Калейдоскоп

Ричард смог вздохнуть с облегчением, только оказавшись у себя в комнате. Наличие близкого окружения у Первого маршала Талига не должно было удивлять, но все-таки поразило. Матушка всегда сравнивала герцога Алву со всеми закатными и рассветными тварями, которых только можно было вообразить. Ричард и не думал спорить, приученный к тому, что ее слова сомнению не подлежали. Вот только теперь он находился далеко от Надора, в котором осталась вдовствующая герцогиня. И, пожалуй, это было к лучшему. «Так ли плох человек, к кому среди ночи приезжает кто-то?» — Дик, привычно разместившись между комодом и кроватью, откинулся спиной о стену и принялся размышлять об увиденном. Не то чтобы многое было ему продемонстрировано. Да и не хотел этого Ричард, прекрасно зная, как больно тянуться к кому-то и получать невидимый удар. Честнее и быстрее было бы нанести прямой удар шпагой. За то небольшое время, что Ричард уже провел в этом особняке, его сеньор успел наговорить столько, что матушка с ее проповедями и наказаниями стала казаться не такой уж и пугающей. Почему тогда было так больно? Нет, внешне Дик не позволил себе ответить, расплакаться или выкинуть какой-нибудь финт, вызвавший обострение язвительности у герцога Алвы. «Даже в Лаик было не так», — уныло подумал Ричард, рассматривая свои ладони и не находя в них ровным счетом ничего интересного. Все полгода обучения Дик провел в одиночестве, сторонясь всех. Эстебан Колиньяр после того, как он не ответил ни на одну из колкостей, оставил его в покое и сосредоточился на учебе. Это было, пожалуй, одним из немногих моментов, что порадовали Дика. В остальном же все было привычно. Почти как дома, где он был одновременно на виду и невидимкой. Матушка появлялась как из ниоткуда каждый раз, когда маленький герцог пытался найти для себя хоть каплю чего-то теплого, человеческого и решительно пресекала подобное. «Герцог Окделл обязан быть выше всех», — повторяла она, отправляя Дика в очередной раз на ночное бдение. — «Привязанность к прислуге и любому, ниже по статусу, непозволительна». «Ты нужен только для того, чтобы стать орудием в руках нужных людей», — выпалила как-то Мирабелла Окделл. Ричард хорошо запомнил эту фразу, тогда ведь в первый раз сундук опасно наполнился. В тот день Надор впервые за долгое время содрогнулся. Землетрясений в их краях отродясь не бывало. Ричарда тогда хорошо выпороли кнутом, за «опасные игры с неугодными Создателю вещами». А он ничего тогда не делал. Просто вдруг стало невыносимо горько и больно, точно невидимая спица пронзила сердце. Потом ничего, полегчало. Так что, наверно, это не тот срыв, как был у предка. Положа руку на сердце, Ричард мечтал сорваться вот так. Пусть бы осталось озеро, пусть бы землю расчертили многочисленные трещины — в одну из которых он бы и с удовольствием провалился. Рядом точно бы не оказалось никого из других Повелителей. Все произошло бы быстро и он, наконец, обрел бы то, что всегда желал… Шорох и легкий скрип отвлекли Дика от мыслей о своем спокойствии. С некоторым удивлением юноша смотрел, как в окно влезает какой-то силуэт в плаще. «У герцога Алвы очень странные представления о попадании в дом. Или они с тем самым Эмилем поспорили?» — озадаченный Дик выбрался из своего убежища, чтобы поинтересоваться, что же его сеньору нужно в достаточно поздний час. Когда из-под плаща появился пистолет Ричард понял, что перед ним не хозяин особняка. Он шарахнулся назад, что, вероятно, спасло от смертельного попадания — первая пуля попала в кровать, а вот вторая прилетела как раз в плечо. Откуда-то из глубин особняка раздались странные звуки, словно кто-то бежал. Вот только кому надо было спешить сюда? Герцог Алва должен был занят другими вещами. Стрелок раздраженно прошипел что-то. Последнее, что Дик запомнил, был приклад, странно сверкнувший в темноте чьими-то инициалами. Темнота показалась Дику благословением.