Streets: Damnsin

      Что такое правда?

***

Why is it still raining — Foxilitus, Dybbuk

             Сынмин смотрел в окно машины, наблюдая, как улицы Демнсина сменяют друг друга, поглощая его мысли. Этот город, вызывающий у него ненависть, все же хранил воспоминания о временах, когда он мог свободно ходить по его улицам, не озираясь через плечо. За серыми фасадами скрывалась не только жестокость, воплощенная в людях с оружием, но и жизни тех, кто утром отправляется на работу, вечером возвращается домой, ужинает с семьей. Эти люди просто существовали, не борясь с миром, не пытаясь его изменить. Они жили.       Сынмин не мог вспомнить, когда в последний раз чувствовал себя по-настоящему живым. Даже до попадания в банду он никогда не знал, что значит быть в безопасности. Тогда он просто не замечал, как многое подавляет внутри, как выжигает себя изнутри, чтобы продолжать двигаться вперед. Лишь сейчас, оглядываясь назад, он видел, каким пустым был его разум, как странно ему удавалось функционировать в таком состоянии.       Нынешний Ким был совсем другим. После истерики, разразившейся два дня назад, его сорвало. Его эмоции вспыхивали и горели, как сухая трава, легко поддаваясь малейшей искре. Инцидент с Чонином стал наглядным подтверждением. Сынмин не мог до конца понять, что с ним тогда произошло. Он так глубоко погрузился в себя, что причинил боль младшему. И самое страшное — в тот момент он не ощутил никакой вины.       Внутренний голос нашептывал, что он прав, что все было сделано по справедливости. Этот голос отличался от привычного, от того, который звучал в его голове с самого детства. Это был не холодный и расчетливый голос матери, не её укоры и осуждения. Нет, это было нечто иное. Темное и тяжелое, оно поднималось из глубин его разума, обвивалось вокруг мыслей, проникая в каждую их щель. Это нечто питало его, дарило силу.       Сынмин помнил трясущегося Хана, красные глаза Феликса, срывающийся голос Чонина. Его сердце больно сжималось от осознания того, что это он был причиной их такого состояний. Он уже не ощущал прежней злости на них. Разговор с Чаном у костра смягчил острые углы. Но это странное чувство не позволяло бете в полной мере погрузиться в вину за сказанные тогда слова. Это темное наслаждение накрывало его, грело изнутри, едва он вспоминал тот момент. Казалось, он избавился от старого хлама, который годами копился в нем, и сжег его дотла, наблюдая, как пламя пожирает все до последней щепки.       — Цербер.       Голос Чанбина вырвал Сынмина из мыслей. Мир вокруг вдруг обрел четкие очертания: мягкий шум дождя за окнами машины, запах сырости и чужого присутствия.       В машине сидели четверо, включая Сынмина. Конструкция салона позволяла видеть друг друга, что дало Киму возможность быстро оглядеть остальных. Напротив него сидел Крис, с тревогой в глазах. Этот взгляд никак не сочетался с его нынешним обликом. На лидере был длинный кожаный плащ, капли воды все еще блестели на его поверхности. В руках Чан держал трость, и что-то в её изящной массивности показалось Сынмину знакомым. Он почти уверен, что внутри скрывается клинок — коллекции его отца были полны таких неожиданных игрушек, и эта вещь напоминала одну из них.       Рядом с Крисом расположился Ли Ноу. Его лицо было, как всегда, бесстрастным, будто на нем застыла маска, утверждающая: “Мне плевать на всё вокруг”. Но странный отблеск в глазах альфы заставил Сынмина поежиться. Что-то в этом взгляде было тревожным, чуждым, как лед, треснувший под ногами. Он быстро перевел взгляд на Чанбина, стоило тому вновь обратиться к нему.       Чанбин выглядел, как живое воплощение стереотипа об элитных офисных работниках: безупречный костюм, идеально подобранные очки, папка с документами в руках. Но этот образ не мог скрыть того, что всегда исходило от него — густой, ощутимой ауры альфы, который на протяжении долгого времени избивал тренировал Сынмина.       Чанбин был напряжен. Это читалось в его глазах, которые то и дело скользили по лицу Сынмина. Рука Чанбина поднялась, и Сынмин уже почти ощутил, как она косается его головы, но этого не произошло. Альфа замер, поджал губы и отдернул ладонь. В его взгляде была вина. Сынмин видел её и невольно наслаждался этим зрелищем. Но одновременно в нем росло раздражение. Часть его хотела сорваться с места, вернуться в студию Хенджина, схватить краску и выплеснуть её в лицо Чанбина, лишь бы стереть этот взгляд.       Такое же желание рождалось в Сынмине дома. Если он случайно пересекался с кем-то, в воздухе тут же начинало вибрировать чужое раскаяние, затхлое и удушающее. От этого бете хотелось разнести что-нибудь, услышать хруст под ударами.       Он скрестил руки на груди, пытаясь удержать себя в руках, и холодно спросил:       — Простите, вы что-то говорили?       Чанбин моргнул, напрягшись еще сильнее, но голос его оставался ровным.       — Я спрашивал, помнишь ли ты план на случай экстренной ситуации?       Да, он помнил. Сейчас они направлялись в Чильту, на встречу с SEVENTEEN, в сопровождении нескольких групп солдат. Этот район стал опасным после того, как была обнаружена лаборатория Агуста Ди. Ди и Джейн усилили охрану, и теперь патрули прочесывали каждый угол. По этой причине Чан не стал рисковать и взял с собой больше солдат. В случае опасности Сынмин должен был оставаться в машине, не отходить от членов стаи и, главное, не пытаться лезть на рожон.       Сынмин кивнул, и Чанбин ответил тем же. Взгляд беты невольно скользнул вниз, на папку в руках альфы. Чанбин отвечал за бумажную работу в банде. Если стая уже начала работу по восстановлению репутации Сынмина, то, без сомнения, Чанбин играл в этом ключевую роль.       Мысли Сынмина вернулись к тому моменту, когда он остался с Хенджином во время его течки. Где в это время был Чанбин?       Он был на работе. И… Он не смог приехать, так как разбирался с делом Сынмина?       Сынмин стиснул кулаки. Как же он хотел что-то ударить.       Внезапно Сынмин уловил знакомый запах. Он поднял глаза на Криса. Лидер редко позволял своему аромату выходить наружу, но теперь Сынмин вспомнил, насколько он был сильным и какое странное, вязкое состояние вызывал. Напряжение, сжимавшее его грудь, начало исчезать. Мысли, коловшие изнутри, рассеялись, как дым.       Сынмин почувствовал, как тяжесть сна накрывает его. Глаза закрылись сами собой.

***

      Сынмина разбудило мягкое тепло, ложившееся на его голову. Он инстинктивно потянулся к прикосновению, и где-то сбоку раздался сдержанный смешок.       — Настоящий щенок.       — Мы точно правильно сделали, что потащили его сюда, пока он болеет?       — Чем быстрее всё решим, тем скорее он вернется домой.       — Ты просто боишься, что Чонин снова взбесится. Он же чуть не разорвал тебя, когда ты упомянул, что хочешь вытащить Сынмина из дома, хен.       — Может, разбудишь его, Бин? — вмешался третий голос. — Хватит донимать Криса.       — Всё нормально, — коротко бросил первый, и спустя паузу добавил: — И да, Бинни, лучше не тяни. У нас мало времени       Прикосновения стали настойчивее, и Сынмин нехотя приоткрыл глаза, чувствуя, как вокруг размытое тепло начинает обретать форму и голоса.       Чанбин мгновенно отдернул руку.       — Мы приехали.       Через несколько мгновений все оказались на улице. Перед ними возвышалось старое, ничем не примечательное здание. Несколько машин припарковались у обочины, солдаты начали выходить. Минхо сразу взялся за координацию, раздавая команды. Он должен был остаться снаружи, чтобы контролировать входы и выходы. Чан подошел ближе к зданию, намереваясь подтвердить их прибытие, чтобы получить доступ внутрь. Чанбин остался рядом с бетой.       Сынмин прищурился, поджав губы. Хриплый голос прорезал воздух:       — Хватит, хен.       Чанбин повернулся к нему, растерянный.       — Что?       — Хватит так на меня смотреть. Я не злюсь на тебя.       Альфа выглядел озадаченным, неуверенным. Сынмин бросил на него короткий, уставший взгляд.       — Мы уже говорили о ситуации с Хенджином. Ты извинился. Тогда, за столом… меня просто накрыло. Я был не прав. Я не виню тебя.       Чанбин продолжал молчать, но его взгляд смягчился, хоть остатки сомнений все еще читались в его лице.       — Ты был прав, — тихо сказал Чанбин. — Я должен был извиниться перед тобой еще сотню раз, чтобы хоть как-то искупить свою вину. Я свалил на тебя ответственность за омегу, которого сам должен был защищать. Я оставил тебя с недосказанностью и ожидал, что ты справишься. Это было неправильно. Я не должен был говорить тебе позаботиться Хенджине, не объяснив, что эта забота на самом деле означает. Прости.       Сынмин открыл рот, чтобы ответить, сказать, что не держит зла, но не успел. Лидер звал их.       — Идем, — коротко бросил Чанбин и кивнул в сторону здания.       Сынмин вздохнул и последовал за альфой.

***

Give Us a Chance — Arcane

             Они вошли в здание, и, как Сынмин и предполагал, главные секции располагались в подземных этажах. Лестница вела вниз, где тусклый свет ламп освещал коридоры, наполненные людьми. Атмосфера была напряженной, шум голосов и шорох бумаг смешивались с гулом техники. Здесь кипела работа.       Сынмин огляделся, замечая, что людей здесь было куда больше, чем в RedL. Этажи казались лабиринтом занятости, где каждый знал свою задачу и выполнял её с пугающей точностью. Он почувствовал легкую настороженность, взгляд метнулся к Чану. Лидер, заметив это, коротко пояснил:       — SEVENTEEN в основном занимаются редакцией и новостями. Фактически, их база — это крупнейший информационный узел.       С этой информацией Сынмин начал больше понимать необходимость создания союза с SEVENTEEN. Stray Kids с их военной мощью, в союзе с ATEEZ, чьи торговые сети обеспечивали стабильный доступ к денежным ресурсам, и Хит, мастерами скрытности, могли создать почти непобедимый альянс. Добавить к этому SEVENTEEN с их неограниченным доступом к информации, и другие банды города — и победа над Ким Чвехи, Агустом Ди и остальными демонами города становилась вполне достижимой целью.       Дойдя до конца коридора, дверь перед ними плавно отворилась. На пороге стоял высокий альфа, чья фигура легко заполнила собой весь дверной проем. У него были четкие черты лица, излучающими спокойную уверенность. Его темные, аккуратно уложенные волосы подчеркивали строгий образ, а взгляд, несмотря на сдержанность, был теплым и проницательным. Он сразу же улыбнулся, взгляд его оживился при виде Криса.       — Крис-щи, давно не виделись!        — Здравствуй, Мингю-щи. Рад встрече, — ответил Крис с легким наклоном головы.       — А я как рад! — Мингю улыбнулся шире и отступил в сторону. — Проходите, не стойте в коридоре.       Компания вошла внутрь, и Сынмин замер, изучая помещение. Это была большая библиотека, окутанная мягким полумраком. Стены, от пола до потолка, были уставлены массивными книжными полками, заполненными старыми томами в кожаных переплетах. В центре комнаты стоял круглый деревянный стол, отполированный до блеска, окруженный кожаными креслами с заклепками по краям.       Сынмин не сразу осознал, что в комнате были еще люди. Но едва уловимое движение у его ног заставило его опустить взгляд.       Что-то маленькое, теплое и живое прижималось к его ноге. Он моргнул, растерянно нахмурившись, пока его сознание не уловило знакомую деталь.       Ребенок.       Сынмин удивленно смотрел вниз, и всё вдруг стало на свои места. Ники. Тот самый мальчик, которого он спас из лаборатории.       На несколько мгновений в голове Сынмина всё стихло. Мальчик прижимался к нему, держась за край его плаща. Он выглядел иначе. Вместо пустого, сломанного взгляда, который преследовал Кима в кошмарах, теперь в глазах ребенка блестели звезды, смешанные со слезами.       Сынмин медленно опустился на колени, боясь, что одно резкое движение разрушит этот хрупкий миг. Он осторожно обнял мальчика. Ники, словно почувствовав эту осторожность, крепче прижался к нему, всхлипнув.       — Всё хорошо, — тихо сказал Сынмин, стараясь, чтобы голос звучал мягче.       Мальчик поднял голову, его глаза блестели от слез, но на лице появилась слабая улыбка.       Сынмин почувствовал, как что-то сдавливает его грудь, оставляя болезненное, но теплое ощущение. Всё, что происходило сейчас, было слишком реальным. Этот ребенок, которого он вытянул из того ада, теперь стоял перед ним живой.       Тихий голос вывел его из оцепенения:       — Из-за экспериментов в лаборатории его голосовые связки пострадали.        Сынмин поднял голову. Рядом с ним на корточки присел бета. Светлая кожа, яркие волосы, уложенные в легкий беспорядок, и острый взгляд.        — Я Хоши, — представился он, слегка прищурив глаза. — Брат Ники.       Сынмин крепче прижал мальчика к себе, чувствуя, как собственные руки начинают дрожать.        — Он… он не сможет…       Голос сорвался. Сынмин отвернулся, чтобы не видеть ответ в глазах другого, но Хоши все равно произнес:       — Нет.       Хоши смотрел на него, и в его взгляде отражалась печаль.       — Врачи сделали всё, что могли, — добавил он, выдохнув. — Его голосовые связки повреждены слишком сильно.       Сынмин крепче прижал Ники к себе, чувствуя, как мальчик слабо обхватывает его пальцами. Бету трясло. Картины из лаборатории продолжали атаковать его, заманивая в пучину отчаяния. Чтобы было бы с этим мальчиком, если бы Сынмин оставил его там? Что стало с другими людьми? Эти вопросы не оставляли парня в покое, и если бы не теплая рука на его плече, он бы полностью потерялся в них.        Ким поднял взгляд — рядом с ним стоял Чан. Лицо альфы не выражало ничего. В чужом месте он должен был прятать свои эмоции, чтобы не показать слабость. Но Сынмин всё же заметил в его глазах нечто, похожее на тепло. То самое, которое напоминало костер в глубине пещеры, обещавший уют и защиту.       — Прошу, садитесь за стол, — раздался сбоку голос Мингю. Ровный, спокойный, он расколол напряжение, висевшее в воздухе, как удар по стеклу.       Когда все заняли свои места, собрание началось. Сынмин пропустил мимо ушей поток формальных речей, сосредоточившись на Ники. Мальчик выглядел совсем маленьким, едва касался ногами пола. Грудь Сынмина сдавила ярость — как кто-то мог поступить так с ребенком? Как он вообще оказался в той лаборатории?       — Это одна из причин, по которой мы хотели, чтобы ты присутствовал здесь, — вдруг раздался голос Хоши. Сынмин вздрогнул, как от удара током. Он что, снова проговорил свои мысли вслух?       — Первая причина — благодарность, — продолжал Хоши. — Если бы не ты, мы бы никогда не нашли Ники.       — А вторая… — вмешался Мингю, поджав губы, будто подбирал слова, которые не хотел произносить.       — Твои родители, — коротко добавил Хоши.       Сынмин застыл, чувствуя, как за спиной натянулась невидимая струна.       — О чем вы? — спросил он, хотя понимал, что ответ его не обрадует.       — Мы вели дело о коррупции, — начал Мингю. — Пытались найти ниточку, которая связала бы верхушку с исчезновениями людей. Но… мы наткнулись на твоих родителей.       Сынмин молчал. Слова прозвучали, как гром среди ясного неба.       — Твои родители, — пояснил Хоши. — Они прикрывают преступления верхушки. Любое расследование против них — дело бесполезное. Любые доказательства исчезают еще до того, как попадут в суд.       — Мы не знали, что они связаны с этим, пока не было слишком поздно, — продолжил Мингю. Его взгляд скользнул к Ники, который все еще сидел на коленях у Сынмина. — И тогда они перешли к угрозам.       Сынмин чуть сильнее обнял мальчика, чувствуя, как в груди закипает гнев.       — У нас в Чильту есть детский дом. Они знали о нем, — тихо сказал Хоши. — Знали, что мы его охраняем. Поэтому они подослали своих людей.       — В тот день я как обычно отвел Ники туда. Он любил играть со здешними детьми, — голос Хоши стал глухим. — Но после обеда детей недосчитались.       Мингю резко выдохнул, и его кулак с глухим стуком ударил по столу.       — Они украли несколько детей, чтобы напомнить нам, что будет, если мы продолжим копать, — сказал он. — Это их предупреждение. Если мы сделаем шаг в сторону — другие дети тоже пострадают.       Сынмин уставился в стол. Голова кружилась, мысли путались. Где-то глубоко внутри пробуждались старые шрамы. Фантомная боль напоминала о себе, разрастаясь изнутри. Все это время он изо всех сил старался не думать о прошлом, не вспоминать, как те, кто называл себя его родителями, загоняли его в рамки, выдавливали из него жизнь своими требованиями.       Слова Бомгю о том, что его родители причастны к преступлениям, терзали его сознание. Он отгораживался от этих мыслей, пытался выстроить вокруг себя стены, но с каждым днем эти стены становились тоньше. А сейчас они рухнули.       — Почему вы говорите это мне? — едва слышно произнес он.       Чанбин тихо зарычал где-то рядом. Сынмин поднял взгляд. В глазах альфы полыхал гнев.       — Вы собираетесь сделать что-то с ним?        — Нет! Конечно нет! — резко отозвался Мингю, подавшись вперед. — Даже думать о таком не смей!       — Тогда к чему вы ведёте?       До этого молчавший Чан чуть наклонил голову. В его спокойствии скрывалась ледяная твердость, от которой казалось, изменился воздух в комнате. Мингю замолчал, вдавшись в спинку кресла. Единственным, кто остался невозмутим, был Хоши.       — Сначала мы сомневались в Сынмине, — начал Хоши, избегая смотреть на того, о ком говорил. — Без обид, но он сын тех ублюдков, к тому же работал в полиции. Мы не могли быть уверены в его лояльности.       — И? — Чан приподнял бровь, заставляя Мингю продолжить.       — Потом мы изучили ситуацию глубже. Если бы он действительно был шпионом, то никогда бы не стал рисковать собственной жизнью в той лаборатории. А обвинения в убийстве окончательно доказали, что его родители настроены против него.       Хоши замолчал, внимательно наблюдая за Сынмином.       А Сынмин… чёрт.       Сынмин хотел кричать. Изучая информацию о стае и происходящем в городе, он запрещал себе открывать сайты с интервью прокуроров, где они открыто заявляли, как жалеют о том, что Сынмин — их сын.       Парень думал, что уже сломался. Но, похоже, это не так. Мир не оставит его в покое, пока он не сломается окончательно. Он чувствовал, как трещины расходятся все глубже, как боль становится почти невыносимой.       Ким даже не заметил, когда из его рук забрали рыдающего Ники. Пространство распалось. Ким уже не был в кабинете. Теперь он сидел в зале своего дома, перед экраном телевизора. Тень отца нависала над ним, тяжелая рука давила на плечо, сковывая движение. Мать опустилась на колени рядом, крепко сжимая его руку, почти ласково, но с безжалостной силой.       — Смотри, Сынмин-а. Кого ты видишь? — спросила мать.       На экране мужчину волокли к эшафоту. Он кричал, пытаясь вырваться, но ноги предательски подгибались. Штаны были мокрыми, а голову скрывал мешок. Сынмин сдавленно всхлипнул.       — Н-не знаю… Я-я…       Резкая вспышка боли пронзила плечо. Отец впился когтями в его кожу.       — Кто это? — голос матери зазвенел, превратившись в крик. — Кто это?!       Сынмин зарыдал, чувствуя, как слова застревают в горле, превращаясь в хрип.       — Что с ним? — донёсся чей-то голос, вырывая его из кошмара.       — Ему надо выйти на воздух!       — Чанбин, оставайся здесь. Нам нужно закончить собрание.       — Хен!       Сынмин корчился, чувствуя, как воспоминания сдавливают его грудь. Он видел того мужчину на эшафоте. Канат затягивался вокруг его шеи, воздух исчезал, боль превращалась в бесконечный ужас.       Я не знаю.       Не знаю!       Говори. Ты знаешь.       На экране сняли мешок с головы мужчины. Его лицо было искажено страхом, глаза — полны безысходности. Он открыл рот, голос сорвался на хриплый шёпот.       — Это я. Грешник. Звон колоколов.

***

      Сынмин пришел в себя от осторожного толчка в плечо. Он тяжело вдохнул, веки дрогнули, и, открыв глаза, он увидел перед собой Минхо.       — Наконец-то, — пробормотал тот, откинувшись  назад.       Сынмин простонал, чувствуя тянущую боль в висках.       — Что случилось?        — У тебя была гипервентиляция, — ответил альфа, не сводя с него напряженного взгляда. — Тебя перенесли сюда.       Сынмин медленно выдохнул и потер лицо руками. Жалость к себе накатила резко, едва он осознал происходящее. Последние дни были настоящей катастрофой. Паника сменялась гневом, необдуманные слова срывались в ответственные моменты, а дни проходили так, будто он был бесполезным грузом, который не мог выдержать ни одной задачи.       — Что со встречей?       — Чанбин остался разбираться с документами. Крис принес тебя сюда, а потом вернулся обратно, — ответил Минхо, бросив взгляд на небо. Солнце уже клонилось к закату, окрашивая всё вокруг мягким оранжевым светом. — Прошло уже немало времени. Они должны скоро закончить.       Сынмин медленно кивнул, чувствуя, как сознание постепенно проясняется. Он осторожно посмотрел на Минхо. В странном, почти равнодушном выражении лица альфы было что-то необъяснимо успокаивающее. Минхо не обвинял, не жалел, не пытался задавать вопросов.       Это молчаливое принятие невольно расслабило Сынмина.

***

      Как альфа и говорил, Чан и Чанбин вскоре вернулись. Оказавшись в машине, Крис без церемоний положил руку на лоб Сынмина.       — У тебя температура, — сказал он, нахмурившись. — Как ты себя чувствуешь?       — Нормально.       Голова всё ещё кружилась, но уже не так сильно. Тело горело, однако жар был не только результатом температуры. Рука альфы заставляла лицо Сынмина гореть.       Чан, нахмурившись, опустил ладонь к его щеке, задержав её там на несколько секунд, прежде чем отодвинуться.       — Мы заключили союз, — наконец сказал он. — С завтрашнего дня начнётся процесс твоего оправдания.       Сынмин прикрыл глаза, силясь осознать услышанное. Это было начало. Возможно, первый шаг к свободе.       Чанбин, сидя сбоку, тихо произнёс:       — Скоро мы пойдём выбирать тебе машину и квартиру.       Сынмин бросил взгляд на альфу и кивнул. Машина тронулась, и тяжесть в голове вновь напомнила о себе. Парень прислонился к холодному стеклу и начал засыпать. Это стало для него чем-то вроде привычки — спать в дороге, забывая о реальности.       Но едва бета погрузился в сон, как резкий звук рации выдернул его обратно.       — Нас преследуют, — коротко сообщил Минхо.       — Кто? — Крис сразу же посмотрел в окно.       — Это не люди Джейн. — Минхо слегка нахмурился.       Сынмин открыл глаза, выпрямился и взглянул на остальных.        — Цербер, — тихо пояснил Чанбин. — SEVENTEEN передали, что район патрулируют люди твоих родителей.       Сынмин глубоко вдохнул, стараясь подавить раздражение. Конечно. Это было ожидаемо. Он должен был сразу догадаться.       — Почти оторвались, — бросил Минхо, глядя в зеркало заднего вида.       Сынмин снова посмотрел на Криса. Альфа пристально наблюдал за ним. Ким не знал, что Крис увидел в его глазах, но тот резко взял в руки трость и скомандовал:       — Останови машину.       Минхо широко раскрыл глаза, а Чанбин вскрикнул:       — Зачем? — Но, немного подумав, сам же нашёл ответ. — Ты собираешься взять кого-то в заложники.       Крис кивнул.       Машина остановилась в тёмном переулке, где уже стояли другие автомобили солдат. После краткого обсуждения плана все начали выходить наружу. Багажник открылся, и оружие сразу оказалось в руках участников операции.       План был прост: вынудить противника покинуть машины и пуститься в погоню по переулкам. Чанбин изучил карту района и выбрал маршрут, который приведёт их к нужной точке — туда, где можно будет загнать преследователей в тупик.       Сынмин тоже потянулся за оружием, но его резким движением остановили. Он обернулся и встретился взглядом с Минхо.       — Держись рядом, — приказал тот.       Сынмин нахмурился.       — Разве тебе не нужно быть с другими солдатами?       Минхо посмотрел на него спокойно, его голос прозвучал отстранённо, почти холодно:       — Чан и Чанбин взяли командование на себя. А тебе будет безопаснее, если ты останешься рядом со мной.       Ким молча кивнул, взяв пистолет в руки, с трудом подавляя дрожь в пальцах. Как бы много он не храбрился, страх смерти — своей или чужой — всё равно заставлял кровь стыть в жилах. 

Consider — RJ Pasin, Mathieux Davis

             Вдалеке доносился гул моторов — преследователи были уже совсем близко. Чан вышел вперёд. В одной руке блеснуло лезвие — трость, как Сынмин и предполагал, была замаскированным оружием. В другой руке альфа держал пистолет. Его фигура выглядела угрожающе. Сынмин смотрел на него, чувствуя странное сочетание восхищения и страха. До этого момента Чан казался мягким, даже добродушным. Но сейчас он был воплощением хищника, готового к нападению.       Первый автомобиль выехал из-за угла, за ним появились другие. Крис поднял руку:       — Огонь!       Выстрелы оглушили Сынмина, эхом разрывая тишину. Пули пробивали лобовые стёкла и кузовы машин. Преследователи, не выдержав шквала огня, выбрались наружу, вооружённые и разъярённые. Крис сделал резкое движение рукой, и бойцы моментально разделились, разбегаясь в разные переулки.       Минхо схватил Сынмина за руку и потянул в тёмную улочку.       Сынмин едва успевал за ним, сердце бешено колотилось в груди. Позади раздавались крики и тяжёлые шаги. Преследователи не собирались отставать. Ким чувствовал, как его ноги подкашиваются от усталости, но страх гнал его вперёд.       Они бежали быстро, но хаос и узкие переулки спутали их путь. Минхо резко свернул за угол и прислонился к стене, тяжело дыша. Враги приближались, их шаги и крики становились всё громче.       В переулке сидело несколько бездомных, которые, несмотря на происходящее, делали вид, что ничего не замечают. Сынмин, пытаясь сдержать дрожь, прошипел:       — Они должны свернуть в другой угол.       — Я знаю, — так же тихо ответил Минхо, осторожно выглядывая из-за стены.       Они оба понимали: чтобы загнать врагов в нужный поворот, нужно было оказаться на другой стороне дороги. Но сейчас это было невозможно — противники слишком близко, и любое движение привлечёт их внимание. Один неверный шаг — и оба окажутся под шквалом пуль.       Сынмин стиснул зубы, чувствуя, как напряжение сковывает его тело. Их нельзя было раскрыть. Любой ценой.       Он глубоко вдохнул, и, дрожащей рукой, схватил Минхо за воротник футболки, резко притянув к себе.       — Что ты…       Сынмин прижался к губам Минхо, едва осознавая, что делает. Он почувствовал, как альфа напрягся, его руки упёрлись в грудь Сынмина, словно намереваясь оттолкнуть его. Но Ким не дал Минхо и шанса отстраниться — он наклонился сильнее, полностью захватывая контроль.       “Чёрт… Я целую Минхо.”       Эта мысль ударила, как ток. Ноги дрожали, готовые подогнуться в любой момент. Каждое движение губ альфы, каждый выдох, смешанный с его собственным, только сильнее сбивал Сынмина с толку.       Но через мгновение всё изменилось. Минхо, обвил руками талию Сынмина, притягивая его ближе. Поцелуй стал глубже, настойчивее. Контроль перешёл к альфе, и это вспыхнуло внутри Сынмина глухим протестом.       Не думая, он укусил губу Минхо, жёстко, почти грубо. Тот замер, а затем, словно в отместку, схватил Сынмина за волосы, заставляя его запрокинуть голову. Альфа навис над ним, и из груди беты вырвался тихий выдох.       Сынмин начал теряться. Он не мог понять, что больше захватывает его — болезненная сладость укусов или тепло рук альфы, крепко сжимающих его талию. В этот момент ничего вокруг не существовало. Только они. Только этот поцелуй.       Они даже не заметили, как враги пробежали мимо. Оба одновременно отстранились, тяжело дыша. Тонкая нить слюны тянулась между их губами, прежде чем оборваться.       — Какого хрена? — пробормотал Минхо, приподняв бровь, его взгляд был полон недоумения.       — Что? — прошипел Сынмин, быстро отвернувшись. — Сработало же. Минхо провёл рукой по волосам, явно пытаясь собраться с мыслями.       — Ты мог придумать что-нибудь другое, — выдавил он, всё ещё глядя на Сынмина.       — У нас не было времени, — буркнул Ким, избегая его взгляда. Он знал, что краснеет, и это злило его ещё больше. — Лучше думай, что делать дальше.       Минхо вздохнул, наконец убирая руки от лица.       — Ладно. Они далеко. Нам нужно свернуть в другую сторону.       Сынмин кивнул, всё ещё чувствуя, как горячая волна смущения пробегает по его телу.        — Идём, — коротко бросил Минхо, двинувшись вперёд.       Сынмин молча последовал за ним, стараясь не думать о том, что только что произошло. Но мысли всё равно возвращались к тому моменту. Его губы всё ещё ощущали тепло Минхо, и от этого сердце начинало биться быстрее.       “Ты снова облажался, Сынмин.”

***

      Всё шло по плану. Враги оказались загнаны в угол, но сдаваться они не собирались.       Чан шагнул вперёд. Он поднял пистолет и без колебаний выстрелил в ближайшего нападающего, а затем с холодной точностью перерезал горло другому своим лезвием. Солдаты шли за ним плотной группой, прикрывая фланги.       Чанбин ворвался в гущу сражения, легко обезвреживая врагов в ближнем бою. Его удары были мощными, каждый шаг — уверенным. Нападающие один за другим падали на землю, не успевая даже понять, что произошло.       Минхо всё это время держался рядом с Сынмином, не спуская с него глаз. Его пистолет раз за разом разил тех, кто пытался приблизиться к бете.       Сынмин тоже сражался, его движения были неровными, но точными. Уроки Минхо и Чанбина дали свои плоды. Он отбивал атаки, целился и стрелял, стараясь держать страх под контролем.       Однако спустя несколько минут стало ясно, что  главная цель преследователей — Сынмин. Нападающие концентрировались на нём, с каждой минутой усиливая напор.       — Они идут за мной, — выдохнул Сынмин, отбив очередной удар.       — Пусть только попробуют, — отрезал Минхо, перекрывая его.       Бой продолжался. Чан и Чанбин держали фронт, методично расчищая путь. Минхо прикрывал Сынмина, но атаки врагов не ослабевали.       Наконец, после яростной схватки, они добрались до последних противников. Чан бинтовал лезвие, уклоняясь от удара, и точным движением добил последнего нападающего. Чанбин ударил противника прикладом и сбил с ног, а затем вонзил нож.       Минхо поднял пистолет, целясь в того, кто явно был лидером группы.       — Сдавайся, или это твой конец, — бросил он.       Лидер напрягся, оглядываясь, но выходов не осталось. Он бросил оружие на землю.       — Мы закончили, — тихо сказал Чан, вытирая клинок.       Сынмин опустился на колени, тяжело дыша. Бой был окончен, но чувство опасности всё ещё оставалось.       — Всё нормально, — сказал Чанбин, опускаясь рядом с ним. — Ты справился.       Сынмин поднял взгляд на альфу и впервые за весь бой почувствовал, как напряжение отпускает.        Они выжили.

***

High Enough — K.Flay

             Вместо того чтобы вернуться в Гнездо, группа направилась в RedL. Оставшийся преследователь был слишком важен, чтобы упустить его, и допрос нужно было провести немедленно.       Сынмин узнал его сразу. Марк — иностранный наёмник, которого его родители часто приглашали в дом. Когда-то Сынмин считал его просто другом семьи, человеком, который много шутил за ужином и рассказывал истории о далёких странах. Теперь же стало понятно, что прокуроры платили ему за устранение проблем, за кровь и смерть.        Сынмин сидел на краю кушетки в медицинском кабинете Хана. Руки тряслись, поэтому он сжал их в кулаки. Он хотел быть на допросе. Хотел услышать ответы. Хотел знать, что задумали его родители. Но Чан холодно сказал “нет”.Он настоял на том, что Киму нужен отдых.       Сынмин зарылся в свои руки.       — Они хотят убить меня, — пробормотал он едва слышно.       — Какая жалость.       Сынмин резко поднял голову. У дверей стоял Хан Джисон.       Последний раз бета видел врача в день истерики. Тогда Хан выглядел таким же потерянным, как и сам Сынмин. Но сейчас всё было иначе. Омега улыбался.        — Тебе смешно? — тихо спросил Ким.       — А тебе нет? — Хан слегка наклонил голову, изображая невинность. — Люди, которые разрушили твою жизнь, наконец-то показали, какие они на самом деле. Гнилые до основания. Решили убить собственного сына. Разве это не мило?       Сынмин молчал, но в груди нарастал гнев. Часть его понимала, что в словах Хана есть правда. Но другая часть, израненная и покрытая трещинами, не могла принять этот тон.       Он резко встал с кушетки, толкнул Хана к стене и, вытащив пистолет, прижал его к виску омеги.       — Не играй со мной, — прорычал он.       Хан даже не дрогнул. Его спокойствие было пугающим, глаза не выражали ни страха, ни удивления. Вместо этого он поднял тонкий шприц, который успел взять с ближайшего стола, и поднёс его к шее Сынмина.       — Ты думаешь, это заставит меня испугаться? — сказал он, спокойно улыбаясь. — Здесь яд. Всего одна капля — и твоё тело начнёт разрушаться.       Его голос был мягким, почти нежным, но в каждом слове чувствовалась сталь.       — Сначала он сожжёт твои лёгкие. Потом возьмётся за сердце. Оно будет отчаянно пытаться биться, пока не остановится. А ты будешь молить о смерти. Сынмин стиснул зубы. Он склонился чуть ближе, держа пистолет на прежнем месте.       — А этот пистолет… — его голос стал хриплым. — Одно движение пальцем, и весь твой кошмар закончится.       Глаза Хана блеснули холодным интересом, но он не отступил.       — Или я могу выстрелить тебе в шею, — продолжил Сынмин, медленно опуская дуло к горлу омеги. — Тогда ты будешь корчиться на полу, захлебываясь кровью, с полным осознанием, что никто не поможет.       Джисон рассмеялся. Омега откинул голову назад, облизал губу и открыл шею, обнажая её без тени страха.       — Давай. Сделай это.       Шприц остался на месте, его остриё всё ещё угрожающе касалось кожи Сынмина. Если он нажмёт на курок, Хан успеет ввести яд. Они оба знали это.       Кровь в жилах Сынмина кипела. Внутри всё бурлило, но каким-то образом мысли, что терзали его часами, вдруг отступили на второй план. Вместо них в парне поднялось что-то, что заставило его укусить Чонина в прошлый раз.       И Хан это знал. Сынмин видел, что омега играет с ним. Это было очевидно. Он нарочно провоцировал, вытаскивал наружу ярость, которой Сынмин так старался избегать.       Это злило его ещё больше.       — Я поцеловал твоего альфу, — выплюнул он. Ему хотелось стереть эту довольную ухмылку с лица Хана, выжечь её, уничтожить.       Но омега не выглядел удивлённым. Напротив, его лицо озарила усмешка, слишком самодовольная, слишком уверенная.       — Тогда поцелуй меня тоже, — сказал он, снова облизнув свои губы.       Сынмин замер. Гнев, который тлел внутри, вспыхнул новой волной, и дыхание стало резким и рваным. Хан превращал всё это в игру, и Сынмин начинал бояться, что именно он окажется проигравшим.       — Чёрт, — прорычал Сынмин, прежде чем резко шагнуть вперёд и толкнул Джисона к кушетке. Омега ответил с тем же пылом, сдвинувшись назад и заставив Сынмина оказаться у него на коленях.       Это не было нежным, чувственным моментом, каким были поцелуи с Чонином или Феликсом. Это был бой, грязный и яростный, похожий на столкновения с Минхо. Их языки сплелись в хаотичном танце, больше схожем с дракой, чем с близостью. Пальцы Сынмина путались в волосах Джисона, тянули их с силой, на что омега отвечал тем же.       Сынмин вздрогнул, когда когти Джисона скользнули по его спине через тонкую ткань одежды, оставляя фантомное ощущение царапин. От этого по телу прошла волна, смешавшая боль и странное, необъяснимое удовольствие.       Дыхание стало прерывистым. Сынмин толкнул Джисона вперёд, прижав его к спинке кушетки. Одной рукой он прижал запястье омеги к холодной железной поверхности, другой сжал его плечо, удерживая на месте.       Джисон не сопротивлялся. Напротив, он издал бесстыдный стон, выгибаясь вперёд, его бедра поднялись, соприкоснувшись с Сынмином. Это движение заставило Сынмина всхлипнуть от неожиданной волны эмоций. Он опустил голову на плечо омеги, стараясь перевести дыхание.       И всё закончилось так же внезапно, как началось.       Сынмин отстранился, чувствуя, как его тело всё ещё дрожит. Джисон смотрел на него, лицо омеги было таким же раскрасневшимся, но в его глазах горела дерзкая, победная искра.       — Выпустил пар? — усмехнулся Хан.       Сынмин цокнул, поднялся с колен омеги и сел рядом, прислонившись к стене.       — Ты придурок, — тихо сказал он, смахивая волосы с лица. Раздражение всё ещё кипело внутри, но… теперь оно было приглушённым. Да, этот чёртов омега каким-то образом помог ему успокоиться.       — Тебя не ебёт, что я поцеловал Минхо? — спросил Сынмин, глядя в сторону.       — Ебало, — спокойно ответил Хан. — Но теперь уже нет. Я получил свою порцию поцелуев, так что всё честно.       — Что это вообще должно значить? — Сынмин повернулся к нему, нахмурившись.       Хан закатил глаза.       — Только не устраивай драму, — проговорил он, уставшим тоном. — Да, я хотел поцеловать тебя. Завидовал, что Феликс и Хенджин сделали это раньше меня.       Сынмин замер, его глаза сузились.       — И чтобы ты там себе ничего не напридумывал, — продолжил Хан, чуть склонив голову в сторону, — я хотел поцеловать тебя не потому, что хотел использовать. А потому, что ты мне нравишься и я хочу переспать с тобой.        Сынмин распахнул глаза, явно ошарашенный таким заявлением.       — Что?       — Кстати, я и сейчас хочу с тобой развлечься, — добавил Хан без малейшего стеснения, лениво потянувшись. — И я сказал Минхо, между прочим. Тот разрешил.       Сынмин молча смотрел на него, не зная, как реагировать. Внутри него всё перемешалось: шок, смятение, гнев, и где-то глубоко — странное, болезненное любопытство.       — Но давай не об этом сейчас, — Хан резко поднялся с кушетки, выравнивая дыхание. Его тон стал серьёзнее. — Я должен был проверить твоё состояние, но, к сожалению, есть кое-что, что нужно прояснить.       Сынмин нахмурился, приподняв бровь. Хан больше не выглядел таким самоуверенным, как минуту назад. Его ухмылка исчезла, уступив место напряжённому выражению. Он скрестил руки на груди, опустив взгляд на пол, а затем снова поднял его на Сынмина.       — Колокольчики… Это правда.