Калейдоскоп

Дик позволил себе остаться ненадолго с Эмилем Савиньяком даже после того, как герцогиня предложила провести остаток ночи, как полагается — во сне. И взгляд, брошенный ей на сына, был вполне конкретным. Вот только почему-то по спине пробежали мурашки. Вот сейчас Дик видел, что матушка плохо скрывает ярость. Похоже, гостей в замке она не хотела ни под каким видом. Почему? На этот вопрос Дик ответить не мог. Разве что внутренне поежился от неприятного предчувствия. А их гость, кажется, не замечал ничего. Убедившись, что его люди устроены на отдых, он направился в выделенные комнаты. Ричард отправился за ним, чтобы уже шепотом предупредить. Взгляд герцогини Окделл был уж очень недобрым. — Встретимся за завтраком, — улыбнулся Дику граф Лэкдеми и не побоялся потрепать его по голове снова, как сделал это на глазах у его матушки. Ричард прижмурился на несколько секунд, позволяя себе получить нехитрую ласку. Его не баловали чем-то подобным даже слуги — никому не хотелось получить наказание от герцогини. — И все-таки будьте осторожны, эр Эмиль, — тихо шепнул он, ёжась и заставляя себя посмотреть на собеседника. — Матушка недовольна…и я не знаю, на кого она обрушит свой гнев. Дик ничуть не удивился широкой улыбке и обещанию позаботиться о себе. Эр Эмиль не знал матушку не то что близко, он ее вообще не знал и представить не мог, что она могла натворить. Юный герцог искренне надеялся, что все-таки, гнев Мирабеллы Окделл падет на него. Он уже привык и спокойно выдержит ее негодование. В конце концов, на теле почти не было шрамов от предыдущих подобных всплесков. Так что Ричард с полным правом мог бы сказать, что притерпелся к проявлениям дурного настроения матушки. А их гость точно не заслуживал того, чтобы столкнуться с чем-то подобным. Коротко простившись, Дик направился к себе. Он порядком вымотался после приключения на болоте. «Ложись», — не то шепот, не то шипение со стороны обычно сдержанных камней вынудило Дика послушаться. И сделал он это очень вовремя — над головой пролетели самые настоящие пули и с грохотом ударились о камни. — Вы кто? — Дик проморгался, поднимаясь на ноги и пытаясь рассмотреть хоть что-то в темноте коридора. Верить в то, что в него стреляли в собственном доме получалось с трудом. Хотя эхо выстрелов все еще, казалось, летело по длинным коридорам надорского замка. Ответа, разумеется, не последовало. Дик даже вскрикнуть не успел, когда его внезапно ухватила рука и утащила назад, за поворот коридора. И сделано это было вовремя — снова прозвучали сдвоенные выстрелы, точно нападавшие успели перезарядить оружие одновременно. — Весело у вас в замке, герцог Окделл, — подмигнул ему Эмиль, настороженно вглядывающийся в темноту. — Раньше такого не было, — Дик озадаченно моргал, пытаясь понять, кому это все было нужно. Потом его осенило. Мальчик прижался к стене замка и прикрыл глаза, надеясь услышать хоть что-то. И не ошибся — чужая речь прозвучала почти сразу. Вот только было одно «но» — Дик ни кошки не понимал. Это был точно не талиг и не один из надорских диалектов. — Они говорят что-то непонятное и вроде бы отступают, — Дик повернулся к Эмилю, который удивленно моргнул. — Может вы поймете? Схватив графа Лэкдеми за ладонь, Дик притянул его к стене. Это матушка могла не верить в голоса скал, Айрис он успешно давал «послушать» разговоры людей в замке и ничуть не был удивлен просьбе так сделать еще. И он бы выполнил эту просьбу, если бы их не застала матушка. Наказали тогда обоих и так, что Айрис потом слегла с лихорадкой, как, прочем и сам Дик. Проболели они тогда, наверное, недели три. Эмиль, который стараниями Дика, услышал чужой разговор, непроизвольно подобрался. Вот уж чего, вернее, кого он не ожидал услышать в Надоре, так это дриксен. Судя по ругани, нападавшие ретировались, обозленные промахами. — Вы что-нибудь поняли? — тихо спросил Дик, когда понял, что ничего интересного они больше не услышат. — Да, — неожиданно серьезно откликнулся Эмиль. — Что тебе пока не стоит оставаться одному. Пойдем в выделенную мне комнату, там поговорим, заодно обсудим дальнейшие действия. А еще, прав был мой брат, когда говорил лучше учить языки, — удивил он неожиданным признанием. Дик не стал спорить, поймав себя на том, что доверял гостю. От Эмиля в отношении себя он не видел ничего плохого, а вот от матушки чего было ожидать, было непонятно. Эмиль увел Дика к себе, всерьез обдумывая предложить мальчишке отправиться с ним. Ли, конечно, потом голову оторвет за самовольство, но лучше так, чем то, что вполне вероятно случится, стоит отряду покинуть Надор. Бойцы Эмиля были размещены в другой части замка. Спать они планировали вполглаза, но и это не спасло от последующих событий — слишком толстыми были стены древнего замка, чтобы кто-то из них успел бы прийти на помощь своему командиру. Дик, да и Эмиль вместе с ним, понятия не имели, что матушка юного герцога отправила письмо по птичьей почте Августу Штанцлеру о крайне неудачном спасении Ричарда Эмилем Савиньяком и наличием того в замке в ближайшее время. Не оставила она без внимания и неудачную попытку застрелить сына, его вероятное спасение опять-таки все тем же Савиньяком. Оставшись одна, Мирабелла принялась несколько нервно расхаживать по комнате. Гость с отрядом спутали все планы, а теперь еще стал свидетелем намеренного покушения. И как-то отвлечь Савиньяка и собственного сына было бы очень желательно. Герцогиня остановилась внезапно, осененная мыслью. Если ее сын вместе с треклятым гостем совершенно внезапно исчезнут, она сможет свободно вздохнуть. Решение было принято. И когда в тайный ход, ведущий прямиком в комнату гостя, отправился отряд дриксенцев, оставленных ей Штанцлером на всякий случай, Мирабелла Окделл позволила себе усмехнуться. Ее не волновало, что в покое Надор после подобного происшествия не оставят — прямых свидетелей исчезновения сразу двоих не будет. А Эмиль Савиньяк — не Рокэ Алва, с двадцатью ему не справиться. В этом герцогиня не сомневалась. Когда ей доложили, что все прошло успешно, она только молча кивнула, игнорируя странную дрожь земли. Прочь от Надора, в Дриксен отправился небольшой экипаж с охраной. А комната гостя была приведена в идеальное состояние, чтобы никто не заподозрил, что там произошло совсем недавно.