Калейдоскоп

Дик понятия не имел, сколько пролежал в уютной темноте. Здесь и сейчас времени для него не существовало. И презрительный фырк где-то на фоне почти не имел никакого значения. Наверняка показалось, не могла темнота разговаривать и проявлять недовольство. Вот только до бесконечности темнота длиться не могла. Она ушла, оставив вместо себя жуикую слабость, опустошение, потолок кареты и два встревоженных взгляда Арно и эра Эмиля. Дику в этот момент очень хотелось куда-нибудь провалиться. Его накрыло волной боли, когда они с Арно спокойно ехали в сторону столицы. Кажется, его конфликт с родовым кольцом привел к новой задержке, что едва ли могло понравиться, в частности, людям герцога Придда. И Дик их понимал, он не ожидал, что может произойти хоть что-то подобное. На кольцо он старался не смотреть, даже думать о нем сейчас не мог. А от воспоминаний о холоде и ярости в голосе своего же предка становилось совсем не по себе. А уж сила его и вовсе пугала, сквозь кольцо дотянуться и наслать такую волну боли…для этого надо было быть взрослым обученным Повелителем. Не чета самому Дику, чего уж там. Приходится признавать очевидное. «Может, больше не придется с ним общаться», — с искренней надеждой подумал Дик, неловко пытаясь сесть. В ушах все еще звенело, кажется, болело все, что можно — он и не думал, что подобное, в целом, вообще возможно. Но, как оказалось, в жизни есть много сюрпризов, о которых люди могут не догадываться. Его, разумеется, удержали, не давая сесть. Вероятно, эр Эмиль с Арно опасались повторения, не зря же оба сейчас сидели в одном с ним экипаже. Будь Дик в лучшей форме смутился бы, сейчас смог только виновато вздохнуть. — Очнулся, Дик, — Арно заговорил первым, позволяя Дику перевести взгляд на себя. — Как себя чувствуешь? Ты нас всех очень напугал, — искренне добавил он, не зная, что Дику от этого признания совсем не по себе стало. Он и так хлопот доставил всем, пригласив друзей в Надор. Теперь вот это неожиданное происшествие всем добавило нервотрепки. — Словно меня пожевали и выплюнули, — вяло вздохнул Дик, с трудом узнавая собственный голос. — Собственно, оно так практически и произошло, — уныло констатировал он невеселый факт. Родовые кольца Дик всегда считал не более чем красивым украшением, памятью о предках, которые носили его. Он и не думал, что в них заключено что-то большее и теперь опасался, какие же сюрпризы могут скрываться в фамильных кинжалах. Если они таят в себе что-то, похожее не та, что в кольцах — Дик ничего не хотел об этом знать. Может, позиция не слишком-то достойная, но юноша искренне считал, что с него достаточно потрясений. — Мы с Милем и Росио тебя с трудом удержали, — признался Арно, с тревогой глядя на друга. — Уж думали, что это не закончится никогда. Выглядело, конечно, жутко. Дик ничуть не удивился таким словам друга. Он бы и сам испугался, если бы человек, с которым он только что разговаривал, начал бы биться в приступе непонятно чего. Как минимум, бы растерялся, не зная, что в таком случае надо делать. — Скорее, это было неожиданно, — Эмиль попытался сгладить непосредственность брата, но Дик на того и так не обижался. — Я так понимаю, это у тебя первый подобный приступ? «Очень надеюсь, что да и таким и останется», — по спине Дика пробежали мурашки. Кольцо на его счастье, молчало, не пытаясь комментировать любую мелочь. И это искренне радовало, иначе бы Дик не выдержал и быстро сошел бы с ума. А то и отрубил себе бы палец, чтобы снять кольцо, лишь бы избавиться от голоса, который с такой злостью с ним говорил совсем недавно. — Такого у меня раньше не было, эр Эмиль, — заставил себя Дик произнести это вслух. Старший младший Савиньяк абсолютно точно не мог прочитать его мысли. — Очень надеюсь, что не будет. Тело вновь неприятно заныло от воспоминаний о недавней боли. Это чем надо было приложить так, чтобы он ничего не слышал и не видел, пытаясь справиться с волной боли? Подобных умений в роду, кажется не было. Или это «бонус» нынешнего не совсем человеческого существования? Чтобы получить ответ, Дику следовало бы обратиться непосредственно к кольцу. Вот только делать этого решительно не хотелось. Неизвестный язвил, может, не как эр Рокэ, но очень похоже, из-за чего общение продолжать Дик не стремился. Вот только что по этому поводу считал неизвестный предок, он пока не знал. -Как приедем, Росио намерен тебя как следует осмотреть, — снова заговорил Арно, выдергивая Дика из не самых-то приятных мыслей. — Сам и планирует привлечь лекаря. Герцог Придд сказал, что то, что с тобой происходило — это конфликт со стихией. «Он почти прав. Только конфликт не со стихией, а с предком, который, оказывается, в обиде страшен. И в неприязни тоже», — уныло подумал Дик, ничуть не обманываясь тишиной. Первое общение не задалось и теперь далеко не факт, что предок отреагирует на любой вопрос с его стороны. Впрочем, сам Дик был бы только рад этому, ему произошедшее радости не доставило. Что-то скажет еще лекарь-кэналлиец. Хоть тело и болело, но Дик почти не сомневался — тот не выявит никаких повреждений, ни внутренних, ни внешних. И эр Рокэ тоже едва ли сможет определить, что с ним было совсем недавно. Возможно, к лучшему. — Вроде того. Конфликт действительно был, — заставил себя говорить Дик, хотя и очень не хотел этого. Но Арно, да и эр Эмиль тоже, точно заслуживали понимать, что с ним произошло. — Я пока не знаю, как это объяснить-то…что родовые кольца способны на общение, на обиды. Ну и получил я за неуважительную мысль. Прозвучало это, по мнению Дика, слишком неубедительно. Ну как еще он мог доказать, что не совсем свихнулся? Эр Эмиль с Арно вслух, конечно, ничего такого не сказали, но наверняка бы подумали. Дик не знал, как им доказать реальность произошедшего. После произошедшего даже думать о том, чтобы обращаться к кольцам — любым, причем, не хотелось. Если эти знания утрачены, значит, так тому и быть. Может, оно к лучшему. — Главное, что обошлось, — Арно ничуть не думал обвинять Дика в том, что тот, кажется, начал потихоньку сходить с ума. Он воспринял неожиданное умение друга как проявление родовых способностей, с непривычки, достаточно опасное. И Эмиль не видел в словах Дика ничего такого, что рвало бы напрочь картину мира. Разумеется, обоим Савиньякам даже в голову не пришло хоть как-то винить Дика в произошедшем. И они представить не могли, что юный Окделл, помимо своего сумасшествия, думал еще и об этом — вынужденно задержал их, снова привлек к себе внимание, которого, может, конечно, хотел, но не от всех же подряд. Да и не имел он права надеяться на то самое особенное внимание, нашел о чем думать. И без того друзьям испортил весь отдых. Дик позволил себе прикрыть глаза, понимая, что сесть ему не дадут. Экипаж продолжал медленно катиться вперед, когда они окажутся в Олларии он не представлял. Алан сопел, позволяя Рамиро себя обнять и укачивать в объятиях, словно стал вновь ребенком. Укус любимого навредил не слишком, он обзавелся сонливостью и нежеланием никуда ползти в ближайшее время. Его потомок вместе с остальными спокойно доберутся и сами, а они появятся в свое время. Много чести мальчишке, если Рамиро двинется с ним знакомиться в тот же вечер. — Ал, я не понимаю, почему ты так негативно настроен по отношению к своему же потомку, — Рамиро, кажется, решил, что с укушенным Аланом продолжить разговор лучше всего. — Он какой-то…не знаю, что-то в нем есть, не такое, неправильное, что ли, — Алан и себе-то не мог объяснить причину, что уж говорить про Рамиро. Попытки его выразить словами чувства с треском провалились. — Не нравится он мне. И выбора нет, что тоже не добавляет радости. Рамиро внимательно слушал. Все-таки, если Алан подобрал какой-то разумный аргумент по поводу юноши, переубеждать его было бы гораздо сложнее. Здесь же все больше было замешано на эмоциях. Пожалуй, это было к лучшему. С этим можно было работать, указывать на ошибки и явные несоответствия. Дело за малым — самому познакомиться с нынешним Окделлом. — На изломе, сам знаешь, всегда творится всякое, — заметил бывший Алва, чуть дернув кончика хвоста. — До момента, когда наступает время ритуала, порой проходят годы. И люди показывают все самое лучшее и худшее, что есть в них, но если им позволяют раскрываться, а не загоняют к заведомо тупиковому выбору, наблюдая, что же будет. Наша история могла закончиться весьма трагически в человеческую жизнь. Я не рассказал, ты не понял — все. А горячим ты был еще тогда. Алан засопел, прикрывая глаза и устраиваясь поудобнее в объятиях Рамиро. На эту поляну сейчас точно никто не придет, можно было расслабиться. А если найдется смельчак, заявившийся сюда, Алан его без сожаления укусит, чтобы не мешал отдыхать двум заслуженным серпентерам. — Я видел потомка, там, сидя на балке, — проворчал он, прикрывая глаза и жмурясь, довольный прикосновениями Рамиро. — Не впечатлил, он словно пустой. Жалкий, при том, что уже не ребенок. Нескладный, а ему ведь не шестнадцать. А так…рост есть, размах плеч и все, дальше без слез не взглянешь, худой, ребра видны, мышц нет, смотреть не на что, длинные, какие-то непонятный руки и вечно поджатые губы. Синеглазый серпентер затрясся от смеха. Он, конечно, не видел юного Окделла в лицо, но сомневался, что все обстоит на самом деле так плохо. Алан цеплялся к любому недостатку мальчишки, как недовольный выбором дочери отец. И рад бы запретить, но знает, что будет хуже. — Ал, вот сейчас я уверен, что тебя переклинило на какой-то эмоции. Возможно, мальчишка похож на кого-нибудь? Вот ты и шипишь почем зря, — Рамиро усмехнулся, сверкнув клыками. Предстояла непростая задача с примирением стража Надора и нынешнего Повелителя. Хорошо бы уцелела нынешняя столица. — Ничего подобного, — Алан и не задумывался о подобном варианте. — Юнец не чувствуется нормальным Повелителем. Взять Придда, от него фонтанирует силой, сам же чувствовал. Твой потомок наполнен до краев. А мой…он воспринимается никчемным и слабым, ни на что не способным, не знающим ни единое элементарное действие. И это Повелитель на изломе? Куда мы идем, как сказал бы Шарль. Уж явно не к этому. Рамиро задумчиво сузил глаза. Вот, в ход пошли разумные аргументы, теперь ему придется подбирать слова, способные опровергнуть их. Сейчас это сделать точно не получится. — Уверен, что этому есть причина, — задумчиво дернул хвостом бывший Алва. — И веская. Так что не спеши пока, Ал. Цыплят по осени считают.