Я стал учителем главного героя (И бывшим вассалом главного злодея)

После случая с участием Лан Ина на пике Наследного Принца в столицу начали стекаться беженцы с Юнани. Бедные люди не знали, куда прибиться, чуждый горожанам говор выдавал их с головой. Без крова и своего угла люди ютились на окраине, но даже там им не было покоя. Страсти накалялись с каждым днем. Горожане начали подавать жалобы в местное управление, и государь уже более не мог закрывать глаза на проблему расселения чужаков. Мэй Няньцин шел по улице Шэньу, плавно огибая встречных прохожих. Люди перешептывались между собой, обсуждая последние новости. Терпимости между горожанами и беженцами настал конец, недавняя драка в пристанище юнаньцев привела к тяжелым последствиям. Дойдя до главного квартала, советник увидел впереди отряд воинов императорского гарнизона в полном обмундировании, который гнал прочь толпу в лохмотьях и мужчин, закованных в кандалы. Это все были юнаньцы, обвиненные в краже и нарушении общественного порядка. «Не важно, кто прав, а кто виноват. Юнаньцы хоть и люди Сяньлэ, но навсегда останутся лишь чужаками с провинции. В столице нет места даже для городских, все углы забиты до краев, для этих бедных людей единственный выход – идти дальше в поисках лучшего места для жизни. Выбор остаться в столице и решение уйти в леса одинаково равны. Слабые умрут, а сильные выживут и продолжат бороться за право существования» Расступившиеся по обеим сторонам улицы прохожие начали гневно бранить беженцев, плюясь и поднимая своим топотом столб пыли. Одна из женщин упала на колени и раздалась горестным рыданием, требуя платы жизнью за избиение своего мужа, случившиеся во время драки. Кто-то едко бросил: – Покинули родные края, явились в чужие земли и не понимают, что нужно знать своё место и не позволять себе лишнего! – Да уж, вещи крадут, избивают честных людей, совести у них нет! «И вся эта несуразица из-за одной несчастной собаки, пропавшей несколько дней назад. Какой абсурд. Но для доведенных до ручки горожан это идеальный повод устроить разборки на кулаках и выплеснуть застоявшуюся злобу» Горожане продолжали сыпать обвинениями и угрозами. Люди Юнани не успели даже рта открыть, как в них полетели гнилые фрукты и овощи. Мэй Няньцин подобрался ближе к толпе заключенных и внимательно пробежался глазами по худым загорелым лицам. И в подтверждение своей догадки наткнулся на опустившего голову Лан Ина. «Так он все-таки не вернулся обратно в Юнань. Хаа, видимо судьба не даст ему свернуть с назначенного пути. Неужели смены династии не избежать? А это еще кто?» Рядом с Лан Ином стоял человек, закутанный в платок, полностью закрывающий его лицо и шею. Даже глаза были прикрыты полупрозрачной тканью, что говорило о нежелании человека быть узнанным. Советник напрягся, в голове закрались нехорошие мысли. В это время один из торговцев гневно замахал руками, восклицая: – Решили всем скопом сюда перебраться!? Ну уж нет, Его Величество государь этого не позволит. Мой дом несколько дней назад ограбили люди из Юнани. Если они все сюда заявятся, так ведь житья не будет! – Ты это видел? – раздался голос поднявшего голову Лан Ина. Торговец опешил, не ожидая, что кто-то из юнаньцев посмеет заговорить с ним и невольно ответил: – Что? – То, что люди из Юнани украли твои вещи. Ты видел это своими глазами? – Своими глазами я не видел, но раньше всё было прекрасно, а с тех пор как вы сюда явились, внезапно начались кражи. Неужели это никак не связано с вашим появлением? Человек в платке что-то зашептал Лан Ину на ухо, но тот покачал головой и снова повернулся к торговцу. – Вот оно как, значит. Я понял. До того, как мы пришли, все кражи, что здесь происходили, совершали ваши люди. А с тех пор, как мы здесь обитаем, всё украденное повесили на нас… Не успел он закончить, как в него полетел гнилой помидор, попавший прямо в рот. Торговец покатился со смеху, и весь народ вторил ему безудержным хохотом. Мэй Няньцин отошел подальше, чтобы не быть забитым камнями вместе с юнаньцами, спрятался за угол и стал терпеливо ждать. Невооруженным глазом он заметил, как острые камни, летящие в лица людей, резко начали менять свою траекторию. «О, боги явились на помощь народу. Значит, Се Лянь со своей свитой здесь. Хаа, и как же мне подойти к Лан Ину, чтобы не быть замеченным принцем? Лучше тогда подождать и проследить за ним до пристанища» Ближе к вечеру нападки горожан утихли, и воины распустили юнаньцев, предупредив, что следующая их выходка может закончиться заключением под стражу или даже казнью. Лан Ин с бесстрастным лицом направился прочь, и советник, скрыв свою ауру и ступая по теням, тайно последовал за ним. Остановившись в переулке, Мэй Няньцин решил пустить в дело свою куклу-марионетку, но внезапно со спины к нему потянулись чьи-то руки. Советник научился за годы тренировок распознавать издалека чужое присутствие, потому быстро обернулся и схватил незнакомца за запястье. Человек не стал вырываться, и в нем он узнал того самого закутанного в платок юнаньца. – Кто вы такой? – серьезно спросил советник, отпустив незнакомца, – Зачем напали на меня? – Советник, вы не представляете, как я рад вас видеть, – промолвил человек и снял покров с головы. – Ты! Перед Мэй Няньцином стоял улыбающийся Сюй Лин. Некогда белоснежную кожу бывшего жреца покрыл темный загар, под глазами залегли тени, но зрачки все так же ехидно блестели из-под смольных ресниц. – Давно не виделись, советник. Вы ни капли не изменились за все эти годы. – А ты, я вижу, наоборот изменился. В своем последнем письме Сюй Лин мельком обмолвился о желании вернуться в столицу. Советник воспротивился этой идее, сетуя на неспокойную ситуацию в городе, в действительности же просто не желая видеть странного жреца. Но его послание так и осталось без ответа. Он никак не думал, что Сюй Лин явится вместе с беженцами без его ведома. – Ах, это все жара в Юнани, – фыркнул юноша, сложив платок, – Она меня чуть не убила. Вы не представляете, сколько страданий мне пришлось пережить. Неужели я не заслуживаю даже самой крохотной вашей похвалы? – Да, ты хорошо поработал, – скупо бросил советник, – Теперь объясни, почему ты вернулся? – Ох, ну зачем вы так! Мое сердце жаждало нашей встречи, а вы все также холодны. Так не годится. – Сюй Лин, не забывай, с кем ты говоришь, – холодно осадил Мэй Няньцин, невольно скопировав поведение владыки. Сюй Лин присмирел, удрученно вздохнул и поведал: – Как только люди в Юнани поняли, что ситуация не изменится к лучшему, то собрались в столицу лично просить государя о милости. Вот я и подумал, что это отличный шанс вернуться на родину. И снова увидеть вас. Полагаю, про меня во дворце все уже забыли, тем более тут нарисовалась проблема посерьезнее. Но ради безопасности я все же скрыл свое лицо, так что можете не переживать. – Вижу, ты знаешь этого человека Лан Ина. Какие у вас с ним отношения? Сюй Лин небрежно махнул рукой, словно отогнав надоедливую муху. – Этот Лан Ин лишь хороший проводник, не более того. Он весьма умен для простолюдина, поэтому с ним приятно иметь дело. Ведь в путешествии и расселении без хороших друзей никак. – Тогда что ты ему шептал в окружении воинов и толпы, раз вы простые знакомые? Сюй Лин отвел глаза, и советник понял, что здесь явно не все так просто. Бывший жрец имел змеиную натуру, его возвращение не было спонтанным решением. У него был какой-то план. И точно не по спасению беглого народа. «Что ты замышляешь? Зачем вернулся? Неужели ради мести королевской семье? Черт возьми, моя дурная голова, знал бы, что ты до сих пор не можешь успокоиться, ни за что бы не отправил в Юнань» – Я просто сказал ему не делать глупостей, разве это плохо? – Хаа, ладно, – помассировал висок советник, – Что собираешься делать дальше? Сюй Лин пожал плечами и скучающе протянул: – Даже не знаю. Идти мне некуда, буду кочевать с юнаньцами, раз так распорядилась судьба. Своим безмятежным видом Сюй Лин производил впечатление простого бродячего человека, живущего одним днем без особых планов на будущее. Но Мэй Няньцин видел в этих рыбьих глазах едкую насмешку и горделивую уверенность, что его игра идеальна. «Нельзя его оставлять с беженцами. Это не приведет ни к чему хорошему. Он непрописанный в оригинале персонаж, его не должно здесь быть. Я его вывел на свет, мне его и возвращать в тень» – Сюй Лин, возвращайся со мной на Тайцан. Я изменю твою внешность и имя, никто тебя не узнает. Возродим тебя как новую личность. Ты в полной мере искупил свои грехи, теперь ты готов начать новую жизнь. В подтверждение своих слов советник протянул руку, желая так выразить признание и поддержку. Сюй Лин раскрыл от удивления глаза, не в силах сделать ответный шаг. В мыслях Мэй Няньцин уже праздновал победу и хотел взять юношу за руку, как жрец внезапно отступил, иронически усмехнувшись. – Советник, а вы не хотите хоть раз спросить, чего хочу я? Может, для вас я подобен муравью под ногами, но у меня тоже есть желания. Вы опустили меня на самое дно, и я это принял. А теперь пытаетесь вернуть назад наверх на ненавистную мне гору. Вы ведь знаете, как мне противен монастырь Хуанцзи! Нет, нет, нет, я ни за что туда не вернусь! Я останусь с юнаньцами, и ради этого готов даже грызть землю от голода. Мне уже ничего не страшно. «Что? Ты так преисполнился, что теперь плюешь на комфорт и роскошь ради идеи свободы? Если бы я чувствовал в твоих словах хоть каплю искренности, скатертью дорога. Но грош тебе цена!» – Сюй Лин, если так хочешь свободы, то я отпускаю тебя. Обойди Центральные Равнины, посети другие страны. Для тебя открыты все дороги. Незачем губить себя, бедно ютясь в переулках столицы. – Так просто отпускаете меня, – тихо сказал жрец, подняв глаза, – Почему именно сейчас? Зачем вы тогда отправили меня в Юнань? Советник, вы ведь знали, что случится засуха? Не смотрите на меня так. Я слышал, как вы об этом говорили в тот день. Мэй Няньцин побледнел, крепко сжав кулаки. Ситуация начала выходить из-под контроля. «Черт, я ведь тогда читал роман через систему. Благо, это легко объяснить даром прорицания. Но вот эти вопросы…» – Хорошо, буду откровенен, – промолвил советник, нервно прокашлявшись, – Я видел будущее. Да, я с самого начала знал, что Юнань настигнет беда. Поэтому и отправил тебя на Запад, потому что доверился твоему уму и сообразительности. Ты выполнил часть своей сделки, и поэтому у меня больше нет причин держать тебя насильно подле себя. – Я искренне благодарен вам за теплые слова, советник, но мне уже это не нужно. Я остаюсь, таково мое решение. – Почему?! Мэй Няньцин не хотел повышать голос, но его пугали подозрительные увиливания Сюй Лина. Посчитав до трех, советник выдохнул и продолжил: – Чего ты хочешь добиться? Объясни мне, и я уйду со спокойным сердцем. Если ты задумал устроить переворот, то… – О, советник, – мечтательно вздохнул Сюй Лин, – Вы так откровенны, и это приводит меня в полный восторг! Устроить переворот? Ха! А почему бы и нет? Юнаньцы страдают, терпят лишения по вине равнодушных земляков. На сегодняшний день в столице около двухсот беженцев. Вскоре их прибудет вдвое, нет, втрое больше! Тогда уговоры уже будут бесполезны. Люди Юнани сильны и проворны, Сяньлэ долго не протянет. Это закономерный процесс, и я просто хочу быть в курсе всех событий. Может, и мне что перепадет. Право, не нужно делать из меня злодея. Лучше подумайте о себе, советник. Вас тоже коснется это будущее, стоит уже сейчас выбрать сильнейшую сторону, чтобы потом не сокрушаться над разбитыми воротами. Доводы Сюй Лина были логичны и точны. Он руководствовался принципом наблюдения из тени, его амбиции выдавали стандартное мышление «серого кардинала». Люди для него легко могли стать пешками, текущая обстановка давала неограниченные возможности для вторичного возвышения. Содрогнувшись, Мэй Няньцин не знал, что предпринять. Жрец представлял опасность для будущего Сяньлэ, и советник не мог это проигнорировать. – Сюй Лин, ты… – Вот ты где, – прервал советника хриплый голос, и из-за угла неспешно вышел Лан Ин. Юнанец вымыл лицо, но в глазах все равно читалась усталость. Его сильно задела народная несправедливость и пустые обвинения. Последней каплей стало его всеобщее высмеяние, что не могло не оставить следа на его гордости. Увидев знакомого, Сюй Лин засиял и радостно воскликнул: – Лан-эр, ты не ушел, решив дождаться меня? О, не стоило. Я встретил своего давнего учителя и решил его поприветствовать. Не бойся, этот добросердечный господин не испытывает ненависти и очень обеспокоен сегодняшним случаем. «Ах ты змеюка, и это ты называешь «просто знакомые»? К обычному проводнику таким елейным тоном не обращаются» Лан Ин кратко поклонился советнику и сказал: – Приветствую, господин. Я видел вас сегодня в толпе. «А он прямолинеен. И очень стоек. Се Лянь должен был уже с ним встретиться и уйти ни с чем. Но почему ты не вернулся домой, дорогой друг? Если это не козни Бай Усяня, то вариантов остается не так много. Хаа, я обещал Цзюнь У не вмешиваться, но простой совет ведь не будет считаться провокацией? Не могу я промолчать, пока есть возможность» – Скажи, Лан Ин, – начал советник, косо наблюдая за Сюй Лином, – Почему ты решил остаться в столице? – Господин, мне сегодня уже задавали этот вопрос. Но я отвечу вновь. Мой сын захоронен здесь, и я останусь вместе с ним. И не важно, пойдет ли снова дождь. – Лан Ин, послушай меня. Ты умен, и должен понимать, что людям из Юнани нет места в столице. Как сказал Сюй Лин, я не испытываю ненависти и не считаю вас обузой. Но взгляни правде в глаза. Город переполнен, никто не будет делиться своим углом и кровом, пусть мы и одной крови. Лучшим решением для вас будет покинуть столицу и уйти на юг. Там и воды вдоволь, и никто не посмеет вас в чем-то обвинять. – Да, это разумно, – на удивление быстро согласился Лан Ин, – Но среди нас много стариков, женщин и детей. Они кое-как добрались до столицы, дальнее путешествие им не осилить. – Думаешь, здесь им будет лучше? Лан Ин глубоко задумался над словами советника, и жрец не повременил вклиниться в разговор: – Здесь хотя бы есть еда и вода! И к тому же, зачем нам уходить? Мы жители одной страны, и государь обязан нам помочь. – Лан Ин, будь благоразумен и уведи своих людей, пока не стало слишком поздно! – не отступал советник, игнорируя вопли жреца, – Я могу дать вам вдоволь пропитания и воды на первое время. Столица – не рай, она полна золота, но радушия в ней нет. Если искренне желаешь счастья своему народу – уходи. – Советник, вы сама добродетель, но будто пытаетесь смести неугодную пыль, не запачкав при этом рук. Так же вы поступили и со мной, не так ли? – Господин, так вы советник Сяньлэ? – удивился Лан Ин и напрягся, – Вы из дворца? «Видимо, еще помнит Ци Жуна. Ох, тяжелый случай» – Да, я советник Сяньлэ и по совместительству настоятель монастыря Хуанцзи на горе Тайцан. У меня имеются средства для помощи твоим людям. Прими разумное решение, и я не откажу тебе. Лан Ин внимательно посмотрел на советника, пытаясь найти в его словах следы лжи и тщеславной выгоды. Но Мэй Няньцин ничуть не колебался и говорил прямо, от сердца. Вся радость Сюй Лина словно испарилась, оставив на лице выражение крайнего недовольства. – Советник, вам не понять чувств простого народа, – с укором бросил жрец, встав рядом с Лан Ином, – Лучше бы уговорили государя выделить беженцам средства на жизнь и расселить, как нормальных людей. «А ты будто понимаешь, крысёныш. Кажется, я начинаю догадываться, кто у нас тут главный промыватель мозгов» – Я не хочу покидать это место, – прямо ответил Лан Ин, – Но я обещаю подумать над вашим предложением. Юнанец развернулся и направился обратно в убежище беженцев. Мэй Няньцин чувствовал, что где-то проигрывает и в отчаянии позвал мужчину: – Лан Ин, можешь не слушать меня. Но подумай, действительно ли ты хочешь остаться, или это желание было навязано тебе против воли? Лан Ин хотел обернуться, но опустил голову и быстро скрылся в переулке. Сюй Лин не стал продолжать разговор и с криком «Лан-эр, погоди» ринулся догонять товарища. Советник остался совсем один с горечью на сердце. По спине пробежал холодок, и Мэй Няньцин резко обернулся. Между гнилыми ящиками пробежала огромная крыса и, сверкая красными глазками, скрылась в тени. «Фу, какая мерзость. Теперь мерещится всякое. Но вдруг владыка решил устроить за мной слежку? Тогда он все слышал? Хаа, где его демоны носят? Столько дней прошло, а он будто сквозь землю провалился. Меня это напрягает. Еще этот Сюй Лин… Его нужно срочно изловить. Чует мое нутро, принесет он нам бед» Снедаемый беспокойством, Мэй Няньцин решил побродить по округе и освежить голову. В закоулках ему встречались смуглые беженцы, которые, завидев незнакомца, тут же опускали головы и с поклоном пятились назад. Пройдясь по главной улице, советник свернул в бедный район, который несколько лет назад посещал вместе с владыкой под личиной Юэ Гуана. «Вот же зараза. Я даже позвать его не могу. Мог бы хоть весточку прислать а-ля «сегодня задержусь на работе, буду поздно». Боги, я уже рассуждаю, как сварливая жена. Плевать, если не объявится до следующего эпизода с беженцами, буду звать до тех пор, пока не увижу его кислую мину» Советник поднял голову. На ночном небе начали вспыхивать маленькие огоньки звезд. Даже по мутным очертаниям Мэй Няньцин мог с легкостью определить все созвездия и описать их траекторию движения. Гоши Лань был хорошим учителем и пособия «Гу Жэня» стали для него настольной книгой. У самого горизонта советник зорким глазом усмотрел одну маленькую звездочку. В ней не было ничего особенного, но ее попеременное сияние, то скрывающее огонек от мира, то вновь возрождающее, выделяло звезду среди остальных ее сестер. «Зловещая звезда . О, в первый раз вижу, чтобы она была так изменчива за короткий период времени. Тч, плохой знак, очень плохой» Пребывая в своих мыслях, Мэй Няньцин не заметил, как оказался на берегу реки. После недавнего дождя уровень воды поднялся до высшей точки, что не могло не радовать. Пройдясь по берегу и насладившись видом бегущей реки, советник немного успокоил мятущуюся душу. Собравшись в обратный путь, он зацепился краем глаза за маленькую кумирню у дороги. Это небольшое сооружение сразу же возродило воспоминание о сне, в котором он встретил своего предшественника и молился Цзюнь У, чтобы выбраться из кошмара, нагнанного системой. Внутри кумирни стояла глиняная статуя божества. В оригинале Се Лянь назвал ее по-детски наивной, и советник был с ним полностью согласен. Статуэтка походила на большую куклу в цветастых одеяниях и с будто мукой выбеленным лицом. В руку божества был вложен белый цветок. Не опускаясь на колени, Мэй Няньцин сложил руки и коротко помолился за здравие и благополучие народа Сяньлэ. У него не было каких-то конкретных пожеланий, да и принца он не хотел тревожить понапрасну своими трагедиями. Опустив руки, советник повернул голову и встретился взглядом с большим черным глазом. Недалеко от него в пяти шагах стоял мальчик двенадцати лет в потрепанных одеждах и забинтованной головой. «Ох, вот и ты. Давно не виделись, Хунхун-эр» Это действительно был сбежавший три года назад мальчик, «устроивший» пожар в храме Шэньу. В его глазах плескалось недоверие и осторожность, но через мгновение он вдруг что-то вспомнил и удивленно вскинул голову. «Интересно, он узнал меня? Полагаю, он всех запомнил в тот страшный день. И мысленно раскидал по полочкам – «наследный принц» и «какие-то плохие парни»» – Прошу прощения, – кивнул мальчику советник и снова повернулся к статуе, – Это ты ухаживаешь за кумирней? Тут чисто и сухо. Видимо, ты здесь часто молишься. Что ж, не буду тебе мешать. В советнике еще сидел страх перед неудачей мальчика, передающейся с особой легкостью. Ему не хотелось вновь расхлебывать последствия этой зловещей силы, но и держать обиду на невинного ребенка для него было делом постыдным и глупым. – Вы не мешаете, – отозвался Хун-эр, но ближе подходить не стал. Мэй Няньцин пошарил во внутреннем кармане и выудил мешочек цянькунь. Но в нем не нашлось ничего полезного, кроме игральных карт, метелки, тетради для заметок, талисманов и прочей даосской «утвари». Ничего не оставалось, как высыпать из денежного мешка несколько монет и преподнести на алтарь. – Пусть хоть что-то будет, – пробормотал советник, – Это куда лучше пустоты. – Эти монеты быстро растащат бродяги, – буркнул под нос Хун-эр, сделав шаг вперед. – Пускай. Если эти деньги утолят их голод, значит, я не зря молился. Думаю, Его Высочество не будет злиться и простит нашу человеческую слабость. Мальчик нахмурился. До этого он даже не смел и помыслить о том, чтобы съесть еду или забрать деньги с алтаря бога. Но в последний раз Его Высочество наследный принц лично ответил ему и приказал жить, не смотря ни на что. И только ради него. – Но бродяги не растащат монеты, если кое-кто не заберет их первым, – намекнул Мэй Няньцин, косо оценив тощую фигурку ребенка. – Мне они не нужны, – твердо ответил мальчик, но раздавшиеся бурчащий звук из его живота поставил под сомнение это утверждение. – Я слышу, – усмехнулся советник, – Поступай, как знаешь. Но как говорили древние мудрецы: живет тот, кто ест. Тебе нужно набраться сил, чтобы продолжать бороться с горестями этого мира. – Я не хочу бороться. Я хочу защищать. Взгляд мальчика потемнел, руки невольно сжались в кулаки, но тут же ослабели и потянулись к нежному цветку. Тонкие пальцы трепетно, не касаясь, прошлись по лепесткам, словно боясь, что цветок от малейшего вздоха тут же увянет в его грубых руках. – Защищать кого-то – дело не из простых. Оно подразумевает под собой также и борьбу. Борьбу с обществом, обстоятельствами, временем. И, конечно же, с самим собой. «Я будто себе это наговариваю, а не поучаю мальчишку. Он-то имеет стержень и готов пройти сквозь море огня ради своего принца. Мне до него еще далеко» – Мне все равно, с кем бороться. Хоть со всем миром. Я этого не страшусь. Мэй Няньцин посмотрел на глиняную статую и перед глазами все поплыло. Изваяние превратилось в позолоченный постамент. На нем, скрестив ноги, сидел живой юноша. Белые одеяния подобно мягким облакам развевались от легкого ветра, золотая тиара сверкала в свете полной луны. Где-то советник уже видел этого статного молодого человека, но никак не мог вспомнить, мысли путались и сплетались в один большой комок. Юноша заговорил: – Я готов бороться до конца. Пусть весь мир выйдет мне навстречу, я не страшусь его копий и стрел. Ты мне веришь? Мэй Няньцин не мог открыть рта, язык стал тяжелым, тело онемело. Но вместо него ответил человек, стоящий за спиной. – Я вам верю, Ваше Высочество. Советник кое-как повернул голову и лицезрел знакомое лицо. За ним стоял его предшественник с печальной улыбкой на губах. Что-то в нем выдавало испуг и глубокую тоску, но его слова были полной противоположностью этому несчастному выражению. – Я вам верю, Ваше Высочество. И всегда буду рядом. Всегда. Обещаю… – Лаоши? Лаоши! Мэй Няньцин покачнулся и готов был уже упасть, если бы не пара тонких рук. Схватившись за голову, советник помассировал виски и медленно раскрыл глаза. Он вновь был в кумирне наследного принца перед статуей божества. «Видение? Снова? Почему именно сейчас?» Опустив голову, советник понял, почему так и не упал. Хун-эр обхватил даоса за пояс, таким образом, удержав его в вертикальном положении. Мальчишка испуганно вглядывался в лицо советника и тот ответил ему тем же ошарашенным видом. – Ох, с-спасибо, – пробормотал Мэй Няньцин, и мальчик тут же опустил руки и рывком отбежал назад. «Кхм, как неожиданно приятно. Хоть кто-то позаботился о целостности моих старых костей» – Прости, я тебя напугал. Не бойся, я не злюсь. Спасибо за помощь. Хун-эр немного помялся и, в конце концов, кивнул. Смущенный своим помутнением, советник поспешил закончить разговор и покинуть маленький храм. Мальчик побродил из стороны в сторону и все же спросил: – Вы дойдете сами? – Не переживай за меня. Лучше возьми деньги и купи себе еды. И продолжай усердно молиться. Прощай, пусть лунный свет укажет тебе путь. «Ведь только на него суждено уповать несчастным призракам и тоскующим сердцам» Хун-эр ничего не ответил и после того, как советник скрылся в темноте, взял с алтаря монеты, зажал их в руках и в первый раз помолился за благополучное возвращение несчастного даоса домой.