Небеспочвенные переживания

      Скворцова стояла возле тёмной двери и смотрела на звонок. Всё-таки она дура. Зачем примчалась сюда, ещё и на ночь глядя. Может она и не дома вообще. Из соседней квартиры вышел мужчина, коротко взглянул на Соню и пошёл к лифту. Девушка замерла и, не оборачиваясь, ждала, когда он уйдёт. Наконец двери лифта закрылись, и Соня тут же быстро нажала на звонок, чтобы не передумать. За дверью была тишина. Скворцова позвонила ещё несколько раз и постучала. Никакой реакции, только где-то залаяла собака. Вместе с переживаниями, внутри поднималась и злость на саму себя. «Нахуя ты приперлась сейчас сюда» - Соня нахмурилась.       Как только девушка развернулась, чтобы уйти, дверь квартиры распахнулась и Нечаева выпала бы на лестничную клетку, если бы не держалась за ручку и косяк двери. Взгляд у неё был как у помешанной. Наркотики? Выражение её лица выражало крайнюю степень недовольства вместе с каким-то… нетерпением что ли. — Простите, я просто весь день не могу до Вас дозвониться, а у нас проблемы… — А то я не знаю. – Нечаева своей манере не дала нормально договорить предложение и ушла вглубь квартиры, не закрывая дверь. Видимо это было своеобразное приглашение. — С Синициной. Она не та, за кого себя выдаёт и более… того… - Соня в шоке оглядела комнату, куда зашла. Всё было обклеено исписанными листами. Абсолютно всё. — Хорошо, что пришла, - Ксения Борисовна смотрела на карту на полу. – Нужна свежая голова. Ленинградскую область как лучше: так или так?       Она босой ногой прочертила линии на карте. Скворцова, распахнув глаза, медленно приближалась к ней. На листках были написаны какие-то ужасы про расчленение России. Свободным от них был только небольшой диван. Нечаева же сидела на коленях на полу и маркером чертила что-то на карте. — Ксения Борисовна, простите, я просто никогда у Вас не была, у Вас всегда… так? — Только не делай вид, будто не понимаешь, что это единственный выход. – замминистра посмотрела на неё. – Проблема России главная в чём? — Ну, сырьевая экономика в сочетании с… — Скворцова, - сказала Ксения Борисовна на выдохе с нотками угрозы. – Пожалуйста, не тупи. Она большая, слишком. Отсюда все беды: инфраструктурные, управленческие, национальная идентичность туда же. Вот москвичи с петербуржцами, какие они, нахрен, один народ, а остальные восемьдесят три региона? Мы же без слёз друг на друга смотреть не можем, но почему-то упорно вот это всё продолжаем. Веками.       Пока она говорила, Соня присела рядом и заглянула в безумные карие глаза. Чёрные волосы растрепались. Рукава пиджака небрежно закатаны до локтей. Слушать дальше речи замминистра не хотелось. — Ксения Борисовна, мне кажется, Вам нужно отдохнуть. – Соне было очень страшно и голос звучал немного сдавленно. — Тебе кажется. – угрожающе отрезала Нечаева. — Вы не в себе… — Скворцова, пожалуйста, отъебись. Ты не понимаешь… — Вот именно! Это и не нужно понимать, это бред какой-то! Вас же посадят просто!              Нечаева смотрела так страшно, что в животе у Сони перевернулось. Таблетки свои замминистра явно давно не пила. Руки слегка трясутся, а этот взгляд всегда хитрых глаз сейчас пугал не на шутку. Скворцова лихорадочно соображала, что ей делать, а Нечаева уже поднялась и, потихоньку надвигаясь, заставляла девушку отступать к стене. И вдруг в Соне словно что-то переключается. Необходимо хоть что-то сделать, пока эта ситуация не вылилась во что-нибудь поистине кошмарное. Она делает шаг вперед и хватает женщину за плечо, крепко сжимая, шепчет над ухом: «Ксения Борисовна, успокойтесь». Нечаева пораженно переводит взгляд с Сониного лица на руку, удерживающую её. — Скворцова, ты совсем охуела? Вообще страх потеряла?       Соне было очень страшно. Она, не понимая, что делает, осторожно потянула женщину к дивану. И та пошла! Скворцова посадила её и метнулась на кухню. Быстро нашла таблетки, налила воды и отнесла Нечаевой. Взгляд у той был саркастично-изучающий. Глаза так и спрашивали: «Что дальше делать будешь?». Таблетку тоже выпила без нареканий. Только, когда Соня отвернулась, пытаясь найти, куда поставить стакан, снова бросилась к стене. Как маленький ребенок, честное слово. Скворцова за ней. Нечаева вдруг хватает девушку за лацканы пальто и прижимает к стене, достаточно ощутимо стукнув. Откуда в ней столько силы? А может это Скворцова становится безвольной куклой в её руках? Голубые глаза вновь встречаются с безумными карими, снова становится страшно. Похоже достучаться до замминистра сейчас не получится. — Скворцова, пойми ты, это единственный выход…       Соня вдруг подаётся вперёд, насколько позволяют удерживающие её руки, и резко целует Нечаеву. Та поражённо застывает, да что уж говорить, Скворцова сама в шоке от себя. Когда она отстраняется и заглядывает в карие глаза, в них больше не плещется безумство, только удивление и что-то ещё, что-то такое теплое, тягучее. Расплавленное стекло. Ксюша целует девушку, притягивая к себе за пальто. Резко становится жарко. Нечаева чуть прикусывает её губы зубами, Соня зарывается рукой в эти шикарные чёрные локоны, углубляет поцелуй.       Когда они отстраняются, тяжело дыша, рассматривают друг друга. Ксюшиным глазам возвращается их обычная хитрость и совсем немножечко надменности. Эти глаза внимательно изучают лицо Скворцовой. Затем Нечаева отстраняется, к большому неудовольствию Сони, идёт к дивану и, сев, похлопывает по месту рядом с собой, приглашая. Скворцова снимает пальто и садится рядом. Вдруг становится неловко, хотя сидеть рядом с этой женщиной безумно приятно. Глава дирекции коммуникаций разглядывала её профиль, чуть скрытый черными волосами. Нечаева, конечно, это видит, но позволяет. Впервые позволяет пялиться на неё открыто! Соня улыбается. Лицо замминистра было уставшим, но губы тронула кривая улыбка. Взгляд лениво проходился по листкам на стене напротив. Интересно, что она думала об этом всём сейчас? — Ксюш, - та удивлённо поворачивается к блондинке. – Я вообще пришла по поводу Синициной. Вот, что я нашла у неё.       Соня передала ей проездной. Женщина рассмотрела его со всех сторон. — Пиздец. — Проблема… — Завтрашних нас. – снова перебила.       Нечаева вдруг бросает проездной на столик, заваленный листками с коварными планами, и снова целует девушку, осторожно положив ладонь на щеку. Скворцовой хотелось визжать от восторга, но она лишь улыбалась в поцелуй.