Выбор оружия

⊹┅┅━━┅┄╼⊳⊰☽ 🜨 ☾⊱⊲╾┄┅━━┅┅⊹

Вокруг, куда ни глянь, виднелись сплошь иссушенные Поля Скорби, бесконечные тропы, сплетающиеся между собой в разрозненную сеть, толпы стонущих душ, однообразные развалины и статуи, рыдающие кровью. И ни единого указателя. Но путь Мелинои всё равно был удивительно прямым. Словно она точно знала направление, а не петляла кругами, как раз за разом приходилось делать Немезиде. Босые ступни принцессы тут и там оставляли на сухой земле выжженные островки, но в этот раз Немезида следовала не за ними. Нет, рядом с лёгкой поступью Мелинои тянулась глубокая полоса вспаханной почвы — словно хрупкая принцесса подземного царства волокла за собой что-то крайне тяжёлое и чрезвычайно острое. Немезиду нисколько не прельщала мысль добровольно искать принцессу среди бесконечных Полей, но любопытство победило. В руках Мелинои, действительно, было что-то тяжое и острое. Лезвие топора рассекло воздух широкой дугой, заставив колосья пшеницы склониться до самой земли, а на втором круге откинуло целую толпу агрессивно настроенных теней. Третий круг добил тех, кто успел оправиться и пытался вновь сократить дистанцию, а четвёртый — оставшихся. Но Мелиноя продолжила кружиться ещё почти два полных круга, словно топор больше её самой размером был пущей игрушкой. Лишь тяжёлое дыхание и напрягшиеся мышцы на руках выдавали затраченные усилия. — Привет, Мел, — подала голос Немезида. И тут же пожалела об этом, когда Мелиноя, всё ещё тяжело дыша, ухмыльнулась ей. — В этот раз ты приходишь, когда я уже со всеми расправилась, Нем. Теряешь хватку! После вод Океана её одежда намокла и теперь пыль Полей налипла к ткани и коже неровными пятнами, а подсохшие волосы едва заметно завивались, и без её вечной идеальности Мелиноя выглядела… хорошо. Немезида закатила глаза. — А ты как-то легко перешла с этой своей магии на грубую силу. Так и знала, что мои методы, окажутся более эффективными. Мелиноя тихо рассмеялась. — Боюсь, без магии с этой штуковиной меня победили бы ещё в Эребусе. Возможность уйти в тень никогда не была настолько полезной. Ни за что на свете я не смогу двигаться с обычной скоростью, чтобы увернуться от вражеской атаки, когда меня держит на месте эта груда веса! Немезида прицыкнула. — Пару раз ты перекидывала меня через плечо во время тренировочных матчей, так что слабо верится, что какой-то топор тебя остановит. И я видела, как ты обращаешься с этим оружием — если тебе так хочется пахать землю, делай это в своём глупом саду, и не тупи лезвие почём зря, волоча его за собой. Мелиноя шумно выдохнула. — Пару раз воспользоваться моментом, чтобы перенести вес противника — даже такую гору мышц, как ты — в неустойчивое положение, это не то же самое, что часами подряд таскать на руках полный вес древнего оружия. Я всё же оставлю грубую силу тебе, Нем. На секунду Немезиде захотелось проверить, сможет ли Мелиноя часами подряд таскать на руках её, но она тут же отбросила эту мысль. — Знаешь что. Ты права, — Немезида хищно ухмыльнулась. — У меня как раз есть при себе Сердце Кентавра. Мелиноя тяжело вздохнула, когда Немезида замахнулась мечом. — Серьёзно? — Решай. Выстоишь один удар, и оно твоё. Ну… Или можешь отказаться и идти дальше. Осуждать не буду. Только чуть-чуть. — Ты согласишься чуть придержать удар, если я подскажу тебе, как быстрее найти дорогу через Поля? — И не мечтай. Сердца Кентавра на дороге не валялись, и должна же была Немезида получать с этого хоть какую-то выгоду.

⊹┅┅━━┅┄╼⊳⊰☽ ♆ ☾⊱⊲╾┄┅━━┅┅⊹

Немезида сделала глубокий вдох и крепко зажмурилась прежде чем прыгнуть вниз. Медные трубы звонким эхо сопровождали её короткое мгновение свободного полёта до следующего уровня канализаций Океана. А потом она приземлилась, и взрыв водных брызг окатил её с головы до ног, заливаясь за пластины брони и мерзко стекая по коже. Немезида куда больше предпочитала купаться в крови своих врагов. Фигурально, разумеется. Подсохшая кровь заставляла кожу дико чесаться. Если уж дело доходило до купания реального, Немезида была бы не против отмокнуть в горячем источнике на Перекрёстке, куда Мелиное однажды удалось её вытащить. Но уж точно не в полной боевой амуниции, как сейчас. Мелиноя, будто услышав её мысли, спрыгнула из другого водостока прямо перед ней. В руках у неё был череп. — Ну что же, — сказала Немезида вместо приветствия, — надеюсь, Харон не слишком расстроится, когда ты притащишься к нему без единой монеты в кошельке. Мелиноя не растерялась и, широко ухмыльнувшись, ответила: — Ещё посмотрим, кто кого уделает в этот раз! И Немезида приготовила меч: прихвостни Кроноса окружили их со всех сторон. Большинство из них походили на рыб и чудных раков, каких она бывало видела на поверхности, и пусть сложности они не вызывали, но вода летела во все стороны, поэтому вся стратегия сводилась к тому, чтобы бездумно размахивать мечом и никого не подпускать близко, и Немезида — чтобы хоть как-то разнообразить бой — отвлеклась на Мелиною. Мел таскала в своей бездонной сумочке всё, что угодно, и по сравнению с некоторыми экземплярами её коллекции человеческий череп не был чем-то выдающимся — поэтому, когда она спрыгнула с ним в руках, Немезида не придала этому должного внимания. А стоило. Новым оружием Мелинои оказался этот самый череп. Мелиноя бросила его перед собой, и тот, шлёпнувшись о пол, вызвал круговую волну, которая сбила с ног (и плавников) почти всех противников в округе. Потом Мелиноя прижала черепушку к сердцу, свет магии озарил её лицо, и, распрямившись, она пронеслась через всю комнату одним мощным рывком, смертоносные волны расходились за ней следом, добивая не успевших опомниться противников. Немезида почти могла расслышать довольный смех Посейдона. И, словно этого было мало, принцесса тут же в своей надоедливой манере скрылась в тень, избежав удара копья, и побежала мимо. Ослепительный радужный ореол следовал за ней и отражался в воде на полах и взлетевших в воздух брызгах, отчего буря света озарила всю комнату. Немезиде хотелось прикрыть глаза ладонью. Врагам тоже. Они, ослеплённые блеском, больше почти не могли попасть по Мелиное, пока она швырялась черепами (с поразительной точностью для того, кто обещал никогда больше не брать в руки лук), а потом бежала дальше, собирая их на ходу. Когда Мелиноя победила в их маленьком споре, она сделала это с разгромным счётом, и Немезиде не оставалось ничего другого, кроме как отсыпать ей на ладонь большую часть своего золота. По крайней мере, оно всё равно в конечном счёте попало бы к Харону. — Ты будто совсем не старалась сегодня, — заметила Мелиноя. — Пф, просто молча прими победу. Но Мел не собиралась оставлять это: — Не уж-то дар Аполлона и на тебя оказал действие? — на лице её была задорная ухмылка, но в глазах таилась крупица волнения, с которой Немезида совершенно не хотела иметь дела. От принцессы всё ещё исходило радужное сияние, пусть она и стояла на месте. Сырые волосы прилипли ко лбу и щекам тонкими завитками, капли воды на коже заставляли её сиять в огнях фонарей. — Я отвлеклась на череп, — её голос не выдавал ни единой эмоции. — А? — Мелиноя недоуменно наклонила голову набок. Череп под вопросом покоился на сгибе её локтя. — Страннейший выбор оружия на мой вкус, — продолжила Немезида, — я неплохо разбираюсь в том, чтобы крушить черепа, но впервые вижу чтобы кто-то крушил черепами. Чужими, по крайней мере, ибо я уверена, что смогла бы сокрушить кого-нибудь своим собственным. Мелиноя уставилась на неё в замешательстве. И Немезида в три длинных шага добралась до водостока, ведущего к груде золота (ей ведь нужно было восполнить утраченное), и спрыгнула вниз до того, как Мелиноя успела бы отреагировать. В этот раз звону меди вторило крайне недовольное: «Хэй!».

⊹┅┅━━┅┄╼⊳⊰☽ ♅ ☾⊱⊲╾┄┅━━┅┅⊹

Статуи рыдали кровью. Она стекала из их глаз по ровным мраморным лицам, очерчивала зигзаги по острым линиям, высеченным в камне, чтобы пародировать мягкую ткань. Кровавые ручейки тянулись до самой земли, пропитывая почву, образуя лужи на поверхности и сети подземных течений на глубине. А потом они, бывало, прорывались наружу через узорчатые решётки облаком багровых испарений, в которые легко было попасть, зазевавшись от однообразия пейзажей. И пахли эти испарения отвратно. Немезида разбаловала себя, слишком привыкнув к шумному Перекрёстку, где тени сновали, с любопытством шушукаясь по углам, то и дело Геката читала очередное заклинание или Одиссей выслушивал доклады своих подопечных, раздражающе постукивая пером по пергаменту. Все вечно были чем-то заняты, пусть она сама и стояла без дела (что бы там Геката не твердила) — и странным образом, теперь, когда она, наконец, делала хоть что-то, поля Скорби и их бескрайность заставляли её ощущать себя… Никчёмной. Беспомощной. Бесполезной. Она сплюнула себе под ноги кровавый сгусток, и отступила от облака дыма. Последний противник не успел воспользоваться своим внезапным преимуществом, и Немезида проткнула его мечом до того, как занесённый над ней кулак успел бы достичь цели. Немезида бродила кругами уже который час, и даже подсказка Мелинои о золотых лепестках, ведущих к цели, помогала мало — то тут, то там такие дорожки и правда попадались, но зачастую они либо переплетались между собой, либо их пересекали толпы теней, и даже меч в таком случае не мог расчистить путь. На Полях Скорби обычно было тихо: даже стоны и плачи вечных страдальцев не заглушали бескрайность сухих полей. Если не считать внезапно обозлившихся теней, решивших с рёвом наброситься на неё, пытаясь выместить хоть толику своей закоренелой боли, лишь свист ветра продолжал следовать за Немезидой, словно навязчивый спутник. В этот раз, однако, тишину прервал звонкий рокот, будто молот по наковальне — громогласное «дзынь-дзынь». А за ним — шипения и вопли раненных теней. Немезида последовала на звук. Она знала, что увидит, но всё равно не была готова к зрелищу перед своими глазами: Мелиною, вооружённую крошечными кинжалом с серпом, окружили толпой враги. А она, своем нелепо отбивалась лишь бросками кинжалов и этим своим магическим кругом, как будто такая мелочь могла сдержать беснующихся в своём посмертном горе страдальцев. Немезида и могла бы вмешаться, но Поля утомили её, а безрассудное бахвальство принцессы подземного мира подбешивало. В конце концов, в её распоряжении было оружие. Приличной остроты сталь, которая так и просила напиться кровью врага, но Мелиноя не атаковала как должно. Следующий бросок кинжалов веером осыпался на врагов, застрявших в волшебном круге, но звона молота в этот раз не прозвучало. И в следующий раз тоже. Немезида закатила глаза — дары Олимпийцев, вечно с подвохом. Круг схлопнулся, забрав с собой нескольких противников, но основная толпа продолжила натиск. Золотистые блики быстрых атак и алые лучи света, столбами вздымающиеся из земли, почти полностью скрыли Мелиною от взора Немезиды. Потом вдруг громогласный звон раздался вновь, и строй врагов значительно поредел — только едва ли этого было достаточно. Мелиноя, похоже, решила точно так же и, наконец, бросилась вперёд, замахнувшись серпом с язычками пламени, пляшущими по острию. И тут же издала болезненный стон, когда чей-то удар настиг её раньше. Вот только Немезида следила внимательно — её не должно было задеть, она уклонилась идеально. Что бы это ни было, оно повторилось. Каждый удар Мелинои — быстрый, точный и разносящий искры пламени по стану врагов — сопровождался ответными ударами по телу принцессы. Когда осталась лишь пара зазевавшихся теней, принцесса — насколько это вообще было возможно для дочери Аида — выглядела одной ногой в могиле. Лишь в этой тишине, когда бой почти завершился, Немезида смогла расслышать чей-то довольный смех. Так смеялся Хаос. Мелиноя больше не сдерживалась, она атаковала и атаковала, почти не целясь, а невидимая сила атаковала её в ответ — но больше словно не причиняла вреда. Мелиноя выглядела так, словно следующий порыв ветра добил бы её, но во что бы там ни играл Хаос, каждый следующий удар всё не становился последним. Мелиноя продолжала сражаться. Наконец, бой завершился и ноги принцессы едва не подкосились. Немезида ожидала, что она тут же вернётся в тень, как и всегда, когда смерть оказывалась слишком близка, но Мелиноя лишь дала себе пару секунд на передышку. Минуту. Две. — Принцесса, — обратилась к ней Немезида, когда это слишком затянулось. — Немезида, — в голосе Мелинои сквозило холодное раздражение. — Как хорошо встретить тебя именно в этот момент. В любое другое время Немезида смогла бы понять этот тон — ей и самой не хотелось бы оказаться перед кем-либо в такой ситуации. Но сегодня она лишь ощутила ответную злость. — Мало тебе было Олимпийцев? Решила ещё и с Первородным Хаосом сдружиться? Ну и как оно тебе? Мелиноя лишь устало вздохнула в ответ. И Немезида рассердилась всерьёз: — Сказать нечего? — Давай не сейчас, Нем. — Из-за Хаоса Мойры были схвачены. Я не знаю с чего ты решила, что Хаос будет помогать тебе. В другой раз ты позовёшь Эриду на помощь! Мелиноя лишь закрыла лицо рукой. И решила подлить масла в огонь: — Тебе не понять. — Мне не понять, что это поручение было дано тебе зря? Что ты настолько хочешь понравиться всем вокруг, что готова сдружиться с предателями? Так ли ты вообще хочешь вернуть свою семью или это просто уловка, чтобы Геката хоть раз назвала тебя своей дочерью? Немезида в своей ярости зашла слишком далеко. Она поняла это ещё до того, как закончила говорить, но не могла заставить себя остановиться. Это было не в её природе — смягчать удар. Лицо Мелинои перекосилось. И на мучительную секунду что-то страшное, с чем Немезида не была готова встретиться лицом к лицу, вылезло наружу. Но принцесса скрыла это за маской гнева: — Тебе не понять, Немезида, потому что ты всегда — всё своё существование — была сильной! Тебе не нужно было учиться этому! Это всегда было в твоей сути. Всегда. И маска пошла трещинами. Голос Мелинои стал тихим: — Ты всегда была сильнее меня. И всегда будешь. Но я — не ты, я не могу победить одна. Мне нужна любая помощь, какую я могу только получить. От Хаоса. От Эриды. Да даже если сам Кронос внезапно решит дать мне поблажку, пусть даже чтобы унизить. Я воспользуюсь этим шансом. Я сделаю что угодно, чтобы победить, чтобы стать сильнее… Я… Я думала, что осилю дар Хаоса, продержусь без атак, но благословения Гефеста оказалось недостаточно. Я облажалась. Немезида ничего не ответила. Голос Мелинои странно дрожал: — Но зато я снова оказалась быстрее тебя! Видишь, ни одного врага. Немезида промолчала. Мелиноя продолжила говорить: — Знаешь, мне очень бы не помешало Сердце Кентавра сейчас. Я знаю, у тебя их полно. Мне остался последний бой до окончания действия этого дара Хаоса. А там скоро магазин Харона и… — Я дам тебе Сердце Кентавра, если ты выдержишь мой удар. Мелиноя улыбнулась ей неверяще, её губы всё ещё немного дрожали. — Ты же не серьёзно? Они обе знали, что Мелиноя не смогла бы выдержать ещё один удар. — Таковы мои условия, — сказала Немезида ровным тоном. — Я никогда не вызывалась помогать тебе. На лице Мелинои возникло то же выражение, как и в тот раз, когда она осталась без руки, переборщив с магией — дочь Аида переняла упрямство со своей кровью, и никогда в своей жизни не умела сдаваться. Ей и не нужно было. Она осталась без своей руки, но конечность всё ещё была при ней, пусть и в другом виде. Немезида знала, что рано или поздно она победит. И в отличии от воплощения возмездия (и в отличие от всех богов Олимпа и всех титанов) Мелиноя не была ограничена свой сутью, а потому её потенциал был безграничен. Мелиноя ошибалась, когда говорила, что Немезида не могла её понять. Почему-то Немезида ждала, что Мелиноя согласится на её предложение — из упрямства, желания пойти наперекор или просто от злости. Потому что Мелиноя, которую она знала, иногда перегибала палку просто потому что — как и Немезида — не умела вовремя остановиться. Но Мелиноя лишь поморщилась, держась за бок и ушла, не сказав больше ни слова. В следующий раз, когда Немезида увидела её на Перекрёстке, Мелиноя впервые не подошла к ней поздороваться своим глупым полупоклоном и пожеланием лунного благословения в дорогу. Она прошла мимо, поприветствовала Одиссея, собрала цветы и посадила новые. Как и каждый раз навестила Гипноса, пожелав тому приятных снов — словно он мог бы её услышать. И Мелиноя отправилась в путь снова, даже не оглянувшись на Немезиду.

⊹┅┅━━┅┄╼⊳⊰☽ ♄ ☾⊱⊲╾┄┅━━┅┅⊹

В этот раз они встретились ещё в Эребусе. Лунный свет наряду с пламенеющими листьями венка озарял лицо принцессы в сумраке лесной чащи, когда она ступила на поляну, где Немезида уже успела разнести в пух и прах всех, кто только посмел подвернуться ей под руку — в своём крайне паршивом настроении она не отличалась избирательностью. Мелиноя не спешила здороваться, она вообще выглядела так, как будто хотела развернуться и пойти обратно. Огромная лягушка, что следовала за ней от входа, неотрывно смотрела на Немезиду своими круглыми глазами с горизонтальными зрачками. Взгляд лягушки определённо был осуждающим. И Немезида тяжело вздохнула — прежняя ярость оставила её. — Мел, послушай, — она вздохнула снова, когда поняла, что понятия не имела, что вообще собиралась сказать. Лягушка — если Немезида правильно помнила, это животное звали Фринос — смачно шлёпнулась прямо между ними, будто пыталась защитить свою хозяйку от готовящегося удара. — Здравствуй, Немезида, — голос Мелинои звучал ровно, а короткий полупоклон был как всегда изящен. Но в её глазах, что в алом, что в зелёном, пылали эмоции. В руках Мелинои ярко сияли факелы. Почти такие же, что и у Гекаты. И что бы там Геката ни говорила, в моменты своей серьёзности Мелиноя всегда выглядела её дочерью. Всегда была её дочерью. Даже если бы Персефона вернулась, изменить этого уже было нельзя — Геката своим отрицанием лишь причиняла Мелиное лишнюю боль. Немезида задумалась над тем, могла ли она вот так вот просто завести себе нового врага. Но тут же отринула эту мысль — Мелиноя даже с Эридой пыталась наладить дружеские отношения, и, сколь бы невозможным это ни казалось, кажется, у неё получалось. Мелиноя не умела ненавидеть по-настоящему — единственным исключением был Кронос, но даже тут, как подозревала Немезида, всё было не так просто. Геката с самого детства прививала Мелиное — тогда ещё лишь полнощёкому существу с круглыми глазами, полными любопытства — ненависть к Кроносу. Но даже если на устах принцессы звучали слова о мести, глаза её ни на секунду не лгали — она вмиг бросила бы все эти планы, если бы только нашла способ вернуть свою семью, о которой даже вспомнить ничего не могла. Какая жалость, что мстительность была сердцем Немезиды. Она хотела бы вернуть Никту и остальных обитателей дома Аида. И, быть может, не была бы против того, чтобы Гипнос, наконец, открыл глаза и завёл очередной бесполезный разговор. Но даже больше этого она хотела, чтобы Кронос получил по заслугам. Желательно, от её собственной руки. — Я не буду извиняться, — сказала она, наконец. — С моей стороны было бы глупо этого ожидать. Мелиноя даже не выглядела расстроенной, не на самом деле. Тепло возвращалось её глазам, тень улыбки вернулась на её лицо. И всё же это была лишь блеклая копия. Возможно, Немезиде стоило извиниться. Скорее всего, этого было бы достаточно. Чёрта с два она собиралась это делать. — Думаю, — продолжила Мелиноя, — я оскорбилась бы, если бы ты вдруг в самом деле решила извиниться, только потому что я хочу это услышать. В конце концов, я всегда ценила твою честность. — Правда? Мелиноя тихо усмехнулась: — Я никогда не стала бы столь хороша в бою, если бы ты не поправляла каждую мою ошибку в рукопашной. И если бы Геката не делала то же самое по поводу моей магии. Почему-то это не звучало так хорошо, как должно было. Немезиде вспомнился Дом Аида в те времена, когда принц Загрей был ещё мальцом. Аид часто был строг с сыном, но Никта потакала шалостям маленького принца (и выросшего тоже, если судить по тому, что она помогала с его поисками матери пусть даже это вполне могло развязать войну с Олимпом). Ахиллес занимался его обучением, но — на вкус Немезиды — он был куда мягче. Загрей вырос с уверенностью в своих силах в первую очередь потому, что до его самой первой попытки выбраться наружу он ни разу не сталкивался с пределом своих возможностей. Он становился сильнее потому что пытался доказать всем, что был на что-то способен. И пусть его упрямство было поразительным, ставки не когда не были по-настоящему серьёзными. Мелиноя же с самого детства училась находить свои пределы и преодолевать их. Она стала сильной, потому что у неё никогда не было другого выбора. Немезида всё равно собиралась медленно и тщательно порубить Кроноса на части, если только ей предоставился бы такой шанс, но, возможно, она могла бы сделать это даже чуть более болезненно во имя того счастливого и беззаботного ребёнка, каким Мелиное так и не удалось стать. Разве что… Если бы не Кронос, возможно, они никогда бы и не сблизились. Мелиноя жила бы в Доме Аида в окружении любви и нежности, и ей — в её счастливом уютном мирке — дела не было бы до воплощения возмездия. — Ты сегодня более молчаливая, чем обычно, — заметила Мелиноя. Она звучала уставшей и немного расстроенной. От прежней злости не осталось и следа. — Я знаю, что ты считаешь, что я отняла твою задачу. И я понимаю, что ты не обязана мне помогать, но… Немезида перебила её: — Сердце Кентавра, если сможешь хоть царапину на мне оставить. Мелиноя приподняла брови. — Серьёзно? Я думала такой спор у нас на деньги. — У тебя за душой ни монеты, — возразила Немезида. Она пересеклась с Хароном, так что точно знала, что Мелиноя уже скупила всё подчистую. И если уж на то пошло, у Немезиды тоже золота при себе почти не было. — Допустим, но какой тебе с этого выигрыш? — она прищурилась. Немезида проскрежетала зубами. — Скажем так, я очень надеюсь, что вне зависимости от исхода пари ты возобновишь свои раздражающе вежливые приветствия, когда мы на Перекрёстке. — Оу? — Мелиноя улыбнулась. — Ну, так что? — Немезида ощущала раздражение, как зуд под кожей. — По рукам. И Немезиде в лицо прилетело концентрированным лунным лучом. Может быть, им всё же всегда суждено было встретиться.

⊹┅┅━━┅┄╼⊳⊰☽ ♀ ☾⊱⊲╾┄┅━━┅┅⊹

Немезида уже почти привыкла к Океану. Ей всё ещё не слишком нравилось, когда вода заливалась под доспех, но это было не критично. К врагам похожим на рыбин, тоже можно было привыкнуть — хотя теперь Немезида испытывала чуть меньше симпатии к рыбёшкам, которых вылавливала Мелиноя, пусть ей всё ещё было интересно, что принцесса потом с ними делала, особенно из-за того, что принцесса точно не употребляла их в пищу (как и другое мясо). Чуть сложнее было привыкнуть к навязчивому пению, доносившемуся из недр Океана — хуже, потому что, задумавшись, Мелиноя могла начать напевать эти мелодии когда высаживала различные семена на грядках на Перекрёстке. И тогда музыка застревала в голове у Немезиды целыми днями. Благодаря Мелиное, Немезида знала, что дары богов — а так же зачарованное пение сирен — пусть и не действовали на неё в полной мере, как на теней или прочих противников, но какой-то эффект оказывали. Волны от даров Посейдона немного отталкивали её в сторону, жар Гестии чуть щекотал кожу. А пение сирен делало водные бассейны чуть более привлекательными для купания — Немезида совершила эту ошибку лишь однажды и повторять опыт в ближайшее время не собиралась. И всё же, по крайней мере, путь через Океан был простым — вниз, а потом ниже и ещё ниже. Рано или поздно дорога приводила дальше в Поля Скорби, чего нельзя было сказать о самих Полях, из которых Немезиде пока не удалось выбраться ни разу. Когда Немезида спрыгнула в очередной раз по канализационной трубе, ей встретилась Мелиноя, почёсывающая за ухом свою кошку-фамильяра. Судя по отсутствию кровавых пятен и разбитых сосудов, враги ещё не появились. — Мне казалось, что кошки должны бояться воду, — сказала Немезида. — О, нет, Тола не имеет ничего против мокрых лап, — Мел улыбнулась. — Она даже соглашается помогать мне в ловле рыбы. — Занятно, — Немезиде было всё равно. — И кстати, надеюсь у тебя есть при себе сотня золотых. — Как и у тебя, Нем. Их окружили враги. В этот раз Мелиноя сражалась с посохом, поэтому Немезида почти не обращала на неё внимания — это оружие, каждое его размашистое движение и волны заклинаний — всё это она видела уже сотни раз. Однако её внимание всё-таки привлекло розовое сияние, с каждой атакой распространяющееся по врагам. Немезида сразу узнала чары Афродиты, потому что видела их раньше. И часто. В конце концов, Немезида была воплощением возмездия, и не было более частой причины для отмщения, чем распри влюблённых. Возмездие настигало тех, кто шёл на поводу у богини любви, предавая партнёров. Возмездие приходило к тем, кто делал страшные вещи во имя любви. Безответной. Взаимной. Немезида встречалась с работой Афродиты чаще, чем с кем-либо другим из олимпийцев. Но впервые она видела, чтобы дары Афродиты применялись столь прямолинейно. Глаза врагов приклеивались к движениям Мелинои, стоило ей лишь ранить их, и их атаки в ответ слабели, словно они боялись причинить ей вред, хотя и продолжали подчиняться своим приказам. Ещё немного, и их удалось бы переманить на свою сторону — по крайней мере, на время действия чар. Когда один из взмахов посоха прошёлся слишком близко к Немезиде, она ожидала почувствовать знакомое головокружение. Искусственное восхищение, перехватывающее дыхание, которое можно было испытать, если приблизиться к очередному избраннику Афродиты. Но в этот раз Немезида не ощутила ничего нового: движения Мелинои были всё так же элегантны, словно она танцевала, а не колдовала, и полная сосредоточенность её лица на сражении вокруг оставалась столь же привлекательна. Но Немезида видела всё это тысячи раз до этого, поэтому это нисколько не отвлекло её от собственного боя. Возможно, со временем Немезида выработала иммунитет к чарам Афродиты. Или богиня любви поскупилась на силу своих даров. Так или иначе, в этот раз верх одержала Немезида — её счёт был больше почти на дюжину. Пока Мелиноя, недовольно бормоча себе под нос, отсчитывала сотню монет, Немезида заметила в бассейне неподалёку подозрительные пузырьки. — Там, кажется, притаилась рыба, — сказала она Мелиное. — О, и правда! Тогда погоди немного, Нем, тебе же хотелось посмотреть на то, как Тола ловит рыбу? Немезида ничего такого не говорила, но она не торопилась. Можно было и понаблюдать. — Тола, сюда! — Мелиноя позвала кошку и указала на пузыри. И кошка, нисколько не беспокоясь о воде, прыгнула вперёд, погрузила передние лапы в воду и вытащила их уже с нервно дёргающейся рыбёшкой. Мелиноя тут же выхватила добычу из лап питомицы, до того как та могла бы решить ею полакомиться, и закинула в свою сумку — Немезида не удивилась бы если в этой сумочке хранился бы целый аквариум для всех выловленных рыбёшек. — Вот твоё золото, — Мелиноя выгрузила ей на ладони пригоршню монет, их пальцы слегка соприкоснулись, а потом промчалась мимо к одному из выходов до того, как Немезида успела бы отреагировать, — До встречи, Нем! С ухмылкой на лице Мелиноя спрыгнула вниз, а кошка последовала за ней. Только когда она уже скрылась из виду, Немезида поняла, что ей остались на выбор лишь комнаты с дарами от олимпийцев, которыми она всё равно не смогла бы воспользоваться. Это, по крайней мере, объясняло ухмылку принцессы. Немезида выбрала путь, ведущий к дарам Афродиты. При определённом везении у неё могло бы получиться докричаться до богини, что та в своих благословениях начинала терять хватку.

⊹┅┅━━┅┄╼⊳⊰☽ ☉ ☾⊱⊲╾┄┅━━┅┅⊹

Когда тени-шпионы Одиссея прошмыгнули на Перекрёсток, в их движениях отсутствовала привычная осторожная скрытность. Они не пытались слиться с окружением, как делали обычно, и Немезида знала, что что-то очень важное произошло, ещё до того, как увлечённый чем-то Одиссей оторвался от своих бумаг, чтобы выслушать их доклад. И реакция Одиссея точно не оставляла сомнений — Мелиноя победила-таки своего деда. Геката позволила себе короткий облегчённый выдох, прежде чем начать раздавать поручения сёстрам-ведьмам — все они с самого начала знали, что одной победы над Кроносом будет недостаточно, забывать об этом не стоило, сколь бы сильным ни был соблазн. В таверне, ожидаемо, поднялся балаган, нисколько не ослабший, когда Эрида присоединилась к торжеству, раздобыв где-то выпивку и магические фейерверки. Пусть она и была той ещё занозой на пути к их цели, но, похоже, насчёт отсутствия верности Кроносу она не лгала. Эрида была плохой новостью сама по себе, без какого-то особого злого умысла. Так что сколько бы Геката не бросала в её сторону убийственных взглядов (хотя бы в этом их мысли сходились), они ничего толком не могли с ней поделать. Немезиде, разумеется, снова было поручено бессмысленно стоять на одном месте и следить за входом. По тону Гекаты было очевидно, что тайные вылазки Немезиды не были такими уж тайными — но если уж ведьма Перекрёстка не озвучивала вслух своё недовольство, то Немезида точно не собиралась. Даже Морос подходил поговорить. Он редко отходил от свитка Мойр, будто возле него он мог продолжать свою им службу. Очень редко он навещал Гипноса или подходил посверлить взглядом очередные чудные проростки ведьмина сада, за которым Мелиноя ухаживала с похвальной усердностью — растения никогда не успевали завянуть, и грядки почти никогда не простаивали пустыми. Немезиде (со временем она смирилась с наличием маленького сада) больше всех нравились монструозные проростки семян из обители Хаоса — хотя бы потому, что они своими множественными глазами следили за каждым шагом Одиссея, чем нервировали его страшно. Немезида не слишком ладила с Моросом и в лучшие времена, но его недавнее появление на Перекрёстке было совсем уж несвоевременным — пусть она и не могла словами выразить, почему именно. Связано ли это было с тем, что собой знаменовал Морос, или с тем, что из уст Мелинои его имя стало звучать почти регулярно? А может, он просто ей не нравился. И всё же Морос подошёл к ней, поэтому Немезида поддержала разговор. Они вспомнили Никиту — возможно, Мелиное будет, что рассказать о её судьбе по возвращению. Обсудили прогресс принцессы — Немезида виделась с ней чаще за пределами Перекрёстка, но Морос, благодаря броши, которую он подарил Мелиное, обладал поистине уникальной возможностью созерцать её самые отчаянные моменты в битве. Так что обмен был вполне честным — и Морос, что уж совсем удивительно, умел неплохо подать историю. К тому моменту, как Морос всё же решил вернуться на свой пост, Немезида уже твёрдо решила завести с ним разговор снова. Когда-нибудь. Но скоро всё это стало не важно. Их шатра, окрылённая своим успехом, выскочила Мелиноя. Каждый шаг её пружинил, а улыбка не сходила с лица. Она обменялась приветствиями с Моросом, принимая его поздравления со счастливым смехом и забрала награду свитка Мойр — очевидно, они с самого начала знали, что она преуспеет. Она впервые не стала подбирать мусор, что Эрида разбрасывала возле себя, и чуть ли не обняла воплощение раздора в своём восторге, когда увидела её в таверне. Тени дружно облепили их, чтобы поздравить. В необычно хорошем расположении духа Эрида даже решила не портить общий настрой неуместными комментариями. Потом Мелиноя поговорила с Гекатой. Уже тише, серьёзнее. Сколь бы великой ни была её радость от победы, Мелиноя так ничего не узнала о судьбе своей семьи (они всё ещё были уверены в относительной безопасности лишь повелителя Аида), а Кронос так и не был повержен окончательно. И всё же в голосе Гекаты звучала улыбка, поэтому восторг Мелинои так и не потух до конца. Потом принцесса выслушала поздравления Одиссея, и, в отличие от Гекаты, он не скрывал свою гордость. В конце концов, он тоже был её учителем. И за неимением лучших альтернатив — и как бы сильно Немезиде не хотелось бы этого признавать — отцовской фигурой. Потом улыбка чуть увяла на лице принцессы, когда она поприветствовала Гипноса. Как и всегда. Каждый раз. Она никогда не забывала пожелать ему хороших снов. И, наконец, в самую последнюю очередь Мелиноя подошла к Немезиде. И Немезида, всё это время терпеливо следившая за каждым её передвижением, не сдержала раздражения: — Пришла похвастаться? Улыбка Мелинои стала мягкой, без привычной хитрецы. И эта улыбка тоже была своего рода оружием, с которым Немезида никогда не знала как справляться. — Не совсем. Я знаю, что ты хотела бы сделать это всё сама. Немезида фыркнула. — Что сделано, то сделано. Но поздравлять тебя, как все остальные, я не буду. — И не нужно, — лицо Мелинои сияло в свете луны. — В конце концов, без тебя я бы не победила. — Что за чушь ты несёшь? — Немезида начинала злиться. Лучше бы Мелиноя в самом деле решила похвастаться. Но Мелиноя лишь отвязала что-то со своего пояса и протянула это Немезиде: — Смотри, — сказала Мелиноя с той же мягкой честной улыбкой, — мы победили его вместе. В её ладонях пёстрым пятном лежал Дурной Глаз, подаренный Немезидой. — Без него мне пришлось бы туго, — Мелиноя вновь привязала его к поясу, убедившись, что узлы держались плотно. — Теперь он будет бесполезен, — ответила Немезида. Мелиноя рассмеялась. — Мне нравится твоё предположение, что я больше не проиграю, но, думаю, я ещё часто буду им пользоваться. Выполнить наш долг и одолеть Кроноса будет куда проще, если жажда мести будет иметь чуть более весомые последствия. — Ещё более весомым будет, если бы я лично могла бы присутствовать. — Это правда, — в голосе Мелинои не было насмешки. — Я бы с удовольствием победила его плечом к плечу с тобой. Быть может, однажды так и случится. — Быть может, — вторила ей Немезида. Мелиноя взяла её за руку своей человеческой рукой. Тёплая кожа с пульсирующей под ней кровью, покрытая мозолями от оружия. В точности как руки самой Немезиды. — А пока что, я подумала, что мы можем позволить себе короткую передышку. После ныряния в песок мне точно нужно окунуться, — сказала Мелиноя и подмигнула. — Составишь мне компанию на горячих источниках? Немезида тяжело вздохнула. — Веди.