С той стороны

Он открывает глаза и обнаруживает себя сидящим у какого то на вид очень трухлявого сарая. Хотя не помнит, чтобы засыпал, тем более, здесь. Он в принципе не может ничего вспомнить, ни как тут оказался, ни своего имени, ни чего либо другого. Вещи, которые у него были, тоже не сильно помогают вспомнить хоть что то. Банджо, потрёпанная сумка с хлебной горбушкой на дне, пару монет неизвестного номинала и кукурузные зерна в кармане. На банджо, оказывается, он умел играть, а горбушка засохла и ее пришлось скормить вороне. Идти непривычно, правую ногу он почти не чувствовал, будто онемела, хотя ходила она прекрасно. Среди ребристых и ветвистых деревьев с черными стволами - город. Как будто вылезший из фэнтези книги. Старомодный. Он видел подобное впервые, но сразу понял, что путь ему именно туда. Даже не от того, что идти больше было некуда. Каждый тут казался ему одновременно знакомым и чужим. Он не помнил, чтобы когда либо встречал человека с птичьей ногой или цветными, как бензиновые разводы, пятнами на теле. Но они все, почему то, его знали. И называли странным "Джей". Сам Джей точно их всех где то видел. Его не смущали мутации этих людей, его смущало только странное непокидающее чувство дежавю. *** Джей сидит на одной из проржавевших лавочек, терзая банджо. Музыка лилась сама собой, хотя он совсем и не знал теории. За весь день в этом странном городишке он понял для себя, что тут практически нет никого старше 20 лет. Он встретил всего пару пенсионеров и ещё несколько разновозрастных мужчин и женщин. Остальные - сплошь подростки. Это непонятно, но почему то не вызвало вопросов. Будто подобные поселения - обычное дело. - Эй, давай только сейчас без шуточек, как вы тут любите, я за два дня уже наслушался и про рай и про Вальхаллу. Ты можешь нормально сказать что это вообще за место? Перед ним стоял юноша. На вид ровесник, что неудивительно. С каким то очень неровным тоном лица. Джей смотрит на него, немного склонив голову. Его он тоже где то видел, кажется, недавно. Помнил бы он что то, кроме сегодняшнего дня - может узнал бы. - Я не знаю, - честно признается он, ладонью заглушая струны банджо. - Издеваешься? Из красного шейного платка высовывается летучая мышь. Джей только сейчас замечает ее. Ее, и ещё троих, сидящих у незнакомца на плечах. Вид у всех пятерых какой то малость замученный. - Я тут только с рассвета, - качает головой Джей, дескать, ничем не могу помочь. Человек с летучими мышами раздражённо вздыхает и садится рядом. - А может ты тоже имени своего ещё не помнишь? - спрашивает он, будто наверняка знал ситуацию. - Не помню, а все почему то зовут меня "Джей", как будто по башке приложили, чтоб я все забыл и теперь нагло делают вид, что я местный. - Наверное, секта какая, - пожимает плечами незнакомец. Джей тихо с этого смеётся, хотя ничего смешного и не было. Он смотрит на розово-фиолетовое небо. В нем неторопливо плывут зеленоватые облака. Скорее даже текут, потому что они, как будто сделанные из пластилина, очень легко меняют форму. Он не единственный с такой проблемой, не единственный ничего не помнит. Неспроста это. Но, почему то, не вызывает тревоги. Если оно есть, значит, наверное, так надо. ... Город походил на бесконечный маскарад (а может быть и цирк). Кто то одевался по моде прошлого века, кто то выряжался до невозможности ярко, а кто то так вообще издалека походил на мутанта. У многих шрамы. Страшные и не очень. Много или по одному. Их всех хотелось подлатать, намазать какой нибудь жижей не спирте, перебинтовать или ещё что то такое. Но даже с ужасающими шрамами люди ходили радостные и активные. И в помощи явно не нуждались. Город входил в свою активную фазу поздним вечером, а утихал уже к утру. Всевозможные лампочки, гирлянды и ночники светили разноцветными огнями, делая людей тут ещё более похожими на сверхъестественных созданий, а дома - на ядовитые грибы со светящимися шляпками. Кажется, тут никто никогда не спал, но и это уже не удивляло. Не удивлял чужой внешний вид, образ жизни, цвет неба и облаков. Когда живёшь тут достаточно - абсолютно все уже начинает казаться нормальным. Человек с летучими мышами (чьего имени Джей так и не узнал) был другого мнения. Ему это все казалось странным, неестественным. Хотя объяснить почему именно он не мог, но свое мнение, естественно, высказывал. Высказывал своему новому другу с банджо. Конечно, тяжело сблизиться с кем то просто за один диалог. Но уж точно не когда вы в этом городишке, кажется, единственные, кто совсем ничего не помнит. Одни ко всем мире, как бы драматично это не звучало. Они теперь вместе. Человек с летучими мышами и банджо-гитарист. Вместе ищут ночлег и пропитание, вместе пытаются заработать, вместе встречают закаты под зелёными облаками. Спустя время "Джей" сменилось на ещё более короткое "Джи", безымянный человек стал просто "Вараном". Первым его, кажется, стал так называть вечно лохматый парнишка в подранном свитере. Чего то такого, вообще то, и следовало ожидать, с его то красноречием. На третий месяц они оба ничему не удивлялись. Днём подрабатывали за копейки то там, то тут. Вечером встречали лиловые закаты. Варан разводил костры, Джей играл и пел. Иногда песни, которые непонятно откуда помнил, иногда сочинял что то сам, про природу и лирических героев, страдающих от болезненной любви. Варан со своими четырьмя летучими мышами внимали. Хорошая публика. ... Ночи в этом городке отдавали бордовым, а луна - оранжевым. Они сидят на берегу местного пруда полного живности. Вода цвела, а на сильном солнце начинала вонять. На круглых синих листах мерцали разноцветные шарики неизвестных цветов. Вечером цветы раскрывались, обнажая яркие лепестки, а днём превращались в пятнистые бутоны, скрываясь от солнца. Варан спрыгивает с камня и возвращается к уже практически погасшему костру. - Лови, подарок, - он протягивает на открытой ладони восьмилистный красный цветок, на тонких, как паучьи лапки, стебельках блестели серебряные звёздочки пыльцы. - Спасибо, - улыбается Джей, цветок берет с ювелирной аккуратностью и держит, вглядываясь в странной формы серединку. Странно, наверное, ради какого то растения лезть на скользкий камень под угрозой навернуться в воду. Но приятно получать такие мелочи. - Знаешь, мне иногда кажется, что мы встретились ещё давно до этого города, - продолжает он, походу, под чарующим действием цветения начинает делиться самыми безумными мыслями. - Как будто... В прошлой жизни или типа того. Варан мрачнеет и вздыхает. А после снимает с шеи платок, повязанный как жгут. И показывает здоровенный шрам поперек горла. Зрелище не мерзкое, но вгоняющее в некий ступор. - Прости, Валет, - внезапно говорит он. От этого шрам почему то начинает казаться лишь ярче. - Мне надо было тебя тогда послушать. И Валет вспоминает. Вспоминает все: Дом, себя, Помпея, свои к нему чувства, переживания и Слепого с ножом. Все это встаёт перед глазами пеленой, голова начинает гудеть. Помпей целует его в губы и тут же отстраняется, улыбаясь. - Я буду скучать. Валет чувствует, как по щекам начинают течь слезы, горячее кипятка. Он прижимается к Помпею, всхлипывает и сжимает крепкие плечи. И тут же просыпается. В стае, в родной стае. Все Псы ходят с ужасно скорбными лицами, вокруг хлам. Валет легко бы подумал, что это все было идиотским сном без какого либо смысла. Но в кармане неприятно что то колется. Это оказывается красный цветок. Подарок Помпея с той стороны. Валет понимает, что любой ценой должен туда вернуться. В город мертвых.