Калейдоскоп

— Это было невероятно, — делились с Диком друзья после завершения урока полетов. Они успели привести в порядок форму, благо, что цветные разводы легко бирались. Но их это сейчас волновало мало. А вот тот факт, что кавалерист легко и непринужденно уходил от парных атак, стал настоящим сюрпризом. — Я рванулся, уверенный, что смогу приблизиться, но он увернулся с такой легкостью, словно мы так, недоразумение, — Арно сверкал глазами, у него горели щеки. — А потом…мы с Валентином понять ничего успели. Раз — все, условно убиты. — Хороший контроль ситуации и умение просчитывать свои действия, — добавил Валентин. — А мы слишком расслабились. Как известно, кавалеристы почти не используют крылья. Дик вздохнул, но никак не стал комментировать слова друга. Кто и когда распространил такое заблуждение, он не знал. Его второй отец, когда еще помнил их, не раз рассказывал, что кавалеристов сильно недооценивают именно в плане работы в воздухе. Мол, они привыкли к сражению на земле, сидя верхом на лошади и больше ни на что неспособны. Из-за этого часто происходили дуэли со смертельным исходом. В Лаик дуэли, кстати, были запрещены, но такая же недооценка мэтров все равно присутствовала. — Как выяснилось, крылья у них растут из нужного места, — Берто азартно сверкнул глазами. — Я знал, что это всего лишь сплетня, но вот сейчас получил наглядное подтверждение ее ошибочности. — Может, ее распространили, желая оскорбить кого-то, но перекинулась эта болтовня на всех представителей данного рода войск, — почесал нос Валентин, пытаясь все-таки справиться с удивлением. Сам он уже и не помнил, где подхватил ее, но предполагал, что услышал от кого-то из взрослых. Джастин, вряд ли, принес в дом такое, а вот многочисленные женихи то Габриэллы, то Ирэны — могли. — Теперь уже и не узнать. Хотя я как-нибудь спрошу у брата, Эмиль как раз кавалерист, — Арно сверкнул глазами, окончательно приходя в себя после фиаско в полете. Такого он не ожидал и требовалось время, чтобы смириться с невеселым фактом — ментору потребовалось чуть больше двух десятков секунд, чтобы оставить у него на форме красочную отметину. — А по шее за такой вопрос не получишь? — вскинул брови Берто, чуть склонив голову к левому плечу. — Вполне вероятно, — рассмеялся Арно. — Но потом он обязательно расскажет. Милле он такой, отходчивый. Ну побегаю какое-то время от него, может, как раз на крыльях. Дик с трудом смог справиться с печальной улыбкой. Он-то знал, каким был Миль. Их старший младший брат возился с ними, кажется, сколько Дик себя помнил. Ли тоже, конечно, но все-таки не так. Временами старший старший пропадал из зоны досягаемости совсем тогда маленьких Дика с Арно. А Миль нет, когда он бывал дома, от них практически не отходил. Тем более что начинался возраст обучения сознательному полету. В раннем детстве малыши летать могли исключительно в случае крайней необходимости. Сильный испуг мог вынудить их оказаться на потолке, шкафу и другом высоком месте. Так же, как это мог сделать и восторг. А вот начиная с трех-четырех лет крылатых детишек начинали учить, чтобы они сознательно могли пользоваться своими крылышками, а не просто призывать их и красоваться перед взрослыми. Именно Миль, а потом уже Ли и оба отца и матушка Летта, учил четырехлетних Дика с Арно летать. О, как они сшибали все на своем пути, пугая слуг. Были и неудачи, падения, слезы — не без этого. И обычно Дика с Арно утешали все, кто находился в этот момент рядом. Почему-то они умудрялись падать одновременно — крылья подводили или не замечали препятствие. Но вот крайне редко было, чтобы по очереди они вот так страдали. Почему он сам не забыл, когда герцогиня Окделл устроила такую пот «прочистку» мозгов, Дик не знал. Возможно, его спасло то, что он был старшим в роду Повелителей, может, все-таки замок смог хотя бы его уберечь — Дику нравилось думать именно так. Ари-то, понятно, ничего не помнил, был слишком мал, но Айрис тоже забыла, что Дик не являлся ей братом по матери. «Как они там, интересно. Герцогиня Окделл ведь не отступит от своих планов», — Дик привычно уже тяжело вздохнул. Страх за брата мешал нормально учиться. Нет, у него все нормально было с показателями, но мысли все равно возвращались от Лаик и предметов, к домашним делам. — Дик, о чем задумался? — толчок локтем в бок от Берто, выдернул юного герцога из невеселых мыслей. — О доме. Что герцогиня все-таки рискнет запечатать младшего, пока меня нет. На эту тему порой даже кошмары снятся, — вздохнув, признался Дик. Друзья смущенно переглянулись. Вот этот фактор беспокойства за своих у них никогда не вылезал, поскольку в их домах о печати отзывались с крайним негативом. И представить, что кого-то из родных могли подвергнуть подобному у них не получалось. Но они как могли, старались поддержать друга. — Уверен, что герцогиня не посмеет пойти на такой шаг после твоего прямого запрета, — Берто хлопнул друга по плечу, в темных глазах мелькнуло сожаление. Он старался поддерживать, а не сочувствовать. Достаточно было того, что он дяде написал крайне эмоциональное письмо по этому поводу. — Может, она и будет строить планы, но тот же лекарь едва ли даст допуск на подобное. Раньше десяти печати не ставят, как мне кажется, — Арно и сам не знал, откуда этот возраст всплыл в голове, но выпалил, не задумываясь. Самому стало почему-то очень неуютно от упоминаний Дика о печати совсем еще ребенка. — Это, конечно, могло бы случиться, но ей потребуется найти нового мастера по такого рода делам, — Валентин честно обдумывал ситуацию и все-таки нашел зацепку. — Предыдущего ты основательно напугал, а они обычно склонны предупреждать своих «коллег». Так что сделать это в ближайшее время герцогиня Окделл точно не сможет, — юный Придд искренне верил в свои слова. Представить, что Мирабелла Окделл сможет дать такую сумму, чтобы перекрыть испуг и риск, он не мог. Дик с искренней благодарностью посмотрел на друзей. Тяжесть на сердце хоть немного, но отпустила. Неопределенность, конечно, оставалась, но страх перестал давить с такой силой. Можно было сосредоточиться на следующем предмете, который никто не отменял. Землеописание было интересным, если, конечно, Эстебан снова не попытается высказаться по поводу Надора. В прошлый раз Дик, когда Колиньяр подтолкнул ногой ему камень, с ехидным замечанием, что вырастить на севере что-то надо еще постараться, преобразовал его в изумруд и сунул его в нос говоруну, заявив, что продовольствие можно и купить. Вытянувшееся лицо Константина Манрика, у которого «украли» семейную фразу, повеселило унаров и наставника, который быстро перевел тему. Куда, кстати, потом делся изумруд, никто не знал. Дик только порадовался тому, что его забрали, значит, он создал качественный камень. Что будет сейчас, никто не знал. Дик снова смог подключиться к обсуждению предмета, глаза горели у всех. Мэтр Шабли, ко всему прочему, обещал давать задания не каждому унару, а паре или тройке, что интриговало — мальчишки не знали, как кого разобьют, но надеялись оказаться вместе хотя бы частично. Отсутствие Эстебана Колиньяра на занятии заметили не сразу. Мэтр Шабли чуть нахмурился, но не стал пока поднимать тревогу. Как и обещал, он разбил мальчишек по тройкам — Дика оставил с Арно и Валентином, а Берто отправил к Катершванцам. К следующему уроку этим компаниям было поручено подготовить доклад о крае, который они доставали методом жребия. Дик вытащил для своей команды Кэналлоа, чем немало повеселил Арно. А вот Надор достался компании из Константина Манрика и Северина Заля. После землеописания мальчишек ждала верховая езда. И после полетов к мэтру Гишту отношение было совсем иное, намного более уважительное. Юнцы уже не задирали носы, напоминая про домашнее обучение всем, кто готов был их слушать. А мэтр Шабли, после занятия, отправился к Анри Виньеру. Он отметил растерянные взгляды компании Эстебана и решил, что все-таки стоило начать поиски унара. А уж организацию этого дела стоило поручить более знающим людям. *** Айрис с Арсеном добрались до Торки утром. Так изначально рассчитывала юная герцогиня. Можно было и устроиться на первое время в каком-нибудь постоялом дворе. Он наверняка имелся, может, даже не один. И можно было отправиться к маршалу фок Варзову. Айрис всю дорогу думала, как все-таки лучше поступить. Просто так в Торке устроиться одинокой девушке с ребенком, наверно, было можно, но они наверняка привлекали к себе внимание. Ари был еще слишком юн, пока он мог вполне уверенно общаться с камнями и менять их суть, ну и на этом все. С перепугу, мог наверно, обрушить что-то небольшое, но это был уже самый крайний случай, когда деваться будет некуда. На них и так всю дорогу поглядывали спутники — несколько пожилых мужчин и дам средних лет. Причем, дамы, вероятно были сами родом из Торки, разговаривали они на местном наречии бегло, Айрис, хоть и сама учила язык, понимала их с некоторым трудом — сказывалось отсутствие языковой практики. Хорошо еще не спрашивали ни о чем, разговаривая только друг с другом. Айрис не знала, что в таких случаях было принято говорить, они с братом никогда не покидали пределы Надора. Было страшно, неуютно и тревожно, но деваться было некуда. Даже обычно веселый и подвижный Арсен притих. Всю дорогу он либо смотрел в окно, хмурясь и прислушиваясь, Айрис не хотелось думать, что к стихии. Только какого-нибудь обвала или оползня им и не хватало. К счастью, все обошлось. С естественными надобностями, к счастью, проблем не возникло — было несколько остановок на постоялых дворах и в домах горожан, которым, похоже, такая услуга оплачивалась отдельно, входя, в то же время, в стоимость проезда. Для таких неопытных путешественников, какими были Айрис с Арсеном, такой нюанс был лишь на пользу. Торка встретила их хорошей погодой, не слишком сильным ветром. Казалось, что совсем скоро снег покроет и дорогу, и улицы. Во всяком случае, метр говорил Айрис и Дику, что подобное явление тут не редкость. Ранняя зима и поздняя весна для Торки не являлись ем-то неожиданным и пугающим. Люди давно привыкли жить по такому вот распорядку дня. — Что будем делать теперь, Айри? — Арсен крутил головой и старался не слишком жаться к сестре. Высокие, рослые северяне спешащие по своим делам, мальчишку несколько пугали. Все-таки они впервые оказались одни, без брата и так далеко от дома. Арсену было не по себе. И пусть камни успокаивающе шептали, что здесь крылья не принято запечатывать, младшему Окделлу очень хотелось совсем не по благородному расплакаться. Удерживало его только понимание, что это ничего не изменит. «Наверно, надо бы искать ночлег. Но, пожалуй, лучше все-таки совершить визит», — Айрис заставила себя собраться. Сейчас ей нужно было принимать решения. Пусть серое траурное одеяние не слишком привлекало внимание, долго так не будет продолжаться. — Сударыня, вы являетесь в некоторой растерянности? — чей-то голос над ухом едва не заставил Айрис подскочить на месте. Ей и в голову не могло прийти, что кто-то может подойти, поинтересоваться, а не нужна ли помощь. Правда, в несколько своеобразной манере. — Доброго вам дня, простите, не знаю, как к вам обращаться. Мне необходимо встретиться с маршалом фок Варзовым, — Айрис пришлось отступить на шаг и несколько запрокинуть голову, чтобы рассмотреть собеседника. Создатель, здесь что все, такие высокие? Как с ними общаться-то? — Не могли бы вы представить меня и брата? Айрис знала, что в Торке еще оставались сослуживцы отца, но вот где их искать было непонятно. А про маршала фок Варзов он упоминал неоднократно. Несколько озадаченный Ойген Райнштайнер моргнул, рассматривая собеседницу. Судя по всему, вряд ли она проделала путь сюда только потому, чтобы посмотреть на маршала. Напряженность от этой, почти детской фигурки, чувствовалась невооруженным взглядом. И ребенок, вероятнее всего, брат. Маршал не откажет принять тех, кому нужна помощь. — Позвольте представиться — барон Ойген Райнштайнер, — он намеренно опустил воинское звание. — С кем имею честь, сударыня? — Герцогиня Айрис Окделл, — представилась девушка и кивнула на мальчика. — А это Арсен Окделл, нынешний граф Горик. К сожалению, пока наш старший брат находится в Лаик, мы не можем оставаться у себя. Причину я покажу, но не здесь, — Айрис поправила шляпу и вздохнула. Как же все-таки неприятно, быть настолько ниже собеседника. Шея затекла от непривычного положения. — Прошу за мной, герцогиня, — Ойген заставил себя говорить спокойно, хотя искренне опешил. Насколько он знал, кроме Мирабеллы Окделл, в семье надорского герцога была лишь одна герцогиня, совсем еще ребенок. И что ее могло заставить покинуть родной дом? Явно не юношеская горячность. Серьезные серые глаза собеседницы давали понять, что тут нет ничего общего с юношескими фанабериями.