Дети Долгого Лета (продолжение фанфика "Дорнийская жена")

7. Бриенна выскочила на улицу и очутилась в толпе, Джейме обернулся – и ускорил шаг. Происходило все слишком уж быстро. Он натянул на голову капюшон, спрятав копну густых волос. Бриенна, в каком-то полубреду приняв это за тайный знак, ринулась к нему – и едва не растянулась в луже, под подошвами сапог захрустели раковины, склизко разъехались ошметки моллюсков. Женщина из рыбной лавки выругалась хриплым голосом, новую порцию помоев плеснула уже вслед Бриенне, едва не обдав полы ее плаща. Другой плащ - темно-зеленый, как она успела разглядеть - с обрывками какого-то рыжего меха - исчез среди чужих одежд. Только что Бриенна видела его, в десятке шагов от себя, которые вполне могла бы и пробежать – и вот словно сквозь землю провалился. Она пошла быстрее, молясь всем богам, чтобы он ее отыскал, не потерял. Нет, не на этот раз, больше нам так нельзя, твердила она про себя. И вновь попала в небольшой затор. Пьянчуги пошатывались у входа в трактир, один раскрыл свои панталоны, вывалив омерзительный стручок, и нацелил его на мостовую. Тотчас кто-то из толпы пихнул его, тот замахал кулаками в ответ. Бриенна метнулась в сторону и увидела капюшон цвета свежего мха – на другой стороне улицы, а затем – на мостике через коричневый от грязи канал. На мосту Джейме еще раз обернулся. Не найдя ее взглядом, отвернулся и понесся вглубь городских кварталов. Ее толкнули в плечо, пихнули локтем, она инстинктивно прикрыла живот. - Бриенна!.. Голос позади нее перекрыл гул голосов, ворвался в ее шаги, спутав и без того бестолковые мысли. Она повторила жест Джейме, натягивая капюшон. Поздно. К ней пробивался Тормунд. Не ответив, не удостоив ни яростью, ни оправданиями, ринулась прочь. Идти было трудно, люди тянулись вниз, к порту, и поднималась она против течения: скупо, угрюмо радуясь лишь тому, что этот поток оттеснит и преследователя. - Бриенна! Постой! Бриенна! Ловкий, быстрый, он пробивался к ней, орал, пихался, скользил среди браавосской толпы. Расстояние меж ними становилось все меньше, и Бриенна почти побежала, прижимаясь к стенам, то и дело разворачиваясь, чтобы пропустить ватаги подгулявших моряков – пусть спешат туда, вниз, пусть заполонят всю улицу… Дрогнул ветер и обдал ее лицо теплым, нечистым паром из распахнувшихся дверей таверны. Голый человек шагнул через порог, пошатнулся и упал ей под ноги. Над ним истошно хохотали, скалились, выглядывая, трактирные девки. Молочные груди колыхались поверх распущенных корсетов, босые грязные ноги в бархатных туфельках принялись пинать голого пропойцу. Бриенна перескочила через него, едва не упав. - Бриенна! – опять взмолился Тормунд позади нее. Она, вопреки собственному желанию, обернулась. Его прижали к стене такие же девахи с голыми титьками и щекотали его растрепавшуюся от быстрого хода бороду, хихикали и что-то ему втолковывали. Это обрадовало ее, и она припустила, все ускоряя и ускоряя шаги, хоть и понимала – Тормунд скоро выпутается из этого грязного и милого плена и начнет ломиться к ней, и тогда… Двое высоких дотраков - молодых, гибких, с длинными маслянистыми косами, звеня ножнами и монетами, прикрепленными к поясам, быстро шагали впереди нее. Она обогнала их, отметив, что оба – на голову ее выше. Дотраки поцокали языками ей в спину, и, обрадованная этим живым щитом, она юркнула в двери лавчонки. Тут, среди благовоний и выточенных из нефрита фигурок овец, собак, демонов, быков и мужских органов всех размеров и форм, она закружила, пережидая погоню. Продавец осклабился, заметив ее меж других женщин, что болтали о снадобьях и ароматических маслах, сказал ей нечто вежливое – на языке, которого она не понимала. Потом, покачивая головой, он несколько раз сжал и разжал сложенную щепотью ладонь. Бриенна подставила руку, он всыпал в нее засушенные бутоны – подарок, как она решила. Бриенна бездумно сжала цветы мокрыми пальцами, тотчас почувствовала острый и приятный аромат. Пахло, как показалось ей – Джейме. Ни с чем запах было спутать нельзя, она мимолетно удивилась точности этого благовония. Она видела, что другие женщины тоже сжимают бутоны и подносят друг другу к носу, а потом нюхают сами и качают головами. - Нет же, - чуть не плача, закричала одна. – Это пахнет так, как пахнет ее макушка! Моей доченьки, Алейши! Все три луны, как не стало ее, я этот запах даже во сне чувствую! - Так потому тебе и чудится! А на самом деле это запах моего дома, того, где мы жили в детстве, точно так, как было, корица и шафран, отец мой обожал шафрановую похлебку с перепелками, - спорила с ней другая. И толкала под нос подруге свою ладонь. Бриенна выглянула в мутное окошко. По стеклу побежали мелкие капли дождя, а может, к ночи оседал густой зимний туман. Она увидела рыжую голову, буйные кудри, а затем, прижав лицо к стеклу, узрела его начавший редеть затылок: Тормунд пробежал мимо лавки, не заметив пропажи Бриенны. Или заметив, подумала она, но решил, что она несется впереди, где-то в толпе. Через минуту она была на мосту, озираясь с видом безумным, заблудшим, высматривая Джейме – бесплодно. За мостиком улица делилась на три, разбегаясь в разные стороны. Она кое-как сообразила, куда он пошел, где видела его в последний раз – под вывеской с золотой гарцующей лошадкой, и двинулась туда. Толпа поредела, но все еще была прилично тесна. Из проулков тянуло свежим навозом и стоячей водой. Прошел конный рыцарь, не утруждая себя даже окриками, высоко держа голову в серебряном сияющем шлеме. Бриенна в тот момент таращилась на вывески, пытаясь вспомнить что-нибудь еще о том, как видела Джейме – мельком, мельком, мельком, думала она в ужасе, всего какой-то миг… - С дороги! – рявкнул рыцарь, и тут лишь она поняла, что перегородила всаднику путь. – Прочь с дороги! Она отступила к стене, вжимаясь в нее всем телом. Рыцарь, проезжая мимо нее, повернул вдруг голову. Она увидела широкую улыбку в тени от шлема, а остального лица разглядеть не могла. - Бык тебя трахнул, не иначе… Надеюсь, в брюхе теленочек. Напою его своим молоком, ежели отыщешь меня в таверне «Пьяный кхал». Плачу щедро! И он, не сбавляя шага, позвякивая чернеными стременами, бросил ей золотую монету. Бриенна, вытянув руки вдоль тела, сжала кулаки, и монета, ударив ее в грудь, упала в грязь. Рыцарь расхохотался: вот растяпа. Ей хотелось ударить лошадь, заорать: убирайся, убирайся, убирайся с моей дороги! Отвернувшись от наглеца, она обшаривала взглядом людей по другую сторону улицы. Едва черный круп и хвост лошади с вплетенными в него серебристыми нитями проплыли мимо нее, она увидела, как из проулка, прямо навстречу к ней, спускается, торопливо натягивая перчатку, человек в зеленом плаще. Он шел, глядя себе под ноги, а потом поднял голову - и замер, увидев Бриенну. Они смотрели друг на друга сквозь текущие мимо толпища гуляк: и ей показалось, что смотрели целую вечность. Лицо Джейме было скрыто в тени низко надвинутого капюшона, ей трудно было разобрать его гримасу. Она открыла рот, чтобы позвать его и взмолиться, вот точно так, как недавно кричал бегущий за нею Тормунд. Не оставляй меня. Постой. Постой! Но вместо крика вырвался из ее горла какой-то шепот, сбитое дыхание, мокрое, изодранное бегом. И вдруг Джейме поднял руку и прижал палец к губам, словно предупреждая ее: т-с-с. Молчи. В смятении Бриенна бросилась через толпу – но он уже отвернулся, прибавил шаг и скрылся за углом высокого здания. Она побежала следом, задыхаясь от слез, и в этот миг что-то ее ударило, изнутри, не снаружи, хотя это она и не сразу поняла. Она поглядела на свой живот, скрытый плащом. Снова удар, и рот заполнился отвратительной желчной горечью. Остановилась, ругая свое неродившееся дитя, облокотилась на стену и сплюнула тягучей слюной. Суета в животе ее стихла – так же резко, как началась. Подняв мокрое от испарины лицо, Бриенна обвела глазами тихий проулок. Никого. Неужели играет в игры, как в Солнечном Копье?! Джейме, никогда не умел стать по-настоящему взрослым. И это вовсе не смешно. Одернув себя, Бриенна заковыляла наверх, по одетому в трущобы холму. Не время на него сердиться, все это потом, потом… Улочка, куда Джейме повернул, по сравнению с другими была почти пуста. Кое-где скучали шлюхи, разложив перед собою, прямо на каменных крылечках, фрукты, сыр и плетеные корзины с хлебом. Они ужинали и смеялись. Кое-то темнели, словно выбитые зубы, провалы подворотен, ведущих в запутанные лабиринты дворов. И вдруг, когда Бриенна уже с отчаянием решилась – спросить, не видел ли Джейме кто-то из обитательниц вонючей улочки – из такой подворотни вынырнула закутанная в тряпки, маленькая фигурка. Грязная рука, холодная, мокрая, легла на ладонь Бриенны. Девочка запищала: - Пойдем. Сюда. Пойдем, иди же. Она тянула Бриенну в узкий ход меж двух безглазых стен. - Тебя он подослал? – Бриенна подхватила полы плаща, увидев глубокие лужи в размытой мостовой. От них шел ужасный запах, вмещавший, казалось, все оттенки зловония, что есть в мире. - Да, да, да! Быстрее! Сюда! Идем! Девочка обернулась, не отпуская ее руки, и вдруг ощерила в ухмылке тонкогубый, по-старушачьи проваленный рот. Бриенна увидела, что, хотя на вид она была лет десяти, а то и старше, зубов у нее вовсе нет, и что кое-где вместо них торчат лишь осколки. Увидела она и ужасные шрамы, покрывавшие шею нищенки, шли они кругами, будто ее много раз вешали и отпускали – но как это возможно, ведь совсем ребенок? Ее затрясло от плохого предчувствия. Она сама не понимала, почему, но выдернула руку из грязной ладошки. - Что ты? – сердито крикнула девочка, оглядываясь на нее. – Скоро придем! И Бриенна шла за нею, подчиняясь тому, как все было странно вокруг, необъяснимо, будто в дурмане. Выглянул из двери полуголый жирный мужчина, почесывая изукрашенную татуировками грудь. На голове его позвякивал бубенцами шутовской колпак. Из окна высунулась совершенно голая старушенция и, при виде девочки и Бриенны, хрипло захохотала, плюнув им под ноги. Вдруг нищенка нырнула в дверной проем. С тяжелым сердцем, полным надежды и страха, Бриенна шагнула за нею вслед. Они пробежали по длинному коридору, со стенами, мокрыми от вечной сырости, повернули, поднялись по лестнице, спустились по другой, и, миновав унылую грязную галерею, выскочили в темный квадрат двора. Тут Бриенна услышала конский топот и тихое ржание, и в нос ей ударил едкий запах конюшни. Девчонка метнулась в распахнутые ворота, за которыми в вечерней мгле плавали огоньки масляных светильников – побежала вдоль пустого стойла, повернула, чавкая босыми ногами в смеси навоза и песка. Бриенна едва за ней успевала. Она тоже повернула – почти наугад. Мгла перед нею соткала высокий силуэт. Ее горло обхватили стальные пальцы, а к жилке под ухом прижалось острие кинжала. Спина ее ударилась о дощатую стену. В лицо Бриенне с негодованием смотрели два зеленых ланнистерских глаза. - Кто ты такая? Зачем ходишь за мною? Она раскрывала рот, ошеломленная нападением не меньше, чем всем до этого – ошеломленная и растерянная. Он слегка разжал пальцы, дав ей глотнуть воздуха, при этом чувствительно потряс: - Что тебе от меня надо? Кто подослал? - Джейме! – крикнула она, испугав стайку птиц, что пристроились под крышей конюшни. – Разве ты не… Разве я… Мы… Она подняла руки и схватилась за его ладонь, в ужасе ощупывая теплые пальцы под тонкой кожей перчатки. Держал он ее левой, а вот правая – сжимала оружие. Бриенна ухватилась так крепко, что нападавший поморщился. Теперь, когда лицо его приблизилось к ней вплотную, она поняла, что кожа его свежа, а в золотой, коротко остриженной бороде, нет ни единого седого волоска. Моргая, что-то мыча, она оглядывала знакомые черты, но теперь видела лишь различия – словно бы их, наконец, предъявили ей во всей полноте, словно раскрыли книгу и заставили ее читать, вопреки ее воле – но оторваться она не могла. Рядом с родинкой под его глазом она видела россыпь темно-золотых и черных веснушек, а, когда он ощерился в ответ на ее молчание – она увидела совершенно ровный ряд нижних зубов, и это, последнее, отчего-то наконец ударило ее горем и болью. Все стало ясным, настоящим. - Ты… Убийца, - выдохнула Бриенна, отталкивая от себя руку с кинжалом. – Убил его. Смеешь носить его лицо. Браавосское отребье! Проклятый, проклятый, проклятый! На ее визг откуда-то с дальнего конца ряда беспокойно заржала лошадь. Мужчина, надевший лицо Джейме, нахмурился, потом издал смешок – и отпустил ее. - Слышал? Приняла меня за одного из вас, за Безликого, - самодовольно сказал он кому-то за своею спиной. И отступил на шаг, пряча кинжал под плащ. – Весьма почетно, ничего не скажешь. - Женщина очень глупа, - раздался воркующий, ленивый голос. Бриенна вздрогнула. Там, где стояла нищенка, теперь небрежно прислонился к загородке оливково-смуглый паренек и разглядывал свои ногти. - Я этим не промышляю, - бросил мужчина, отступая от Бриенны и явно потеряв к ней всякий интерес. – Ты ошиблась. - Нет, не ошиблась, - уперлась она, и, вместе с упрямством, ее охватил безотчетный страх. – Ты, твое лицо, и рост, и… - Дай угадаю. Тебя кто-то трахнул в темном углу, а ты теперь бегаешь по всему Браавосу, в надежде отыскать папашу, да пристыдить? В голосе мужчины слышалось искреннее веселье. Хмыкнул и юноша из Безликих, впрочем, подумала Бриенна очень медленно и сосредоточенно-тупо, впрочем – это не обязательно юноша. Это может быть кто угодно. Девушка, девочка, старик. Что за ужасное место! - Ну, по крайней мере, ты не послана за мною этим дураком, Тихо Вторым, - сказал, посмеиваясь, не-Джейме. – С другой стороны, кто знает? Что думаешь, Эшлин? Он мог послать за нами беременную бабу? - В надежде, что испытаем жалость? – светским тоном переспросил юноша. – О, Эшлин однажды убил даму в тяжести. И Тихо, хоть и глупее последней собаки и уж точно тупее своего отца, об этом знает. Если только совсем не пропил свои мозги в борделях. Да, было дело… Вытащив из нее младенца, человек завернул его в теплый платок, отрезал пуповину и оставил у камина. Надеюсь, он остался жив. Человеку неплохо тогда заплатили. - Видишь, - повернулся к ней второй. – Мы не промышляем таким. Мы благородные путешественники и не обижаем беременных, даже мертвых. - Мы, - разжав зубы, понимая, что трясется крупной дрожью, почти судорогой, проговорила она. - Он. Лоратиец. - Ты сказал, что вы оба… - Послушай, не пора ли тебе вернуться в таверну? Ты сидела с толпой каких-то людей с севера. Я принял тебя за дочь великанши. Должно быть, тебя давно ищут. За тобою следом побежал рыжий мужик. Наверное, и до сих пор крутится в портовом квартале, зовет тебя… - А ты многое заметить успел. Не такой простак, как хочешь притвориться! - Тебе тоже в уме не откажешь. Хотя? Откажешь. Только полная дура могла пойти за Безликим в эти лабиринты. - Как тебе угодно. Зачем убегал, если считаешь, что я не опасна? - А откуда мне это знать? - Оттуда же, откуда ты берешь свои выдумки насчет дочери великанов. - Я не знаю, кто тебя там родил, такую здоровую, только имей в виду: даже в самом пьяном веселье я не залез бы на тебя и не стал бы пихать в тебя свой член. Он мне, в конце-то концов, дорог, как память. И оба мужчины захохотали. - Ищи своего любовника дальше. А нас с лоратийцем обходи десятой дорогой. Если опять увижу тебя – не сомневайся, будешь лежать с улыбкой под челюстью, с широкой улыбкой, шире, чем твой безобразный рот. - Убийца, - выплюнула она. Мужчины отвернулись от нее и двинулись по плохо освещенному коридору меж пустых стойл. Бриенна, мгновение поразмыслив, пошла следом. Они, казалось, не замечали ее. Даже не оглядывались. - Скажи, где оставил его тело, - жалким, дрожащим голосом взмолилась она, - дай мне хотя бы отвезти его в крипты… - Ступай своею дорогой, женщина. - Довольно и того, что ты совершил, - проговорила она, вытягивая шею, стараясь успевать за их быстрым шагом. – Признайся мне, скажи мне, и я никому не выдам твое преступление. Прошу, умоляю, я… - О, Безликий! – наконец, оглянулся Эшлин, - женщина все никак не уймется! - Джейме Ланнистер, - сказала она как можно громче, надеясь, что на ее крик явится кто-нибудь из конюшенных и не даст преступникам сотворить с нею то же, что они сделали с ним. – Ты знаешь, о ком я! Ты убил его, ты! - Пошла прочь, - буркнул мужчина в зеленом плаще. – Если бы мне заплатили, я бы убил, не сомневайся, но мне, видишь ли, такого отличного шанса не перепало. - Ты знаешь, кто это! - Очевидно, неудачник и дурак, каких мало. - Не тебе судить! - А может, как раз-таки мне? Они вышли под моросящий дождь и остановились, разглядывая пустой двор. В углу раскисала бесформенным холмом солома, в другом кто-то свалил сломанную упряжь, стремена, седла, все самого скверного качества и в ужасном состоянии. Бриенна, понимая, что теперь ее единственный шанс уходит, уставилась перед собой и пробормотала: - За меня дают большой выкуп. - В самом деле? – вяло отозвался Эшлин. – Где? - В Пентосе. - А, Гарденер. Обманет. - Нет, это правда. - Эшлин не имеет дел с дорнийцами. - Подвода с золотом, согласно моему весу, говорят… - Ты это только что выдумала. - Ты сказал, что я очень глупа. Способна ли выдумать такое? - Может, ты кое-что и соображаешь. - Как его зовут? - Кого? - Твоего друга. Убийцу. Вот его. - Напрасно ты так, - сказал похожий на Джейме человек. Он стянул капюшон и подставил лицо под брызги воды. – Всегда была такой упертой? - Лишь по необходимости! - Поверь, теперь ее нет. - Отвези меня к нему. - Да ежели бы я знал, к кому. - Ты знаешь. Джейме Ланнистер, - мелко дрожа, повторила она сквозь зубы. - И где он? - Тебе лучше знать. - А ежели понятия не имею? Она прикусила язык. Может, он и надел личину убитого, но его голос, манеры – все были до смешного ланнистерскими. - Ладно. Тебе есть, куда возвращаться, - лениво протянул он, натягивая капюшон. – Эти места опасны для дам, пусть и таких некрасивых, как ты. Могу проводить тебя, будет стоить всего-то пару монет. Имеются у тебя деньги? - К северянам не пойду. - Тогда ступай на все четыре стороны, - посоветовал Эшлин. Лже-Ланнистер что-то сказал ему на чужом языке, оба хмыкнули в унисон. Эшлин ответил, помедлив, затем повернулся и сказал Бриенне: - Если ты посмеешь преследовать Безликого, будь начеку, женщина. Как бы он не стал преследовать тебя. С этими словами оба мужчины направились к воротам конюшен. Дождь полил сильнее, улицы были уже темны, и Бриенна то и дело оскальзывалась в лужах. Иногда убийцы оборачивались к ней, бредущей позади, и что-то произносили, может, какие-то гадости, но языка она не понимала, или оглохла от горя. К моменту, когда Эшлин отпер дверь и пропустил ее в тихое, пыльное помещение, она уже мало что соображала. Спотыкаясь во тьме, трясясь, она последовала по захламленному оружием и сундуками проходу, и очутилась в комнате, неуютной, обезображенной полосами сажи на некогда беленых известью стенах. В камине тлело несколько поленьев. Посреди комнаты стоял стол, на нем лежали груды свертков, чернильницы, кинжалы и ножи, метательные дротики, какими пользуются дикари по эту сторону Узкого моря. На низкой кровати брошены были кожаные доспехи, а из-под скомканного покрывала выглядывало длинное, безупречно сверкавшее темной сталью острие… Бриенна, взгляд которой метался по комнате, вскрикнула и застыла. - Что опять?! – устало спросил Эшлин. - Ты забрал его меч. - Что? Мужчина в зеленом плаще, до того возившийся с камином, зажигавший на нем светильники в глиняных плошках, обернулся и проследил взгляд Бриенны. - Это мой меч, - сказал он негромко. – И только посмей его тронуть. - Это Вдовий Плач, - Бриенна не могла отвести взгляда от валирийской стали. – Отдай его мне. Ты убил его, но ты не смеешь… - Помоги нам Безликий, - сказал Эшлин, вздохнул и ушел, закрыв за собою дверь. Бриенна слышала его шаги по скрипучей лестнице, а потом все стихло. Лишь за длинным, словно бойница, окном, прикрытым одним ставнем, бурлила хлынувшая с неба вода. Здесь я и умру, подумала она. Это нетрудно, наверное. Если умру, так встречусь с ним, вот только… В животе у нее опять зашевелилось, но слабо, и как-то беспомощно, будто ребенок испугался ее решимости. - Сядь, - велел ей мужчина в обличье Джейме Ланнистера. Она покорно опустилась на стул. Он бросил плащ в угол (жестом, до странности знакомым. Джейме вообще имел привычку швырять одежду, которую потом убирали слуги, и от привычки за годы жизни без слуг так и не избавился) и все возился с посудой на камине. - Где Царапка? – спросила Бриенна, смаргивая слезы. - Кто? - Леди Царапка. - Я ее убил, - сказал негодяй и рассмеялся. Он повернулся к Бриенне, держа в руке кружку, от которой шел пар, увидел ее лицо - и перестал хихикать. - О, покровитель смертных! Просто шучу. Ты же так уверена в моих злодеяниях. Кто это вообще такая?! Я не убивал никаких женщин, по крайней мере, не в последние луны. - Леди Царапка, - глупо и старательно повторила Бриенна. – Наша кошка. Ты правда ее убил? - Кошка?.. Она посмотрела на спрятанный под покрывалом меч, всхлипнула и закусила губу. Ее лицо дрожало, все лицо, от век до подбородка, казалось, эта дрожь ее охватывает и обнимает, и заставляет весь мир вокруг дробиться, плавиться, распадаться. Так уже было, подумала Бриенна с холодной отстраненностью, которая ее напугала. Так было. Мир просто исчез, потому что он – погибал на моих глазах. - Я не трогал никаких кошек, - сердито сообщил ей убийца. – Зачем мне твоя кошка? - Наша, - огрызнулась Бриенна. - Да мне плевать, чья она. Ты самая странная женщина, что я встречал, я клянусь тебе всеми ликами Безликого! И с этими словами он поставил перед нею кружку с горячим чаем. Она видела, что в темной жиже расплываются тучки влитого молока. От чая пахло травой и медом. - Это яд? – пролепетала она. - На вкус дерьмище, вино гораздо вкуснее, - мрачно кивнул убийца. – Что до иных его опасностей, так разве что застрянешь на горшке всю ночь. Здешние колодцы грязны, и от питья, с непривычки, порой вышибает пробки в самых крепких задах. Бриенна подвинула чай к себе, но пить не стала. - Отведи меня к нему, - попросила она. – Туда, где оставил его… Тирион Ланнистер даст тебе большую награду. Он любит своего брата. У него больше никого не осталось, и он… - Тирион Ланнистер, вот как. Она подняла глаза и увидела, что человек с лицом Джейме не смеется. Не говоря больше ни слова, он вышел и затопал по лестнице. Бриенне мельком подумалось – вот теперь есть шанс мне спастись. Однако она сидела, не шевелясь: все в ней натянуто, точно струна, точно хищное животное перед прыжком. Но ничего не происходило. Время тянулось и тянулось, и наконец, показалось ей, что застыло. Устав слушать гудение спорящих голосов где-то над собою – должно быть, в этом домишке, застрявшем между каменными строениями в самых гнусных трущобах Браавоса, было несколько этажей, с комнатами одна над другой, такими же гулкими и пустыми, как эта – она на цыпочках, подошла к окошку. На подоконнике толстыми клочьями скопилась пыль. Паук плел свою паутину поверх разноцветных, треснувших стекол. Ветер колотил ставень, лязгая железным крюком. За окном бушевала буря, но в темноте Бриенна ничего толком не могла разглядеть. Разговоры доносились лишь отзвуком, слов было не разобрать. Она подошла к двери и толкнула ее. Со громким скрипом дверь отворилась. Значит, не заперли. Бриенна увидела квадрат желтоватого света из проема и собственный огромный силуэт, протянувшийся по некрашеным доскам. Заперто ли снаружи? Может, и нет. Она потрогала свой живот. Не бойся, сказала она. Ничего не бойся. До сих пор он не тронул нас с тобою, а при нем хладнокровнейший из наемников Браавоса. Не бойся. Малыш внутри нее беспокойно дернулся, будто вздрогнул - но затих. Нужно пойти наверх и попытаться подслушать. Возможно, это спасет ее, возможно, они говорят о нем, о Джейме… Только вот отыщем оружие. Она подошла к кровати и откинула покрывало. Но ее пальцы так и не сомкнулись на рукояти. Этот меч был меньше, тоньше, легче, чем меч Джейме. И лев на его рукояти сделан был из иного - черненого золота – или так почернел от многих лет. Что меч старше, она поняла мгновенно. Ему было не меньше сотни зим. Как и люди, мечи имели свое лицо, и оно менялось с годами, так что… - Велел же не трогать, - рявкнул голос Джейме у нее над ухом. Бриенна отшатнулась, отдернув протянутую руку. Повернулась всем телом, едва не упав. Эшлин стоял, прислонясь плечом к косяку у полуприкрытой двери и улыбался. - Если женщина еще не сбежала, - промурлыкал он, - либо очень храбрая, либо очень туго соображает. Либо безумная. Может, сошла с ума? - Ничего, ничего. Она придет в себя. Этому мы сейчас поможем, - уверил своего друга убийца. Он бросил покрывало на меч и приказал Бриенне: - Сядь. Тише. Тише! Говорить будешь, когда я разрешу. Попятившись к столу, она метнула на кровать еще один потрясенный взгляд и приказа не исполнила: - Что это? - Мой меч. - Твой?.. Валирийской стали? - Да, мой. А где же тогда его, едва не вырвалось у нее. Она вовремя одумалась. Уселась, подумав: может, они решили все же отдать меня в Пентос. Тем лучше. - Теперь послушай меня, - подойдя к столу и поставив на него обе ладони, убийца наклонился так, чтобы заглянуть в лицо Бриенне. – Мое имя Тайлер, в Вольных городах все зовут меня Тайлер Златолюбивый. - Златолюбивый, - пролепетала она, сама не зная, зачем. Может, её испугало серьезное выражение этого, смеющегося во все иные моменты, лица. - Не то золото, - сказал Эшлин. – Увы, не то. Прозван так мною. За то, что более всего на свете любит золото волос у одной… - Неважно, - перебил его друг, явно рассердившись. Эшлин поднял бровь, вздохнул и переступил с ноги на ногу. - Я никогда не бывал там, за морем, - сказал Тайлер, глядя на Бриенну пристально и строго. – Ничего толком не слыхал о твоих делах. Однако, сейчас ты расскажешь мне о них, и расскажешь как можно подробнее. И тогда, возможно, я возьмусь тебе помочь. Она молчала. - Ну? Не дрожи, женщина, говори! - Что я должна говорить? - Прежде всего назови свое имя. - Ты его знаешь. Ты его слышал, если слышал, как Тормунд звал меня… - Кажется, я велел тебе слушать меня и говорить по моему приказу? Я задал самый простой вопрос. - Бриенна! Бриенна Мартелл… Бриенна Тарт. Вымолвив это, Бриенна поглядела на Эшлина. И увидела, что безликого в комнате больше нет.