In the Soul

В унылом сером небе повисла мелкая морось дождя, почти неощутимая, но от этого ещё более неприятная, размывающая, туманящая взор. Тёмные волосы прилипли прядями к мокрому лицу, я шевельнула губами, проклиная погоду и геройский долг. Сзади послышалось мягкое шуршание шагов, похожее на беспокойный шелест сухой листвы на осеннем ветру, и стремительный, но негромкий звон колокольчика, что-то вроде предостерегающего металлического шёпота. Нос защекотал густой, немного душный запах, я выразительно закатила глаза и изобразила страдальческую мордашку. Нуар нерешительным движением протянул розу, улыбаясь и смотря в глаза нежно, почти кротко. Ветер безжалостно мял лепестки, срывал их, и они, невесомые, пародировали движения мятущегося на ветру пламени и падали в бездну под ногами. Мне пришлось принять цветок, чтобы раздавить его вместе с пылкими чувствами, приторными словами о любви и ласковыми касаниями губ ко лбу. Солёно-горькая, почти нежная грусть заволокла зелёные глаза; Кот мучительно выдавил улыбку. Слепой дурак. На красноречивые признания всегда отвечала резким отказом; рвала ниткой йо-йо податливую душу; безвольное тело, очевидно, доставшее меня пустой болтовнёй, я без содрогания выбрасывала в помойку. Но Нуар продолжал следовать тенью, бросался за мной в эпицентр событий, игнорируя холод и колкость слов. Ну почему на его лице постоянно появляется упрямое выражение, как сейчас, и он стоит на своём до конца? Почему не понимает, что мною любимы другие глаза, смотрящие тепло и живо, будто от них исходил внутренний свет? Что мне сделать, чтобы растратить его чувства, спрятать их во тьму, как монеты в автомат с игрушками? Кот не давал ответов, лишь протягивал очередную розу и осыпал комплиментами, к которым я уже успела привыкнуть, но тем не менее неизменно испытывала глухое раздражение, злость и желание убежать. Монотонно зарокотал дизель, краем глаза заметила тучный дирижабль, летевший неспешно, почти не качаясь. Из него выпрыгнули акуматизированные монстры, разбивая вдребезги пыльную дорогу. Я опустила равнодушный взгляд, наблюдая за началом очередной потасовки, уже третьей за сегодняшний день. Мы спрыгнули с крыши дома на шаткую проржавевшую лестницу, сделали неслышный прыжок на землю, ударом оглушили первую акуму и крепко приковали её к обломкам триумфальной арки. Огромная голова щёлкнула челюстями, словно медвежьим капканом, прямо перед лицом, чуть не задев. Я отпрыгнула, успела увернуться от удара плавника, пару раз обвила леской одеревеневший торс гиганта, ловко перекатилась, чтобы повалить грузное тело монстра. Настала секундная тишина, призрачные лучи солнца еле пробились через висевшие в воздухе клубы пыли, которые из-за мороси противно облепляли лицо, сальные волосы, висевшие грязными патлами, и костюм. Слух больно резанул протяжный лязг металла: Нуар со злостью и отчаянием царапал когтями с дымкой катаклизма щиток на груди второго акуматизированного в попытке вытащить проклятый камень, но словил удар по затылку и упал без сознания. Мой бег сменили странные затяжные прыжки; шум, крики эвакуирующихся горожан и грозный рык монстров слились в далёкий фоновый гул, доносящийся будто сквозь толщу воды. Видимый мир сузился до нескольких шагов, до примитивного желания спасти напарника любой ценой. Я стремительно подхватила тело, закружив, утянула его за собой в узкий грязный переулок. В вспышке яркого зелёного света чёрная маска растворилась, явив взгляду выпученные удивлённые глаза, любимые глаза. Я шустро поставила оцепеневшего от шока Адриана на землю, вылетела из переулка стрелой, случайно повалив очередного монстра. Так кто же из нас больше похож на слепца? Кот, который ни разу не усомнился в небывалой глубине чувств, или я, не разглядевшая и чуть не потерявшая любовь, о которой мечтают самые тонкие и романтичные натуры? Меня затопила волна жгучего стыда и отвращения за собственную глупость, излишние высокомерие и равнодушие. Какая же я букашка… неразумная, неловкая… ещё более влюблённая. Акума напал со спины стремительно и яростно, ошеломлённый мозг вовремя не отреагировал. За монстром резко выросла угловатая тень, на шее сжалась когтистая рука, катаклизм пожрал в своё удовольствие акуматизированный предмет. Дрожащие губы впервые за долгое расплылись в широкой искренней улыбке, я дала волю восторженным слезам. Нуар молча улыбнулся в ответ, смотря ласково-ласково. Одного касания Нуара хватит, чтобы превратить мою душу в пепел. Одного его взгляда хватит, чтобы меня спасти.