Калейдоскоп

«Выбирай, юный Повелитель», — почти привычно пели камни. Дик устроился удобнее, чувствуя непривычное спокойствие. Песня баюкала, укутывала в теплое одеяло, почти так, как это делал отец, когда маленький Дик болел. Камни предлагали выбор, не торопя. Можно было представить, что у них бесконечный запас времени. Встряхнувшись, Дик потянулся к этому обилию дорог из самоцветов. Пока его особенно манила топазовая — как же соблазнительно было иметь настоящие, крепкие крылья и иметь возможность летать в ярком синем небе. Дик позволил себе мечтательно прищуриться, почти ощутив свежий ветер, бьющий в лицо, уверенные движения крыльев, уводящих его в настоящий полет, без всякой возможности разбиться. И это только в одной из бусин. С нескрываемым любопытством, Дик позволил себе вглядеться в тропу из оникса. Здесь у него не было крыльев, зато присутствовала вторая ипостась. И не веприная, как стоило бы ожидать от гербового животного, а совсем иная. Мощные лапы, белая шерсть, легкий бег сквозь тяжелый надорский снег…восторженный, совсем еще юношеский не то вой, не то визг… Дик поймал себя на улыбке. В родном мире на волков приходилось охотиться, но отец всегда говорил, что нельзя забивать всех хищников, они несут лесам пользу. Только избыточное количество и только в честном бою. Он обещал взять Дика на охоту, жаль только, что не успел. И в этой «волчьей» бусине тоже было бы интересно побывать. Камни мерцали странным бликом, Дик отчетливо видел, что рядом с отцом находится совсем не его матушка. Этого человека он не знал, но было что-то теплое в карих глазах, что-то, вызывающее доверие. Этот человек не стал бы выгонять даже волчонка Дика на перемычку собственного замка. Интересно, кто он такой? Было бы любопытно познакомиться. Дик удивленно моргнул, когда его-волка легонько толкнули. Такой же волчонок, прикусил слегка за ухо, видимо, чтобы не отвлекался и рванул вперед, заставляя себя догонять. Шмыгнув носом, Дик смахнул непрошеную слезу, выступившую на глазах. И эту бусину очень бы хотелось посетить. Кажется, там у него была настоящая семья, возможно, даже брат, близкий по возрасту. Дик бы все свое первородство и наследование отдал без колебаний, лишь бы и здесь у него был кто-то близкий. С Айрис у них никогда не было понимания. Наверно, там тоже не все было гладко. Так этого в жизни и не бывает, даже в детских сказках герои проходят испытания, чтобы стать сильнее и обрести счастье. В той бусине наверняка были какие-то свои трудности, но их можно было преодолеть, если есть, ради кого это делать. Дикон постарался запомнить и эту тропу, которая брала своей особенностью — теплом родной семьи. Он и не догадывался до этого момента, что так тосковал по чему-то подобному. Сглотнув подступивший к горлу ком, Дик посмотрел на другие тропы, которые неспешно ждали своей очереди. А их было ммножество. Вот переливался ледяной горный хрусталь, а вот следом ждал своей очереди яркий солнечный цитрин. В Кэтриане он добывался в небольших количествах почему-то, и сейчас Дик залюбовался ярким солнечным камнем. Словно почувствовав к себе интерес, золотистая дорога обогнула горный хрусталь, подплыла совсем близко, давая заглянуть в себя, показывая собственный мир. Дик тут же вытянул шею, почему-то, уверенный, что раз камень цвета солнца, то в его мире безопасно и хорошо. Как выяснилось, ошибся. Этот мир изобиловал войнами. Не было центральной власти, зато было обилие кланов, боровшихся друг за другом за обладание каким-то из четырех главных сокровищ. Как они выглядели, тропа не показывала, но за их обладание не гнушались ничем. Дик поёжился, наблюдая за собой из той бусины. Едва научившись ходить, он начал учиться воевать. Кажется, лет в шесть он совершил свое первое убийство, защищая то самое невнятное сокровище, располагавшееся в замке. «Не хочу такое», — Дик даже не досмотрел и до середины, отпрянув от столь обманчивой яркой тропы, которая тут же растворилась в пустоте, уступая свое место ледяному хрусталю. Дик полюбовался на прозрачный камень, который чуть заметно сверкал, демонстрируя себя во всей красе. Он позволил себе подвинуться чуть поближе, чтобы рассмотреть новую бусину, искренне надеясь, что она окажется не столь страшной, как предыдущая. После очередного поворота показалась, наконец, массивная дверь. Рокэ был уже готов высказаться по поводу расстояния до спальни Окделла — его бы еще на той самой башне поселили, чтобы совсем далеко добираться пришлось. Очень хотелось уточнить, неужели покои самой вдовствующей герцогини расположены настолько же далеко, но усилием воли маршал сдержался. Он чувствовал — для иронии сейчас не было времени. — Проходите, — Мирабелла Окделл махнула рукой на дверь. — Каждый час к вам будут заглядывать, если вы, конечно не покинете Надор раньше, предоставив мне заняться последней церемонией. Эмиль вздрогнул, озадаченно посмотрел на Рокэ, который и бровью не повел, только чуть поджал губы. Окделлу нельзя было умирать, что бы там не несла сейчас вдова Эгмонта. Коротко кивнув герцогине, Алва решительно потянул за ручку. Дверь отворилась с трудом, словно сам Надор противился проникновению в покои герцога в момент его наибольшей уязвимости. И Рокэ бы не удивился этому, вот только времени на то, чтобы пытаться разбираться еще и с замком у него не было. Некстати вспомнилась легенда, что когда-то предок нынешнего Окделла, тот самый Алан, способствовал появлению родового гнезда Алва. Не более чем красивая сказка, конечно, но вот вспомнилось именно сейчас. «Где Надор, а где Кэналлоа. И в строениях нет ничего общего», — мысленно фыркнул Рокэ, входя в плохо протопленную комнату. Здесь веяло запустением и стылой тревогой. Эмиль за спиной чихнул, сдавленно прошипел что-то не самое цензурное. И Рокэ был с ним согласен, особенно когда добрался до кровати. Юный герцог Окделл выглядел отвратительно. Бледный, осунувшийся, он зябко кутался в одеяло, пытаясь согреться, видимо. И без неприятного румянца было понятно, что он болен. А прерывистое хриплое дыхание давало понять — лечить, его, похоже, особо не собирались. Один сухой компресс на лбу и тот, судя по всему, обновлялся, минимум, несколько часов назад. — Арно года четыре назад хватал лихорадку, но и вполовину не выглядел настолько ужасно, — высказался Эмиль, отвлекая Рокэ от желания засунуть на ту перемычку моста саму вдовствующую герцогиню. Это сейчас не поможет. Придется вытягивать мальчишку напрямую. Знать бы, куда его в бреду могло унести. — Так у Арно лихорадка сразу была обнаружена и приняты меры, — проворчал Рокэ. — И у его постели дежурили тогда вы все по очереди, а здесь, похоже, к нему вообще не подходили. Как лечили — тоже понять не могу пока, но судя по всему, плохо. Рокэ уселся на кровать, поежившись от холода. Дав Эмилю задачу хоть как-то согреть данную комнату, использовав для этого посыльных Мирабеллы Окделл, сам же он взялся за мальчишку. Его точно следовало отсюда забирать, Повелитель Скал был нужен Кэртиане. А здесь он имел все шансы не дожить даже до Лаик. Рокэ положил руку на лоб Ричарду Окделлу, прикрыл глаза и сосредоточился. Звать практически чужого — и искать его же, было куда тяжелее, чем с близкими и друзьями. Но вот только выбора не было. Пришлось тянуться наугад, пробираясь сквозь туман и вязкую, неприятную темноту — мальчишка, похоже, успел добраться до Грани и один Создатель знал, что-то еще Рокэ там обнаружит. От тишины закладывало уши, но Рокэ это не смущало. Реальность ушла, уступая место началу борьбы совсем иного рода. Где бы сейчас не находился Ричард Окделл, облегчать задачу герцогу Алве по своему обнаружению он не собирался. То, что для Дика было песней камней, для Рокэ Алвы представляло мутный вязкий туман, в котором разглядеть что-либо было проблематично. Пришлось двигаться, положившись на интуицию.