История Орели

С завязанными глазами Орели лишь чувствовала неровный камень под ногами. В нос ударил запах соли, и неподалёку послышался плеск волн. Океан. - Осторожнее, нас ждёт долгий спуск, - мистер Форкл – загадочный сопровождающий Орели – взял её за плечи. Через триста шестьдесят две ступени ноги Орели дрожали – определённо, каблуки не были предназначены для таких нагрузок, но, наконец, лестница привела их в некое помещение. Сняв повязку, Орели оглядела тускло освещённую подземную пещеру. Расставленные на полках колбы и склянки, медицинские энциклопедии и приборы говорили о том, что это была лаборатория. Особое внимание привлёк символ на стене: белый контур лебедя. Такая же эмблема была…

***

Орели было стыдно за то, что она сбежала с собрания, спряталась в офисе и рыдала, как ребёнок. Но спустя пятьдесят четыре года работы ожидаешь, что коллеги начнут уважать и принимать тебя, а не обзывать Мисс Кудряшки и Розовые Щёчки за спиной. - Хватит, Орели! – она приказала самой себе, но плечи предательски задрожали с новым потоком хлынувших слёз. Она абсолютно не становилась достойнее своего титула Старейшины. Стоил ли он такого унижения и стресса? Орели помнила ту эйфорию, когда её кандидатуру предложили Совету. Тогда ей едва исполнилось двести лет, что считалось юным возрастом, ведь эльфы были бессмертны. И пусть некоторые – как в обществе, так и среди Старейшин – не посчитали Орели достойным претендентом на должность, её способности перевесили чашу весов. Орели была эмпатом и одной из немногих, кто мог чувствовать эмоции других на расстоянии. А долгие годы на регентской службе доказали преданность работе. «Прими честь», - говорили ей. «Стать Старейшиной в твоём возрасте – достижение». «Старейшины пишут историю». Но история оказалась далеко не сказочной. Звук быстрых шагов вернул Орели в реальность. Дверь отворилась, и вошёл человек в мантии с капюшоном. На рукаве мелькнул белый символ, и прозвучал незнакомый хриплый голос: - Добрый день, Старейшина Орели.

***

- В чём заключается процедура, которую вы проведёте? – Орели присела. - Я возьму вашу кровь для образца ДНК. Но для того, чтобы ребёнок унаследовал весь спектр вашей способности, нам требуются не только гены. Я попрошу вас прочувствовать некоторые базовые эмоции и, скажем так, соберу ваши ощущения. Когда ребёнок родится, я помещу это знание в его разум, тем самым он будет подсознательно идеально владеть техникой эмпатии. Видеть людей насквозь – навык, без которого сложно добиться успеха, - и мистер Форкл кинул неоднозначный взгляд на Орели. Внезапная тревожность надавила на сердце, и тело застыло в ледяном онемении. Она была готова. Она была на пороге написания важной главы истории. Более того, она не позволит сомнениям помешать ей стать матерью. Той, чью роль она мечтала сыграть уже давно. Этот едва ощутимый укол казался таким судьбоносным. Прямо сейчас Орели рисковала всем. Жизнью, титулом, будущим: за такое грозит изгнание. - Нужно, чтобы вы почувствовали радость, Орели. Просто подумайте о любой подходящей ситуации. Орели с гордостью осматривает свой кабинет. Подумать только, уже месяц на должности регента! На столе лежит несколько свитков: её первые проекты законов на рассмотрение Совету. Орели перечитывает документы. «Проект указа о расширении гражданских прав изгнанных эльфов». «Проект распоряжения об обязательном общем образовании». Столько планов. Орели предвкушает всеобщее признание, которое обязательно последует. Она та самая деталь паззла, которой не хватало. Страх. Старейшина Ноланд закрывает за Орели тяжёлую дубовую дверь кабинета. - Я сразу приступлю к делу, Орели. Вы уникальный эльф. Думаю, вы видите меня насквозь, если слухи о вашем таланте правдивы, - он приподнимает бровь. Орели невольно отступает к стене, не подумав проявить стойкость. - Но не беритесь за то, что вам не под силу. Вы не первая, кто пытается что-то менять, - он с презрительным сожалением смотрит на неё. – Но продолжите в том же духе – ваш конец будет скорый и печальный. Орели не находит в себе сил посмотреть Ноланду в глаза. Он угрожает ей? - Я не желаю вам зла, Орели, - словно отвечая на её немой вопрос, говорит Старейшина. – Поэтому я вас предупреждаю. Другие в Совете не будут терпеть выскочек. И у нас есть необходимые инструменты воздействия. Вы понимаете, что поплатится ваша семья, а не вы? Когда Орели наталкивается на взгляд Ноланда, по спине пробегает дрожь. Грусть. Орели не хватает храбрости сказать семье, что это их последняя встреча. Сестра нянчится с маленьким сыном, родители смеются, а Орели… Она здесь лишняя, даже если и оставила диадему в замке. Все знают, что Старейшинам запрещено вступать в брак и иметь детей. Также сразу после избрания им приходится покидать уже имеющуюся семью. Ничто не должно мешать объективности принимаемых решений. Но Орели хочет ребёнка. И сейчас, когда эта мечта несбыточна, желание разгорается с новой силой. Семья или карьера? Орели знает, что сделала выбор ещё тогда, когда захотела стать Старейшиной и достичь вершины. И ей приходится расплачиваться за то решение. Однако навязчивые мысли о другой жизни сложно отпустить. Гнев. На часах три утра: рабочий день начался рано. Орели ощущает обуревающее недовольство коллег за то, что созвала срочное собрание. - Землетрясение произошло на землях, где живут изгнанные, Орели, - лениво говорит один из Старейшин. – Они вне заботы Совета. Даже если есть пострадавшие. Ты знаешь наши порядки. Следуют сдержанные смешки и шёпот: «Я бы не был так уверен». - Но вы не учитываете моё последнее предложение, которое обеспечивает изгнанным гарантию нашей защиты в случае чрезвычайных ситуаций! – Орели не скрывает раздражения. - Я думаю, что озвучу мнение большинства, если скажу, что оно бестолковое. Все в обществе знают, что изгнанным поздно помогать. Они предали нас – мы не придём на помощь им, - высказывается кто-то ещё. - Тогда нам не о чем говорить, - и, не теряя времени, она телепортируется туда, где нужна. Разум Орели был пустым, тихим. Быть эмпатом значит быть всегда переполненным эмоциями. Тишина казалась неестественной. Сознание вернуло Орели к переломному моменту.

***

- Почему я должна вам верить? - Вы пока не позвали охрану, поэтому я полагаю, у нас есть время для дальнейшего обсуждения, - сказал человек, представившийся мистером Форклом. – Нам нужна ваша помощь. - Вы мятежники, - констатировала Орели, пытаясь понять, что происходит. – Я знаю ваш символ, - она указала на вышитого лебедя. - В каком-то смысле да, мы мятежники. Но сейчас я предлагаю вам союз. Между нашей организацией и вашей персоной, - гость говорил спокойно и в то же время настойчиво. - Что вам нужно от меня? – голос Орели чуть дрогнул, выдавая её страх. - Ваше содействие. Мы видим, как вы признаёте недостатки в нашем обществе. Мы видим вашу готовность их исправить. И мы видим, как вы жаждете помочь миру. Мы тоже. Орели всё ещё не понимала, к чему он клонит. - Нам нужна ваша помощь в одном эксперименте. Призыве к действию. Чтобы, наконец, все увидели, в каких реалиях мы живём. - Призыв к действию? – предложение смахивало на агитацию к революции. - Мы собираемся создать и вырастить уникального ребёнка, который будет обладать необходимыми способностями. Заложим в него истинное видение нашего мира. И когда придёт час, он вдохновит общество на изменения. - И что именно вы хотите от меня? – тихо спросила Орели. - Вы станете донором родительской ДНК. Проще говоря, биологической матерью ребёнка. Сердце Орели замерло. Вот он, шанс. Невероятная, единственная возможность. Мистер Форкл по-своему расценил её молчание. - Остальные Старейшины не будут вовлечены в наш Проект. Лишь вы, - и Орели почувствовала на себе выжидающий взгляд. - Если я соглашусь, моя личность останется в секрете? - Факт вашего содействия навсегда между нами.

***

- Орели, вы в порядке? Свет был слишком ярким. Стук в ушах – слишком громким. Как будто Орели разобрали на мелкие частицы и второпях собрали. - Вы закончили? - Да. Всё согласно плану. Сейчас я бы рекомендовал вам возвращаться домой. Уже поздно. - Конечно, - Орели вдруг вспомнила о самом важном вопросе. - Я не смогу общаться с ребёнком? Или рассказать ему правду? Она задержала дыхание, опасаясь ответа. - Общение будет возможно лишь на официальном уровне, - мистер Форкл поймал взгляд Орели. – Как только правда просочится, её будет не остановить. Вы в первую очередь Старейшина, Орели. Вы знаете правила. Старейшина. От этого слова подступила тошнота. Орели захотелось выкинуть диадему, разорвать мантию, закричать о несправедливости мира. Но мистер Форкл был прав: она была в первую очередь Старейшиной, а, значит, не сделала ничего из этого. Лишь покорно позволила лучу телепортации отнести её домой. Ступив на пушистый ковёр в гостиной, укутавшись в мягкий плед с кружкой чая в руках, Орели не знала, что чувствовать. Но у неё будет ребёнок. По-странному недосягаемый и в то же время реальный. Свой. Погружаясь в сон, Орели старалась отогнать все тревожные мысли о прошедшем дне. Сейчас всё равно ничего уже не изменить. Будущее внезапно стало более размытым, но в одном Орели была уверена. Она стояла на пороге чего-то большого. На пороге настоящей истории.