Сборник старых драбблов

      Уэллс замечал странное поведение Даля при Чарли, его многоуважаемым приемнике (по словам самого кондитера). Он смущался, отводил взгляд, запинался при нем и вел себя... Как влюбленный в девицу школьник, подумал Уэллс, складывая руки на груди и мусоля в голове эту ситуацию.       Сам Уэллс не был образцом морали, а, скорее, ее противоположность. Ради науки он готов пойти на любые жертвы: ставить эксперименты над животными, людьми, проводить вивисекции и даже практиковал лоботомию, когда хотел понять работу мозга на практике. И его больное сознание решило, что может кое-что поможет главе бренда Вонка избавиться от этого расстройства.

***

      — Здравствуйте, Герберт! — поприветствовал в обычной манере Роальд, не зная что его сегодня ждет. — Зачем позвали? Надеюсь, это не связано с финансированием вашего очередного эксперимента?       — Нет-нет, что ты! — отмахивался ученый, думая о том, что в любой может в принципе украсть деньги из банка, с помощью своей способности. А о деловой встрече с Роальдом в основном просила Мэри, дабы не сорваться в любой момент, если вдруг не получится договориться. — Я позвал тебя по иному вопросу — присаживайся. Что будешь пить?       — Хотелось мы шоколадный коктейль, — кондитер сел на свое место, сложив кисти рук в замок и неловко признался: — Чарли подсадил меня на этот напиток. Готовиться просто, а вкусный-то какой, — он хихикнул. — Особенно, когда он делает этот коктейль.       — Кстати о нем, Даль. Сколько твоему приемнику? — не сколько из интереса, сколько из желания подловить собеседника спросил Герберт, доставая все необходимое из холодильника и шкафчиков.       — В этому году будет 16, — с гордостью ответил Роальд, трогая воротник, и, хихикнув и чуть покраснев, добавил: — Быстро же растет, негодник.       — А то, — с неприкрытым сарказмом и недовольством ответил Уэллс, параллельно добавляя в почти готовый милкшейк порошок какого-то вещества. Должно быть, его изобретение.       — Так, вы хотели спросить только насчет Чарли?       — Больше про твое отношение к нему, — он закрыл уши специальными наушниками для стрельбы из пистолета и включил блендер, смотря как цвет потихоньку меняется на светло-шоколадный. Выключив блендер он налил содержимое в стакан, украсив взбитыми сливками, посыпкой, специальным коктейльным зонтиком и засунул трубочку. — Уаля! — произнес он, ставя стакан рядом с Далем и также садясь рядышком с ним.       — Спасибо! — он отпил глоток, за чем наблюдал Уэллс через свои черные очки. — Я могу точно и уверенно сказать, что люблю своего приемника. Он — ходячая машина кондитерских идей! Благодаря нему бренд Вонки поднимается с колен, чему я несказанно рад, знаете ли.       — Прости, а можешь дать определение «любви»? Я просто чайник в определении отношений, — отчасти он говорил правду. Ученый и правда не всегда понимал разницу в разных типах отношениях и не понимал общественных предрассудков насчет, например, отношений между взрослыми родственниками или полиаморных отношений... С годами он понял, что в эти дебри лучше не лезть.       — Ну, — засмущался Даль, пытаясь спрятаться за волосами и шляпой, — я люблю его как... — в его голове вертелось много вариантов ответа, но его тело будто не слушалось и выпалило то, что он хотел унести с собой в могилу: — Как возможного партнера.       Осознав сказанное, он испуганно закрыл рот руками.       — Попался, — Уэллс улыбнулся.       В следующие мгновение Даль потерял сознание от испуга.

***

      Проснулся он привязанный к какой-то вонючей и грязной койке, с порванным матрасом. Комната же напоминала... заброшенную комнату для особо буйных в психбольнице: мягкие разодранные грязные стены без окон, одни поломанные брусья. Что на стенах, что на полу и кровати виднелись засохшие и потемневшие пятна, будто крови.       — Я ненавижу общественные предрассудки, — общался сам с собой Герберт, в медицинском халате и резиновых перчатках. — Но согласен с одним тезисом: детей трогать нельзя. — Он проговорил это не спеша, будто пробуя слова на вкус.       — Ч-что я тут делаю?.. — еще не до конца придя в себя спросил кондитер, дернув привязанной к кровати рукой.       — О, наш ублюдок проснулся, — Уэллс наигранно улыбнулся и похлопал в ладоши. — Я слышал, что этот метод помогает таким как ты, Роальд.       — Что... О чем ты?..       Герберт лишь кратко посмеялся, проводя своей рукой, в резиновой перчатке, по спине Даля. Слои одежды спасали от неприятной резины, но это пока.       Рука приблизилась к подолу свитера, захватив и рубашку, подняв их вверх, где-то до уровня лопаток. Она пошла ниже, до пояса, и одним ловким движением стянула его из штанов, на что прикованный кондитер сдавленно охнул от удивления.       — Что вы себе позволяете?! — повысил тон Роальд, пытаясь выбраться из плена. Но с каждым движением его будто покидали силы.       — Меньше рыпаешься — меньше устаешь, — кратко объяснил ученый, доставая порошок, который подсыпал в тот милкшейк. — Это универсальный порошок: и сыворотка правды, и снотворное, и то, что высасывает у тебя силы при каждом движении. И конечно же у него много разновидностей! Надо же на что-то жить, — цокнул Герберт.       Роальд лишь вздохнул, уткнувшись в подушку и представляя обиженное лицо Чарли. Сегодня они собирались что-то сделать с шоколадной рекой, дабы люди устраивали шоколадные бассейны, например, во время вечеринок. Но вместо компании его дорогого приемника он... находится в затруднительном положении.       — Так легко сдался? — с удивлением спросил ученый, пытаясь снять штаны кондитера.       Роальд молчал, а Уэллс умудрился снять с него штаны. С одной стороны, он рад тому, что привязал кондитера именно с задранной вверх задницей и умудрился легко снять ремень, но с другой стороны... Штаны и вероятность того, что он рано или поздно умудриться сбежать.       — Будь я гомосексуальным, сказал бы, что твоя задница аппетитно выглядит, — пошутил Герберт, подходя к специальному передвижному столику с инструментами.       Послышался звук открывающегося тюбика мази — кондитер вздрогнул, сжав пальцы на ногах и руки в кулак. Он примерно знал, что это может значить.       Потом он услышал расстегнутую ширинку и хлопок резинки трусов...

***

      После еще одного захода Даль потерял сознание, а Уэллс заебался и подумал, что и с него, и кондитера на сегодня достаточно.       И ушел нахер, оставив деда с голой мокрой задницей...

[конец]