Purpose for your flame

      Стремительный полет пустого стаканчика из-под кофе — удар о стену с тихим “буп”. Выглядело совсем не страшно, в отличие от лица дымящейся от ярости рыженькой. Вслед за стаканом в Эни полетела бутылка воды. Увернуться было не сложно, но, вероятно, стоило принять удар с честью и не выпендриваться.       — Несс, да послушай же! — прыжок в сторону, грохот рухнувшей на пол стопки учебников, сбитой другим снарядом. Эни на цыпочках кружила по своей комнате в доме Ториэль, куда смогла затащить подругу после вопиющего предательства со стороны скеле-братьев.       Какого предательства? Все вышло, казалось бы, закономерно: как только брюнетка увидела надвигающуюся на нее и Папируса искрящую чистой яростью девушку, то тут же трусливо предусмотрительно схватилась за телефон и отправила панический сигнал SOS старшему скелету. Тот, наученный горьким опытом попадания девушки в жизнеугрожающие ситуации, появился меньше, чем через секунду в помятой футболке и с паникой на лице. Широкие глазницы тревожно просканировали пространство, пока он не понял, что вышеуказанную девушку и его брата абсолютно точно не окружает куча головорезов. И тогда Санс посмотрел на Эни с совершенно постным, даже несколько раздраженным выражением, схватил брата и исчез, бросив девушку на съедение волкам.       Эни его не винила. Хотя нет, очень винила, мог бы забрать ее вместе с ними, какого черта! И на последующие мольбы о помощи в сообщениях костлявый засранец отправлял ей… смайлики и мемы! В итоге вместо побега в закат брюнетке пришлось встретиться лицом к лицу с последствиями своей небрежности. А последствия эти кричали, угрожали расправой и кидались предметами. Заслуженно, но все же…       — Эния Фаррелл, я собираюсь УБИТЬ ТЕБЯ! — Несс метнулась с растопыренными пальцами на девушку, но та с визгом увернулась, перескакивая кровать и замирая на другой стороне “барьера”. Поразительно, но отчего-то маленькая и “плюшевая” подруга сейчас вселяла самый настоящий страх за свою жизнь.              — Послушай, прости меня, я накосячила, правда, но это вышло случайно! — руки сами собой взлетели вверх в жесте капитуляции.       — Случайно?! А эти отмазки — тоже случайность?! — на продемонстрированном экране телефона пестрело великолепие ответов на любые вопросы рыжей в виде кратких: “Все хорошо”, “Я в порядке”, “Извини, устала, потом напишу”. — А последнюю неделю ты вообще перестала мне отвечать. Я ведь уже думала, что с тобой что-то случилась, тупая ты задница! Что мне придется искать твой труп в канаве! — выкрикивала свое беспокойство Несс, и лицо ее исказилось в сложной смеси эмоций.       Раздраженно пнув свой чемодан с дороги, рыжая обошла кровать и встала вплотную к лепечущей извинения подруге. Карие глаза заострились от возмущения, гнева, страха.       — Несс, я—       — Садись. И рассказывай. Все рассказывай, — девушка тут же зашипела не хуже змеи, когда увидела формирующийся протест на лице брюнетки. — О, даже не думай ускользнуть от этого, я не выпущу тебя из комнаты, пока ты не дашь мне хоть сколько-нибудь нормальное объяснение произошедшему.       Эни прикусила язык и нахмурилась. Технически, она могла бы с легкостью сбежать, а маленькая Несс не в силах была бы остановить ее. Но то, как в тревоге хмурились рыжие брови, и как сжалась эта горькая складка в уголке улыбчивого рта, ощущалось словно сильный пинок вины прямо в скрученные в волнении внутренности.       И потому она вздохнула и безропотно села на матрас, в тревоге сплела руки в замок — маленький предвестник желания защититься. И спрятаться, сбежать, закрыть глаза и притвориться, что все в порядке. Но такой поступок — абсолютно скотский, неприемлемый. Ведь если кто-то и заслуживает правды и извинений — то это Несс.               Итак… как объяснить подруге кошмар последних недель без риска довести ту до инсульта? И кроме того: что именно можно рассказать?       Не прийдя ни к одному из решений, Эни неуверенно начала с самого начала. Она рассказала, что после того прекрасного дня в планетарии — каким же простым все было еще месяц назад — беды посыпались одна за другой, и первой точкой, о которой Несс еще вскользь знала, стали ошейники с трекерами. Потом пришлось вернуться в съемную квартиру, общение с монстрами резко сократилось, но в жизни Эни появился Флауи. Мгм, да, Флауи…              На этом этапе рассказа она затихла, разорвано принимая решение: тайна монстров о цене их свободы не была ее личной, и потому Эни, как бы ни хотела, не имела права раскрыть ее кому-то другому. Или, по меньшей мере: не могла переступить через чувство въедливой совести и предать чужое доверие. Еще и потому, что существовал риск, что Агнесс воспримет это неправильно… или, точнее, наоборот: очень даже правильно.       В любом случае, Эни обошла эту тему на цыпочках, что не укрылось от подруги, и, когда рыжая попыталась настоять, то убедить ту в том, что это не ее секрет, было очень нелегко. Вероятно, больное и бледное выражение лица брюнетки — восковая маска страха — оказалось тем, что заставило Несс отступить и продолжить слушать.       И, когда Эни подошла к уже своей личной тайне и кошмару, то ей пришлось приложить осознанное усилие, чтобы не разрыдаться сразу. Слова крюками цеплялись в горле, а нарастающая тревога в нежно любимых карамельных глазах еще сильнее затягивала на шее удушающую хватку вины. Но когда она все же выдавила — выжала, выстрадала, облачила в слова — свою уродливую правду, то появившийся в этих солнечных глазах ужас оказался страшнее любых слов осуждения.              А после тяжесть воздуха треснула, разошлась по швам и лопнула, точно воздушный шарик.       — Собирайся, — голос подруги был шорохом песка, прежде чем рубанул тишину гильотиной. — Собирай вещи, Эни, мы уходим!       Агнесс встала рывком, метнулась к шкафу, вываливая охапку одежды на постель и доставая пустой чемодан трясущимися движениями — хаотичными, напуганными порханиями рук. Спустя минуту ступора, которая понадобилась Эни на обработку информации, она вскочила и подлетела к подруге, оттаскивая ту от шкафа за плечи.       — Стой-стой, что ты делаешь?       — Что я делаю? Нет, это ты что делаешь?! — отшвырнув вещи, рыжая с вызовом подняла взгляд. — Мы уходим. Я не позволю тебе остаться тут.       — Несс, — подавив скуление паники, Эни еще дальше оттянула маленькую фигуру от шкафа. — Я… я никуда не пойду.              Карие глаза ошарашено моргнули на нее, словно брюнетка внезапно заговорила на иностранном языке.       — …Ты ненормальная? Эни, ты вообще когда смотрела в зеркало последний раз?! Ты выглядишь как призрак, я думала, что ты больна, когда увидела тебя утром! А теперь я узнаю, что моя подруга, моя отличница-умница-саркастичная задница Эни совершила убийство! Тройное, мать его, УБИЙСТВО! ИЗ-ЗА МОНСТРОВ! — надорванный крик, смесь ужаса и гнева настолько сырых, что Эни отшатнулась на миг. Прежде чем в ответ взорвалась, защищаясь.       — Это была случайность! И это был не какой-то монстр, это был Папирус, мой друг, я бы не оставила его там одного! Или ты считаешь, мне стоило бросить его на смерть?! — резкий протест, и в душе скрутилось свежее и страшное: один удар - один удар - один удар. Если бы им не повезло, все могло закончиться за один удар.              Но снова: это была не ее тайна, но сокровенный секрет целого вида, который она не могла выдать без спроса. Секреты, секреты, секреты — голова шла кругом от количества замков на губах.       — Я такого не говорила, но он же втянул тебя в это!       — Это. Была. Случайность! — она повторяла как мантру. Убеждая ее, убеждая себя. — Этого не повторится, это не была вина монстров. И ты же сама говорила, что здесь мне стало намного лучше!       — Значит я ошиблась! — Несс вырывается, отворачивается резко, маленькие руки резко хватают чемодан и раскрывают пустое нутро с грохотом. — Сначала ты лезешь в их политику, а теперь на тебе висят трупы из-за них! Черта с два я позволю этому продолжаться!       Быстрыми, почти отчаянными движениями Агнесс начинает швырять в чемодан одежду. Стиснув зубы, Эни приготовилась снова оспорить слова подруги, но замершие на густых темно-рыжих ресницах слезы вырвали любую борьбу и желание огрызнуться. Невыносимое зрелище — вид слез дорогого человека.              Широкий шаг вперед, метнувшаяся к вздрогнувшему плечу рука, и Эни дернула подругу к груди, сжимая в крепких объятиях — такой непривычный ранее ей жест, но теперь почти неотъемлемая часть жизни. Маленькая фигура, тихо замершая в кольце рук, заставила сжаться в стыдливой вине оранжевую душу. Понимание пришло внезапно: Несс не сказала ни слова в укор, даже не попыталась осудить подругу за произошедшее, напротив — пыталась защитить, в страхе за ее безопасность. И от этого сердце заныло в привязанности и благодарности.       — Прости, Несс. Я не должна была замыкаться в своих проблемах, должна была хоть как-то держать тебя в курсе, — слова казались пустыми и лживыми, и Эни сморщилась, прерывая поток оправданий. — Мне так жаль, — и прижалась щекой к пушистой макушке подруги. Намного более честно.       Тихий шмыг, поддернутые пеленой слез солнечные глаза выворачивали душу:       — Поехали со мной? Пожалуйста, дорогая… Ты ведь уже помогла им, юристы твоей тети работают напрямую с Ториэль, тебе не нужно оставаться тут… И ты ведь сможешь вернуться потом, когда ситуация будет стабильней, — Несс крепко сжимала в ответном объятии подругу, такую внезапно далекую.       И в горле тут же встал комок, и извинения снова завертелись на языке. И как тяжело было собрать крупицы хнычущей храбрости сейчас — Эни никогда и не думала, как же тяжело говорить “нет” тем, кого любишь. Она всегда чувствовала себя обязанной за чужую любовь, обязанной соглашаться и уступать, а вечные сомнения легко убеждали в том, что ее выбор зачастую неправилен. И даже если нет — любая воля и выбор всегда казались незначительными в сравнении с чужим счастьем.              Порой она напоминала себе пустой нераскрашенный кувшин — безликий и бессмысленный, без чужой любви, наполняющий ее.              Однако сейчас… Сейчас она была разорвана на две части — впаянные в сердце и душу привязанность к Несс против собственных желаний и надежд, смотрящих в сторону будущего.       И сколько бы Эни ни думала за прошедшие дни, сколько бы не склоняла возможности прошлого, но приходила к одному выводу: она бы не поступила по-другому. Не смогла бы проигнорировать бедственное положение монстров, не смогла бы бросить Папируса в том переулке, не захотела бы остаться в стороне. И сейчас так же не хочет, отказывается, чтобы все было иначе.       — Прости Несс, я не сделаю этого, — серые глаза встречаются с карими. — Я остаюсь. Не только для них, но и для себя тоже… Может для себя даже больше.       Эни видела непонимание и обиду на родных чертах. Закусив губу, она копнула глубже в себя, обнажая часть той правды, что была не такой благородной как ей хотелось бы. Но это то, что делало Эни ею, а она обещала маленькому обиженному оранжевому сердечку постараться.       — Я забочусь о них всех, и… знаю, что они, в конце концов, смогут справиться и без меня. Но я не хочу этого. Я хочу помочь им, потому что могу. Я чувствую себя здесь нужной, вижу, как мои действия приносят другим пользу, и впервые за долгое время ощущаю себя не грустной ворчащей студенткой, а кем-то… Кем-то большим.       Агнесс моргнула, пытаясь понять сказанное. А потом уголок ее губ как-то по-особенному болезненно скривился в невеселой усмешке:       — Тщеславная ты задница, дорогая.       Жар смущения тут же пополз по шее и куснул уши. Тщеславная? Наверное, так и есть. Ну и что с того? Разве это так плохо — хотеть быть нужным? Разве только альтруисты имеют право помогать другим? Разве виноват человек за потребность быть нужным? Разве она виновата?              Эни не нашлась ответом ни для себя, ни для Несс. Но та, похоже и не ждала его. Невысокая девушка разорвала объятия и отступила в сторону, встав боком, закрываясь. Прячась. И о, как горько это было, как больно и совершенно, абсолютно неправильно. Эни тут же попыталась снова подойти ближе, но замерла, увидев отрицательное покачивание рыжей головы.              — Не надо, — сдавленный голос. — Я не хочу, чтобы ты оставалась здесь, Эни. Тут опасно. И может тебе и нравится помогать другим, может монстры так важны для тебя, но я не хочу потом видеть мою подругу в тюрьме, в больнице или… в могиле.       Комната погрузилась в тишину. Она не знала, что ответить на это. Понимала и даже разделяла чужой страх, но новая потребность — молодая и такая желанно оранжевая — пульсировала стремлением остаться. Помочь. Быть нужной.       Но совершенно больной и уязвимый взгляд карих глаз из-за огненных прядей, казалось, был в силах сокрушить это уверенное желание. Возможно, ей бы не понадобилось слишком долгих убеждений — одних слез и искренних просьб было бы достаточно, чтобы вскоре раздавить любую борьбу.       И все же, Несс не сделала этого. Она улыбнулась криво и насквозь фальшиво, зная, что не обманет этой улыбкой никого из них, и спросила еще раз:       — Ты уверена, Эни? Я не смогу убедить тебя уехать?              — Мне жаль… — и ей правда было жаль, что происходящее причиняло боль им обеим. Но о своем выборе она не жалела.              Кивнув, рыжая хмыкнула и подобрала свой чемодан с пола. Она не смотрела на виновато замершую подругу, лишь заправила за ухо пушистую прядь и двинулась к выходу из комнаты.              — Тогда, полагаю, хорошо, что я закрыла все зачеты и выбила разрешение у деканата на смену места прохождения практики, — Агнесс немного горько фыркнула от удивленного вздоха девушки. — Пустишь пожить в съемную квартиру?              Эни передала ключи без вопросов. Однако то, как Несс ушла, бросив неуверенный взгляд и кривую улыбку на прощание, оставило гнилое послевкусие во рту. Теперь они обе будут здесь, в Эботт-сити, на расстоянии вытянутой руки друг от друга. И Эни не могла сказать — к лучшему это или к худшему.       Да и следующие пара дней не дали однозначного ответа: в перерывах между практикой и работой девушка усиленно пыталась восстановить прошлый ритм своей жизни, втыкая в плотный график теперь еще и встречи с Несс. Впервые за многие годы их дружба омрачилась настолько неразрешаемой напряженностью. И Эни ненавидела это и то, что не имела ни малейшего понятия, как исправить ситуацию. Правда, теперь Агнесс также будет посещать скромную городскую больницу, и там они смогут видеться чаще и, как брюнетка отчаянно надеялась, вернутся к тому, что было “до”.              Ну а пока что девушка с облегчением приветствовала возращение уроков с Фриск уже частично забытого — какой позор — языка жестов. С Ториэль, ввиду занятости Королевы, увы, пока не вышло. Зато более чем получилось наверстать упущенное с еще больше потеплевшему к ней Гриллби.              “Ужас, костлявая кучка оказывает на меня пагубное влияние”, — хмыкнула про себя девушка, бросая грязный взгляд на сопящего на широкой ветви дерева скелета. Да, все верно, негодяй дрых вне зоны доступа ее мести и гнева, оставляя Эни недовольной и злой. Что на практике магии с огненным элементалем не особо помогало процессу.              И говоря о процессе: вначале не обошлось без проблем. Конечно, стоило ожидать, что после того, как ее пламя сожрало три жизни, вид танцующих язычков на ладонях вызовет тошноту и фантомное эхо криков. И Эни понадобилась грязная истерика со слезами, нежные защитные объятия древнего монстра, к которым она уже пристрастилась, и около получаса самоубеждения, чтобы хотя бы попытаться еще раз.              Однако реагирующее на ее страх и дискомфорт пламя, тут же потухшее на ладонях, ужаснуло по какой-то причине даже сильнее, заставляя затолкать страх под полы и начать действовать. Медитативные повторения, чужая магия в теле, чувство контроля огненного элементаля над внезапно открывшимся с опасной стороны огнем заземлили панику и позволили вернуться маленькими шажками к прошлым тренировкам. И, что даже успешнее отвлекало и не давало зациклиться на вони горящей плоти в носу и криках в ушах — эксперименты.       Забавно, но ее последняя теория, которую девушка криво косо пыталась объяснить еще Папирусу, — такая простая и глупая вещь — внезапно оказалась близкой к правде. Магия являлась частью тела для монстров, но не была частью тела людей. И потому, когда монстры буквально расплескивали свою энергию вокруг, люди в каком-то смысле существовали на разных уровнях со своей душой. Если рассуждать крайностями и привести пример: она могла бы хранить свою душу в пятке и для нее ничего бы не поменялось. Наверное. Проверять Эни сама не решилась, а Гриллби неодобрительно нахмурился, считай — запретил.       Итак, сублимировав массив философии монстров и хаотичных знаний, полученных от Ториэль, Эни подтвердила у элементаля свои умозаключения по изобретению велосипеда: магия, производимая душой, не имела физических рамок, могла проходить сквозь тело, растягиваться на расстояние и, да, быть в разном “агрегатном” состоянии. Когда Эни с маленькой помощью наставника — всего лишь его контроль и исполнение, ха-ха — смогла дистанционно поджечь ветку дерева, то словно получила божественное откровение. Она чувствовала каждый момент: как горячая энергия покидает душу и тело, тянется силой ее и бармена намерения к древесине, каждую секунду пытаясь вспыхнуть, но покорно обвивает ту и, после решительной команды — пуф! — загорается.       Чувство успеха тут же вскружило голову, а тёплая ладонь на макушке согрела душу. Гриллби довольно щелкал огнем за спиной и поощрял пробовать больше, дальше, по-разному. Лишь бы не думать.       Конечно, проблема контроля — того, что раньше казалось важным, но не вопросом жизни и смерти — все еще была ни к черту. Сделать из струи огня жгут получалось каждый пятый раз, а шар, лозу, перо — тю. Не стоило и мечтать. Кроме того, Эни настойчиво переключилась на другую область контроля. Да, на уже набившее оскомину намерение.       Она с остервенением сверлила взглядом свой огонь, стремясь изменить его свойства. Мысль о том, что одна случайная яростная мысль может убить кого-то, заставляла до истощения скрипеть зубами и пытаться снова и снова создать огонь, что не сожжет листочек бумаги. Ну, как до истощения… До момента, пока Гриллби пинками не прогонял ее с поляны к себе в бар — греться и пить какао, которое в какой-то момент появилось в меню как эксклюзивная позиция только для нее.       Пару раз они “забывали” подобрать Санса, но тот всегда оказывался храпящим на барной стойке еще до их прихода. Эни ворчливо закатывала глаза, мысленно обзывая того талисманом на тренировках. Своеобразная поддержка — а что еще это могло быть? — конечно, была милой, но какого черта он тратил на это время, если у парня итак было больше дел и задач, чем это разумно? Но на любые вопросы скелет подмигивал, отшучивался паршивыми каламбурами или, да, кидал мемы. Так что девушка сдалась, хочет — пусть тратит свое время на ерунду. Пусть часть ее и была рада видеть Санса на тренировках, тайно мечтая отомстить еще и за проигрыш в прошлых “салочках”. Подходящего случая пока, правда, не выдалось.

***

      Чуть подтаивающий от дыхания застывшей на пороге весны снежок приятно похрустывал при ходьбе. Махнув рукой ворчащему Сансу на прощание — тот все еще подрабатывал межпространственным такси во избежание стычек девушки со служителями закона — Эни с радостью (нет, это не тоска на лице, а радость, честно) потопала в больницу. Работать. И страдать. И пытаться реанимировать до прежнего уровня отношения с Несс: все, казалось, было как раньше, но, может это говорила совесть, а может шестое чувство, однако что-то такое неприятно-горькое теперь вилось на периферии их разговоров. Эни лишь надеялась, что, со временем, все станет лучше, пусть и осознала: в этот раз от нее мало что зависит. Нельзя заставить людей, для которых ты важен, перестать беспокоится о тебе.       Однако помимо зудящих тревог, голову забивали разрозненные мысли, не формирующиеся ни во что конкретное, но создающий тихий фоновый шум разума. Тишина в парке, запах свежести и робкое солнце — все казалось таким мирным. Прекрасным в самом поэтическом смысле: садись и пиши картины или стихи. Ни того, ни другого Эни делать не умела, но что-то такое возвышенное все равно набухало в груди.       Пока вдруг девушку чуть не схватил инфаркт, сдувший всю красоту момента: из неоткуда — и она могла поклясться, что еще секунду назад там никого не было — в паре шагов от нее материализовалась высокая фигура. Парень с яркими глазами и нехорошей, отчего-то крайне тревожной улыбкой. Потрепанная кожаная куртка, темные волосы и светло-голубые глаза — все это отошло на второй план фиксирующихся разумом фактов, когда тот сделал шаг ближе и зубасто улыбнулся, протягивая руку.       — Привет, подруга, рад знакомству, можешь звать меня Лукас.       Эни, не будучи круглой дурой, протянутую конечность трогать не стала. Кем бы, черт возьми, этот Лукас ни был, он сразу заставил ее напрячься, а внутренности зашипеть в дискомфорте. Какого черта ему надо? И почему ему это “что-то” надо в безлюдном парке ранним утром именно от нее? Бросив что-то невразумительное вроде “не интересует”, девушка по дуге резко обогнула неизвестную угрозу и быстрым шагом продолжила идти вперед, внимательно прислушиваясь к движениям за спиной. Подставлять спину было, вероятно, не слишком мудрым решением, но стоять и “тупить” посреди безлюдного места тоже не казалось хорошим вариантом. К тому же шагов все не звучало, и брюнетка медленно выдохнула через пару метров ходьбы. Но незнакомец опять так же внезапно вынырнул из-за ее плеча, и Эни сцепила зубы, чтобы не взвизгнуть.       “Какого черта?!”, — паническая мысль, тот двигался слишком тихо: призрак со светлыми радужками.       — У, как невежливо. Куда так спешишь? — парень легко подстроился под спешный шаг и пошел рядом.       — На встречу с другом, — быстрая, уверенная ложь. — А теперь займитесь своими делами и оставьте меня в покое, — краем глаза следя за неизвестным, рублено ответила девушка. Но смешок парня, Лукаса, заставил волоски на шее встать дыбом. Жуткий парень. Тревога звенела и быстро-быстро стучала в разуме предупреждениями об осторожности.       — Врушка, — ласковое, почти мурчащее слово. — В больницу же идешь. Хотя какое-то время тебя там не было, я тогда даже заволновался, да.       “Что… Что?!”, — сердце споткнулось в своем ритме, ухнуло вниз, и Эни резко дернулась в сторону, смотря на парня с быстро нарастающим опасением, тут же нагнетая гудящую магию в ноги, готовясь дать стрекача в любой момент.       — Оя, не надо так нервничать, вдруг что-нибудь загорится, — оскал блеснувших зубов. — Ууу, смотри-ка, уже и ручки в огне.       Голубые глаза насмешливо опустились на ее ладони, и Эни рефлекторным напуганным жестом отряхнула руки от пламени, прежде чем поняла, что его там не было. Раздался тихий смех, а в животе скрутился страх. Ублюдок знал про нее и ее секрет, играл с ней… следил за ней?       Она не думала больше ни секунды, разворачиваясь на пятках и срываясь в бешеный спринт. В спину донесся удивленный возглас, послышались быстрые тяжелые удары чужой обуви о землю. А потом — и снова так же внезапно — тишина, и высокая шустрая фигура выныривает справа от нее, прыгая на перерез. Эни едва успевает вильнуть в сторону и ускориться еще больше с поперхнувшимся вздохом ужаса. Бежать-бежать-бежать! Сердце билось в ушах, но исчезающий и появляющийся шум бега позади гремел громче ужаса ее сердца: что это была за хрень?! Звук снова и снова то вспыхивал, то затихал, и, обернувшись на мгновение, она пораженно уставилась на то, как преследователь дергано размазывался в воздухе, рывками приближаясь, сокращая в мгновения метры расстояния.       Она не успела даже обработать увиденное, как парень, так же неожиданно, как и все совершенное им до этого, криво вильнул вбок смазанным пятном и на полном ходу вписался лицом в дерево, падая на землю с визгом и грязными проклятиями. И Эни по какой-то необъяснимой тупости — но она после оправдывала все шоком и рефлексом — тоже затормозила, глядя на обиженную и побитую моську этого… Лукаса.       Если бы в ее мозгах нашлось хоть немного места для здравомыслия, то она сбежала бы подальше от жуткого придурка. Но, с другой стороны, он знает, где она работает, он знает ее огнеопасный секрет, но самое значимое: у Эни начали появляться подозрения каким образом это связано. Движения парня, когда тот гнался за ней, такие странные, как будто кто-то резко капнул маслом на линзу — размазанное пятно рывка по прямой. Как если бы это был… чертов “дэш” из видеоигр.       “О… О… О боже, не может быть”, — ошалело моргнув, Эни подошла ближе к матерящемуся в снегу парню, который все еще ныл и тер лицо, как капризный плаксивый ребенок.       — Кто ты такой? И как ты это сделал? Эти рывки, — стоило подтвердить возникшие подозрения.       И когда парень убрал ладонь с лица, криво улыбнувшись разбитой губой и сверкнув ссадинами на скуле, и начал разглагольствовать с самодовольным видом, все быстро встало на свои места:       — Больше не убегаешь, подруга? Видела, да? Разве не круто? Научился делать эту хрень несколько месяцев назад, да, — подмигнув, он поднялся с земли, отряхнул снег со штанов и снова протянул ей руку. — Ну что, пожмешь руку товарищу-волшебнику?       И после этих слов он звонко рассмеялся, увидев ошарашенное выражение на ее лице. Пару секунд тотального диссонанса, и Эни неуверенно пожала протянутую руку. Широкая ладонь крепко сжалась вокруг ее и с энтузиазмом начала трясти. Долго.       — Все-все, хватит, — вырвав конечность, девушка хмуро начинает вываливать вопросы, продираясь сквозь собственный ступор. — Ты следил за мной? Как ты вообще узнал, что я…?       — Оя, это было проще, чем победить котенка: немного моих супер крутых скиллов в перемещении, и я легко проследовал за странной девчулей, метающей фаерболлы в парке с говорящим цветком. А потом еще с личом-переростком? — он хохотнул, посмотрел на суровое лицо напротив, снова усмехнулся и продолжил. — Ух, не будь такой хмурой. Я приехал в Эботт, чтобы перетереть с монстрами по поводу моего развития по пути магичества, но кто знал, что тут копы по периметру торчат? Я решил не, кхе, рисковать с моими навыками. Но мне повезло, и я наткнулся на тебя, подруга! И твоя способность дофига крутая. Конечно, не так потенциально хороша, как моя, но все равно очень эффектна. О, я назвал свою “Мультифазовая магия”! Кайф, да? Как твоя называется?        — … Огонь? — Эни тупо смотрела на разливающегося соловьем парня. Вот же… болтун.       — Огонь, серьезно? Поработай над этим, подруга, это лажа, — и выражение разочарования, гаденькое такое, что так и просит кирпича.       Ущипнув себя за переносицу, Эни вдохнула и медленно выдохнула, пытаясь собрать мысли в кучу и не спалить лицо говнюку:       — Так и зачем ты меня преследовал в итоге?       — В смысле, зачем? Качать скилл. Моя офигенная магия немного, ыыых, — Лукас ткнул рукой в свое разбитое лицо, а потом покачал ладонью в воздухе в жесте “так себе”. — Немного живет своей жизнью. О, в хорошие дни, как сегодня, я могу двигаться по прямой, но сколько же раз я вываливался из окон или пролетал сквозь стены… Повезло, что я жил на первом этаже, да?       Вытерев рукой с подбородка каплю крови из разбитой губы каким-то уж слишком привычным жестом, парень снова широко ей улыбнулся, а потом заверещал, когда разбитая губа треснула дальше.       — Еб твою мать! — поныв, он бросил на нее странный нечитаемый взгляд и с внезапно вернувшимся энтузиазмом продолжил. — Так что, поможешь мне? Как собрат по магичеству! Сосеструха?       — Что? Какая помощь? — Эни, теряющая нить объяснений с каждым морганием, почувствовала, как ее понимание ситуации стремительно улетает куда-то в космос, махнув ручкой на прощание.       — Учи меня?       — Что? Хах… ХА! Ты серьезно? Нет, это просто… Хах! Спешу разочаровать, Лу-кас, я сама, в основном, новичок в этом, не говоря уже о том, что мои познания узконаправленны в область магии, вот удивительно, огня. А не мульти что-то там, что у тебя есть, — скривив рожу и насмешливо покачав головой, Эни грубовато ответила, прежде чем поняла, что ведет себя как ребенок. Какого черта, этот раздражающий парень понижал уровень ее интеллекта стремительней, чем шутки Санса.       — Мультифазовая магия! И я не вижу проблемы! Ты же тусуешься с монстрами, точно знаешь больше, чем я, потому что я знаю, дай подумать… Ничего! Одним прекрасным утром я просто встал с постельки, посмотрел на кухню, а через секунду уже лежал лицом в пол там. Было неловко! — поведал Лукас, а после на пробу ткнул пострадавшую скулу пальцем и ойкнул от боли.       — Я тебе очень сочувствую, но боюсь помочь не могу и-, — во внезапном приступе осознания Эни глянула на время. — РАБОТА! Вот же срань! Ээээ, я поговорю с кем-нибудь о твоей проблеме! Но держи рот на замке, понял? — она посмотрела на довольную моську брюнета. Слишком довольную и абсолютно дурашливую. — Черт возьми, я серьезно, если ты разболтаешь мой секрет, я поджарю твой зад! — блеф, конечно, но он ведь об этом не знает? Судя по восторженному киванию: не знает.       Впрочем, разбираться с этим времени уже не было, и Эни стартанула в сторону больницы, надеясь не опоздать. Опять. Тревожно гудящие мысли, смешанные с пищащим в мозгу визгом восторга от того, что она встретила всамделишного мага — как она! — пришлось отодвинуть на задний план. У нее будет время обмусолить это с Несс, если та не задушит ее за опоздание на пару с профессором Холденом.       Как показали следующие пару часов: не задушила, но попыталась. К счастью, Эни прожила достаточно долго, чтобы поведать о произошедшем с ней судьбоносном событии. Кхм, может, не так драматично, но суть одна — это, наконец, произошло. То, чего они ожидали еще летом, на что Эни тайно и явно надеялась, стало явью. В официальные или, скорее наоборот, очень тайные ряды магов из одного человека можно записывать смелое “плюс один”. Что в два раза больше, чем было! Ну и что, что долгие месяцы назад девушка ожидала кого-то совершенно отличного от частично жуткого, частично странного парня? На фантазии с древним и мудрым магом в роли дяди Айро пришлось ставить крест, хотя… Не так уж он ей и нужен сейчас — у нее есть Гриллби, и это так же хорошо, если не лучше!       Но возвращаясь к теме: Эни с переваливающим через край возбуждением рассказала рыжей о Лукасе, малодушно опустив момент с жуткой погоней и общей… некомфортности парня. А потом девушки попытались в каждом доступном перерыве придумать, что делать со всем этим. Ибо, пусть Эни и была рада появлению человека-мага, но время он “выбрал” абсолютно неудачное. Таскать его на территорию монстров может быть крайне опрометчивым решением: хоть парень и сказал, что хотел к ним попасть, но о его позиции еще слишком рано судить. Потому что, если он вдруг не так дружелюбен, как кажется…       Один удар.       Сморгнув страшную мысль, прозвучавшую в разуме голосом Андайн, девушка продолжила бегать по отделению больницы с пухлыми папками историй болезни. Она заглядывает слишком далеко, еще и потому, что мимо рыхлого оцепления полиции она скачет на своем скеле-такси, которое делает это с ворчанием и показушным нежеланием. Итак, какова вероятность, что Санс согласится таскать с ней еще и неизвестного человека? Мага? Санс, один из самых недоверчивых представителей своего вида, Санс, который устроил ей тотальный нервный срыв, когда выяснил, что Эни маг. Хм, да, она эти шансы оценивала как около нулевые.       Итак, какие варианты у них оставались? По-хорошему, только один: рассказать о произошедшем Ториэль. Ториэль, погребенной под бумажной работой так плотно, что Фриск последние дни со стенанием скуки вешались на девушку и утаскивали ту на помощь с домашкой младшеклассников. Над которой Эни со стыдливым румянцем потела едва ли не меньше маленького посла — ну не помнила она, как высчитывать чертовы неизвестные или что это было?! Ее математика кончилась годы назад, и девушка с чистой совестью стерла эти данные из памяти, плюнув на могилку загубленных лет подростковой жизни!       Гм, так вот, Ториэль. Ториэль выглядела неважно — хотя большинство ее знакомых монстров так выглядело, разве что кроме вылечившегося Папируса, летающего на неиссякаемом топливе оптимизма. Поэтому добавлять кирпич внеочередной головной боли Королеве, смотрящей на нее грустными глазами раненой лани после еще свежего в памяти разговора, не хотелось от слова “совсем”.       Возможно какая-то иная мудрость вскоре посетит голову брюнетки, но сейчас она со смущенным недоумением отложила проблему парня на “чуть” потом. К счастью, телефонами они обменяться не успели. Хотя вряд ли это остановит этого недосталкера.       Эни могла бы еще долго растягивать мыслительную жвачку, но вышедшая из-за поворота маленькая блондинка вызвала визг тормозов ее мятежного разума. И тут же, как назло, Эни вспомнила обещанный Рассел обед, а также невольный игнор, связанный с помощью Несс в обустройстве на новом месте практики.       — О, здравствуй… Ты… кажется, занята, не буду мешать, — шелковый тихий голос.       Глядя на слабую улыбку на лице этой девушки-феи, Эни испытала прилив густого стыда. И тут же выпалила приглашение пообедать вместе во время перерыва. Получив робкое, но радостное согласие, брюнетка тут же понеслась закончить необходимые поручения, а после, как только долгожданное время наступило, подхватила пискнувшую от удивления Агнесс под руку и потащила в столовую.       — Несс, знакомься, это Рассел, Рассел, это Несс, — махнув рукой от удивленно сидящей за столом блондинки до такой же ошеломленно стоящей напротив рыжей, Эни бросила этих двоих и сбежала в сторону буфета. Вероятно, вид у нее к этому моменту был совсем шальной, потому что спину ее провожали взглядом абсолютно круглые карие и голубые глаза.       К облегчению девушки, когда она вернулась с заваленным едой подносом, эти двое уже сидели рядом друг с дружкой и о чем-то шушукались. Счастье, победа и… кажется, ей нужен перерыв. Запихнув в себя немного непонятно чего, Эни сложила руки на столе и уронила гудящую голову. В какой-то момент головная боль, скрывшаяся за восторгом и перевозбуждением, подкралась со спины, а теперь пульсировала в затылке. Будь у Эни зеленая магия, она бы решила эту проблему одним жестом, но жизнь несправедлива, а потому пришлось принять таблетку от жалостливо посмотревшей на нее Рассел. А после тихо слушать чужой разговор, одним ухом и глазом участвуя в происходящем.       И это было неплохо: поговорить о легких, обычных вещах, послушать истории, которые рассказывала Рассел о буднях своего сына с материнской нежностью, посмотреть на фотки милого кудрявого мальчишки. Очередной выпавший зуб; кривой, но очаровательной рисунок ежа с яблоком; еще более кривая и футуристичная подделка из пластилина. Казалось, галерея хрупкой феи была доверху забита только одной темой: Дари, покрытый мукой; Дари, улыбающийся щербатой солнечной улыбкой; Дари, с напряженной детской концентрацией завязывающий шнурки.       — Ой, боже, я наверняка уже надоела вам обеим этим, простите, я так увлеклась, — смущенно приложив пальцы к губам, Рассел споткнулась на теплых рассказах.       — Нет-нет, это мило, не тушуйся, продолжай, мы хотим послушать, — уверила ту Несс, а после под столом пнула хихикнувшую подругу, и Эни послушно поддакнула.       Чужая любовь была теплой и доброй, и слушать ласковые, гордые слова Рассел может было и не самым захватывающим опытом, но весьма приятным. То, как теплели и загорались грустные глаза любовью, было красиво. Прекрасно так, как только могут быть прекрасны глаза живого, любящего человека — когда в них сияет свет настолько яркий, что не смотреть, не любоваться кажется кощунством.       Если бы только эти мысли не отравляли другие, темные, как окисленная сторона медной монеты — мысли о шестерых таких же малышах, о том, как Ториэль так же когда-то с гордостью и любовью следила за их каждым мало-мальским действием. Медленно выдохнув, Эни постаралась сосредоточиться на другой стороне этого горя. На той глубокой, искренней любви, которую видела и видит перед собой.       Многие считают любовь матери самой сильной и беззаветной, самой чистой и праведной, с которой не сравнится ни любовь к другу, ни любовь к родителю, ни любовь ко второй половине.       Раньше Эни бы сказала, что это чушь. Но имея перед собой живое доказательство этих слов, она могла понять, откуда взялись подобные убеждения. Понять, и немного позавидовать детям таких прекрасных женщин.

***

      Попрощавшись с Рассел, к которой испытала тихую симпатию, Агнесс с усмешкой бросила ноющую подругу отрабатывать “прогулянные” часы практики, а сама пошла домой. Или условно домой — прошло еще слишком мало времени, чтобы она могла привыкнуть к маленькой, но уютной съемной квартирке. Конечно, Эни неловко предложила ей остаться в доме Королевы, с разрешения онной, конечно же, но, откровенно говоря, Несс слишком некомфортно было бы оставаться вот так на шее незнакомой женщины на несколько месяцев, если не дольше. Да и квартира уже была снята, так что это был хороший вариант, пусть видеться с подругой они будут меньше, чем могли бы.       Правда, в день ее приезда в Эботт, который также оказался днем, когда Несс получила часть ответов на свои вопросы, наличие отдельной жилой площади стало огромным плюсом. Тогда девушка была опасно близка к свершению чего-то, о чем она непременно бы пожалела.       Воспоминания все еще были так свежи.              Хлопок двери, быстрый осмотр тихой маленькой квартиры, щелчки замков на чемодане и грубоватые движения наманикюренных рук — достать и швырнуть в подавленной ярости вещи на диван. Рыжие волосы подпрыгивали от каждого резкого движения, качались дрожащими нитями огня и меди.       Несс в тот момент ненавидела все произошедшее истовой кипящей ненавистью. И с каждой минутой обустройства в съемной квартире, где все пропахло какао и огнем, она закипала все сильней. После разговора с подругой, пошедшего абсолютно не так, как она надеялась, но именно так, как она ожидала, Агнесс ушла как можно скорей, не обращая внимания на щенячий взгляд серых глаз. Она предпочла бы перебесится в одиночестве, чтобы не наговорить лишнего. Пусть и того, что было на душе, но кому от этого стало бы легче, если итогом могла стать ссора между ними? О, Несс знала, как легко ранило слово, а яд обиды, смешанный с тревогой и злостью был паршивым советчиком в конфликтах. Особенно с кем-то вроде Эни. Человеком, готовым укусить любую руку, но подставить под удар обе щеки неоднократно, если бьет “свой”.       С грохотом пустой чемодан полетел к стене, и Агнесс медленно сделала глубокий вдох, проводя ладонями по лицу и волосам, словно стряхивая желание завопить и выплюнуть в дорогое лицо все накипевшее. А ведь тогда ей хотелось, невыносимо хотелось схватить подругу за шкирку и носом тыкать в безумие происходящего, пока у той не включится этот ее хваленый мозг, почему-то отключающийся там, где нужен больше всего.       Сев на диван, рыжая потерла большим пальцем центр ладони, стараясь отвлечься. И тут же погружаясь в анализ и фрустрацию: новость о том, что Эни совершила случайное тройное убийство настолько выбил Несс из колеи, что та позволила себе обмануться слабой иллюзией стойкости девушки и даже не попыталась утешить ее, не подумала ни о чем, кроме паники и желания задушить каждого ублюдка, допустившего это. Жаль, что душить было некого — не Папируса же? Несс не была с ним близка, но даже глухонемой слепой паралитик догадается спустя пять минут, что этот парень слишком добр для своего же блага.       По правде, она тогда молчаливо обвинила монстров в том, что те втянули ее дорогую подругу в проблемы, что из-за них все пошло наперекосяк. Она винила их и все еще винит, пусть умом и понимала, что те сами пострадали, а Эни по собственной воле влезла в их проблемы и сделала их своими.       Несс злилась, Несс кипела и… планировала. Потому что уже долгие годы проблемы Эни были и ее собственными, и раз уж эта порочная цепочка из трех звеньев монстры-Эни-Несс не собирается разрываться там, где рыжей хотелось бы, то ей не остается ничего другого, кроме как впрячься в “общее” дело.       В конце концов, зря она что ли потратила кучу сил на переговоры с деканатом? Вот уж и нет. Пусть изначальной целью этих уговоров было простое и незамысловатое желание быть поближе к подруге и пофлиртовать с одним горячим барменом. Но теперь… Несс приложит свою руку и другие части тела к тому, в чем она хороша. Она знала, как ее видят другие — маленькая, милая и солнечная, девушка-харизма, девушка-фейерверк. Знала и с чистой совестью процветала в этом и во внимании окружающих.       А потому выбор области, в которой она может помочь новой подруге, а точнее — помочь ей и монстрам — был проще простого. Несс подцепила в один из дней брюнетку под локоток и заставила ту отвести себя к Альфис.       — Привет, милая, у меня тут два вопросика. Первый: можешь зарегистрировать меня в Андернет? И второй — где я могу найти эмо-робота? — на недоуменные моргания Эни и ученой Несс не дала никаких пояснений.       А вот когда вышеназванный робот, о котором рыжая слышала ужасающие, или скорее ужасающе уморительные, истории от подруги, появился на пороге Лаборатории и тут же сфокусировал взгляд на пытавшейся сбежать Эни, Несс приступила к плану. Оттолкнула брюнетку за спину, обаятельно улыбнулась и протянула аккуратную ладошку монстру-роботу.       — Здравствуй, Метатрон.       — Это Меттатон, Несс…, — неловкий шепот из-за спины.       — О, ты моя фанатка, красотуля? Хочешь автограф? — а того, казалось, мало волновало сказанное, поскольку его точка интереса опасливо пряталась за совсем не широкой и не могучей спиной рыжей.       — Может позже. У меня предложение: я слышала, что ты заинтересован в продвижении в наших масс-медиа? — и вот эти слова, наконец, привлекли внимание монстра, заинтересованно ухмыльнувшегося и манерно положившего руку на бедро. — Как насчет стримов со мной? Я буду вести блог в наших соцсетях со своего аккаунта, а ты — в ваших.       Повисла пауза, смешанная с тяжелой тишиной, разбавленной изумленным хрипом подавившейся виноградной газировкой Альфис.       — Красотуля, мне нравится ход твоих мыслей!       Резко удлинившаяся рука схватила маленькую ладонь и встряхнула, искусственное лицо растянулось в улыбке, жутко отраженной аналогичной ухмылкой на мягких чертах маленькой девушки.       Шли часы, во время которых один из столов в помещении был нагло узурпирован под нужды злобного гения двух безумцев. Заикающиеся протесты Альфис никто особо не слушал, и та смиренно села на диванчик, с опаской поглядывая на образовавшейся смертельно-модный дуэт и потягивая новую баночку виноградной содовой. Такая же пришибленная Эни села рядом, молча приняла аналогичную газировку, и вот уже два молчаливых зрителя пораженно моргали, вздыхали и синхронно отпивали из фиолетовых баночек. Спустя какое-то время к ним робко, с кучей хнычущих извинений, присоединился Напстаблук, виновато принимающий банку газировки, которую, ввиду человеческого производства и собственной механичности, пить, к сожалению не мог. Но это не мешало ему вписаться в команду напуганных наблюдателей, вздрагивающих от каждого восторженного “О дааа!” и “Они сдохнут от любви к нам!”.       За это время, осознавшая духовную близость своей лучшей подруги к ужасающему эмо-кошмару, Эни прошла микро-кризис личности. Неужели, исходя из их похожести, Меттатон имел шансы стать ее близким другом? Опасливый взгляд серых глаз на манерно хохочущего в вульгарной позе монстра ответа не дал.              Синхронный сюрп газировкой.       Помимо саморефлексии, девушка так же поболтала — очень медленно и неловко — с Блуком, и узнала пару интересных фактов, как например то, что оба робота раньше были призраками.              Синхронный сюрп.       Точнее, технически, они все еще призраки, вселившиеся в магические роботизированные тела, разработанные Альфис. Кроме того, солнце, по всей видимости, оказывало какое-то вредное действие на призраков, и потому эти двое застряли в Подземелье дольше других, пока ящерка-ученая строила тело более робкому призраку.              Сюрп.       А еще, как оказалось, эти двое приходились друг другу кузенами.       Пустой взгляд ртутных глаз в сторону сияющего в свете неизвестно откуда взявшихся софитов Меттатона и постная мысль: “Ну, как говорится, в семье не без ур-”.       — Ооооо, да, мы закончили! — монстр и донельзя довольная собой рыжая с гордыми лицами притащили к их клубу виноградной содовой стопку рисунков, корявых заметок и черт знает еще каких бумаг, к которым дали восторженные пояснения. Безумный план двух психов гениев готов.       Дело оставалось за малым — получить на всю эту аферу одобрение вышестоящих лиц. И, поскольку рядом с Азгором Эни все еще даже дышать было неловко, да и отвлекать правителя как-то вдвойне неловко, то и выбор был только один — Ториэль. Опять Ториэль.       Однако в приступе внезапного вдохновения Эни пришла мысль, что, вероятно, стоит это также обсудить с юристами хотя бы вскользь: не хотелось бы навредить чужой работе своим — ну, пусть не совсем своим — благородным порывом.       Впрочем, проблемы в этом не было — следующая встреча должна была состояться через день, и девушка, все еще едва свыкнувшаяся с последствиями своего смелого и наглого требования, обязательно там поприсутствует.       Итак, сказано — сделано: Несс с Меттатоном еще раз обсосали все детали своего будущего сотрудничества, реорганизовали свои идеи и план и торжественно вручили пожеванную стопку а4 листиков с заметками брюнетке, которая сейчас с потными ладошками сидит на той самой встрече. Итан рядом возбужденно сопел и пояснял ей какие-то детали, старший Сторс километровыми вводными предложениями что-то вещал, пока девушка не зацепилась разжижающимся мозгом за самое главное:       — В этом пакете основные стратегии ваших действий, а также текст официального отказа от следящих устройств. Ваше Величество, вам необходимо будет четко следовать всем пунктам, мы постарались рассмотреть большинство возможных сценариев развития событий после вашего выступления и-       Усилия, которые потребовались Эни, чтобы не взлететь с места с победным кличем и не затрясти кулаком в воздухе сложно описать. А понимающая улыбка на лице младшего из мужчин хоть и смутила, но в то же время уверила в том, что, кажется, все действительно движется в светлую сторону.       Однако в каждой бочке меда есть своя ложка дегтя, и в данном случае ей оказалось то, что оба Сторс, не являясь официальными юристами монстров, могли лишь дотошно разобрать самые вероятные сценарии и дать общие советы. Если вдруг что-то пойдет не так или события будут развиваться слишком стремительно, Диархам придется защищать свой народ своими силами и импровизировать на ходу с неизвестным исходом.       Это так расстраивало, так разочаровывали все эти сложности и ограничения связанные с откровенным нежеланием Ассоциации юристов замараться и увязнуть в настолько неоднозначном процессе, как борьба за права нового вида. Технически, государство должно было предоставить монстрам квалифицированные кадры в области человеческой юриспруденции. Но то, что Ториэль активно работает сейчас с нанятыми со стороны людьми говорит о чем-то не слишком лицеприятным.       Опять же — это разочаровывало. Неужели люди, как вид, человечество не могло объединиться в своих лучших проявлениях и просто сделать одну чертову правильную вещь? В чем было проблема, неужели ошибки прошлого ничему не научили нас? Почему это всегда должна быть борьба и неуверенность в завтрашнем дне? Всегда все должно упираться в проклятые деньги? Ничего личного, только бизнес, да? Это было несправедливо.       И Эни знала, стыдливо понимала, что просить итак находящихся в неудобном положении мужчин о большем было так же, если не еще более несправедливо. Но все же, после того, как Ториэль одобрила план стримов почти не глядя, девушка получила маленькую приватную консультацию от Итана о том, что деятельность в соц. сетях пойдет им только на пользу. И после этого она не смогла не попытаться попросить этого дружелюбного парня о большем.       Было нечестно разыгрывать карту чужой симпатии — Итан явно вибрировал в восторге от монстров даже видя ту же Королеву в очередной раз. И, в отличие от холодного и профессионального отца, младший Сторс еще не был закален многочисленными делами и несчастными судьбами многих людей. И пониманием, что иногда ты не можешь помочь, что иногда лучше даже не лезть, ради собственного благополучия и спокойствия.              И потому Эни попросила — не могла не попросить — посмотреть будущие трансляции, увидеть жизнь монстров изнутри и… посочувствовать им больше, сделать их дело не просто короткой временной подработкой и опытом, но чем-то значительным, целостным. Она видела, как лицо парня исказилось в смеси вины и неловкости, в борьбе между неуверенностью, страхом и желанием. Эта просьба была большой — огромной даже — и несправедливой. Но, проводив взглядом ушедших юристов, Эни не могла не надеяться всем сердцем, что Итан, а вместе с ним и его отец посмотрят на монстров и найдут в себе достаточно сострадания, чтобы помочь.

***

      Выступление Диархов на встрече с официальными представителями штата запустило каскад реакций среди людей, обличенных властью. Кто-то равнодушно пожимал плечами, кто-то злился и про себя грозился созданием строгих резерваций, а кто-то насмешливо кривил губы в знающей усмешке. Независимо от личных эмоции, мало кого всерьез обеспокоило произошедшее, ведь большинство сходилось во мнении, что так называемая “свобода воли” монстров — красивая картинка на мокрой бумаге. Потяни чуть сильнее, и она расползется рыхлыми ошметками.       Это был штат, страна, мир людей. И тут работали их законы и порядки, а потому незваным гостям стоило усмирить свою гордость и скромно принять их щедрость и великодушие — точка зрения многих мужчин и женщин, собравшихся в роскошной комнате.       Разговоры вполголоса, сытые глаза и фальшивые улыбки — гордые члены Конгресса США обсуждали будущее своей страны и “безбилетников” в одном и ее штатов. Несколько в стороне от остальных еще двое вели приватную беседу. Между мозолистых пальцев перекатилась тугая сигара, ароматный дым вился лентой, наполняя воздух.       — Смотри-ка, друг мой, ты проиграл пари, монстры все же решились на отказ. А могли бы уже за пределы своего городишки выбраться, пусть и на поводках, — хриплый смешок донесся от мужчины, вальяжно развалившегося в кресле с бокалом в руке. Сказанные слова звучали дразняще, но были пустыми: ленивая провокация скучающего хищника.       — Для них было бы мудро согласится, — сделав затяжку, сухо ответил сенатор штата Вермонт, хмурое лицо и острые глаза которого словно застыли в выражении сдержанного неодобрения долгие годы назад.       — Верно. Но ты ведь тоже заметил, да? — довольно прищурился более молодой собеседник. И тут же скрыл усмешку за бокалом, видя кивок сенатора.              — Им помогли. Я полагал, что Ассоциация тихо сидит и смотрит за развитием событий, — отстраненно прокомментировал тот.       — Иностранные “помощники”? Или кто-то частный. Но раз уж наши пушистые друзья отказались идти на уступки, все теперь затянется на еще больший срок. И ведь даже технологии свои зажали.       — Им больше нечего держать на руках, кроме сомнительных технологий. Но ты прав, теперь все затянется, — мужчина задумчиво проследил взглядом за кружащим сизым дымом, отмечая ожидаемую, намеренную, нерасторопность Конгресса. — Однако…       Острые глаза потемнели и скользнули к лицу встрепенувшегося собеседника.       — Хм?       — Высока вероятность, что в связи с таким развитием событий губернатор штата вскоре снимет полицейское оцепление из Эботт-сити, и тогда… Что ж, монстры представляют интерес для многих, и, кто знает, — грубые пальцы вдавили сигарету в пепельницу, зубы блеснули в ухмылке. — Какая лиса может проскользнуть в этот курятник.