Вытащи меня из этого кошмара!

Глава 1

Ты себя убиваешь.

— Томми…ты нужен мне. Томас не без труда распахнул веки. Голова раскалывалась так, как будто по ней били кувалдой, во рту была настоящая пустыня, зрение еле сфокусировалось на трёх бутылках дешёвого янтарного напитка, которые были полностью опустошены. Парень устало откинул голову обратно на подушки. Желания начинать новый день совсем не было. Каждую ночь закидывая в себя всё больше и больше таблеток, он надеется не проснутся следующим утром. Но каждый раз, как он открывает глаза, он видит не белый свет Рая, а ярко слепящие в глаза солнце. Каждый раз он обещает себе довести наконец это дело до конца, но он настолько слаб и жалок, что просто не может. Или не хочет. Не хочет, потому что знает, что Ньют бы этого не одобрил. — ОТСТАНЬ ОТ МЕНЯ! Парень истерично засмеялся. Он потихоньку сходил с ума. — Ньют…перестань меня мучить…разве ты не видишь, как мне плохо? ПОЧЕМУ ТЫ ПОЗВОЛИЛ ЭТОМУ СЛУЧИТЬСЯ? ПОЧЕМУ ТЫ ПОЗВОЛИЛ ИМ СЕБЯ УБИТЬ? — по щекам заструились горячие дорожки слёз. Редкие всхлипы перешли в громкие рыдания. Брюнет царапал себе грудь, стараясь разодрать её в клочья, в надежде, что это поможет убрать ноющую боль. Рану, которая нагнаивается и перерастает в злокачественную опухоль. Неизвестно, сколько Томас пролежал так, захлёбываясь слезами, но, когда плакать было уже нечем, солнце заходило за горизонт. Он услышал, как скрипнула дверь, и прикрыл глаза. Бренда. Его лучшая подруга. Именно она смогла вытащить его из состояния овоща после смерти их лучшего друга. Правда, сейчас он ничем не лучше. И он искренне не понимает, почему друзьям не всё равно? Некоторые уже завели семьи, но продолжают с ним нянчиться. От этого на душе ещё поганей. Ему противно. Противно от себя, от своей беспомощности перед ситуацией, от того, что не даёт друзьям спокойно жить, таща их на дно. — Томас? Ты спишь? — девушка осторожно обогнула кровать и присела рядом, теперь их лица находились на одном уровне. Томас старался притворяться спящим как мог. Но девушка быстро его раскусила, так как знала, как облупленного. — Томас, я знаю, что ты не спишь. Давай не будем играть в эти детские игры. Я пришла с тобой серьёзно поговорить, — в её голосе проскальзывали металлические нотки. Парень неохотно открыл глаза и вымученно простонал. Он понимал, как сейчас выглядит, и от этого становилось херовее. Опухшее после длительной истерики лицо, тёмные круги под глазами, нездоровая, бледная кожа, искусанные губы. — Ладно, дай мне пять минут, — с этими словами, Томас еле как заставил своё тело подчиняться ему и встав с постели, прошлёпал в ванную. В зеркало он даже не взглянул. Набрал в сложенные лодочкой ладоши холодной воды и плеснул себе в лицо, затем проделал эту процедуру ещё три раза, пока не начал нормально соображать. Закончив, он вернулся в комнату и переоделся. Его квартира была маленькой, всего с одной спальней и кухней. Бренда к этому моменту уже хозяйничала на кухне и поставила на стол воду с двумя таблетками аспирина. Парень спокойно проглотил их, приноровившись за этот год. Одним резким движением он осушил весь стакан. Сушняк душил страшно, поэтому он налил себе ещё. Сев за стол, перед ним опустилась тарелка с ароматной яичницей и кружка со свежесваренным кофе. Он благодарно взглянул на подругу и попытался улыбнуться, но смог поднять только правый уголок губ. Она на это только цокнула и потрепала его по голове, взъерошивая отросшие волосы. — Ешь давай, а то на скелета похож уже. Приятного аппетита, — Бренда приготовила себе тоже самое и села напротив Томаса, который почти не притронулся к еде. Она вопросительно подняла бровь, на что парень виновато поджал губы. — Еда не лезет. Я попробовал кусочек, очень вкусно, правда, но я не могу. Меня сразу тянет блевануть, — парень устало выдохнул. Ему самому это всё не нравилось, но он так испортил свой желудок тем, что мог не кушать неделю, а затем сожрать тонну еды. При этом каждый день употребляя несколько литров алкоголя и запихивая в себя таблетки. — Томас… — подруга свела брови домиком, ей было невыносимо смотреть на то, как друг маленькими шажочками приближает себя к гробу. — Не надо, не смотри на меня так, — в голосе на миг прорезалась сталь. — Ладно, заставлять не буду. Я хотела поговорить. Думаю, ты и сам догадываешься о чём, — отпивая из своей кружки, начала Бренда. Томас лишь смежил веки и слабо кивнул. Ему надоела постоянная промывка мозгов от друзей, но как бы он об этом не говорил и не намекал, они не отступались. — Томас, ты же сам прекрасно понимаешь, что просто разрушаешь себя и свою жизнь. Ты думаешь, Ньют хотел бы, чтобы его любимый человек убивал себя? — Прекрати. Уже неважно, чего он там хотел, а чего нет. И своими словами ты только тратишь моё и своё время. Вы думаете, что я такой тупой и не осознаю это? — брюнет потихоньку закипал. Все эти попытки возвести его к совести при помощи Ньюта ему осточертели. Ну да, почему бы не ковырять эту рану снова и снова, в надежде, что это как-то повлияет на Томаса, которому становится от этого только хуже. — Тогда объясни мне, почему ты не даёшь тебе помочь и даже не пытаешься как-то двигаться дальше? Томас с минуту колебался, но всё же решил открыться ей. Впервые за весь этот сумасшедший год, он решил рассказать кому-то о том, что чувствует на самом деле. Возможно, потому что понял, что тонет и ему нужна эта протянутая рука помощи, которую он отталкивал, пока не потерял свет. Если человека накрывает снежной лавиной, и он лежит под толщей снега, ему не понять, где верх, а где низ. Хочешь выбраться, рвёшься не в ту сторону, и выкапываешь собственную погибель. Вот так он себя ощущал — дезориентированным, подвешенным в смятении, лишённым компаса. И невероятно подавленным. — Вы просто кое-чего не знаете. Я вам никогда не рассказывал об этом, только на сеансах у психолога, но и они мало что знают. Я вообще этим психам не верю, а вы меня пихаете к ним. Зачем? Нет, не говори, я уже знаю ответ, только он меня не устраивает, — Томас судорожно выдохнул, — Так вот, мне уже как год снятся сны с его участием. Даже спустя год Томас так и не смог произнести его имя вслух. Ньют, Ньют, Ньюти…неужели так сложно? Невыносимо. Горло как будто режет, когда пытаешься сказать его имя. Осознание, что он так много не успел ему сказать, что тот не узнал кое-что важное, бьёт под дых куда сильнее, чем то, что Ньют оставил ему его дневник, который он даже не силился прочитать. Слишком больно, слишком тошно, слишком… — Ты поэтому пьёшь столько таблеток? Зачем ты это делаешь? Тебе ведь хуже от этого. Тебе пора отпустить его, Том, — Бренда нежно прикоснулась к плечу друга. — В том то и дело, что я не могу и не хочу этого. Только во снах я снова могу наблюдать его улыб… — парень запнулся. Внезапное осознание обрушилось на него тяжёлым камнем. Ему давно не снились сны с улыбающимся Ньютом. Он так зациклился на своей одержимости видеть блондина каждую ночь, что не заметил, как сны становились мрачнее, а выражение лица Ньюта измученнее. Томас постоянно слышал какие-то обрывки фраз с просьбой помочь и то, что Ньют в нём нуждается, но не придавал этому значения, списывая на своё эмоциональное состояние или влияние спиртного и медикаментов. — Том? Всё хорошо? — взволновано закусив губу, спросила брюнетка. — Д-да, я так, задумался просто. Ещё спросонья котелок не варит, — отшутился он, — Я просто чувствую, как что-то тянет меня, дёргает, как подводное течение. И я сдаюсь ему, позволяю ему захватить меня. Я не воспринимаю себя вообще. Пытаюсь найти прежнего себя, но вижу только сгоревший пепел. Всё выжжено. Я окончательно сломался…тщетно пытаться вернуть меня. Пора бы вам уже это понять. — Это не так, Том. Я знаю, что прежний ты где-то там, очень-очень глубоко, но там. Тебе просто нужно время. Ты был с ним ближе больше всех нас, поэтому тебе так тяжело. Я знаю, что то, что время лечит херня полная. И болеть всегда будет. Но со временем боль притупится, ты найдёшь новый смысл жить и радоваться. Быть счастливым, — девушка ободряюще улыбнулась. Она не была так близка с Ньютом и не успела сильно привязаться, но ей тоже было больно его терять. Ньют клей, который соединял их всех, таких разных, вместе. Но к сожалению, клей имеет свойство высыхать и крошиться, всё равно продолжая удерживать склеенные кусочки вместе. — Спасибо, Бри…за всё. Но мне нужно побыть одному. Обмозговать кое-что, пока не могу сказать что именно, но обязательно расскажу. Его глаза лихорадочно заблестели, и девушка испугалась за друга. Но лишних вопросов задавать не стала, всё равно не ответит. Он же упрямый, как баран. Бренда звонко чмокнула Томаса в щёку и, попрощавшись, покинула квартиру. Парень прошёл в свою спальню и, сев на подоконник, стал воспроизводить в памяти все сны. Удивительно, что он помнил их все до мельчайших деталей. Томас старался уловить любое изменение, любую выброшенную его другом фразу.

****

— Привет, Томми, — тёплая улыбка озарила лицо парня. Его блондинистые волосы развевались на ветру, по ощущениям, они были такими же мягкими, как шёлк. Томас мог чувствовать запах Глэйда, ощущать землю под ногами и даже различать вкус еды Фрайа, если бы он здесь был. И вот первая странность, которую он уловил. Других Глэйдеров, кроме него и Ньюта не было. Ни Гриверов, ни животных, ни меняющегося лабиринта, ни-че-го. Пусто. — Хорошо здесь, да, Томми? — Ньют продолжал улыбаться и внимательно смотреть на лицо друга. — Да, хорошо. Ты уже закончил свои дела на плантации? Это его голос? Он правда такое сказал? Томас скривился, но не стал на этом задерживать своё внимание и продолжил вспоминать дальше. — Да, сегодня, к счастью, работы было мало. Поставили ограду, морковку обложили глиняными изделиями. Ну это чтоб не упала, «не убежала» никуда, — Ньют нервно хихикнул.

****

Вот оно. Теперь Томас начал замечать, как натянута улыбка Ньюта, и как напряжённо звучит его голос. Да даже то, что он говорит про морковь, это ведь сущий бред. Куда она может убежать. Здесь явно спрятано какое-то послание. Возможно он себе надумывает, и это и в самом деле просто сны. Но что-то во всём этом не даёт ему покоя. Он уверен, что всё это не просто так. А возможно, ПОРОК просто продолжает его дурачить, как делал это на протяжении всей его жалкой жизни.