Feeling Gah

— Что с Биллом не так? — Георг плюхнулся рядом с Томом, смотря на него тем «он твой брат, ты должен знать ответ на этот вопрос» взглядом. Том глубоко вздохнул. Он ненавидел этот взгляд и то, что все всегда считали, будто он знает своего брата вдоль и поперек, будто он каким-то чудесным образом может понять резкие перепады настроения своего младшего брата, которые, казалось, никогда не были мотивированы чем-то конкретным. Билл мог в один момент быть болезненно возбужденным, а в следующий – почти впасть в кому. Тому, как и всем остальным, все же пришлось выработать схему, лежащую в основе всего этого. Однако он также знал, что если Билл на пару дней отстранялся от всех и вся, это не обязательно означало, что с ним что-то не так. Чего, похоже, никто никогда не понимал, так это того, что даже такому зависимому от общества других людей человеку, как Билл, время от времени нужно побыть наедине с самим собой. Локоть врезался ему в бок. — Ну? — Георг открыл бутылку содовой, повторив предыдущий взгляд, добавив изогнутую бровь, что, вероятно, можно перевести как «тебе следует пойти поговорить с ним и выяснить, что его беспокоит». Подтекст, конечно, заключался в том, что Георгу было ужасно неудобно ехать в одном автобусе с серьезным Биллом. То же самое было верно и для Дэвида.  Том улыбнулся про себя, вспомнив в какие маленькие дилеммы обычно втягивал Дэвида серьезный Билл. Обычно Дэвид вел себя с ними как приятель, шутил, вел себя по-детски, как любой из них. Казалось, ему было как-то неловко быть мнимой авторитетной фигурой. Поэтому он решил передать эту конкретную роль Саки, повелительный вид охранника и общее отсутствие каких-либо движений лицевых мышц только дополняли эту отведенную ему роль. Когда Билл залезал в свою раковину, Дэвид был вынужден играть роль мотиватора, прекрасно понимая, что любая из его обычных шуток вызовет у него только унылое ворчание, и занавес захлопнется прямо перед его носом. Тому всегда доставляло удовольствие наблюдать, как их менеджер переминается с ноги на ногу, будто стоит на раскаленных углях, пытаясь каким-то образом уговорить Билла согласиться на что-то. В глубине души Том знал, что его брат никогда бы не сделает ничего, что могло бы поставить под угрозу группу. В конце концов Билл снова выбирался из своей койки, натягивал улыбку и делал то, что должен был делать. Лишь иногда его нужно было уговаривать. С Биллом нужно было время от времени нянчиться и баловать его. И если бы Дэвид (или кто-то другой, кому была поручена неудачная работа мотиватора) приложил бы достаточно усилий, Билл бы немедленно почувствовал удовлетворение, и все могло вернуться в нормальное русло.  Том оглядел автобус. Дэвид уехал на какое-то производственное совещание, вероятно, уже предчувствуя, что Билл сегодня снова будет угрюмым. Погода тоже была идеальной для этого. Последние пару дней непрерывно лил дождь. Небо было тускло-серым, а температура падала так быстро, что обогреватели в автобусе с трудом справлялись. Было довольно холодно, на прошлой неделе заклинило верхнее окно, и его все еще невозможно было закрыть, что только усиливало их дискомфорт. Георг завернулся в флисовое одеяло и принялся возиться со своим MP3-плеером, прекратил на мгновение, только чтобы кивнуть в сторону двухъярусной кровати Билла. Одна нога, босая без носка, свисала с края верхней койки, и даже с того места, где он сидел, Том мог различить мертвецки бледную ледяную кожу. Глубоко вздохнув, он поднялся с удобного сиденья и поплелся по проходу покачивающегося автобуса к кровати своего брата.  Том колебался, стоя перед койкой. Он подумал, что сквозь монотонное гудение двигателя слышит тихие голоса, доносящийся из наушников его брата, но, возможно, ему это просто показалось. Нога покачивалась в такт движениям автомобиля, но на койке, казалось, ничего не шевелилось. Том уставился на задернутую занавеску. Может быть, Билл спал. Он осторожно обхватил ладонью ступню брата, его пальцы сомкнулись на ледяных пальцах ног, он почувствовав явное вздрагивание от прикосновения, еще до того, как коснулся пальцев; мягкое давление на руку, когда Билл вытянул ногу, холодная кожа прижалась к теплой ладони Тома. Что-то зашуршало и зашевелилось на койке, прежде чем из занавески появилась рука, бесцельно шарившая в воздухе, пока не коснулась плеча Тома. — Залезай, — голос был таким тихим и слабым, что Том даже не был уверен, что правильно расслышал, пока легкое дерганье за кофту не подтвердило его подозрения. Сняв кроссовки, он забрался на койку. Было темно, маленькая шторка на окне, выходящем на улицу, была задернута почти до конца. В сероватом полумраке, пронизывающем тесное помещение, он мог видеть Билла, прижавшегося к стенке койки, косящегося на него затуманенными, сонными глазами, провода наушников перепутались у него на шее, черный айпод исчез где-то в смятых простынях. Билл похлопал по пустому месту рядом с собой, на его лице промелькнула усталая улыбка. Он выключил MP3-плеер, холодный синий свет, исходящий от дисплея, заставил его лицо казаться изможденным и каким-то осунувшимся, прежде чем жуткое свечение угасло, и койка снова погрузилась в почти непроглядную тьму. Том не смог сдержать легкой дрожи, когда устроился на холодных простынях. Только сейчас он почувствовал, как в койку проникает сквозняк; несмотря на задернутую занавеску, холодный, влажный воздух из неисправного люка попадал прямо в койку Билла. Удивленно моргнув, он увидел, что на его брате не было ничего, кроме джинсов и футболки с короткими рукавами; одеяла были смяты в изножье койки, простыня была холодной, как будто до этого ее засунули в холодильник. Том плотнее закутался в свою огромную толстовку с капюшоном, бросив на своего близнеца обеспокоенный взгляд. — Ты хочешь заболеть? — Спросил он, проводя плоской ладонью по руке Билла, чувствуя, как от этого прикосновения по коже побежали мурашки, а волоски на руке брата встали дыбом. — Здесь пиздец холодно, — сказал он, чувствуя себя немного глупо из-за того, что констатировал очевидное. — Люк, — Билл ответил тоном, который жутко отражал принятие неизбежного. — У тебя все еще нет причин замерзать до смерти, — выдохнул Том, пока боролся с одеялами в ногах. Он внезапно остановился, почувствовав, как Билл придвинулся к нему, все тело его близнеца прижалось к нему, заполняя негативное пространство, созданное телом Тома. Они оба замерли и долго лежали без движений, Том гадал, нравится ли ему, что Билл так близко или нет. Само по себе это, конечно, не казалось неправильным. Просто это было так… Том нахмурил лоб, уставившись на покатое плечо Билла, прижатое к его груди.  Билл повернул голову, мельком взглянув на своего брата, прежде чем опустил взгляд на их ноги, где Том все еще сжимал край одеяла.  — Мне холодно, — просто заявил он, его рука потянулась к одеялу. Том отпустил его до того, как рука Билла коснулась его руки, странное чувство истерии охватило его, как будто он ожидал, что прикосновение обожжет его. Он чувствовал себя глупо из-за этого, но все еще не мог полностью справиться с неловким чувством, которое вызывало их положение. Билл нерешительно натянул одеяло, накрыв их обоих; Том подпер голову локтем, продолжая смотреть на своего брата, повернувшегося к нему спиной, явно довольный тем, как обстоят дела прямо сейчас.  — Георгу интересно, что с тобой не так, — наконец сказал Том, намереваясь нарушить тяжелую тишину. Ответ занял несколько мгновений. — Я просто чувствую себя немного... мм, гах, — ответил Билл, и Том почувствовал, как он пожал плечами на последнем слове. — На что похоже ощущение «Гах»? — Спросил Том, ткнув брата в плечо, прежде чем тот высвободил руку из-под одеяла. Он испытывал странную нежность к своему близнецу; он не мог по-настоящему понять, почему и откуда взялось это чувство; возможно, из-за того, как Билл лежал, прижавшись к нему. Он всегда немного защищал Билла, просто это зависело от ситуации; но это чувство было каким-то другим. Это было странно и сбивало с толку, в определенной степени настораживало, но Том просто ничего не мог с собой поделать. Его рука потянулась к вьющейся копне черных волос прямо перед ним, проводя по ним, его пальцы прошли сквозь несколько мягких прядей. Странный звук, похожий на мурлыканье, раздался из-под одеяла около него, Билл еще теснее прижался к нему мгновением позже. — Гах это как будто ты немного одинокий, замерзший и уставший, — предложил Билл в качестве объяснения, — Гах нехорошо себя чувствует.  Билл не часто открывался с первой попытки, поэтому Том решил еще немного поиграть в «гах-штуки». — Откуда взялся гах? — Он наблюдал, как большая капля дождя стекает в маленькую щель в оконном стекле, и терпеливо ожидал ответа. — Я правда не знаю, — глубокий вздох, — Я думаю, что гах всегда тут, просто решает показаться только иногда. — Гах цветет в такую плохую погоду, да? — Спросил Том, в его голосе слышался легкий смешок. Он почувствовал облегчение, когда легкая дрожь, пробежала по телу его близнеца, когда тот подавил собственный смешок. — Так и есть. — Последние слова повисли в очередной тишине, которая показалась бесконечно более уютной и расслабленной, чем предыдущая. — Я тебя разбудил? — Спросил Том, удивляясь внезапной мягкости собственного голоса. — Нет, — одеяло зашуршало и натянулось, когда Билл лениво потянулся под ним. Стало значительно теплее, даже жарко, но Биллу, похоже, все еще было холодно. Том почувствовал, как ледяные пальцы ног его близнеца трутся о его ноги в носках, и легкая дрожь пробежала по спине. — Я слушал аудиокнигу. Просто немного задремал, — тон был странно монотонным, сдержанным, конец предложения, казалось, повис где-то в воздухе между ними. — Аудиокнигу? — В голосе Тома звучало недоверие, его бровь вопросительно изогнулась. Это было совсем не похоже на его брата – охотно воспринимать что-либо литературное. «Anaïs Nin». Айпод появился из ниоткуда и стал покачиваться перед лицом Тома. — Это тоже прикольно, — добавил Билл, начиная распутывать наушники. Название, однако, Тому ничего не говорило; оно не показалось даже смутно знакомым. — Хочешь... проверить? Ему предложили один наушник, и Том взял его, вставив в свободное ухо и удобно устроившись на одной из многочисленных подушек Билла. Его начало клонить в сон: ровное гудение мотора, темнота на койке и тепло под одеялами делали его сонливее, чем следовало бы в это раннее время дня. С другой стороны, в их списке дел на сегодня ничего не было, и они заселятся в отель только по прибытии, куда бы они ни направлялись, так что с таким же успехом он мог заснуть прямо здесь, слушая какую-нибудь бессмысленную аудиокнигу. Какой вред это принесет? В наушниках послышалось слабое гудение, а затем женский голос, довольно глубокий и слегка хрипловатый, но мелодичный, начал рассказывать что-то, что было объявлено как Дельта Венеры. Название заставило Тома моргнуть, глядя на копну непослушных волос перед собой. Что слушал его младший брат? К его большому разочарованию и облегчению, история оказалась достаточно банальной. Речь шла о какой-то цыпочке из Нью-Йорка, которая работала моделью для художников, скульпторов и им подобных. Через пару минут он слушал уже вполуха, в то время как рассказчица бубнила о модели, ее друзьях и клубах, в которых они встречались, обсуждали искусство и позирование и... в общем, это было скучно. Том закрыл глаза и почувствовал, что его голова на подушке с каждым мгновением становится все тяжелее. Сон, казалось, взял верх, его внимание переключалось, теряя смысл некоторых более сложных предложений. Билл, пошевелившийся рядом с ним, вывел его из затуманенного состояния; холодная рука обхватила его запястье, потянув вперед, заставляя обвить талию брата рукой. Сквозь тихий шепот голоса в наушнике ему показалось, что он услышал удовлетворенный вздох Билла, все еще немного холодная рука его близнеца скользнула под его собственную, безвольно лежащую на талии Билла. Только сейчас Том осознал, что его сердце бьется быстрее, чем раньше. Намного быстрее. И его ладонь вспотела. Билл, казалось, не возражал; глядя вниз на лицо своего брата, наполовину скрытое его волосами, Том мог видеть тень улыбки на лице Билла, когда он лежал с закрытыми глазами и слегка приоткрытым ртом, прижимаясь спиной к груди Тома, глубоко и ритмично дыша. Множество странных ощущений нахлынуло на Тома, даже когда он лежал и чувствовал, что его сердце снова начинает биться медленнее и ровнее, он все еще чувствовал, как в нем разливается нервная энергия; если бы ему не было так уютно лежать в тепле в темноте, он бы предпочел убежать, отодвинуться как можно дальше от брата. Часть его действительно хотела этого, другая часть ругала его даже за такие мысли. Как кто-то может быть таким параноиком из-за небольшого физического контакта? А потом он поцеловал меня. Его язык кружил вокруг моего, еще и еще, а затем остановился, коснувшись только кончика. Целуя меня, он медленно приподнял… Уши Тома навострились на этих словах. Он неловко поерзал рядом с Биллом, вытягивая шею, чтобы мельком увидеть лицо брата. — Что... — Прохрипел он, но замолчал, увидев указательный палец Билла у его губ, затем услышал резкое ш-ш-ш и «Просто слушай!» командным шепотом. Побежденный Том снова лег, пытаясь успокоить свое сердце, которое снова колотилось в груди, как будто он только что пробежал милю; он слушал хриплый шепот, доносившийся до его уха, все его внимание внезапно сосредоточилось на рассказе. Довольно скоро внизу живота началось знакомое покалывание, и Том почувствовал, как в ответ на это запылали уши. Это была просто история, и вряд ли настолько откровенная, ради Бога, это не должно было так возбуждать, подумал он, молча проклиная свое тело за то, что оно вот так его покинуло. И все же он обнаружил, что втянут в повествование, а весь мир за занавесками на койке Билла исчезает. Я стояла на подиуме для модели, теперь он ласкал мои ноги, как будто лепил меня из глины. Он целовал мои ступни, снова и снова проводил руками по моим ногам и хватая мою задницу. Он прижался к моим ногам и… Том вздрогнул, когда рука Билла коснулась его руки, кончики пальцев пробежались вверх по всей длине предплечья и снова вниз. Том хотел что-то сказать, или вообще отстраниться, но каким-то волшебным образом оставался на месте, словно окаменел, кровь стучала в ушах так громко, что, казалось, ее слышат все в радиусе мили. Внезапно он почувствовал теплое прикосновение кожи к ладони, почувствовал, как рука Билла пытается поднять свою футболку, пока, наконец, их пальцы не переплелись и не прижались к его животу. Том с трудом выдохнул, казалось, он задерживал дыхание целую вечность. Под своей мокрой ладонью он чувствовал, как живот Билла поднимается и опускается, теперь быстрее, в такт его дыханию. Любопытство взяло верх, он прижал пальцы плотнее, тупые ногти скользнули по разгоряченной коже, Билл слегка поежился в ответ на прикосновение. Пальцы Билла накрыли его ладонь, и потянули вверх, заставляя руку Тома скользнуть по его животу к груди, под футболку. Я вздрогнула. Его руки были мягкими и приятными. Он прикасался ко мне, как прикасался к статуэтке, так нежно… Слова постепенно рассеивались в голове Тома, только отдельные фрагменты доходили до его мозга, тонущего в сенсорной перегрузке. Кончики его мозолистых пальцев коснулись нежной мягкой кожи, и грудь его близнеца выгнулась от прикосновения. Хватка на его руке усилилась, и он провел маленькие круги на этом месте еще раз. У Тома перехватило дыхание, он почувствовал, как сосок затвердел под его прикосновениями, он даже сквозь непрерывный гул голоса из наушника слышал, как Билл задыхается. Том почувствовал, что его стояк начинает болезненно натягивать джинсы; он хотел бы винить в этом рассказ, фрагменты которого доходили до него только издалека, но он знал, что сейчас к происходящему он не имеет никакого отношения. Его пальцы сами по себе прошлись по гладкой коже, лаская и дразня каждый квадратный сантиметр, до которого могли дотянуться. Том наклонил голову вперед, зарываясь в темные длинные волосы Билла. Он сильно втянул воздух, глубоко вдыхая запах своего брата, странное ощущение невесомости проникло в легкие вместе с воздухом. От Билла пахло теплом и мылом, как сон и дом, настолько ужасно знакомо, что почти причиняло боль. Его пальцы впились в мою кожу. Его ногти были такими острыми что причиняли боль. Он так сильно возбудил меня своими сильными… Билл выгибался и терся об него так настойчиво, что наушник из уха Тома медленно выдергивался. Голос рассказчицы превратился в невнятный шепот, прежде чем его сменило прерывистое дыхание Билла. Рука Билла скользнула мимо его руки, опускаясь между ног. Тихий стон донесся до уха Тома, Билл задрожал и начал тереться трогать себя через грубую ткань джинсов; затем задрожал снова, когда губы Тома коснулись его шеи сбоку, проложив влажную дорожку к уху, прежде чем он скользнул языком внутрь, кончик проник во впадину раковины. Том почувствовал, как от низкого стона, вырвавшегося из груди его брата его возбуждение резко возросло, движение руки Билла ускорилось, прежде чем внезапно замереть. Билл снова схватил его запястье, потянув ладонь вниз, и прижав их соединенные ладони к выпуклости в его штанах, надавливая. — Да, вот так, — простонал Билл задыхающимся шепотом, очевидно, изо всех сил стараясь сохранять тишину. Том отдернул руку, как будто обжегся, потрясенный не только тем, что это казалось странно правильным, но и тем, что он действительно хотел этого. Прежде чем он успел отстраниться еще больше, Билл снова схватил его за руку, удерживая ее на месте. — Пожалуйста, Том... — Том чувствовал, как другая рука Билла расстегивает пуговицу на своих джинсах, слышал, как расстегивается молния. Он дрожал, прижимаясь к своему брату; было ли это от страха или возбуждения, в тот момент он не мог сказать. — Ну же... пожалуйста, — Билл слегка потянул его за руку, явно не так сильно, как раньше, кончики его пальцев танцевали на костяшках пальцев Тома. Том позволил просунуть свою руку под резинку боксеров, почему-то благодарный, что пальцы Билла переплелись с его и руководили движениями. Том положил голову на плечо брата, глядя в темноту впереди, наблюдая, как одеяла шевелятся и слыша шорох от движения их рук, слыша, как дыхание Билла становится глубже и прерывистее с каждым мгновением. Глаза Билла были закрыты, у линии роста волос выступила тонкая пленка пота, в ухе все еще торчал наушник, и Том поймал себя на том, что думает об этой истории и о том, что рассказчица может бормотать Биллу на ухо прямо сейчас. Он почувствовал, что хватка Билла на его руке ослабла, кончики его пальцев нежно коснулись тыльной стороны ладони Тома, пока тот продолжал двигать ею. Том осторожно оттянул крайнюю плоть, большим пальцем потирая маленькую скользкую щелочку, прежде чем размазать влагу, проводя подушечкой большого пальца сверху вниз, пока не услышал шипение Билла сквозь зубы, чувствуя дрожь, пробежавшую по всему, прижатому к нему невероятно близко, телу. Внезапно Билл перекатился на спину, прижавшись к нему так тесно, что теперь Том мог чувствовать прерывистое дыхание своего близнеца на своем лице; Билл смотрел на него снизу вверх, темными и остекленевшими глазами, из приоткрытого рта вырывались тихие стоны. Том не отвел взгляда, вместо этого с отрешенным любопытством смотрел в лицо своему близнецу, пока Билл медленно разваливался перед ним. Так или иначе, это был вызов, и Том проиграл бы, если бы первым отвел взгляд. Наконец глаза Билла закрылись, он резко втянул воздух сквозь стиснутые зубы, прежде чем прикусить нижнюю губу так сильно, что Том даже в темноте мог видеть, как она побелела; в следующий момент Том почувствовал теплую густую жидкость на своей ладони, восхитительная дрожь пробежала по теплому телу рядом с ним, казалось, Билл вибрирует под его прикосновениями.  Он продолжал двигать рукой, пока Билл не отбросил ее, он снова перевернулся на бок, теперь лицом к Тому. Медленно, словно во сне, Билл запрокинул голову, сокращая то небольшое расстояние, которое еще оставалось между ними. Теплые, потрескавшиеся губы прижались к губам Тома, язык Билла прошелся по уголку его рта, прежде чем скользнуть внутрь, лениво переплетаясь с его собственным. Том с трудом сглотнул, ощущая повсюду сильный вкус жвачки Билла с клубникой. Билл пососал его язык, втягивая в рот, и пальцы на ногах Тома согнулись почти до боли. Он ничего так не хотел, как оттолкнуть Билла, но вместо этого обнаружил, что прижимает брата к себе, его рука прижалась к шее Билла и зарылась в его волосы, притягивая Билла так невозможно близко, что ему было трудно понять, где заканчивается Билл и начинается он сам. С сомнамбулической уверенностью рука Билла быстро расстегнула пуговицы на джинсах Тома, мгновение спустя рука скользнула в его боксеры, обхватывая твердую плоть. Том застонал прямо в рот своему близнецу, уже чувствуя восхитительное жжение внизу живота. После двух-трех болезненно нежных поглаживаний Том кончил, задыхаясь, чувствуя, как рука Билла, скользкая от его спермы, скользит вверх-вниз в последний раз.  Он отстранился, покраснев и тяжело дыша. Автобус затрясся из-за кочек на дороге, откуда-то сзади он слышал, как сквозь рев телевизора Георг и Густав взволнованно разговаривают. Где-то между ними в одном из наушников все еще слышался непрерывный монолог аудиокниги.  Реальность только что ударила его под дых, и Том почувствовал, как его захлестнула тошнотворная волна смущения. Теплая липкость в боксерах и на правой руке совершенно не помогала ему почувствовать себя лучше по отношению к себе или к тому, что они только что сделали. Том прочистил горло, пытаясь избавиться от ужасного привкуса во рту, и украдкой взглянул на своего брата. Билл растянулся на матрасе и сонно смотрел на него снизу вверх. Он видел, как рука Билла двигалась под одеялом, поглаживая его живот. — И что? — Прохрипел Том, это прозвучало наполовину как звук, наполовину как кашель. — Что? — Билла приподнял одну бровь и одарил его беспечным, совершенно незаинтересованным взглядом. Том не находил слов. Должен ли он извиниться? Казалось, что должен, но с другой стороны, все это начал Билл. Прежде чем он смог придумать какой-то адекватный ответ, Билл схватил его руку, потянув вперед, снова ближе. — Поговорим об этом, когда будем в отеле? Вообще-то я правда устал, — Билл тихо зевнул, бросив на Тома слегка нетерпеливый взгляд, не допускающий возражений. Все еще крепко сжимая руку Тома, его близнец перевернулся на другой бок, отчасти вынуждая Тома снова устроиться за его спиной. Вздохнув от поражения, Том уронил голову на подушку. Ему тоже хотелось спать, даже если шок от осознания полностью испортил приятное ощущение перед засыпанием. Он растянулся на матрасе, чувствуя, как пальцы ног Билла переплетаются с его, голоса снаружи снова стихли до шепота.