Цербер Министерства магии

Раз. Драко и Нарцисса сидят на кровати в его спальне. Под балдахином у потолка парят крошечные звёздочки, разгоняющие полумрак комнаты мягким голубоватым светом. Ему шесть лет. Прижимается к матери и заглядывает в книгу с движущимися картинками, лежащую у неё на коленях. Нарцисса читает вслух. — В самые далекие времена жил на свете тролль, такой злой, что злей его не отыскать было во всем белом свете. Как-то раз он был в особенно хорошем расположении духа и смастерил волшебное зеркало: всё доброе и прекрасное показывало зеркало самым злым и безобразным, а самое худшее становилось и вовсе невообразимо ужасным. Драко всегда нравилось, как она это делает: меняет голос на репликах персонажей, использует разные эмоции, на одних моментах снижает тон до хриплого баса, а на других — повышает до тонкого и звонкого сопрано. Тролль и его приспешники на картинке в книге поднимают в небо огромное зеркало. В отражении мелькают ужасные гримасы с крючковатыми носами, растущими из щёк, кривыми красными глазами, бородавками на всё лицо, лошадиными зубами в четыре ряда… — Поднимаясь всё выше и выше в небо, зеркало корчилось и искривлялось в невообразимых гримасах до тех пор, пока не выскользнуло из рук незадачливых учеников тролля и не рухнуло на землю, разбившись вмиг на миллионы осколков. Когда осколки попадали людям в глаза, те начинали замечать в других только плохое. Тем, кому осколок попал в сердце, было хуже всего: сердце замерзало, превращаясь в льдину. По свету летало много осколков зеркала… — Как же жить с ледяным сердцем? Оно ведь перестанет биться, и ты умрёшь, — скептически фыркает Драко. — Это метафора, дорогой, — мама гладит светлые пряди волос на его голове. — Так говорят про людей, которые не испытывают жалости, сострадания, любви по отношению к другим. — А-а-а… — тянет мальчик, понимая теперь историю по-новому. — Прямо как папа? Ему в сердце попал осколок зеркала? Нарцисса выгибает бровь и поворачивается на сына. Шёлковые рукава её изумрудной пижамы, как вода, перекатываются по локтям. — Твой папа способен на чувства, Драко. Он не всем это показывает, но… его сердце точно не ледяное. Мальчик задумался и перевёл взгляд на картинку. — Точно. Ты права, мама. Осколок попал папе не в сердце, а в глаз. Вот почему он видит в людях только плохое. Нарцисса поджимает губы, но ничего не отвечает. Поворачивается обратно к страницам и продолжает читать сказку, пока все в поместье готовятся ко сну. — Кай и Герда сидели и рассматривали книжку с картинками — зверями и птицами. На больших башенных часах пробило пять. «Ай!» — вскрикнул вдруг мальчик: — «Мне кольнуло прямо в сердце, и что-то попало в глаз»! Драко улыбается, когда мама изображает голос маленького мальчика. — Бедняжка Кай! Теперь сердце его должно было превратиться в кусок льда! Боль в глазу и в сердце уже прошла, но сами осколки в них остались. — Мама, — снова останавливает её сын, вдруг становясь серьёзным и хмурым, — а что если и мне в сердце или в глаз попадёт осколок? И я стану совсем как папа или Кай, буду видеть в людях лишь плохое и совсем перестану чувствовать. — Этого не произойдёт, мой маленький принц. — Откуда ты знаешь? — Я не допущу, — со всей серьёзностью заявляет она. — Давай узнаем, что было дальше. Яркие картинки мелькают на страницах. Они читают, как храбрая девочка Герда отправляется за своим другом, проходит испытания, встречается с людьми, завоёвывает их доверие и любовь. Все случайные спутники, даже маленькая злая разбойница, проникаются такой любовью и теплотой к девочке, что готовы помогать чем угодно. Драко думает, что у Герды, должно быть, особый дар — наполнять теплом сердца людей. Он гадает, сможет ли девочка спасти Кая из лап Снежной Королевы. — Кай совсем посинел, почти почернел от мороза, но не замечал этого, — поцелуи Снежной королевы сделали его нечувствительным к холоду, да и самое сердце его было куском льда. Кай возился с плоскими остроконечными льдинами, укладывая их на всевозможные лады. Он складывал из льдин и целые слова, но никак не мог собрать того, что ему особенно хотелось. Слова «вечность». Снежная королева сказала: «Если ты сложишь это слово, то будешь сам себе господином, и я подарю тебе весь свет и пару новых коньков». Но он никак не мог его сложить. Кай сидел на месте, такой бледный, неподвижный, словно неживой. Можно было подумать, что он совсем замерз. — Вечность, — тихо-тихо повторяет Драко, разглядывая картинку с блестящими льдинками, которые складываются так и эдак, каждый раз превращаясь в новое слово, но никогда не образовывая нужное. Дверь в спальню резко открывается и хлопает ручкой о стену. Мать и сын в кровати вздрагивают и одновременно поворачивают головы. — Так и знал, что ты здесь. Опять читаете эти глупые детские сказочки? Видела, который час? — каждое слово Люциус выплёвывает на пол с ненавистью. Ворот рубашки расстёгнут, галстук косит вбок. Кажется, он пьян. — Пошли, Нарцисса. — Мы уже заканчиваем, буквально две страницы осталось. Иди в спальню, я сейчас буду, — мать говорит мягко и тихо, словно боясь потревожить зверя. — Я уже говорил: никаких дурацких сказок! Вырастет мягким, как девчонка. Ну! Люциус двигается к кровати, сжимая в руке трость. Дёргает жену за запястье и вырывает из-под одеяла. Книга падает на пол. — Люциус, мне больно! — Лучше бы почитала ему историю магии или выучила заклинания. Нет — сказочки! — игнорирует возгласы мужчина. Тащит её через комнату. Женщина бьёт его по руке, вырываясь. Малфой-старший хмуро оборачивается. — Он ещё ребёнок! — Нарцисса растирает красное запястье тонкими пальцами. — Сказки в его возрасте — это нормально, они воспитывают и учат. Или мне стоит рассказывать ему на ночь истории про Тёмного Лорда и Пожирателей смерти? — Может и стоит, — тихо шипит Люциус ей в лицо, — чтобы вырос мужчиной, а не соплежуем, как твои кузены. Один пидор и вампирская подстилка, благо что теперь уже мёртвый, другой — прихлебатель Поттеров, который гниёт в Азкабане. Достойная смена вырастет! Нарцисса замахивается для пощёчины, но Люциус опережает её и ударяет тростью по руке. Запястье хрустит, женщина с криком отшатывается назад и в ужасе смотрит на кисть, изогнутую под неестественным углом. — Мама! — Драко бросается к ней, хватаясь за шёлковую пижаму. Из глаз женщины брызгают слёзы. Мальчик переводит полный ненависти взгляд на родителя. Он убеждён: в глазу у отца осколок волшебного зеркала. — Спать! Живо. И чтобы я больше не слышал ни про какие глупые сказочки. Люциус встаёт у открытой двери и ждёт, пока жена отнимет от себя сына. — Всё в порядке, дорогой. Ложись спать. Драко послушно забирается в кровать. Они с матерью знают, что не стоит перечить отцу, особенно когда он в таком состоянии. Повинуйся и останешься цел и невредим. — Мам, — окликает Драко из постели, когда она уже стоит у выхода из комнаты. Нарцисса замирает, здоровой рукой придерживая дверь. — Можно ли как-то вытащить осколок зеркала? Женщина провожает взглядом мужа, который следует в их спальню по коридору. Наклоняется в комнату и тихо шепчет, чтобы услышал только Драко. — Можно, мой принц. Дочитай сказку. Два. — Ответственность. Ответственность, Драко — вот что отличает чистокровного мага от обычного мусора, — фыркает Люциус, проводя концом трости по щеке сына. — Они зовут себя «волшебниками». Подумать только, какая… нелепость, — отец выплёвывает это слово, как кусок гнилого мяса, случайно попавшийся в изысканном блюде, — какое надругательство над всей нашей историей. Малфой-старший резко ставит трость на пол и сгибается пополам, чтобы посмотреть сыну в глаза. Драко сидит на стуле в отцовском кабинете, сложив руки на коленях и невидящими глазами пялясь в точку где-то возле подставки для перьев на рабочем столе. Люциус хватает его за подбородок и с силой дёргает, чтобы сфокусировать взгляд стальных глаз на себе. Драко подчиняется. Челюсть жжёт от неприятного прикосновения, а грудь — от неприятного разговора. — И ты, мой собственный сын, мало того, что ошиваешься с этими безродными, так ещё и в одну постель с ними ложиться надумал? — плюётся словами отец, и крошечные капельки слюны попадают Драко на скулы и лоб. Он слишком близко, кисловатый запах утренного кофе и кровоточащих дёсен бьёт в нос. Люциус отшвыривает сына от себя, и Драко по инерции откидывает назад на стуле. Деревянные ножки качаются и тут же опускаются обратно. Поперёк лопаток с неприятным хрустящим звуком вспыхивает полоса боли. Удар будто не тростью, а раскалённой кочергой. Принц падает со стула со колени и ловит ладонями пол, с трудом может вдохнуть. Следующий сразу за этим удар лакированной туфли под рёбра заставляет согнуться пополам на паркете. Он молчит и терпит. Он привык. Самое лучшее — не сопротивляться, а просто переждать. Тогда Люциуса отпустит быстрее, и он позволит уйти. — Думал, до меня не дойдут слухи о твоих похождениях? — с шипящей ненавистью в голосе цедит отец. — Оскверняешь нашу фамилию. Разве таким я тебя воспитывал? Разве такого наследника я растил? Драко поднимается на руках и сплёвывает кровь на пол. Дышать невозможно. Кажется, ребро сломано. Молча проглатывает обиду с привкусом металла, сжимает челюсти. — Ты позор на мою голову, — новый удар тростью, на этот раз по локтю. Руки подгибаются, лоб встречается с паркетной доской. Рано или поздно он бы всё равно узнал. Драко надеялся, что это случится позже, когда он уже будет женат на какой-нибудь стерве, которую выберет отец, и оставит наследника из обязательств, а сам будет изменять жене с мужчинами. Рано или поздно она прибежала бы в слезах к Малфою-старшему, но тот уже ничего не смог бы сделать… Драко просто не думал, что всё вскроется так скоро. — Уж лучше бы ты умер. Лучше бы я оплакивал хладный труп сына, чем узнал о том, что он трахается с грязнокровками-волшебниками! Мерзкий пидарас. Это всё кровь Блэков. Будь прокляты дурные предки твоей матери! Да лучше я сам тебя убью, чем вытерплю такой позор. Драко закрывает глаза, не находя в себе сил поднять голову. С губ срываются рваные вдохи. Старается дышать мелко, чтобы боль в рёбрах не была такой раздирающей. Обретает силы ответить. — Не убьёшь, если не хочешь, чтобы Он убил тебя. Но не переживай. Скоро тебе представится шанс увидеть, как я сдохну, — хрипло усмехается принц. Волан-де-Морт уже его выбрал. Дата посвящения назначена, и Люциус ничего не может с этим сделать. Как ни умоляла его Нарцисса защитить сына, Малфой-старший счёл приказ хозяина за честь. Наверняка теперь жалеет. — Ах ты щенок. Как почуял Его расположение, так сразу храбрость обрёл подобным тоном со мной разговаривать? Не зарывайся. Удар тростью по спине впечатывает его в пол всем телом. Боль, как старая знакомая, обнимает при встрече. — Да ты просто боишься, что теперь я буду тобой командовать. И я всё для этого сделаю, уж поверь, — рычит Драко, пытаясь подняться. — Кажется, ты стал забывать своё место. Видимо, мало я тебя наказывал. Ну ничего, сейчас мы это исправим. Круцио. Три. Драко спускается по лестнице в родовом поместье. Внутренне весь сжимается, дрожит, но пытается ровно дышать. Противоречивые чувства: сияющая гордость, сковывающий страх, восторженное предвкушение, чёрная тревога, трепетная радость, разъедающая злость… Он глушит их в себе, заталкивает эмоции подальше, надевая на лицо хладнокровную маску. В зале уже все собрались. Два десятка последователей Тёмного Лорда, включая его родителей, выстроились полукругом. — Драко, а вот и ты, мальчик мой! — хриплым каркающим голосом приветствует стоящий по центру Волан-де-Морт. Полы чёрной мантии развиваются за спиной. — Великий день сегодня, не так ли? Драко встаёт перед ним с идеально прямой спиной. Пожиратели подходят ближе, закольцовывая круг и отрезая пути к отступлению. Но отступать Малфой и не думает — всё уже решено. Он сам сделал этот выбор и теперь готов принять свою судьбу. Реддл летящим движением скользит вперёд. На мертвенно бледной коже видно синие вены, глаза горят красным. — Ты готов служить мне, Драко? — дыхание с запахом смерти и разложения у самого уха. — Готов. — Готов ли вступить в ряды Пожирателей смерти и безоговорочно исполнять все мои приказы? — Готов. — Клянёшься ли ты быть верным мне до самой смерти? — Клянусь. Все ответы ровные, без единой эмоции. Голос даже не дрогнул. — Дай руку, Драко. Он протягивает левую, и Тёмный Лорд резким движением обхватывает предплечье, задирает рукав чёрной рубашки и больно впивается длинными ногтями в кожу. Надавливает палочкой на рисунок голубых вен и шепчет заклинание. Руку пронзает жгучая, невыносимая боль. Она распространяется по всему телу, добираясь до сердца, и оно сжимается, пульсирует, заходится в тахикардическом припадке. Как будто сотни осколков стекла впиваются в мягкие ткани. Драко сгибается пополам, пока Волан-де-Морт продолжает терзать ногтями его руку и давить палочкой на кожу, выводя узор раскалённым железом. Кожа на предплечье пылает так, будто нити круциатуса впиваются в вены и выкручивают каждую клеточку тела в тугой жгут. Его режут наживую тупым и ржавым ножом до самых сухожилий. От боли темнеет в глазах. Он не издаёт ни звука, но прокусывает щёку до крови. Мама сказала, чтобы Драко держался и, чего бы ему ни стоило, не упал. А боль такая невыносимая, что он готов свалиться на колени — ноги подкашиваются, по лбу катятся капли обжигающего пота. Он давит в себе крик, но держится, стоит. Кажется, адская пытка продолжается целую вечность. И пока она длится, что-то меняется. Всё самое плохое, что годами зарождалось и зрело в наследнике рода Малфоев, вдруг умножается на десять. Драко понимает, что метка — это не просто связующее заклинание. Это осколок волшебного зеркала, который превращает сердце в льдину. Наконец, пытка заканчивается, холодная рука отпускает предплечье, но жжение никуда не исчезает. Драко смотрит на руку: на красной коже чернеет метка черепа с извивающейся змеёй. Дело сделано. А он совершенно ничего не чувствует. Ни радости. Ни гордости. Ни сожаления. Только километры льда под ногами. Четыре. Грубые пальцы оглаживают чёрную метку на бледной коже. — Я боюсь, Драко, — шёпотом произносит Тео, не отрывая взгляда от знака. Они сидят в его спальне в темноте, нарушаемой лишь светом от мигающей красной гирлянды на окне. Сочельник, парни приехали якобы на каникулы, но на самом деле оба здесь, чтобы помочь Тео пройти посвящение в Пожиратели смерти. — Ты справишься, — уверенно произносит Малфой, делая глоток из горла бутылки и морщась от обжигающего горло алкоголя. Передаёт бутылку брату, и тот выпивает, давясь всхлипом. — Мне так страшно, это просто пиздец, — глотает подступающие слёзы Нотт, зажимая бутылку между их переплетёнными на кровати ногами. В красном свете лицо искажается. — Когда тебе поставили метку, я думал, что грядут лучшие времена. Но теперь… теперь, когда он дал тебе это задание… Что нас ждёт дальше, Драко? Что он поручит мне? Что если мы не справимся? Что если мы проиграем? Что если Поттер окажется сильнее… Тео срывается, слёзы катятся по щекам, и Драко не может спокойно на это смотреть. Глаза жжёт, в горле ком. Пьяные, обессиленные от жизни в вечной тревоге, они хватаются друг за друга, как за последний оплот надежды. — Замолчи, — Малфой зарывается пальцами в тёмные кудрявые волосы и притягивает к себе. Они соприкасаются лбами, содрогаясь в одной на двоих истерике. — Мы со всем справимся. Вместе до конца, помнишь? — Давай поклянёмся. Поклянёмся, что вечно будем защищать друг друга. Что бы он ни поручил нам, что бы ни случилось, в каком бы дерьме мы оба ни оказались — всегда будем друг за друга. — Мы братья, Тео. Братья до самой смерти и даже после неё. Нотт мотает головой и, не отрывая макушки ото лба ледяного принца, тянется за палочкой. Раскрывает ладонь, проводит древком по коже. Глубокий порез чертит красным по линии жизни. — Дай руку. Драко без вопросов вытягивает ладонь, и Тео делает надрез. Хлопок рукопожатия. Крепко держатся друг за друга. — Братья до конца, — сквозь сцепленные зубы цедит Нотт. — Братья до конца. Пять. Драко направляет палочку на Дамблдора и вдруг понимает, что не может этого сделать. На глазах слезы, веки обжигает. Как же он заебался плакать за этот год! Злит, бесит, до трясущихся рук, до зубного скрежета. Сердце ноет, сопротивляясь осколку внутри. Он весь год шёл к этому. Был уверен, что запросто выпустит Аваду из палочки, как только представится возможность. Думал, что будет легко, ведь столько раз представлял эту сцену в голове. А теперь что? Струсил. Зассал, как всегда. Снейп приказывает отойти в сторону, и Драко повинуется, внутренне полный счастья. Ему не придется. Его спасли. Становится противно от самого себя. Северус убивает Альбуса. А он ничего не чувствует. Ни радости. Ни облегчения. Ни сожаления. Шесть. — Сюда подойди. Ноги сами ведут его к безволосой высокой фигуре в чёрном. Летняя ночь разливается над поместьем, лунный свет падает через окно на мертвенно бледную кожу. Драко встаёт рядом с Тёмным Лордом. Снейп уже рассказал хозяину свою версию смерти Дамблдора, отметив, что именно Драко впустил Пожирателей в школу и припёр Дамблдора к стенке. Хотя и умолчал о том, что ледяной принц уже опускал свою палочку. — На колени. Он ловит оцепенение и сомневается, стоит ли игра свеч. Но выбора нет. Медленно опускается и склоняет голову. — Всеми силами я хочу затащить тебя на вершину, и всеми силами ты противишься, Драко, — отчитывает его Том, поворачиваясь. Свет от окна очерчивает силуэт. — Ты прямо как Люциус. Тот совершенно не умеет пользоваться возможностями, которые я ему дарую. Пора положить этому конец. Драко сглатывает, но ничего не отвечает. — Я дам тебе ещё один шанс. Не проворонь его, и получишь моё расположение. Провалишься — окажется в одном ряду с той же грязью, что и твой отец. Ледяной принц вдруг смелеет. Он поднимает голову на Лорда и прищуривается. Чувствует нечто, чего сам пока не может объяснить — интуиция быстрее осознанных мыслей. — Ещё чуть-чуть, и я подумаю, что у вас ко мне особое отношение. Реддл усмехается на дерзость, хотя это больше похоже на хищный оскал. Холодные пальцы обхватывают за подбородок, ногти впиваются в кожу. — Здесь у всех к тебе особое отношение, Драко. Вопрос только в том, в какую сторону оно особое. Малфой смелеет ещё больше. Тёмный Лорд умеет убеждать своих поданных по-разному. Не всех он запугивает: кого-то награждает артефактами, с кем-то делится знаниями, а кого-то даже спасает от смерти. Драко знает это и теперь ловит едва осязаемую надежду присоединиться к тем, кто получает не только проклятия и агрессивные тычки в спину. Хозяин даёт ему шанс. И благодаря одной лишь призрачной надежде на особое отношение в правильную сторону Драко уверен, что теперь не оплошает. Семь. Он отворачивается, стараясь не смотреть, но крики всё равно режут уши. Пожиратели берут грязнокровку по кругу, и та вопит, моля о пощаде. Заклиная, чтобы они убили её немедленно. Кровь на плитке. Чавкающие шлепки эхом раздаются в подземелье. Тео хватает его за руку и тянет прочь из подвала. — Вы куда? Оставайтесь, парни — на всех хватит, — ржёт Долохов. Восемь. Зелёные и алые вспышки режут воздух. Они напали на Косой переулок, истребляя сбегающих грязнокровок и тех, кто пытается оказать сопротивление, как неугодную для мира грязь. Драко старается держаться позади, отбивая летящие в Пожирателей заклинания. Неожиданно крик брата терзает воздух. Малфой оборачивается, замечая, как Тео бьётся в агонии от Круцио. И, не задумываясь ни секунды, палит в ответку Авадой в волшебника, который это сделал. Зелёное пламя летит из палочки и врезается в грудь. Маг роняет своё оружие и падает на колени, а потом врезается лицом в землю. Глухой шлепок в ночной тишине улицы сменяется смехом Беллатрисы за спиной. — Твоя первая кровь, Драко. Он не чувствует радости. Душа разбивается на осколки, пытаясь склеиться заново, но её не починить никаким заклинанием. Один раз убийца — навсегда убийца. — Ты как? — Малфой протягивает лежащему на земле брату руку. — Нормально, — морщится Тео, обхватывая ладонь и поднимаясь. Зависает взглядом на трупе на брусчатке. — А ты? Драко пожимает плечами. Он ничего не чувствует. Девять. Он бежит по переулку, выбрасывая заклинания. Красные вспышки ударяются о стены, преследуя жертву. Магл убегает, но нельзя дать ему уйти — слишком много видел. Ботинки стучат по брусчатке, тяжёлое дыхание вырывается из лёгких. Тупик. Мужчина мечется между стен, обшаривая их руками в надежде найти выход. Но выхода нет. — Авада кедавра, — коротко и уверенно срывается с губ. Магл падает замертво. Десять. Минус два. Минус три. Минус четыре. — Ты что, считаешь, Драко? — смеётся Беллатриса. Да, он считает. Или пытается считать, но совсем скоро собьётся. Как собьётся и со счёта их спецопераций. Какая это уже — шестая? Нет, восьмая, кажется… Но именно на аллее третья. Да, точно, здесь они были уже трижды. Руки хватают за ворот молодого парня в форме Рейвенкло — видимо, пришёл на Косую аллею с родителями, чтобы закупиться к новому учебному году. Юноша провожает стеклянным взглядом труп отца на брусчатке. — Вот этого берём с собой, — командует кто-то за спиной, и Драко дёргает на себя, аппарируя в поместье. Одиннадцать. Под красным всполохом круциатуса извивается рейвенкловец. Мантию и галстук забрызгало кровью. Красивый, густые тёмные волосы липнут к потному лбу. Лицо искажается в немом крике, по щекам размазаны слёзы, изо рта и носа стекают ручейки грязной крови. Парень падает на пол, скользя животом по плитке и сдирая кожу под ногтями. Со спины похож на Поттера — такие же крепкие плечи, такие же тёмные волосы в беспорядке. В сердце больно кольнуло. Малфою окончательно срывает крышу. Драко уже не знает, где заканчивается он и начинается Пожиратель смерти. Давно потерял себя в этом бесконечном калейдоскопе — нужно хоть что-то, что поможет почувствовать себя живым. Прекращает пытку заклятием и дёргает парня за ворот мантии, разворачивая к себе и заставляя встать на колени. Расстёгивает ширинку на брюках, достаёт пульсирующий член. — Будь послушным мальчиком, и я оставлю тебе жизнь, — обещает Малфой. Парень давится слезами и послушно открывает рот. — Драко, — пытается вразумить брата Тео. — Заткнись и стой на стрёме, чтобы никто не вошёл, — резко командует ледяной принц. Нотт чертыхается и отворачивается к двери. Тело пробирает приятная дрожь. Малфой смотрит сверху вниз, как член тонет в окровавленных губах. Парень насаживается на него до самой глотки, задыхаясь. Рваные движения. Он грубо заталкивает до основания, рычит и дёргает за тёмные волосы. Из-под зажмуренных век рейвенкловца стекает солёная вода и вмешивается в кровавую ссадину на щеке. — Ещё одна блядская жалкая слеза, и я передумаю оставлять тебе жизнь, — предостерегает Драко. Парень послушно собирает остатки стёртой в порошок воли и отсасывает так, будто от этого зависит его будущее. Так и есть. Впрочем, завтра он всё равно умрёт — Малфой сам выпустит в него Аваду под удовлетворённым взглядом Тома Реддла. Ледяной принц даже не помнит его имени. Двенадцать. — Ты показал себя лучше, чем твой отец, Драко, — из уст Лорда это неожиданная похвала, пусть и сказанная с едкой насмешкой. — Я назначаю тебя старшим. Заслужил. Волан-де-Морт проводит холодной рукой по скуле, мажет длинными ногтями по лбу, откидывает прядь светлых волос и смотрит в глаза. Драко не отводит взгляда и не моргает. Он всё сделал, как надо. Реддл резко хватает его за подбородок и разворачивает к Пожирателям. — До чего хорош собой, правда? — издевательски шепчет в ухо хозяин. — Если бы мы устроили конкурс красоты среди Пожирателей, он бы занял первое место. Смешки прокатываются по толпе. Эйвери смотрит на Малфоя особенно плотоядно, в глазах пылает безумное желание. Ядовитые ухмылки на лицах. Только Люциус не улыбается, а душит в себе ненависть. Реддл делит Пожирателей на группы, намеренно не ставя отца и сына вместе. Нарцисса мало знает о его похождениях — избегает любой информации, чтобы в крайнем случае не было, в чём признаваться суду. То, что до неё доходит со слов других Пожирателей, заставляет Драко стыдливо заливаться краской и опускать глаза. Прямо как сейчас. А вот отец любит совать свой нос в его дела и всячески контролировать. Однако теперь сын сам отрежет его от себя. А ведь Драко обещал, что так будет. Кто теперь кого будет слушаться, папочка? На последнем задании Драко проявил себя, как верная гончая, пусть и едва не лишился Нотта — брата загребли в плен последователи Поттера и пытали отрезанными пальцами, надеясь выбить признания. Пожиратели освободили своего соратника за секунду до смерти. Вечер Драко проводит с Тео в комнате, пытаясь принести извинения за то, что недоглядел. Нотт только машет рукой и подмигивает. — Всё нормально. Я классно держался, как думаешь? Не выдал им ни одного имени. Не сдал им тебя. Только… — внезапно мнётся и впивается ногтями в покрывало, — это правда? Ты натравил Пожирателей на дом Лавгудов и приказал схватить Полумну, чтобы отвлечь внимание Ордена от меня? — У нас и без того были причины наказать старого дурака за его дурацкие статьи в «Придире», — пожимает плечами Драко. — А тут ещё и повод подвернулся: члены Ордена помчались спасать своего любимого журналюгу, а мы смогли вытащить тебя. Тео хмурится. — Где Полумна? — В подземелье. Хочешь поиграть? — Хочу на неё взглянуть. Пошли. Они идут по тёмным коридорам поместья, и Малфой морщится, понимая, в какое дерьмо они себя загнали. Из этого нет никакого выхода. Нет надежды, что когда-нибудь станет лучше, что когда-нибудь прекратятся пытки, изнасилования и убийства в стенах его родного дома. Впрочем, один призрачный всполох веры всё же есть. Поттер ещё может победить. И Драко вдруг осознаёт, что хотел бы этого. Искренне хотел бы. Тринадцать. Четырнадцать. Пятнадцать… Безумные картинки проносятся в памяти одна за одной, заставляя вновь пережить всё это. Он ничего не скрывает, не меняет. Позволяет Поттеру копаться в сознании и сам открывает нужные двери. Все их вылазки с Тео по указке Тёмного Лорда. Как он издевался над Эйвери, заставляя стоять зимой на балконе. И даже то, как хвалил его Том Реддл, проводя когтистыми пальцами по платиновым волосам. Шестнадцать. Люциус зовёт Драко на опознание — егеря поймали в лесах троицу волшебников, в одном из которых подозревают Гарри Поттера. Повод для таких мыслей безусловный, ведь в зале стоят Грейнджер и Уизли. Беллатриса держит за волосы юношу, подставляя его лицо под тусклые лучи света. — Я не уверен, — с сомнением замирает на месте ледяной принц, но отец подталкивает его вперёд. Драко садится на колени перед пленником. Заглядывает в обезображенное каким-то странным заклятием лицо, но ему не нужно даже смотреть в глаза, чтобы понять, кто этот волшебник. Магия Поттера наполняет собой всю комнату. Лёд собирается в груди и на кончиках пальцев. Его тянет вперёд, как будто между рёбер вживили магнит. Заглядывает в лицо, уверенный, что это Поттер. Осколок в сердце рвётся и ранит мягкие ткани. И он чувствует. Боль, страх, подкатывающую к глазам истерику, трясущиеся руки, желание защитить… столько всего, что в одно тело не умещается. — Это не он, — заключает Малфой. Он не сдал его. Но не потому что боялся и даже не потому что в глубине души надеялся на победу избранного над безумной тварью, поселившейся в Мэноре. Он не сдал его, потому что язык бы не повернулся отдать Гарри в их лапы. И теперь он знает, почему. Он любил его уже тогда. Последним, семнадцатым воспоминанием Драко показывает, как убил Блейза. В красках, не утаивая ни одной детали. На этом сеанс легилименции заканчивается.

* * *

Гарри вынырнул из сознания Драко, захлёбываясь воздухом. Влага блестела в изумрудных глазах, и Малфой не смог её выдержать — отвёл взгляд. — Дай мне минуту, — хриплым полушёпотом попросил Поттер. Встал с дивана, взял со стола портсигар. Трясущимися руками открыл и достал сигариллу, отходя к окну. Еле попал по губам. Драко подошёл к нему, запустил руку в карман, вытащил зиппо, щёлкнул колёсиком и поднёс пламя к кончику сигариллы. Везде теперь таскал её с собой. Гарри затянулся, глядя в глаза. Принц закрыл крышку и протянул зажигалку, зажатую между средним и указательным пальцем. — Дарю. — Нет, — мотнул головой Гарри. — Это единственное, что у тебя осталось от Тео. — Ты хотя бы будешь ей пользоваться. А я буду рад видеть, что она не пылится на полке. Пусть остаётся как семейная реликвия или вроде того, — пожал плечами блондин. Гарри выдохнул дым, и тот взвился в воздухе, распространяя аромат кофе с корицей. Взял зажигалку и покрутил в пальцах. Помолчали. — Что ты теперь обо мне думаешь? — принц скрестил руки на груди и привалился плечом к стене у окна. — Что ты намного сильнее, чем мне казалось. А я уже давно не считаю тебя слабаком, Драко. — Поттер, брось, — фыркнул Малфой, — ты бы посадил меня, или даже убил… — Посадил? — грустно улыбнулся Гарри, повторяя слова эхом и залипая на гравировке змеи на металле. — Я бы не посадил тебя, даже если бы знал это всё с самого начала. У меня к тебе тоже всегда было… особое отношение. Светлые брови взметнулись вверх. Он не знал, что и думать по поводу этого признания. Поттер был мракоборцем до мозга костей, самым рьяным борцом с тёмной магией, насилием и несправедливостью. Оказывается, даже герои готовы преступить закон — зависит только от того, на какую сторону падает разменная монета. — Не хочешь поговорить об этом? — Будешь меня жалеть? Иди в жопу. — Не жалеть, — пауза на очередной затяжке, дымный выдох, — просто обычно люди говорят о таком, чтобы стало легче. Он заставлял тебя делать ужасные вещи… — Ты жопой мою память смотрел? Далеко не всё было по принуждению. Это мои выборы. — Ты делал это, потому что они ломали тебя. Люциус. Том. День за днём, год за годом. Ты прошёл через Ад. — Ты тоже. Хочешь поговорить об этом? — саркастично улыбнулся Драко, показывая, что сеанс психотерапии окончен. Цербер в ответ цокнул и отвернулся в окно. А что он ему скажет? Будет плакаться, какие они несчастные? Плавали уже в этом дерьме, хватит. Не маленький мальчик, сопли вытирать не надо. Отец, конечно, был редкостным ублюдком, пиздил его с малых лет, мать унижал, но в одном был прав: сказочки со счастливым концом воспитывают нытиков. Таким Драко и рос — трусливым маменькиным сынком, пока суровая реальность не поставила раком и не доказала, насколько прав был Люциус. Жизнь — не сахарное королевство, хули тут поделаешь. Да, трахался с кем попало. Да, не любил никого дольше недели. Да, принял тёмную метку добровольно. Да, пытал. Да, закрывал глаза на насилие. Да, насиловал сам. Да, убивал. Да, остался без души. А говорить-то о чём? Малфой бросил взгляд на настенные часы. Поджал губы. — У нас осталось мало времени. Давай попробуем веритасерум. — Чёрт, Драко, я только что покопался в твоих мозгах — у тебя сил не хватит после такого сопротивляться сыворотке, — Поттер закатил глаза и спрятал зажигалку в карман. — Перестань уже недооценивать. Думаешь, они пожалеют меня на допросе? Если не сейчас, другого шанса попробовать нам может не представиться. Неси. Гарри выдохнул дым из лёгких, и тот обвился вокруг шеи ледяного принца. Глаза в глаза. Уверенность и непоколебимость в зрачках. — Время, — давил Драко, — мы не знаем, когда получится увидеться в следующий раз. Поттер сдался. Докурил и ушёл за сывороткой. Принц выдохнул. За годы он уже привык чувствовать привычный холод на сердце, но в последние дни без Поттера готов был на стену лезть. Холодно, хуёво, всего колошматило. Панси шутила, что он напоминал Тео в период ломки. И была абсолютно права. Чем ближе они сходились, тем хуже он себя ощущал порознь и тем острее чувствовал потребность в огнедышащем безумии с зелёными глазами. Поэтому сегодня он сорвался и напился, едва узнал о том, что натворили придурочные дети, возомнившие себя героями. Вариантов исхода после Красного Рождества было два: или Бруствер взбесится и объявит Поттера совратителем малолетних и собирающим вокруг себя новых Пожирателей, или испугается и отпустит. Драко был уверен, что Кингсли пойдёт по пути номер один. Думал, что всё провалилось, и его интервью сделало только хуже. Поэтому он очень удивился, получив смс от Гарри. Он просто не мог поверить. Буквы расплывались перед глазами. Получив подтверждение, что это не наебалово и не плод взбудораженного алкоголем воображения, Драко рванул в знакомую квартиру. Стоило оказаться в одной комнате с Поттером, как он уже вообще не мог ничего контролировать. Магия Цербера заполняла собой пространство, каждое прикосновение отдавалось горячей истомой, плавило заледеневшие вены. Алкоголь добил контрольным в голову. Даже сейчас, после долгого и сложного сеанса легилименции, холодная рассудительность говорила Малфою, что нужно действовать и не терять времени, но дикие мысли, как стервятники, кружили в сознании, постоянно возвращая к картинкам пышущего жаром тела. Они расположились в кухне. Малфой сел на стул, вздыхая и готовясь к проверке. Цербер был прав: он чувствовал себя разбитым после вороха воспоминаний, но сдавать назад нельзя. Если сейчас Поттер не покажет, как контролировать зелье, то весь план пойдёт в задницу. — Хорошо, давай попробуем. Начнём с небольшой дозы — это должно быть легко с твоими навыками в окклюменции. Ты когда-нибудь принимал сыворотку правды? — Гарри подкинул стеклянный пузырёк и поймал в ладони. — Нет. — Если не сопротивляться, то почти ничего не чувствуешь. Просто говоришь всё, как на духу. Но если блокируешь правду, то это уже… весьма неприятно. Голова разболится, язык онемеет, горло будет резать так, будто в тебя битое стекло заталкивают. — Звучит потрясающе, — фыркнул Драко, скрещивая руки на груди. — Я ведь предупреждал — будет неприятно. Не пытайся врать — это самая большая ошибка. Сыворотка не пропустит лжи, а ты сам только больше запутаешься в показаниях. Молчать тоже не рекомендую — больно и тяжело. Самый лучший вариант — говорить правду, но стараться уходить от темы. Недосказывать важные куски, переводить на другое и озвучивать то, что и так всем очевидно. Тогда ты вроде как и не врёшь. — Звучит довольно просто. — Ага, это в теории, — усмехнулся Гарри. — Веритасерум — нетипичное зелье, оно воздействует на сознание и подсознание. Блокируй его по тому же принципу, что и легилименцию. Представляй что-то другое. Меняй воспоминания. Не пускай туда, куда не надо. Советую поставить барьер ещё до того, как сделаешь глоток — будет в разы легче. — Давай попробуем, — ладони вспотели, Драко волновался, но отступать не собирался. В нём даже какой-то странный азарт проснулся: хотелось проверить, справится ли он с вызовом. — И ещё кое-что, — остановил Поттер. — Я дам тебе сыворотку с собой. Добавляй по одной капле в еду или воду каждый день до самого слушания. У тебя выработается терпимость, своего рода иммунитет. Только будь готов к тому, что первые дни ты окажешься… весьма разговорчивым. Драко кивнул. Нужно будет поменьше контактировать с Панси, чтобы не ляпнуть лишнего. — Готов? — Да. Гарри достал из шкафчика стакан и наполнил его чистой водой с помощью заклинания. Отмерил две капли веритасерума и проследил, как те медленно растворились. — И всё? — удивлённо выгнул бровь Малфой. — Достаточно для первого раза, — Поттер протянул ему стакан. Драко поморщился от сладковатого запаха. Поставил защиту, как если бы готовился к мощному сеансу леггилименции. И выпил. Поттер убрал пустой стакан на кухонную тумбу. Как будто ничего не почувствовал. Посмотрел на Цербера — тот стоял, скрестив руки на груди и опираясь на стол за спиной. Чёрная футболка обтягивала широкие плечи, обнажала татуировки на руках. Подавил в себе желание облизнуться. — Как тебя зовут? — Драко Люциус Малфой, — моментально сорвалось с губ. Гарри усмехнулся. Драко в секунду понял: будет сложнее, чем казалось. — Как меня зовут? — Гарри Джеймс Поттер. Избранный. Мальчик-который-выжил. Национальный герой. Цербер, — слова даже до мозга не долетали — сразу проговаривались на языке и оседали в воздухе. — Драко, ты меня расстраиваешь, — Поттер откровенно забавлялся. Откинулся на руках назад, мазнул недвусмысленным взглядом. — Соберись. Давай попробуем что-то поинтереснее, чтобы появилась мотивация. Что ты ко мне чувствуешь? Малфой начал паниковать. Он собрался, вспоминая всё, что говорил ему Гарри, и попробовал сказать полуправду. — Иногда я хочу тебя убить. Увиливать под сывороткой оказалось физически больно. Он поморщился от отвратительного ощущения под черепной коробкой — будто мигрень атаковала голову, подожгла напалмом. Чем-то напоминало симптомы проклятия. — Вот так отлично, — довольно кивнул Поттер. — С выражением лица только ещё стоит поработать, очевидно, что мно-о-го всего недоговариваешь. Драко оскалился и заёрзал на стуле. Он бы сейчас и правда придушил гриффиндорца за издевательские комментарии. Гарри не собирался его жалеть и начал выпаливать вопросы один за одним. — Это ты дал интервью газете «Новости волшебного мира»? — Да, я, — тут можно было не упираться. — Вы действительно знакомы с Николь? — Да, она моя давняя знакомая, но мы не друзья. — Где ты был после интервью? — Навещал свою подругу во Франции, Панси Паркинсон, мы учились вместе. Драко поморщился на этих словах. Поттер заметил это и нахмурился. Действительно тяжело сопротивляться сыворотке. Про Францию была чистая правда, просто не вся полностью, а веритасерум требовал выкладываться на сто процентов. — Как она? — Всё нормально, — Драко понесло в дебри, и он вдруг понял, как легко обмануть веритасерум, если увести мысли в нужном направлении, — хотя ей и тяжело после смерти Тео, но она сильная девушка и… — Где ты был? — внезапно оборвал Гарри, повторяя предыдущий вопрос. Мысли разбежались, как муравьи. Это был запрещённый приём, которого Драко никак не ожидал: сначала его увели от вопроса, а потом вернули к нему. Такому сопротивляться оказалось сложнее всего, и Малфой даже не заметил, как поддался на действие сыворотки. — У Джека, на его вилле на Сицилии. Молчание. Никак не ожидал, что он спросит вот об этом. Гарри стоял и смотрел на принца так, будто над головой у него вот-вот разбухнет чёрная грозовая туча. У Драко глаза стали круглыми, как галлеоны. Паника и страх, прямо как в школе, завладели им и заставили впасть в оцепенение. Изумрудные глаза за очками потемнели. — Что ты там делал? — прорычал Цербер. Ледяной принц готов был молиться всем богам, чтобы действие сыворотки закончилось. Поттер говорил, что лучше не пытаться молчать, но Драко не знал, какой ответ поможет ему спастись. Даже полуправда здесь не подходила: если скажет хоть слово, то его понесёт, он не остановится и вывалит всё. Нужно молчать. Молчать. Ни слова. Горло изнутри разрывало от боли. Он закашлялся, в уголках глаз проступили слёзы от мерзкого ощущения, виски сдавило калёным обручем. Тяжело дышал, но держался. Молчи. — Драко, это больно. Цербер наклонил голову и, нахмурившись, прикрыл глаза. Непонятно, о чьей боли говорил — о боли Драко от сопротивления зелью или о своей собственной. Впрочем, тут же пояснил. — Я мог выдержать, пока меня топили, ломали мне руки и тушили о кожу сигареты, но это… Ты меня убиваешь сейчас. Малфой замотал головой, светлые пряди били по вискам. Хотел бы сказать, что это не то, о чём Поттер подумал, но не мог выдавить из себя и слова. Он не может. Не может. Не может ему сказать. Ради его же блага. Если проболтается, то всё полетит к чёрту. Всё, что Драко выстраивал последнюю неделю, рассыпется. Нельзя допустить, чтобы усилия стали напрасными. Нельзя. Нельзя. Нельзя. — Что ты там делал? Говори! — Цербер встряхнул его за плечи. Зажмурился и терпел, пока слёзы текли из глаз. Не от обиды, а тупо из-за того, что горло обжигало от действия сыворотки. Почувствовал, как горячие руки отпустили плечи. Услышал, как хлопнула дверь. Поттер ушёл. Драко громко протяжно выдохнул, чуть не срываясь на вой. Встал со стула, вцепился пальцами в столешницу и проорался. Перевернул стол, пнул ногой дверцу кухонной тумбы. Схватил стакан, в котором мешали воду с веритасерумом, и запустил в стену. Осколки и капли воды разлетелись по серой краске. Отдышался. За окном стемнело, а Поттера всё не было. Восемь часов. Девять. Десять вечера. Драко ходил по гостиной взад-вперёд и уже думал постучать в комнату к девчонке-аврору, чтобы она искала Цербера с собаками, но в последний момент в этом отпала необходимость — она вышла сама. Нервно оглядела гостиную. — Где он? — Вышел. Скоро вернётся, — обессиленно запустил пальцы в волосы Драко. — В каком смысле? ГДЕ ОН? — она дёрнулась на Малфоя, высокий хвост тёмными прядями мазнул по щеке. Схватила парня за ворот и встряхнула. — Успокойся, чего истеришь? Ему даже из квартиры нельзя выйти? — он скинул с себя чужую руку, глядя на девчонку сверху вниз. — Он покинул Лондон! Маячок сработал, — она подняла прозрачный стеклянный шарик, внутри которого мигал красный огонёк. — Ему нельзя покидать город! Где он? — Я не знаю, — ошарашенно пялился на маячок Драко. — Мне придётся вызвать наряд. Я подставилась, когда пошла вам навстречу… Девушка паниковала. Она получит по шапке, да и Поттер тоже — за такую выходку явно по головке не погладят, а в худшем случае снова запихнут в камеру. Малфой занервничал. — Этот маячок только у тебя? — У меня как у той, кто приставлен к нему, но ещё один есть у капитана. Может, он пока не видит, но если увидит… Какой же ты идиот, Поттер! — Стой. Сейчас разберемся. Он достал телефон и набрал номер. Подождал, пока пойдут гудки. Звонок раздался в комнате. Они обернулись на звук и нашли мобильник Поттера на тумбе у телевизора. — Придурок, — выдохнул Малфой, сбрасывая вызов и отправляя телефон обратно в карман. — Что делать? — она уже была близка к истерике. Кусала губы, бегала глазами по комнате. Думай, Драко, думай. Проклятие связывало. Когда они были рядом, Малфой всегда чувствовал. Так вдруг получится и на расстоянии? Он был слаб, магия истощилась за день, но это была единственная ниточка. Собрался с силами. Закрыл глаза. Прислушался к ощущениям. Сначала ощущал только лёгкую вибрацию и тепло под диафрагмой — сигнал того, что с Поттером всё в порядке. Потом заметил лёгкое жжение у правого виска и по линии роста волос — примерно там, где у Гарри был шрам. В висках заныло, появилась ноющая головная боль. Зацепился за это и копнул глубже. Почувствовал запах огневиски, жжёной резины, машинного масла и кожи. Немного мёрзлой травы. Волосы трепал холодный ветер. Драко открыл глаза и понёсся в спальню. Вернулся оттуда с мантией, в спешке скинутой на пол ещё утром. — Я нашёл его. — Что? Как? — хлопала ресницами девушка. — Неважно. Будь здесь — я верну его. Если объявится капитан, постарайся выиграть время. Драко накинул мантию и снова прислушался к ощущениям. Он понятия не имел, куда аппарировать, да и никогда прежде не делал ничего подобного. Просто потянулся к источнику тепла и словно схватил его рукой. Поймал. Трансгрессировал. Краем сознания подумал, что от этого проклятия есть свои плюсы. Секунда на прыжок, и он уже сжимал рукав кожаной куртки Поттера. Цербер ошарашенно пялился на принца. Драко огляделся, не отпуская предплечья из пальцев. Они стояли у чёрной феррари: водительская дверь открыта, передний бампер смят, за задними колёсами тянутся глубокие следы торможения. В нескольких метрах за спиной — крутой спуск с трассы. На повороте остановилась какая-то машина, светит на них фарами. Со всех остальных сторон — километры промёрзшей травы. Драко вернул взгляд на Поттера. В тусклом свете увидел кровь у шрама — она испачкала волосы и залила висок, отсюда и головная боль. Видимо, Цербер на скорости вылетел с трассы, пролетел несколько метров над полем и бампером встретил землю, которую пропахал колёсами по инерции, пока окончательно не остановился. И нехило приложился головой о руль после приземления с обрыва. — Драко? Как ты тут оказался? — моргал Поттер, глядя на Малфоя, как на призрак. — Ты умер, и я пришёл утащить тебя в Ад, — озлобленно выпалил Драко. Кажется, Гарри ему поверил, но принца это не беспокоило. Он оглядел Цербера на предмет других повреждений, повернул к свету голову, осматривая кровоточащую рану. Отпустил, поднял вверх три пальца. — Сколько пальцев видишь? — Тр… Стоп. Что ты здесь делаешь? — помотал головой Гарри. — Это я должен спрашивать. Что ты здесь делаешь? — Малфой ткнул его в грудь и принюхался. Оскалился и встряхнул за воротник кожаной куртки. — Какого хуя ты выехал из города? Какого хуя ты пьяным сел за руль? Какого… — Эй, парни! — послышался приглушённый расстоянием крик за спинами. — Вы как там? Живы? Они обернулись на звук. Какой-то мужчина полубоком спускался с обрыва, освещая себе путь фонариком. Драко выругался и схватил Поттера за плечи. — Вдохни. — Пошёл т… Договорить ему не дал. Хлопком аппарации утянул за собой обратно в квартиру, оставляя тачку в поле. Как два сцепившихся щенка, упали на ковёр, Цербер навис сверху и прижал к полу. — Ты что вытворяешь? — заорал Гарри, замахиваясь для удара. — Шкуру твою спасаю! СНОВА! — выпалил в ответ Драко, пытаясь вырваться из цепкого захвата. — Прекратите! — резкий женский крик отрезвил их и заставить повернуть головы. Девушка-аврор направляла на парней палочку, в глазах застыла истерика. Поттер так и замер с поднятым вверх кулаком. — Я уже миллион раз пожалела, что согласилась на всё это. Встаньте, живо! Парни переглянулись. Цербер встряхнул принца, но приказ девушки всё-таки выполнил. Они поднялись, косясь друг на друга, как после школьной драки. — Почему ты в крови? Что случилось? — она опустила палочку. — Я в порядке. Выйди, Ванесса, — на удивление спокойным тоном попросил Гарри. — Ещё чего! Чтобы ты опять сбежал? — Я не сбегал. Я просто… — он вздохнул, опуская плечи, — забыл. По привычке выехал на трассу. Всё нормально. Дай нам буквально десять минут, хорошо? Она сжала челюсти и с подозрением покосилась на Малфоя. Несколько секунд сомневалась, кусая губы. Потом всё-таки сдалась. — Ладно. Десять минут. И только попробуй ещё что-нибудь выкинуть. Когда дверь в гостевую спальню хлопнула, Поттер стянул с себя куртку и кинул на спинку дивана. — Спасать мою шкуру больше необязательно. Как и притворяться, что я тебе важен. Проваливай. Драко моргнул и завис в центре зала. Явно не такой благодарности он ждал. — Я не притворяюсь, — злость от собственного бессилия сквозила в голосе. Сердце часто билось. Он представлял уровень боли, которую чувствовал Поттер, но действительно не мог объяснить, что именно делал у Рейгана. Понимал, что никакие слова не помогут, не дадут объяснений — Гарри тут же потребует подробностей и доказательств, хотя бы словесных, а их Драко дать не может. По крайней мере не сейчас. Он по горло в дерьме собственной лжи. И впервые не готов спустить всё на тормоза. Пора из этого болота выбираться. — Да, я соврал тебе. Но клянусь, это не то, о чём ты подумал. Я не могу сказать, что делал у Рейгана, но ты должен поверить: так было нужно. Я должен был тебя вытащить, и Джек очень сильно помог мне в одном деле. — Похуй, — пожал плечами Гарри, засовывая руки в карманы джинсов. — Можешь больше не врать. Ты свободен. В голове мигала огромная красная табличка «Мы его теряем». На этот раз он этого не допустит. Не сегодня. Никогда больше. Ледяной принц сделал единственное, на что был способен в этой ситуации. Единственное, что могло заставить Цербера хоть на секунду поверить, хотя бы допустить мысль, что Малфой не врёт. Он упал на колени. Смотрел прямо в глаза, тут же стремительно светлеющие. Злость уступила место удивлению. — Встань, — скомандовал Цербер. — Нет, — мотнул головой Драко. — Я дохера ошибок наделал, но это не станет одной из них. Я не притворяюсь. Я соврал, чтобы защитить тебя. Всего два раза в жизни Малфой стоял на коленях — перед Тёмным Лордом и перед Тео. Он поклялся больше никогда до такого не опускаться, и вот, надо же, преклонился перед Гарри Поттером. Какая ирония. — Ты наёбываешь меня даже под сывороткой правды, хотя сам требуешь честности во всём. Это эгоистично, не находишь? И после этого я должен тебе верить? — плевался ядом Поттер. — Всего один раз, — в голосе мольба. — Это ради тебя. Ради нас. Цербер презрительно фыркнул и покачал головой. Тёмные волосы упали на окровавленный шрам. — После твоей брехни не может быть никаких «нас». Что ты делал у Рейгана? — Ещё раз: не могу сказать. Ты не должен знать, что я там делал. — Тогда вставай и уходи. — Нет, — упорствовал Драко, всё ещё стоя на коленях. — Хорошо, тогда жди утра, пока сюда заявится новый мракоборец и загребёт тебя на допрос. Ты уже доказал, что выдержишь действие веритасерума — может, пронесёт. Поттер развернулся и собирался уйти в комнату. Драко в панике строил предположения, что ещё может убедить его. Должно быть хоть что-то. Прямо здесь, на поверхности, такое очевидное, стоит лишь протянуть руку, и оно откроется… Нашёл. — Ты меня любишь? Гарри замер. По напряжённой спине избранного Малфой понял, что попал в десятку. Молча ждал ответа. Гарри обернулся через плечо. — Что это меняет? — Просто скажи. Поттер вздохнул. Медленно развернулся и подошёл к стоящему на коленях ледяному принцу. Заглянул в глаза. — Ты меня любишь, — уже не вопрос, а утверждение. Чувствовал по горячей пульсации в груди. Драко держал зрительный контакт. — Люблю. Я люблю тебя, а ты вытираешь о меня ноги. — А я люблю тебя, — признался Драко. Впервые в жизни он произносил эти слова вслух. — Я убийца, я Пожиратель смерти, я трус, я лжец, я ублюдок… Но я люблю тебя. Доверься мне. Пожалуйста. Шокированный Поттер замер. Если ледяной принц стоял перед ним на коленях и признавался в любви, должно быть, он точно сдох после падения с обрыва. — Повтори. — Я люблю тебя, — повиновался Драко, не мешкая ни секунды. Гарри опустился на колени рядом. Взял его за руки и потянул вниз, сажая на пол. — Ты сказал, что защищаешь меня, — обхватил тёплые пальцы Малфой, хватаясь за соломинку, чтобы выбраться из болота, — а я защищаю тебя. Я готов всего себя отдать тебе на блюдечке, поставил всё на это дело. Поэтому не могу сказать, что делал в Италии. Но ты должен мне поверить. Так надо. Хоть раз мой план оказывался плохим, а? Скажи, что веришь. Гарри с болью смотрел в глаза, переплетал пальцы. — Я верю, — тихим шёпотом. Драко выдохнул. Он удержал их над пропастью. Впервые не сбежал, а выстоял, и это на все двести процентов того стоило. Поднял руку, осторожно коснулся разбитого виска. — Спасибо. Сухие губы коснулись губ, запечатывая благодарность и зачатки доверия. Такого глубокого и обоюдного, которого между ними никогда прежде не было. Это был, пожалуй, самый тяжёлый день за последние месяцы. Столько эмоций разом он давно не испытывал. Сначала воспоминания, потом допрос под сывороткой, а теперь это. У них оставалось всего несколько часов до рассвета, но Драко был так выжат, что вырубился прямо на диване, положив голову на колени Гарри. На рассвете почувствовал, как кто-то мягко трясёт его за плечо. — Тебе надо уходить, — тихий шёпот у самого уха. — Ты что, просидел так всю ночь? — Драко открыл глаза и залип на засохшее пятно крови на лбу Цербера. Тот лишь пожал плечами. Малфой медленно встал. Нашёл палочку, надел мантию. — Не делай больше глупостей, окей? Сиди здесь и не высовывайся до допроса. Я сам пойду в Министерство и обо всём договорюсь. — Ты действительно собираешься это сделать? Уверен, что выдержишь? — Попрошу Панси ещё немного со мной попрактиковаться. Не трясись так, Поттер — я этот план давно в голове вынашивал, но не знал, как провернуть, если они потребуют пройти допрос под веритасерумом. Ты подсказал, так что… ебучее «спасибо». — Это Рейган тебя надоумил? — Нет. Перестань об этом спрашивать, пока я тебя не заобливиэйтил. — Что если они почувствуют подвох? — О, они его обязательно почувствуют! Бруствер ведь не идиот. Ты уже обманул его — думаешь, он не догадался? Если я сам заявлюсь в аврорат, готовенький давать показания под сывороткой, вряд ли они внезапно увидят нимб над моей головой. — Отлично! Значит, ты добровольно идёшь на допрос, зная, что Кингсли может что-то выкинуть. Просто потрясающе. И что мы тогда будем дел… — Эй, — Драко прижал палец к его губам и улыбнулся. — Не очкуй, Цербер. Иначе решу, что ты раскис и теряешь хватку. Давай решать проблемы по мере их поступления. Просто не мути воду, не высовывайся и не задавай лишних вопросов, пока с тебя не сняли все подозрения. Доверься мне. Компренде? Гарри нахмурился и с подозрением оглядел ледяного принца, убирая палец от своих губ. — Компренде. Уходить не хотелось, но пришлось — время тикало. Собрав себя по кусочкам, Малфой бегло поцеловал Поттера и трансгрессировал. Предстояло ещё много всего уладить и подстелить солому для неприятных последствий, прежде чем он отправится в Министерство с покаянием.

* * *

29 декабря 8:50 Каблуки Нарциссы Малфой стучат по коридорам Министерства магии. Тёплая мантия наглухо застёгнута под горло, на руках чёрные кожаные перчатки, волосы собраны в аккуратный пучок. Она несёт в руке простой бумажный пакет. 9:12 Ванесса Лейн достаёт из бумажного пакета и открывает одну за одной четыре пластиковые коробки и вдыхает аромат домашней еды. Запечёная утка с картофелем и специями, круглые румяные булочки, зелёный салат, шоколадный пирог. Она проводит волшебной палочкой над каждым блюдом. Разламывает булочки, проверяя, что внутри ничего нет. Открытые коробки ставит на поднос. Кладёт рядом салфетки и деревянную ложку. Передаёт молодому мракоборцу. 9:20 Слушание по делу Драко Малфоя начнётся через сорок минут. У зала суда уже мельтешат волшебники, с улыбками переговариваются журналисты, собираются присяжные. 9:23 Молодой мракоборец ставит поднос с четырьмя коробками перед заключённым. — Что это? — Небольшое поощрение. В благодарность за вашу помощь в содействии отделу магического правопорядка. Заключённый принюхивается и берёт в руки ложку. 9:24 Нарцисса Малфой встречает в Атриуме Дафну Гринграсс. Интересуется, как дела у родителей девушки, у её сестры. Дафна поддерживает светскую беседу и спрашивает, будет ли Нарцисса присутствовать на слушании по делу её сына. Миссис Малфой с сожалением качает головой и признаётся, что ей запретили быть в зале, хотя она специально пришла, чтобы просить у мракоборцев разрешения войти. Интересуется, не может ли Дафна посодействовать, но девушка только разводит руками и выражает надежду, что всё пройдёт благоприятно. Ей и самой нельзя присутствовать на заседании — вход только по заранее утверждённым спискам. Она предлагает Нарциссе выпить по чашке кофе в заведении неподалёку, чтобы успокоить и поддержать женщину. Нарцисса соглашается. Вдвоём они покидают Министерство. 9:51 Драко идёт по коридору в сопровождении капитана Вулнера. Мужчина объяснил, что причин надевать на Малфоя наручники нет, но провести его к месту слушания он обязан. На ледяном принце идеально выглаженный угольный костюм, рубашка и галстук в тон, натёртые туфли. Только платиновая укладка с как будто бы небрежно спадающей на лоб чёлкой словно светится на фоне чёрного мрамора стен. Вулнер и Малфой подходят к залу, и волшебники у входа резко затихают, расступаясь. Ледяной принц на них даже не смотрит. Ровно глядя перед собой, идёт вперёд. 9:56 В зал суда в сопровождении двух авроров входит Гарри Поттер. Его проводят на свободное место на скамье. Мракоборцы усаживаются по обе стороны от него. Щёлкает вспышка колдокамеры. Драко Малфой сидит на резном деревянном стуле посреди зала и со скучающим видом поправляет рукав пиджака. Присяжные, которые сегодня выступают свидетелями, занимают свои места. 9:58 В зале появляется Министр магии и представители Визенгамота. Мигают белые вспышки. Самопишущие перья журналистов зависают в воздухе над листами пергамента, готовые записывать каждое слово. Сорок шесть присутствующих волшебников замирают в ожидании. Двери закрываются. 10:01 Министр магии Бруствер оглашает тему заседания и зачитывает Драко Малфою его права. Уточняет, что допрашиваемый лично изъявил желание проходить публичный допрос под сывороткой правды. Волшебники взволнованно переминаются на своих местах. Гарри Поттер находит взглядом Рона Уизли и коротко приветственно кивает. На подносе в центр зала выплывает запечатанный пузёк с зельем и серебряный кубок с чистой водой. Министр просит присутствующих зафиксировать согласие Драко Малфоя на допрос, и тот подтверждает своё намерение. Бруствер открывает пузырёк и отмеряет пять капель в кубок. Протягивает допрашиваемому. Ледяной принц выпивает до дна, и Кингсли принимает кубок из его рук, переворачивая вверх дном и показывая присутствующим, что допрос начался. 10:20 Министр лично ведёт допрос. Он задаёт сначала простые вопросы, чтобы проверить действие веритасерума. Потом вопросы начинают усложняться. Он спрашивает о причастности Драко Малфоя к Пожирателям смерти, просит показать тёмную метку на предплечье. Задаёт заранее подготовленные вопросы о делах, которые поручал Малфою Тёмный Лорд, о других Пожирателях смерти Гарри Поттер спокойно наблюдает за происходящим со своего места. Журналисты фиксируют ответы и делают снимки. Присяжные внимательно слушают. Малфой хладнокровно и без колебаний даёт развёрнутые ответы. Называет все известные ему имена. Объясняет: делал, что прикажут, но старался держаться в стороне. Рассказывает о паре конкретных поручений и вылазках вместе с другими Пожирателями. Когда Министр спрашивает, кого пытал или убивал Малфой, тот называет несколько имён, которые уже ранее фигурировали в показаниях других Пожирателей. Отмечает, что делал это, чтобы защитить свою жизнь и жизни своих родителей. Кингсли Бруствер хмурится. Эта информация была известна и ранее — Драко Малфоя оправдали по каждому из озвученных пунктов, так как он и его мать содействовали Гарри Поттеру в финальной битве против лорда Волан-де-Морта. Никаких новых сведений не раскрывается. 10:39 В это же время молодой аврор надевает на заключённого наручники и выводит его из одиночной камеры временного содержания номер девять. У выхода их встречает ещё один мракоборец. Вдвоём они ведут заключённого к лифту. 10:43 Нарцисса Малфой и Дафна Гринграсс сидят в кафетерии и заказывают ещё по чашке кофе. Официантка-волшебница мило улыбается, принимая заказ и убирая тарелки с крошками от съеденных пирожных. Женщины продолжают непринуждённую беседу о сортах роз, которые Нарцисса заказала к весне, чтобы высадить в саду родового поместья. 10:45 Допрос Драко Малфоя не открывает никаких новых деталей по делу. Присяжные переглядываются. Действие сыворотки правды подходит к завершению. Министр Бруствер выглядит совершенно спокойным. Он завершает допрос и обращается к присутствующим. — Итак, на этом основная часть допроса Драко Малфоя заканчивается. Однако, пользуясь случаем, мы вызвали ещё одного важного свидетеля по этому делу, чтобы окончательно убедиться в словах бывшего Пожирателя смерти. Показания свидетеля должны окончательно расставить все точки. Поттер хмурится и смотрит на Малфоя. Ледяной принц с безучастным видом разглядывает лицо Бруствера. — Кто ваш свидетель, Министр Бруствер? — уточняет судья. — Люциус Малфой, — тут же отвечает Кингсли, и по толпе прокатываются шепотки. Рон Уизли оборачивается на Гарри Поттера, национальный герой вытягивается в струну. — Бывший Пожиратель смерти, осуждённый за свои преступления, а также отец Драко Малфоя. Вчера вечером Люциус Малфой был доставлен из Азкабана в отдел магического правопорядка для дачи показаний. — Разве Люциуса Малфоя ранее не допрашивали по делу Драко Малфоя? — спокойно интересуется судья. — Всё верно, допрашивали, — кивает Министр, — однако в целях содействия следствию мистер Малфой-старший согласился обновить свои показания. Под веритасерумом. Последние слова Бруствер подчёркивает, и присутствующие начинают переговариваться в голос. У Гарри шумит в ушах. Он несколько секунд в оцепенении смотрит на Драко, но тот даже не поворачивает головы. Цербер резко встаёт с места, и все взгляды направляются на него. — Допросы под сывороткой правды запрещены. Министерство согласилось на исключение в деле Драко Малфоя, потому что он сам изъявил на это желание и добровольно попросил о допросе, чтобы окончательно снять с себя подозрения. Я протестую и требую исключить Люциуса из этого дела. Оно уже предельно прозрачно и не требует дополнений. — Успокойтесь, мистер Поттер, — холодным взглядом упирается в него Кингсли. — Люциус Малфой также выразил добровольное желание о даче показаний. Мы действуем в рамках закона. И, думаю, дополнения нам не повредят. Если Драко Малфой действительно говорит правду, показания его отца только подтвердят это. — Разве можно солгать под сывороткой правды, Министр? — Это вы мне скажите, мистер Поттер, — холодно отвечает Бруствер, смотря на него в упор. — Поддерживаю сторону обвинения, — кивает судья. — Мистер Поттер, ваш протест отклонён. Давайте выслушаем Люциуса Малфоя, всё равно ведь уже собрались. Тем более, что восемь лет назад он был допрошен без использования сыворотки правды и некоторые детали мог утаить от следствия. Поттер хочет ещё что-то сказать и уже открывает рот для возражения, но Драко поворачивается к нему и посылает ледяной взгляд. Цербер замирает на месте и медленно садится. Министр просит ввести в зал заседания Люциуса. 10:48 Двое мракоборцев ведут заключённого по коридору и останавливаются у закрытых дверей. Люциус Малфой одет в тюремную робу Азкабана. Лицо сухое и бледное, под глазами залегли тёмно-фиолетовые пятна. Светлые волосы до лопаток поредели, засаленными клочьями путаются на плечах. Худые запястья в наручниках слегка подрагивают. 10:52 Малфоя-старшего вводят в зал заседания и усаживают на резной стул в центре. Щёлкают вспышки колдокамер. Драко сидит на скамье в окружении мракоборцев и смотрит в глаза отцу. Люциус едко ухмыляется, обнажая жёлтые зубы в тёмных следах пожирающей их цинги. Министр ещё раз озвучивает тему заседания и зачитывает Малфою-старшему его права. Уточняет согласие на допрос под веритасерумом, и Пожиратель смерти уверенно кивает. Кингсли левитирует к себе поднос пузырьком с сывороткой правды и серебряным кубком, наполненным чистой водой. Отмеряет пять капель и протягивает допрашиваемому. Люциус выпивает до дна, и Министр переворачивает кубок вверх дном, демонстрируя, что зелье выпито, и допрос начался. 10:59 Бруствер начинает с лёгких вопросов. Помнит ли допрашиваемый своё имя, знает ли присутствующих в зале, узнаёт ли молодого человека на скамье. Люциус говорит путано, истощённое длительным заключением сознание плохо слушается его. Однако он старается и собирает мысли в кучу, даёт однозначные и прозрачные ответы. 11:02 Поттер с ужасом смотрит на Драко Малфоя, но тот выглядит совершенно спокойным. Только в груди Гарри чувствует холодок ненависти, и его же читает во взгляде принца, адресованном отцу. 11:03 Допрос продолжается. Министр ускоряет темп и начинает задавать более сложные вопросы. Начинает с убийства Альбуса Дамблдора, вытягивая уже известную информацию и подтверждая записанное в деле ответами под сывороткой правды. 11:11 — Хорошо, давайте двигаться дальше. Поручал ли лорд Волан-де-Морт Драко Малфою убийства других волшебников после этого случая? — О да, — кивает Люциус, как будто ждавший этого вопроса, — поручал. — Расскажите, как Драко Малфой выполнил эти поручения. В деталях. Малфой-старший смотрит на сына и снова едко ухмыляется. Открывает рот для ответа. И вдруг замирает. Меняется в лице. Выглядит испуганным. Пытается ухватиться за подлокотники стула, но сцепленные наручниками запястья не дают этого сделать. — Мистер Малфой, отвечайте на вопрос, — нервничает Кингсли, замечая странную перемену в заключённом. Люциуса начинает трясти. Он переводит взгляд на присяжных, на судей, на Министра, на сына. Пытается что-то сказать, но из глотки вырываются только хрипы, язык будто распух и онемел. Бруствер делает шаг вперёд, и в эту же секунду Люциус начинает биться в припадке. Рот наполняет бело-розовая пена и выливается из губ, стекает по подбородку. Пальцы скрючиваются, ноги в тюремных ботинках хаотично бьются о пол. По залу прокатывается возглас ужаса. Драко подскакивает со своего места, и волшебники вторят этому движению, поднимаясь. — Что с ним? Что с моим отцом? — Медика сюда! Всем успокоиться! Всем сесть на места! — судья стучит молотком, призывая к порядку. — Я колдомедик! Пропустите меня! — волшебница в синей мантии расталкивает магов локтями, вырывается в центр зала и подбегает к Люциусу. Тот резко перестаёт дрожать. Остекленевшие зрачки замирают, скрюченные пальцы падают на колени, ноги успокаиваются на полу. Женщина склоняется над ним и ловит пальцами пульс. Слушает, пока все в зале затихают в ожидании. Выпрямляется и поворачивается к Министру. — Он мёртв, — тихо произносит она. Тишина накрывает зал. И через долю секунды народ взрывается новыми возгласами. 11:20 — Вы убили моего отца! Вы убили его! Мракоборцы держат под руки Драко Малфоя. На красных щеках блестят слёзы, чёлка липнет к влажному лбу. — Успокойтесь! — поднимает руку вверх Министр. — Мы во всём разберёмся. Это… — Это ваша ошибка! — врывается в небольшой круг из авроров и судей Гарри Поттер, пока мракоборцы в спешке выводят оставшихся волшебников из зала. — Было безумием давать Люциусу сыворотку правды в его состоянии! За восемь лет в Азкабане он чудом остался в своём уме, но был болен и слаб — это всем известно. Мозг просто не выдержал этого! Его смерть — полностью ваша вина. — Постойте, мистер Поттер, — мягко кладёт руку ему на плечо женщина-колдомедик. — В Мунго проведут вскрытие и обязательно разберутся, в чём дело. Но я не могу не сказать: возможно, Люциуса Малфоя отравили. — Отравили? — задыхается от возмущения судья. — Вы намекаете, что мы отравили его сывороткой правды? — Возможно, флакон могли подменить, — предполагает волшебница. — Безумие! — Вы убили его! Это всё вы! — кричит на Министра Драко. 12:40 Полноватый низкорослый журналист в горчичном свитере с красно-коричневым ромбовидным рисунком спешно перебирает ногами по коридору редакции «Ежедневного Пророка». Подмышкой он несёт колдокамеру, а в правой руке сжимает листы пергамента. На лбу выступила испарина. Журналист толкает плечом дверь и вваливается в небольшой кабинет, от пола до потолка заваленный коробками с бумагами. Закрывается на ключ, огибает стол и сваливает на него листы пергамента и колдокамеру. Разгребает завалы из бумаг, освобождая место. Достаёт из ящика бутылку коньяка и наливает в стакан, выпивает залпом. Садится в потёртое кожаное кресло и пододвигает к себе пишущую машинку. Выдыхает и начинает бегло стучать по клавишам. «Министерство убивает Пожирателя смерти на публичном допросе. Как на первый взгляд законное использование сыворотки правды обернулось катастрофой»…