Жимолость среди трав

      Тэхëну стало тепло и безопасно, когда Чонгук переплëл с ним свои пальцы, а альфа застенчиво улыбнулся ему, прежде чем повести к костру. Остальные с плохо скрываемым ликованием наблюдали за парой, когда Чонгук помог омеге сесть рядом с Чимином, его тело всё ещё болело. В итоге все семеро уселись в кружок у спокойно потрескивающего костра.       Затем Чонгук принёс блюдо с мясом и поставил его прямо перед Тэхёном.       Омега уставился на него, застыв на месте, и они с Чимином обменялись быстрыми взглядами, а затем огляделись, когда Намджун также положил мясо перед Джином, и Хосок с радостью принялся за еду.       Юнги, как всегда, положил еду перед Чимином, но, как и другие альфы, не стал есть первым, что он обычно делал в их старой стае.       Тэхён снова взглянул на своего друга, встревоженный и нервничающий.       –Я… Я не понимаю…       Чонгук протянул руку, реагируя на нервозность омеги, и нежно провёл кончиками пальцев по его затылку. Тэхёну тут же захотелось потянуться и замурлыкать под этой лаской.       — Омеги едят первыми, — спокойно сказал Намджун.       Тэхён и Чимин округлили глаза, снова уставившись друг на друга.       — Ваша стая была не такой? — обеспокоенно спросил Джин, наклоняясь вперёд.       — Юнги всегда кормил Чимина с тех пор как они стали парой, — тихо сказал Тэхён, бросив извиняющийся взгляд на своих друзей. Юнги потянулся к Чимину, чтобы ободряюще погладить его по волосам. — Но другие не позволяли ему угостить и меня тоже.       — Нам было запрещено есть с остальными. Тем более, что у Тэхёна нет пары.       — Чимин-и, — пробормотал Тэхён, стыдясь того, что остальные уставились на них с откровенным изумлением.       — Я не понимаю, — признался Джин с обеспокоенным видом. Он оглянулся на свой рюкзак, затем на Тэхёна. — Все оборотни поклоняются омегам, особенно альфы.       — И мои родители, и родители Чимина погибли во время нападения вампиров, когда мы были щенками.       Все оборотни вздрогнули. Вампиры были холодны и безжалостны, и, по крайней мере, в этой части света, они намного превосходили по численности стаи оборотней. Эти два вида враждовали с незапамятных времён.       — Они пришли ночью, их было гораздо больше, чем наша стая, — продолжил Чимин, сжимая руку своего альфы. — Они убили ночных охранников, главного альфу и его омегу ещё до того, как поднялась тревога.       — Как? — голос Намджуна был тихим, как шёпот. — Вампиры не могут напасть на нас, от них ужасный запах. Оборотни всегда знают, когда они придут.       — Если только стая не была предупреждена заранее. Они знали о расположении лагеря, хижине главного альфы, даже где будут патрулировать охранники. Знали обо всех наших слабостях.       Тэхён глубоко вздохнул.       — Моя мать рассказала им всё.       Хоби отпрянул, вжавшись в землю. Тэхён изо всех сил старался не обидеться на это. Остальные выглядели не менее шокированными.       — Почему? — старший омега был в ужасе, услышав это. Он сжал руку Намджуна так сильно, что побелели костяшки пальцев. — Как она могла…       — Она влюбилась в одного из них. Она тайком встречалась с ним, ухаживала за ним. Но главный альфа приказал ей жениться на моём отце. Она возмущалась, ненавидела моего отца… Ненавидела меня, — прошептал Тэхён. — Никто не осознавал, насколько сильно, пока не появился глава её возлюбленного вампира, чтобы убить нас. Но мой отец понял, что она натворила, и сам убил её, когда бойня была в самом разгаре. Её возлюбленный в ответ убил моего отца, и вампиры сбежали. Роль главного альфы досталась брату предыдущего главного альфы.       — Нет, — пробормотал Чонгук, и этот звук почти испугал Тэхёна. Омега отказался поднимать взгляд, продолжая бездумно смотреть на огонь. — Скажи мне, что он не винил…       — Меня, — перебил Тэхён. — Он ненавидел меня. Как и большинство в стае. Я был живым напоминанием о позоре моей матери. Никто не хотел иметь со мной ничего общего. Кроме Чимин-и и Юнги-хёна.       — Потому что ты не твоя мать, — язвительно ответил Юнги. Он выглядел немного злым, грустным и расстроенным. — Ты был ребёнком, чёрт возьми. Ты не виноват в поступках своей матери и никогда не был виноват.       — Послушай, послушай, — произнёс Хоби.       Он протянул руку и сжал колено Тэхёна. Джин-хëн подошёл и крепко обнял омегу за шею. Потрясённый, борясь со слезами, Тэхён уткнулся лицом ему в плечо, слегка всхлипывая.       — Ты не такой, как твоя мать, — яростно сказал Джин. Он отстранился и строго посмотрел Тэхёну в глаза. — Любой, кто этого не понимает — грёбаный идиот!       Это удивило Тэхёна, и смешки эхом разнеслись по кругу.       Намджун прочистил горло, отвлекая их внимание от омеги, который закрыл глаза и обмяк от невероятного облегчения. Он знал, что эта стая была другой.       Рука Чонгука, крепко сжимавшая затылок Тэхёна, ничуть не дрогнула. Омега не смог удержаться и оглянулся. Его чуть не затрясло от гнева в глазах Чонгука. Но это его не испугало. Потому что он знал, он был уверен в этом как никто другой, что альфа злился не на него.

Чонгук злился за него.

И Тэхён наслаждался этим.

      — Забудь о своей старой стае. Омеги здесь едят первыми, — просто сказал Намджун, как будто Тэхён только что не признался, что был щенком самки, устроившей геноцид, и альфа жестом предложил им поесть.       «Они действительно любят меня таким, какой я есть», — с благоговением подумал Тэхён.       Что ж, это было что-то новенькое.       Когда Чонгук придвинул к себе тарелку, Тэхён нерешительно откусил кусочек, всё ещё нервничая из-за всеобщего внимания. Он тут же закрыл глаза, издав почти стон, когда мясо почти растаяло у него на языке. Остальные тоже принялись за еду, хотя Чонгук ещё минуту смотрел на Тэхёна, прежде чем приступить к еде.       — Мы, альфы, не делали бы эту работу, если бы мы не охотились, добывая достаточно продовольствия, чтобы прокормить наших омег, а затем себя, — прокомментировал Намджун.       Джин звонко засмеялся, вызывая улыбку у всех, особенно у Тэхёна.       — Слава Богу, что вы, ребята, появились здесь, а то я растолстел от всей той еды, которой эти двое меня накормили.       Юнги, Чимин и Тэхён, казалось, моргнули, прервав трапезу, чтобы посмотреть друг на друга.       Чонгук немедленно перестал есть, озабоченно нахмурившись, глядя на Тэхёна.       — Эм… Ты хочешь, чтобы мы остались? — спросил омега.       Вся стая Бантан вытаращила глаза. Затем Хоби и Джин, как один, набросились на Намджуна. Намджун взвизгнул и отступил под натиском, упав на спину на траву, когда Джин оседлал его за талию и начал игриво шлëпать, а Хоби безжалостно щекотал его бока. Чонгук остался сидеть, лениво откинувшись на спинку стула рядом с Тэхёном, с нежной улыбкой на лице наблюдая за товарищами по стае.       — Остановитесь, остановитесь, — кричал Намджун, давясь от смеха, катаясь по земле и пытаясь сбросить нападавших.       — Глупый альфа, — отругал его Джин, пригвоздив к месту, хотя было очевидно, что Намджун позволил ему это. — Ты должен был пригласить их! Плохой альфа!       — Простите… — протянул Юнги, привлекая их внимание. — Я не совсем понимаю…       Намджун легко приподнялся и сел, стряхивая с себя пыль. Он смущëнно провёл рукой по волосам, затем расправил плечи и прочистил горло.       — Как главный альфа, — начал он, игнорируя фырканье Хоби и закатывание глаз Джина. — Всë, ладно. Как главный альфа, я хотел бы пригласить вас троих пожить с нами, по крайней мере, в ближайшем будущем. С надеждой, что если всё пойдёт хорошо и вам здесь понравится, возможно, через некоторое время вы захотите присоединиться к нашей стае.       Все трое сидели молча, ошеломлëнные.       — Вы хотите нас? — прошептал Чимин. — Вы действительно готовы нас принять? — он крепко сжал руку Юнги.       — Иногда нам становится одиноко вчетвером, так как остальная часть нашей стаи отделилась от нас десять лет назад, — признался Джин, прижимаясь к Намджуну. Глава ласково улыбнулся трём волкам. — Так что да. Я думаю, мы все надеемся, что вы захотите создать здесь свой дом.       Глаза Чимина наполнились слезами.       — Юнги…       — Тише, — пробормотал Юнги, притягивая свою пару ближе. Его глаза были тоже в слезах. — Я знаю, малыш, я знаю. Намджун… — он подождал, пока главный альфа не посмотрел на него. — Спасибо. Для нас было бы честью остаться и однажды заявить о себе как о членах вашей стаи.       Намджун кивнул в ответ, затем Юнги поднялся на ноги, прижал плачущего Чимина к себе и повёл их к хижине, которую Джин передал им. — Я думаю, нам пора ложиться спать, всем спокойной ночи.       Тэхён смотрел им вслед слезящимися глазами.       — Всё в порядке? — тихо спросил Джин. Когда он посмотрел на Тэхёна, в отблесках огня его глаза выражали сожаление. — Я не хотел совать нос не в своё дело.       — Они хотят детей, — взволнованно прошептал Тэхён. — Чимин хотел их почти три года, практически с тех пор, как они поженились, но Юнги беспокоился. С такой стаей, как наша, с тем, как там относятся к молодым… Они не так хотели воспитывать своих щенков. Теперь у них такое чувство, что сейчас появился второй шанс.       — Так и есть, — сказал ему Намджун. Омега поднял глаза и увидел, что Джин тихо плачет. — Вы хорошие оборотни, хорошие волки. Мы хотим, чтобы вы, ребята, были здесь с нами. — Намджун подождал, пока Тэхён встретится с ним взглядом. — Ты не заслужил того, через что они заставили тебя пройти, Тэхён.       Омега вздрогнул от этого напоминания. Он не думал об этом все те недели, что они были в бегах, озабоченные беспокойством о Чимине и бегством от своей старой стаи. Но затем его запястья начали зудеть, как будто он почувствовал призрак верëвок, и он вздрогнул.       Чонгук мягко шикнул на него, притягивая ближе.       — Мы тоже собираемся ложиться спать, — Джин помог Намджуну подняться на ноги, затем наклонился и поцеловал удивленного Тэхёна в щеку. — Добро пожаловать в Бантан, Тэхён-и.       Намджун кивнул и последовал за Джином в свою хижину, пахнущую травами. Хоби подбежал и взъерошил волосы Тэхёна и Чонгука, прежде чем скрыться, оставив пару в довольном молчании.       Омега на мгновение напрягся, задаваясь вопросом, не хочет ли Чонгук тоже уйти, но альфа продолжал молча сидеть, и Тэхён расслабился, глядя на танцующие языки пламени и впитывая тепло.       Он не осознавал, что яростно чешет запястье другой рукой, достаточно сильно, чтобы оставить красные следы, пока Чонгук не сел ещё ближе и не взял руки омеги в свои.       — Полегче, Тэ, — тихо промурлыкал он, и омега вздрогнул от своего прозвища в устах альфы.       Но Тэхён всё ещё чувствовал боль от этих верёвок, чувствовал боль во время той злосчастной течки, от того, что он был таким пустым, он так отчаянно нуждался в том, чтобы его заполнили, чтобы о нём позаботились. Он остался связанный в темноте, совсем один, и мог плакать и вопить, в то время как все его предполагаемые товарищи по стае, находившиеся на расстоянии слышимости, игнорировали его.       — Хочешь поговорить об этом? — пробормотал Чонгук, и внутри Тэхёна словно что-то рухнуло.       Он громко заплакал, мощные потоки нескончаемых слёз хлынули из его глаз и покатились по щекам.       — Они оставили меня одного, — прерывисто прошептал омега, хватая ртом воздух. — Я… Я не помог одному подлому альфе с его… С его гоном, потому что он поставил синяк под глазом последнему омеге, который помогал ему, поэтому главный альфа… Схватил меня во время предтечки, запер в комнате одного… И он связал мне запястья, чтобы я ничего не мог сделать. И я был так опустошён, и это причиняло боль… Такую боль…       Тэхён почти задыхался и спрятал лицо в руках, когда почувствовал, как руки Чонгука обхватили его, такие сильные, тёплые и крепкие, когда он усадил омегу к себе на колени. Альфа прислонился спиной к бревну, слегка пригнувшись, чтобы полностью обнять Тэхёна. Омега прижался лицом к груди Чонгука, намочив его рубашку слезами, но альфе было всё равно.       — Нет такого ада, который был бы достаточно жесток для них, — подумал Чонгук, чувствуя, как его мышцы дрожат от желания разорвать старую стаю Тэхёна на части.       Краем глаза Чонгук увидел, как Джин высунул голову, с сочувствием наблюдая за ними. Старший вопросительно склонил голову набок, указывая пальцем между собой и Тэхёном, но Чонгук покачал головой. Если бы Тэхён проявил хоть малейшее колебание или напряжение в своих объятиях, в объятиях Чонгука, то он, без сомнения, передал бы омегу Джину. Но Тэхён только крепче прижался к альфе.       Внутри у Чонгука всё горело от ярости, но он подавил её, пряча глубоко внутрь себя, чтобы не так сильно дрожать. Он оставался спокойным. Ради Тэхёна.       Омеге потребовалось некоторое время, чтобы успокоиться. Когда он, наконец, оправился от отчаяния, он всё ещё был в объятиях Чонгука, и тепло костра не могло сравниться с теплом тела альфы. Омега чувствовал себя в безопасности. Впервые в своей жизни, вне компании Юнги и Чимина, Тэхён чувствовал себя в полной безопасности.       — Спасибо… — пробормотал он хриплым голосом.       Чонгук погладил его по спине.       — Тебе не нужно благодарить меня, Тэ. Мне очень, очень жаль, что с тобой это случилось. Они не имели права.       Тэхён слегка кивнул.       — Мне нравится быть омегой.       Он поднял глаза на Чонгука, который был так близко справа от него.       — Это правда. Мне кажется, что у альф жизнь страшнее. Мне нравится мысль о том, что за мной присматривают, и я забочусь о ком-то в ответ, — его глаза снова увлажнились. — Но тот альфа, которого они хотели, чтобы я обслуживал, он не хотел заботиться обо мне, он не заботился обо мне. В прошлом он причинял боль омегам, поэтому я сказал «нет» и сбежал, когда главный альфа сказал быть с тем мужчиной во время гона. Почему у меня просто не было выбора? Как мог мой главный альфа так сильно ненавидеть меня? Потому что моя мать была предательницей?       Чонгук почувствовал себя бессильным из-за отчаяния в голосе омеги. Он не мог придумать, что сказать, не было слов, которые могли бы облегчить ужас от того, что пережил Тэхён. Поэтому он сделал единственное, что пришло ему в голову.       Он покрывал поцелуями волосы Тэхёна, усиливал свой запах, надеясь, что он успокоит, тихонько рычал ему в шею, гладил по спине. Он делал всё, что мог, чтобы помочь.       Слëзы снова потекли, и омега пару раз всхлипнул, пытаясь успокоиться. Он схватил руку Чонгука, которая гладила его по волосам, и обнял его, не стыдясь того, что он слишком тактилен.       — Чем ты любишь заниматься?       Тэхён моргнул.       — Что?       — Что тебе больше всего нравится делать? Мы потратим некоторое время, чтобы показать вам долину и обустроить хижины так, как вам хотелось бы, просто интересно, чем ты любишь заниматься.       Омега снова моргнул. Он проводил много свободного времени в своей старой стае, прячась и избегая насмешливого внимания окружающих, не получая удовольствия от своих любимых занятий.       — Мне нравится выслеживать, — медленно произнёс он, всё ещё размышляя. — Иногда Юнги позволял мне ходить с ним на охоту, потому что, по его словам, я чувствую запахи и вижу следы лучше, чем кто-либо другой. Я люблю плавать. Мне нравится строить, мне нравится мебель и всё такое. И я люблю собирать цветы…       Тэхён слегка покраснел. Какой минимально полезный навык — собирать цветы.       Но Чонгук немного оживился.       — Ты не нарвëшь мне цветов для моей хижины?       — Серьёзно?       — Ну конечно!       Тэхён хихикнул от того, как альфа обиженно надул губы.       — Хорошо, — согласился он, и в глазах Чонгука появились морщинки, когда он улыбнулся, заставив омегу снова захихикать. Этот звук был как музыка для ушей альфы.       — А какой твой любимый цветок? — поинтересовался Тэхён.       — Жимолость, — не задумываясь, сказал Чонгук, а затем моргнул, потому что до этого разговора он всегда любил дикие фиалки.       — Почему?       Губы альфы дрогнули, когда он усмехнулся сам себе, и он наклонился, чтобы снова уткнуться носом в волосы Тэхёна.       — Наверное, потому, что от тебя пахнет бузиной и жимолостью. Я не могу выбросить это из головы.       Омега вздрогнул и закусил губу. Он хотел показать свою признательность альфе, обнимая его и слушая, но как? Тэхён набрался смелости и оставил нежный поцелуй на щеке альфы.       Но Чонгук тут же напрягся. И его глаза, когда Тэхён посмотрел на него, были широко распахнуты и казались почти дикими в свете угасающего костра.       Альфа вскочил на ноги так резко, что Тэхёна отбросило в сторону, и он с удивлëнным возгласом приземлился в траву.       — П… прости, — пробормотал Чонгук, быстро отступая с протянутыми ладонями. — Я… мне так жаль, я должен идти…       Омега в изумлении смотрел, как Чонгук побежал в лес. Альфа так и не вернулся.       Тэхён вошёл в хижину, которую ему предоставили Намджун и Джин, крепко обхватив себя руками. Он до рассвета ждал возвращения Чонгука, но так и не дождался, и теперь омега был в ужасе от того, что совершил ошибку. Не был ли он слишком настойчив, поцеловав альфу в щёку? Не перешел ли он какую-то невидимую границу, думая про Чонгука неправильно всё это время?       Омега не знал, как общаться с другими альфами, кроме Юнги. Мысль о Юнги заставила Тэхёна задрожать, и он больше всего на свете хотел пойти в хижину к своим друзьям, но он знал, что это неправильно. Он знал, что Чимин был на взводе и нуждался в своей паре этой ночью. Они бы не прогнали Тэхёна, но тогда будет понятно, что омега навязывается.       Тэхён хотел бы, чтобы рядом был кто-то еще, чтобы у него был кто-то еще, кроме этой влюблённой пары. Но других друзей у него просто нет. Так что ему пришлось смириться.

Он обязательно извинится перед Чонгуком при следующей встрече.

      Джин оставил ему стопку мягких одеял и большой матрас, который, к счастью, не пах волками. Тэхён долго с благоговением разглядывал вещи, прежде чем осторожно прикоснуться к одной из них. Почти сразу же он свернул всё это и начал вить гнездо.       Тэхён никогда раньше не вил гнёзда. В старой стае он жил в хижине побольше и делил её с остальными незамужними омегами, большинство из которых потеряли свои пары из-за нападений вампиров и не желали терпеть среди себя упрямого омегу-одиночку и сына предательницы.       Он довольствовался одним-единственным потрëпанным одеялом.       Но теперь его инстинкты проснулись, как будто они всегда были здесь и ждали его. Он расстелил поверх матраса самое толстое из одеял и несколько раз обошёл его на четвереньках, чуть ли не мурлыча, когда они впитали его запах. Он разложил и остальное, окружив себя, и свернулся калачиком на боку, прижимая к груди свёрток с тканью и тяжело вздыхая. Он закрыл глаза и хотел уснуть.

Но сон не шёл к нему от слова совсем.