, подумал про себя Эндрю. Он сжал кулаки. Что ещё он мог сделать? Он заметил фрукты на полу. — Нил, — тот выскочил из-под одеяла, — ты сегодня что-нибудь ел? — Я в порядке, — устало ответил Нил, его глаза были полузакрыты, а поза — поникшей. Это был первый физический признак течки, который Эндрю увидел у Нила, и он добавил его к растущему списку способов, которыми Нил проявлял её. Эндрю надеялся, что в будущем всё повторится, и в кои-то веки его идеальная память пригодится. О Ниле нужно было очень хорошо позаботиться. — Удивительно, но это не то, что я спросил, — Эндрю не мог устоять перед сонным Нилом. — Ты ел? Нил моргнул. — Нет. Не было времени. Эндрю сильно сомневался в этом ответе, учитывая, насколько маленьким было гнездо Нила и как мало времени у него ушло на его приготовление, но он ничего не сказал. — Ники дал нам фрукты, — это привлекло внимание Нила, заставив его внезапно насторожиться. — Какие? Эндрю посмотрел на пол. — Бананы, яблоки, манго… — Манго? — Нил ещё больше оживился. Тогда манго. Эндрю поднял фрукт с пола и направился к выходу из комнаты, чтобы порезать его и положить на тарелку. Любой из других фруктов можно было бы съесть и так, но Эндрю не хотел, чтобы сок попал на новое гнездо Нила. — Куда ты идёшь? — спросил Нил, слегка поскуливая. Он сдерживал себя, даже когда ему это давалось с явным трудом. Эндрю добавил к своему списку мозговой туман и ответил тем, что приподнял манго. — О, — Нил пошевелился, словно собираясь встать. — Останься, — сказал Эндрю. — Но… — Нет. Ты можешь спокойно посидеть пять минут, пока я положу манго на тарелку. И тут Нил начал дуться. Эндрю не знал, что Нил может выражать более трёх мимических образов: «олень в свете фар», «ухмылка и ярко-голубые глаза» и «ярость коротышки», но Нил снова доказал, что он ошибается, выпятив свою очень полную и очень красную нижнюю губу. Его запах стал немного кисловатым, превратив солёный аромат океана в запах ламинарии. Он по-прежнему выглядел сонным и помятым, что ещё больше усиливало общий эффект. Единственное, чего не хватало в этой картине, это Нила, скрестившего руки в раздражении, — Нил явно контролировал себя, чтобы не делать этого. Но Эндрю чувствовал, что контроль ослабевает: чем больше Нил успокаивался, тем сильнее в его манерах проскальзывали инстинкты течной омеги. Эндрю не позволил бы себе поддаться на уговоры. Он не хотел признавать, что у него есть слабые места, и, что самое главное, ему нужно было поддерживать свою репутацию. Как всегда, Нил решил прорваться сквозь всё это и посеять хаос. — Я не хочу быть один, — признался он, все ещё, блять, дуя губы. — Я устал быть один. Эндрю вздохнул. Он действительно спускал Нилу с рук практически всё. — Ладно, — он отошёл, продолжая говорить. — Делай, что хочешь. Нил с трудом выбрался из постели у него за спиной. Эндрю дошёл до кухни, достал кухонный нож и одну из маленьких тарелок для фруктов, на которых настаивал Ники. Он начал чистить фрукт, чувствуя присутствие Нила рядом. Тот не прикасался к нему и стоял достаточно близко к Эндрю. Казалось, Нил уделял рукам Эндрю столько же внимания, сколько и сам Эндрю. — От тебя приятно пахнет, — торжественно сообщил ему Нил. — Такое мне уже говорили, — Эндрю удалось снять всю кожуру манго одной длинной полосой. Он положил кожуру в рот, чтобы высосать из неё все лишнее, и начал разрезать кусочки плода. — Да, — продолжал Нил так же серьёзно. — Как дерево и дым. Лесной пожар. — Опасно, — заметил Эндрю. — Тепло, — поправил его Нил, не понимая, какое влияние оказывает. Эндрю ничего не ответил. Он нарезал мякоть манго кубиками, но не выбросил косточку. (Вместо того чтобы вернуться в комнату, Эндрю передал тарелку Нилу, а кожуру выплюнул в раковину. Нил придвинул тарелку ближе к себе, его глаза расширились, а запах подрагивал, как будто этот единственный подарок в виде разрезанного фрукта был бесценным сокровищем). — Спасибо, — тихо сказал он. Запах Нила был более солёным, чем обычно. Эндрю с удивлением понял, что от него пахнет слезами, хотя он не плакал. — Просто съешь его. — Ты порезал мне фрукт. — Я в курсе. Нил полностью переключил своё внимание на Эндрю, заглянув ему прямо в душу. — Спасибо, — повторил он, подчёркивая слова. Нил протянул тарелку. — Хочешь? — Нил, — Эндрю терял терпение, — ешь. Оно твоё. Запах Нила становился всё более соленым, но он делал то, что ему говорили. Когда он поел, его запах снова выровнялся и стал довольным. Королева драмы, подумал Эндрю. Было так странно наблюдать за эмоциями Нила в реальном времени. Его открытость и уязвимость поражали. То, что он позволил Эндрю ощутить это во всей полноте, в период, когда ситуацию можно было контролировать в наименьшей степени, было так ценно, что Эндрю не находил слов. Он сомневался, что Нил действительно испытывает такие американские горки постоянно и так быстро, но это не уменьшало того воздействия, которое это оказывало. Эндрю вдруг порадовался, что умеет так хорошо различать запахи: если это поможет понять Нила в его самый уязвимый момент, то оно того стоит. Когда Нил закончил, он протянул тарелку обратно Эндрю. Тот взял её и поставил на место. Он открыл было рот, но Эндрю прервал его. — Больше не благодари, — сказал он. — Хочешь ещё фруктов? Нил обдумал предложение, но затем покачал головой. — Я устал. Эндрю жестом попросил его идти впереди, и Нил бросился в комнату, как только понял, что Эндрю последует за ним. Нил добрался до комнаты намного раньше и дважды обернулся, а затем бросился обратно в комнату, как взволнованный кот. Эндрю немного повеселел от нетерпения Нила вернуться в гнездо. Нил практически с порога бросился в своё гнездо, каким-то образом не потревожив ни одной из его декораций. Он настолько зарылся туда, что был виден только пучок его волос. Он молчал, несмотря на то что выглядел невероятно уютно. Эндрю понимал, что немного драматизирует и что, в сущности, он не так уж много сделал, чтобы повлиять на него, но он начал смиряться с тем, что Нил, скорее всего, никогда не начнёт мурлыкать. Эндрю представил, как его маленькая мечта плывёт по реке и срывается в водопад. Если Нил не мурлыкал — значит, не мурлыкал. Но тут Нил снова издал звучный гул, и Эндрю почувствовал, как к нему возвращается решимость. Возможно, Нил никогда не почувствует себя достаточно комфортно, чтобы избавиться от стен, и никогда не будет мурчать, как кошка под солнцем, но это не значит, что Эндрю не постарается сделать всё возможное, чтобы Нилу было как можно более комфортно. Эндрю не хотел спрашивать его, не желает ли он чего-нибудь ещё, потому что не хотел опекать его. Но он хотел убедиться, что Нил ни в чем не нуждается. В итоге Эндрю стоял перед гнездом и смотрел на пучок волос. Нил переместился так, что его рука освободилась, и протянул её Эндрю. Эндрю моргнул. Нил издал ворчание и снова вскинул руку. — Что? — Эндрю фыркнул на четвертый раз, когда Нил подрыгал рукой. — Иди сюда, — потребовал он. Эндрю подошёл ближе, чтобы оказаться на краю кровати. Он не осмеливался входить в гнездо Нила без прямого разрешения. Никто не лезет в гнездо омеги, если не хочет столкнуться с последствиями в виде разъяренного и охраняющего свою территорию омеги. Даже если бы не было подразумеваемой угрозы когтей и клыков, Эндрю все равно не стал бы входить в пространство Нила без разрешения. — Нет, — протянул Нил и снова вскинул руку. Эндрю почувствовал, как уголки его губ приподнялись, но потом заставил себя сдержать это выражение. — Иди сюда. — Нил, — Эндрю старался, чтобы его голос был абсолютно нейтральным, — ты хочешь, чтобы я был в твоем гнезде? Нил в ответ махнул рукой. Эндрю отказался находить это милым. — Нил, мне нужны слова. Ты хочешь, чтобы я был в твоем гнезде, да или нет? Нил повернул голову и посмотрел на Эндрю, очевидно, понимая, насколько это важно, сквозь туман в его мозгу. — Да. В глубине мозга Эндрю, в той его части, которая делала комментарии, на которые он не реагировал, заиграли трубы и открылись золотые ворота. Эндрю осторожно пробрался к центру гнезда, стараясь как можно меньше тревожить вещи. Он лёг на бок поверх одеял. Нил приподнял голову и убрал руку обратно в своё пространство. Его запах стал победоносным, одуряющая ухмылка вернулась. — Привет, — сказал Нил, как идиот. Его глаза были похожи на фонарики. Эндрю невольно задался вопросом, может ли он их приглушить. — Привет, — ответил Эндрю, не как идиот. — Тебе удобно? — спросил Нил. — А тебе? — ответил Эндрю. Нил издал шумный вздох, словно с Эндрю было особенно тяжело. — Да. Тебе? До Эндрю вдруг дошло, о чём на самом деле спрашивает Нил. При всех своих откровенно подавляемых желаниях и якобы «странных пристрастиях», Нил спрашивал Эндрю, нравится ли ему его гнездо. Нил хотел подтверждения того, что он хорошо поработал. — Да, — Эндрю наконец-то ответил после некоторой паузы, и это была правда. Эндрю не лгал из принципа: Нил действительно создал очень уютное гнездышко. Нил шумно выдохнул. Если бы Эндрю не был так близко, он бы, наверное, не заметил. Он прозвучал удовлетворенно и чётко. Эндрю прижал этот звук к груди, как дракон прижимал своё золото. Нил сдвинулся с места, и Эндрю вспомнились его прежние счастливые ёрзания. Похоже, это была гораздо более сдержанная версия, и Эндрю удивился, почему Нил не завершил движение. — У тебя что-то болит? — Эндрю вспомнил признание Нила, сделанное ранее. — Нет, — ответил тот. Снова оценил ситуацию. — Ну, может, немного. — Нужны обезболивающие? — Нет, — Нил ответил сразу. — Никаких таблеток. Эндрю не понравилось то, что подразумевал этот ответ, но он подавил гнев, — он не хотел, чтобы гнездо Нила пропахло запахом его ярости. Он пристально смотрел на Нила, ожидая, что тот скажет, что делать. После долгого молчания, когда Эндрю понял, что ему следовало догадываться самостоятельно, он попробовал снова. — Нужна грелка? — У меня есть все эти одеяла. — От боли. Нил подвинулся. — Она поможет? Какой же поганой была жизнь Нила, раз он не знал этого? — Да, — ответил Эндрю, а затем начал двигаться, чтобы взять одну. Он приостановился, когда Нил тоже начал смещаться. — Нил, ты должен остаться здесь. — Почему? У Эндрю не было ответа на этот вопрос, кроме пристального взгляда. — Что нужно сделать, чтобы ты остался в этой постели? — Нужен ты. Эндрю собирался ударить его. — Тебе больно. — И? — Мы можем легко решить эту проблему. — Это не я тут устраиваю драму на ровном месте. — Мило, что ты так считаешь. — Ты считаешь меня милым? Похоже, Эндрю загнал себя в угол. Он выдавил слова сквозь стиснутые зубы. — Нил, — имя прозвучало более натянуто, чем он предполагал. Нил ухмыльнулся. Эндрю решил применить тактику, которая обычно срабатывала даже в отношении Нила. Он уставился на него и стал ждать. И вот, Нил ответил именно так, как хотел Эндрю. — Я не хочу быть вдали от тебя, — признался Нил, отводя взгляд. — Я знаю, это глупо, но течка делает меня глупым. С тобой я чувствую себя в безопасности. — Ты всегда глупый, — сказал ему Эндрю. — Течка ничего не меняет. Хотя его слова и тон были недобрыми, Нил, казалось, понял, что он имел в виду. — Ты можешь остаться здесь? — спросил Нил тоненьким голоском. Он поднял руки, укладывая их под голову. — На самом деле не так уж больно. Бывало и хуже. Эндрю подумал о коже, которую он ощущал под одеждой Нила, о том, как Нил вздрогнул, выплюнув то имя, и проигнорировал это заявление. Предел худшего в понимании Нила не имел значения и не был нормальным. — Ты не обязан терпеть боль, — Эндрю чувствовал себя так, словно говорил это себе, а не спорил с Нилом. — Не должно быть больно. — Когда ты рядом, не так уж больно, — ответил Нил. Он закрыл глаза, видимо, решив, что разговор окончен. Эндрю прокрутил это высказывание в голове. Он не был источником утешения. Если кому-то нужно было лечение, звали Аарона, а если кому-то нужна была забота, звали Ники. Но когда кому-то нужны были решения, звали Эндрю. Он был решительным, как пуля: прочным, коротким и жестоким. Он не был аккуратен, не был осторожен и не заботился о сопутствующем ущербе. Он обеспечивал безопасность, и у него это хорошо получалось, но он не мог представить себе, как может сделать что-то не таким уж болезненным. И Нил, для которого течка была в лучшем случае неудобством, а в худшем — опасностью, от которой он забивался в угол по привычке, а не из страха, Нил, который боролся с собой со злобой, граничащей с опасностью, устроился рядом с ним. Эндрю мог причинить ему боль. Эндрю уже делал ему больно. И всё же, и всё же, и всё же. В грудной клетке Эндрю сидел зверь, который хотел выползти наружу и поселиться в яме, которая явно существовала в груди самого Нила. Руки Нила лежали на подушке, на которую он положил голову. Он свернулся в тугой клубок, который был милым на первый взгляд, но в контексте его маленького дерьмового гнездышка вызывал беспокойство. Эндрю поднял руку и положил её рядом с рукой Нила. — Да или нет? — прошептал он, держа свои пальцы в миллиметрах от пальцев Нила. Он согнул мизинец, чтобы продемонстрировать Нилу то, о чём спрашивает. Нил лениво приоткрыл один глаз, сонливость полностью овладела им. — Да. Эндрю сплел их мизинцы. Нил издал вздох, который был скорее урчанием, чем дыханием, и Эндрю почувствовал трепет. Этот вздох был самым долгим, Эндрю затаил дыхание, решив испытать его в полной мере, так близко. Каждый маленький звук был гулом, даже если не длился долго. Но этот тянулся, и Эндрю с удивлением понял, что Нил урчит и на вдохе тоже. Эндрю добился этого: Нил мурлыкал. Эндрю чувствовал себя так, словно выиграл в лотерею альфа-самцов. Это будет фантастическая неделя.