Калейдоскоп

Потихоньку спазмы отпускали. Дик позволил себе прикрыть глаза, стараясь не шевелиться лишний раз. Горьковатый запах какого-то растения, растущего неподалеку, неожиданно приятно щекотал ноздри и прочищал голову. Сон укутывал Дика бархатным одеялом. Почему-то вспомнился Надор, еще когда отец не пропал без вести. Как часто они тогда отправлялись гулять по лесам, покидая холодный замок. Герцогиня Окделл каждый раз поджимала губы, сверкала глазами и отворачивалась. Она имела второй облик, но сознательно отказывалась от него. Этого Дику было не понять. Но в лесу ее не было. Дик с отцом могли позволить себе не просто неспешно бродить по тропам, но и откровенно дурачиться. Хорошо еще, что надорцы не имели привычки стрелять из арбалетов в гигантского вепря, катающего на спине ребенка. Отец упоминал, что далеко не все так благодушно настроены к оборачивающимся эориям. Дик и сам не заметил, как его сон изменился. Лес исчез, сменившись мощными резными стенами. Ошеломленный Дик побрел вперед, плохо понимая, что это в принципе за место. Далеко идти, впрочем, не пришлось. Он оказался в огромном зале, в середине которого стояло…нечто, похожее на большой серебряный поднос. Хотя нет, это была все-таки чаша, умудрявшаяся держаться на очень тонкой ножке. Как и кто ее создал, Дик не понимал, но позволил себе полюбоваться ею, зная, что скорее всего, проснется и забудет об этом месте. Чаша напоминала легенды о том, что когда-то Повелители и эории, помимо второй ипостаси имели еще и способности к той или иной стихии. Они могли нести с равной вероятностью и благословение и беду. Так было написано в книге, которую в детстве Дик читал с отцом. И на одном из Кругов какой-то эорий не удержал контроль. А может он был растерян и расстроен чем-то, история мира этого не сохранила. Но он умудрился запереть, усыпить способности всех родов, оставив в качестве исключения второй оборот, чтобы бусина все же имела шанс пройти излом. Впрочем, обо всем этом давно забыли на этой бусине. Дик, заинтересованный необычной чашей, подошел поближе, с легким удивлением отмечая, что она заметно выше него. И чтобы заглянуть в нее, пришлось одолеть несколько ступеней и оказаться на небольшой площадке. С виду, внутри не было ничего необычного. Вода как вода, только на удивление мутная. Пить ее определенно не стоило даже во сне. Мало ли что, хватило и мяса непонятного летающего создания. Так что Дик не стал ее трогать, просто смотрел, лениво размышляя, откуда она и для чего нужна. В такой чаше ее оказалось неожиданно много. Чаша с водой и странный зал исчезли так жен резко, как и появились. Дик проснулся все там же, на земле, несколько продрогший и озадаченный. Он не знал, что конкретно ему приснилось, для чего и что с этим делать. С одной стороны, можно поделиться с тем же Арно, а с другой — во сне так и не произошло ничего, заслуживающего внимания. Решительно перекатившись на другой бок и поежившись от ночной прохлады, Дик закрыл глаза, уверенный, что заснет достаточно быстро. Мысли о еде в голову так и не приходили. Так оно и вышло. Дик снова уснул, под звуки военного лагеря и вдыхая запахи трав. Некоторые из них являлись лекарственными, правда, действовали в основном при сушке или нарезке. А в палатке вновь вернулись к историям. Порядком соскучившиеся по друзьям Катершванцы стремились как рассказывать, так и слушать, тем более, что в палатке объявился и Эмиль Савиньяк, удивленно вскинувший брови на отсутствие Дика. От супа ничего не осталось достаточно быстро. Арно осоловело хлопал глазами, старательно пытаясь не клевать носом. Он с удовольствием слушал обоих братьев и друзей. Забавных казусов хватало у всех. — Миль, будь добр все-таки больше в плен не попадать, — лениво щурил глаза сытый, а оттого более расположенный к окружающим, чем это бывало обычно, Лионель. — Ты ведь представляешь, в каком бы виде мне пришлось бы появиться во дворце? — Я постараюсь, — лукаво сверкнул глазами старший младший Савиньяк. — Ну полюбовались бы придворные ызарги на пушистого тебя какое-то время. Возможно, интриг плести бы стали меньше. Лионель только выразительно фыркнул в ответ на такое заявление близнецы. Так бы и испугались они его второй ипостаси. Нет, кто-то конечно, бы мог, но большинство, скорее обдумывали бы как раздобыть шкуру волка-оборотня как охотничий трофей. Погибнуть таким нелепым образом ему не улыбалось. — Кроме того, — продолжал рассуждать Эмиль. — У тебя под боком был бы Арно. Взял бы его в качестве переводчика и все бы прошло нормально. Лионель уже откровенно фыркнул, глядя на мгновенно вскинувшего нос брата. Вот кто не более пару минут назад, откровенно клевал носом и старший старший уже подумывал перекинуться, чтобы младший мог спокойно отдыхать. Но пара слов Эмиля — вот пожалуйста, он снова взбодрился, встряхнулся, словно недавно не лежал волчьим ковриком. — Арно я бы, конечно, взял, — не удержался Лионель от комментария. — Но его перевод был бы правильным, может, процентов на сорок. А дальше была бы отсебятина. — Между прочим, Ли, отсебятина, как ты выразился, самая лучшая на свете вещь, — Арно ничуть не удивился такому вот заявлению брата. — И потом… представь, по коридору важно шевствует раздраженный на весь мир белый волк. Придворные любуются издалека, но находятся смелые, кто подойдет поближе. Один выразительный оскал — в обморок падают все, кто находится в зоне досягаемости твоей лапы. — Я бы на это посмотреть, — не удержался от смеха Норберт, представивший подобную картину. — Арно брать на такой случай нюхательный соль. — Да я бы взял, но на сколько бы хватило ее? — Арно улыбался и смотрел на брата. — Ли, когда бывает волком, очень выразительно улыбается. Вот примерно так, — усмехнулся он демонстративной улыбке старшего старшего. — Только зубы несколько побольше. Неудивительно, что обморочных накопилось бы, как минимум, полный зал и это только те, кого стража унести не успеет. -И если Ли на них не наступит, — поддержал Эмиль. — А то наш старший старший не всегда смотрит под лапы. Курт, как вернется, подтвердит. Он всего-то лежал, грелся на солнце, а Ли, будучи не в духе, прошелся по нему, как по коврику. — Это получилось случайно, — привычно уже вздохнул старший старший Савиньяк. — Да и было это давно, отец еже не пропал без вести и Курт ждал как раз его. А день был солнечный, он и решил выйти к нам во двор, полежать, погреться. Я его банально не заметил, вот и…прогулялся. Заметь, Миль, я потом извинился, в отличие от тебя. — Что, Миль тоже по Курту прогуливался? — с искренним любопытством поинтересовался Арно. Таких историй он еще не слышал от старших. — Нет, — рассмеялся Эмиль. — Я в азарте хватанул одного из перекинувшихся Манриков так, что потом пасть была полная перьев, а ему пришлось лечить руку. И извиняться не стал, зачем? Мы тогда как раз с кем-то из семейства основательно сцепились из-за какой-то ерунды, уже даже не вспомню причину. — Пожевал ты фламинго основательно, — Лионель покачал головой. — Он потом еще месяц не попадался на глаза, что радовало неимоверно. Миль, не хочешь повторить? — Вот доберется кто-то из Манриков в Варасту — с удовольствием, — Эмиль выразительно прищурился. — Ощипаю — перьев хватит на шляпы, как минимум, полку. — Если, конечно, тот самый полк захочет иметь столь яркие перья, — заметил на это вошедший в палатку Рокэ и услышавший несколько последних фраз Савиньяков. — Но я бы на это посмотрел. — Как минимум, было бы весело — лысый фламинго. Как долго бы отрастали перья? — почесал нос Эмиль. — Не меньше пары месяцев, а то и больше, тут сложно ставить теоретический диагноз, — Рокэ передернул плечами, ему только ощипанного Манрика и не хватало. И дело было не в сочувствии и солидарности по подвиду. Зрелище даже в теории обещало быть неприглядным. Из разведки вернулся Оскар Феншо, как и ожидалось, он прибыл последним. И Рокэ стоило немалого труда выслушать бывшего генерала, который по-прежнему, расписывал прогулку так, словно она перевесила всю кампанию. Отсутствие бириссцев ничуть Ворона не удивило, другое дело, понять, ушли ли они совсем с Варасты или где-то затаились, было невозможно. Следовало разбираться и с этим. Когда Рудольф Катершванц принес в палатку спящего Дика, здесь уже начинали готовиться ко сну. Лионель снова перекинулся, ему предстояло служить грелкой и сегодняшней ночью для обоих мальчишек.