Единственная слабость

      Запах гнили кружит в спертом воздухе, смешиваясь с другими – менее резкими, но постоянно напоминающие о том, где он находится. Сплетаясь с ними, он образует убийственную массу, поставившую любого на колени, если не доведет до смерти быстрее. Плесень и сырость стали лучшими друзьями этого подвальчика, служащим некой мусоркой для отходов – тел некогда мешавших врагов. Здесь они просыпались, кричали, плакали, умоляли. Не важно, в конце концов все затихало, и страдальцы отдавали души нижнему миру. Данил не раз был свидетелем подобного, ибо за столько лет работы в этой грязной сфере, его клан вознесся над жителями города. Мелкой, однако безумно длинной паутиной проник в самые затаенные участки их города, соединив прозрачной нитью невероятное количество людей. Гаврилову, безусловно, есть чему гордиться.       Парень под его ногами, наконец, перестал биться в конвульсиях и звать на помощь, упал замертво, пополнив счет смертников этого жуткого места. Всю нужную информацию он выудил, однако что-то мешало ему; что-то неявное, скрытое за разговорами людей в тихих шепотках на периферии, чтобы точно не услышали; что-то, доставившее ему проблем сейчас, а может, в скором времени. Данил окидывал кровавую лужу безразличным взглядом, словно ее здесь и не было. Несмотря на ком беспокойства, появившийся на краю сознания, голова была абсолютно пустой. Будто тот рой мыслей, недавно распирающий уставший мозг, испарился, вылетел из головы, перестав жужжать, как надоедливое насекомое.       Вздохнув, мужчина покинул комнату, сообщив постовому о том, что “мусор” нужно прибрать. Когда он вернется снова – неизвестно, но оставлять после себя бардак Данил очень не любил. Тот еще чистоплюй, и он не собирается с этим спорить. Он любит чистоту не только в окружающем мире, но и в одежде: идеально выглаженные брюки и рубашки тому подтверждение. Чистота преследовала и в голове, как бы странно не звучало, Данил сортировал информацию по полочкам, раскладывая ее в нужные ящики с подписями. Поэтому и в жизни, наверное, добился многого – слишком любил все контролировать.       Сейчас Данилу кажется такой подход несколько ошибочным – не слишком ли его тяга к идеальному контролю всего происходящего эгоистична? Казалось бы, всё всегда (почти) шло по маслу, работало в складном режиме – точно по плану, а тут… собственные чувства.       Нечестно ведь говорить Антону, как поступать в сложившейся ситуации. Какое это партнерство, если Даня не предоставляет парню выбора, ибо вступить в отношения хочется обоим, – он готов поставить на это всю созданную монополию, - только, кажется, Данил не теряет ничего. Деньги, уважение, власть, связи – все остается с ним в то время, как Антону придется уступить во многом. И плевал Данил на мнение общественности, ему уже давно не надо из кожи вон лезть, чтобы доказать кому-либо свою правоту, а Антону, как бы прискорбно не звучало, еще надо. Не дошел до того момента, когда после стольких лет тяжелого труда, хождения по головам в порыве получить место под солнцем, становится все равно на косые взгляды, грязные слова за спиной и уход не смирившихся людей из близкого круга.       — Хм, глупо получилось, — Данил улыбнулся своим словам, правда улыбка казалась слишком печальной, — я ведь учил его не уступать. Хоть я и не враг…       —Не стоит жалеть, Антон, — Данил облокотился о перила спиной, скрестив руки. Он пронизывал собеседника изучающим взглядом, не скрытым наигранным холодом, Черемисину он верил, чтобы снимать с себя все подготовленные для других маски.       — Не жестоко ли?       Антон опускает зажатую меж пальцами сигарету, выдыхая дым на улицу. Пальцы трясутся от бегущей дрожи, вызванной то ли тревожностью, то ли холодом. Без куртки выходить было глупо, признает Антон, но возвращаться в особняк не хочется. Хочется спрыгнуть с балкона и бежать, бежать, бежать. Усталость ложится на плечи тяжелым грузом, а переживания слишком сильно убивают. Неужели это было заслужено?       — Зачем спрашиваешь, если не хочешь знать ответа.       Данил отвечает спустя несколько минут активного разглядывания его. Чего он такого интересного нашел, Антон не понимал, но предположения в голове были, только сейчас не до них. Ветер забирает крупицы оставшегося комфорта, унося горящий фильтр и остатки тепла. Антон вздрагивает слишком сильно, чтобы оправдываться перед Данилом и тем более врать ему. На его плечах оказывается чужой пиджак, полностью пропахший любимым одеколоном Дани, и Антон не думает сопротивляться. Данил мило улыбается, отчего не принять заботу, Антон считает отвратительным. И плевать, что щеки краснеют в ту же секунду явно не от холода, и тепло распространяется внутри не от части одежды. Это потом, попозже, когда ему станет проще.       — К тому же, — продолжает мужчина, — если уступишь, грозишься остаться ни с чем. Так всегда.       Антон с интересом смотрит на Данила, и вовсе не из-за слов. Ему ли не знать, как жестоки люди, когда достигают каких-либо целей.       — Люди в кланах совсем не добренькие. И партнеры тоже, выжмут из тебя последние соки за малейший процент выгоды. И союзники, кстати, тоже, — Данил поднимает палец, как бы привлекая внимание задумавшегося Антона, — читай контрактики, Антош, иначе никакого тебе клана.       — Легко говорить. У меня-то нет юридического образования, столько слов непонятных я только в крипте видел.       — Научим.       Данил выхватывает вторую сигарету прямо из рук Антона. Под раздраженный, но все же уставший взгляд голубых глаз выбрасывает её с балкона второго этажа в ухоженные кустики, рассаженные по периметру особняка. И зажигалку спер, поигрываясь с крышечкой пальцами.       — Мусорить на территории особняка глав. командующего приближенных к президенту военных запрещено.       — Курить на территории дома тоже запрещено, — Данил тыкает пальцем куда-то вниз, на стену возле входа, где был вывешен целый постер с правилами поведения, за нарушение которых выписывается нехилый штраф. Антон даже шампанским подавился. — Но ты закрываешь на это глазки.       Данил елейно улыбается, явно пытаясь отвлечь Антона от случившегося, однако получалось у него не очень, если судить по нахмуренным бровям последнего. И Черемисин вовсе не злился, точнее его злость не была связана с мужчиной. Данилу он благодарен за возможность отвлечься от отвратительных мыслей своими шутками, но сейчас ему не до него.       Антон смотрит на Данила каким-то удрученным, кажущимся под светом луны стеклянным взглядом. И Гаврилов понимает его.       — Ладно, у Би уже неплохо получается. Своего друга он точно научит, — он подмигивает Антону, отдавая обратно зажигалку. – Не мерзни, внизу раздают горячий кофе… без сахара, — как бы невзначай говорит Данил, закрывая за собой двери.       Антон корит себя за недосказанность, ибо Данил сделал шаг к нему, а он, вроде принял его заботу, однако остался стоять на своей стороне. Он обещает себе разобраться с этим попозже, когда ситуация уляжется и чувства отойдут на второй план. Как сказал Данил, уступка всегда окажется ему боком в их бизнесе. Даже с близким человеком.       И сегодня некогда близкий друг это показал наглядно. Стоило ли предательство пули во лбу? … Мраморные полы, конечно, очень жалко.       Антон, безусловно, молодец раз прислушался к его словам. Данил никогда бы не подумал, что не умеет держать язык за зубами, или это Антон влияет так на него. Впрочем, он не жалеет. Роза процветает, заключает выгодные контракты, благодаря новым умениям ребят – уметь видеть подвох или его отсутствие на бумаге; отличный строй внутри клана, работающий как складный механизм; подготовленные бойцы, дающие присягу и клянущиеся в верности.       Раз у него все хорошо, то Данилу этого достаточно, даже если придется смотреть со стороны, молча улыбаться и довольствоваться короткими встречами наедине в закоулках их города.       Машина встречает его приятным запахом вонючей елочки на зеркале — подарок Антона. Совершенно случайный, со словами, что в его машине не хватает уюта. Он принес маленький пакетик, заставив распаковать, и с чувством особого восторга самостоятельно повесил пахучку. Данил не решился спорить, наоборот, улыбнулся отчего-то счастливому Антону, отделавшись легким поцелуем в щеку. Вот что добило, так это поцелуй — Данил не думал, что ему позволят, скорее он машинально потянулся, желая коснуться мягкой кожи. Благодарность лишь повод дотронуться до желанного тела. Антон не сопротивлялся, не отталкивал, увидев недоуменный взгляд, сразу перевел тему, выведя разговор в рабочее русло.       Данил повелся, снова позволил Антону уйти на безопасное расстояние — за плотную стену льда, обвитого невероятно притягательными розами. И шипами. Данил постоянно на них натыкается, раздирает кожу, но не так, чтобы убиться — нет, наткнуться, пораниться и отступить. Получить дофаминовую дозу и снова уйти зализывать раны, наблюдать за крепчающим льдом в сторонке, ровно до момента, когда ломка дотянется своими липкими ручонками до тела и мозга. И так по кругу.       Антон уступает ему в ловле крупиц необходимого удовольствия. Данил уходит, получив заветную дозу.       И переступая проведенную хозяином линию, такого ярко-красного цвета, контрастирующего с белоснежным полотном вокруг, Данил натыкается на острый взгляд и холодные, грубые слова.       Переступить порог чужого дома равняется собственной боли.       Уступки должны быть с обеих сторон, а иначе ведь не получится достойных отношений? Данил усмехается, думая о том, что он чертов эгоист.

***

      — Агеман, дослушай ты меня!..       — Просто не понимаю, где заканчиваются эти неудачи, — мужчина пару раз запускает пятерню в волосы, нервно зачесывая их назад, — вот клянусь, это из-за меня. Ты же знаешь, я проклятый этой жизнью.       — Артемыч, это глупое предположение… дело в другом.       — Говорил же Квантумцу не давать эти задания мне, и вот тебе результат – мы проебались. И с первым, и со вторым.       Акиро удрученно вздохнул, потому что мужчина совсем отказывается его слушать – убедил себя в чем-то и давай сетовать на то, на сё, как старый дед. На базе происходит что-то странное, что никто из них, даже на удивление Глава, не смог увидеть и обезопасить себя от подобных проблем. Выходя из кабинета за водой для беспокойного Артема, Акиро то и дело натыкался на грустные и испуганные взгляды соклановцев, а за спиной ходили тихие шепотки, бегло распространяющиеся по всему комплексу. Поганые рты работают на ура. Акиро не видит проблемы, прекрасно это осознавая, однако уже сейчас наглядны следствия, не такие серьезные на первый взгляд, только Акиро работает слишком долго, чтобы не различить маленькие, скрывающиеся за углами знаки приближающейся катастрофы. Решить все на месте не вышло, увы, следы были заметены профессионалом.       Корень правда скрывается за плотно растущими ветками. Придется рыть вниз.       Акиро знает, что виновато не проклятие невезения Агемана, над которым они вечно смеются, а что-то большее, связанное с похищением Антона.       — Агеман, остынь, Даня уже скоро прибудет, все решим. – Он в этом уверен. – Лучше давай обратим внимание на другое…       Просторная комната наполняется сладким запахом только заваренного чая, доставленного прямиком из Китая – Данил оказался слишком большим ценителем этого напитка, кажется, по организму Гаврилова проходит не вода, а различные сорта чая. Большой стол стал временным пристанищем для еды и всевозможных гаджетов Филлипина, прочих карт местности, на которых уже красуется огромное количество красных, синих линий – расчетов, куда могли подеваться люди из Змеев. Стопка чистых, не исписанных корявым почерком Агемана листов уже намного тоньше, чем вторая. Однако, приблизиться к истине у них не получается. Пока.       Акиро разлил чай по трем кружкам, предполагая, что в скором времени сюда завалится Максим с излюбленным ноутбуком, компьютерщик из него неплохой. Агеман под строгим взглядом Акиро все же садится на стул с бурчанием (как же без этого), ибо надоел своим мельтешением на фоне. Данила сейчас нет, но ему и не нужно разжевывание информации, как ребенку, зато Данькову очень. Особенно сейчас, когда он не может мыслить трезво, однако это поправимо – нужен лишь правильный толчок для его отнюдь не глупых мозгов, а именно, занять его логической деятельностью. К счастью или к сожалению, – пока непонятно, — таковая имеется. Кашлянув, Акиро разложил перед собой чистые листы бумаги, взяв в руки карандаш.       — Давай зададимся логичным вопросом: почему так случилось? – И начал рисовать: три квадрата наверху, куда он поочередно вписывает – Роза, Змеи, Уроб. Агеман понимает, что сейчас будет что-то очень важное, пахнущее нехилым детективом, в котором он – Ватсон, а стоящий перед ним Акиро – Холмс. – Смотри, вот с чего все началось? Вот если брать самый первый инцидент.       — … с подрыва?       — Верно! – на листике, в самом отдаленном углу, появляется небольшое здание, с подписью нескольких кланов, кроме их собственного, и маленький, корявый огонек. – Пострадали кто?       — М-м… ребята из Розы, пару Гвардейцев.       — Да… - ещё подписи, — кто виновник?       — Змеи, конечно.       Акиро кивает, берет в кружочек, как бы выделяя, Розу, на что ловит недоумённый взгляд напротив.       — А зачем это было? Неужели целая операция только в убийстве их? Это неприятно, потери всегда сказываются на работе клана, однако это ли причина…       Акиро снова замолкает, бездумно исследуя немного изрисованный лист. Такое ощущение, что они что-то упускают, что-то сшитое красной ниткой, следуемой от самого начала только пошитой ткани. Она, едва уловимая, обязательно тонкая, чтобы не была видима для не подколотых взглядов, но уже сплетшая паучью сеть. И зачем эти жертвы, по сути, не играющие никакого смысла для кланостроения?       — Не сходится, — Акиро согласно кивает, прикладывая грифель губам, скрытых маской.       — Может политика?..       — В смысле?       — Ну-у… - Агеман перехватывает карандаш и переворачивает листок к себе, — если цель не сами жертвы, а само их наличие?       — А какая с этого выгода? Типо, ну, Гвардия уже получила виновника в свои руки и играется с ним, как захочет. И причем тут Данил вообще? Как нападание с этим связано?       — Хороший вопрос. Я вот, что подумал, а если главной целью было не похищение Квантумца?       Акиро закатывает глаза. Он ожидал, что Агемашка скажет что-то более адекватное, не очевидное. Они же уже обсуждали это.       — Ты только что это понял? – казах звучит раздраженно, откидывается на спинку стула, — чем слушал? Мы прям там решили, что так и есть. Блять, да сам Антон сказал, что охотились на него.       — Ты меня с собой не равняй. У меня мозги-то попизже, мы это еще тогда выяснили, - Акиро улыбается, вспоминая это тогда, он и не спорил, что Агемашка поумнее. – Имеется в виду, с самого начала. С подрыва.       — Рисуй.       — Мы ведь тоже сотрудничаем с Гвардией, не забывай. Что если это было для подрыва несколько людей, сколько репутации, — Агеман поднимает карандаш в воздух, перенимая маску Шерлока на себя, и продолжает: — Не все же знают, что Даня с Антоном в весьма близких отношениях.       — Почти никто, ты хотел сказать.       — Да. А если предположить, что нагадить хотят всё же Уроборосу, именно Квантумцу, через эту информацию. — По непонимающему взгляду Артем понимает, что, может, сам бредит, только в голове очень складно идёт ход. – Шантаж и… ты заметил, как беспокойно стало у нас, хотя никто не пострадал? Никто ведь не знал про Антона. И Глава ведь с нами, значит, план удался, не так ли?       — Ты думаешь, дело глубже?       — Именно!       Агеман разворачивает исписанный лист, давая Акиро прочесть, проанализировать и вникнуть в информацию. Артем осмотрел пространство вокруг – везде бардак и разруха, Данил по головке за такое не погладит. Его кабинет неприкосновенен в плане мусора и грязи, даже Антону запрещалось разбрасывать вещи по комнате, особенно оставлять бычки от сигарет или использованные стики от электронных. Полуденное солнце светило ярко, грея неспешных горожан в парках на прогулках. Артем кивает сам себе, им стоит остановится, отозвать главные силы, оправленные на поиски Кратоса, и перенаправить их в другое, более нужное русло. Иначе проблем они не оберутся, и Антон сгинет где-нибудь в подвалах, полных крысами – главными падальщиками подземных жилищ.       — Неужели это?..       — Пиздец, согласен. — Агеман вздыхает, предвкушая грандиозную резню в клане, — Отправляй Квантумцу, он, скорее всего, уже почти разгадал тайну. Пусть начинает раздавать приказы.       Агеман выходит из главного кабинета, унося с собой подносы с грязной посудой, полный пакет потерявших свою ценность бумажек и уверенность в завтрашнем дне. Акиро оперативно фотографирует их с Даньковым шедевр мирового искусства и встречает хмурым взглядом опоздавшего Максима, дышащего так, словно пробежал несколько километров в один подход. Что ж, сейчас им стоит бежать ещё быстрее, если они хотят успеть спасти всех.

***

      Данил быстро расправляется с недостатком еды в холодильнике, и, заказав доставку, мужчина мигом забегает в собственную комнату за чистой одеждой. Комната просторная, способная вместить себя как минимум двух, живущих в ней людей. К сожалению, шкаф заполнен лишь на одну половину, а из сожителей наблюдается небольшой террариум с весьма интересной живностью. Геккончик закапал пол тела в песок, видимо, готовясь к обеденному сну. Подойдя к стеклянному дому его любимца, Данил достал заготовленный пакетик с букашками, как раз на такой случай, когда он спешит по делам и набирать жучков по вкусу нет времени. Ярко-оранжевый ящер лениво приоткрыл глаза, получая мимолетные касания по животу в качестве приветствия, и снова приготовился ко сну – не голодный, видимо.              Квартира выполнена в светлых тонах, Данил придерживается минимализма в стиле оформления собственной берлоги, поэтому светло-серый и белый – основные краски его палитры.       — Жаль, не ориентации…       Данил часто бубнит себе под нос непонятные шутки, с которых чаще всего смеётся он сам, поэтому как говорит Агеман – Квантум-кринж. Он, собственно, задолбался с этим спорить, оставаясь при мнении, что эти придурки просто не выкупают его стиль. Ну бывает он неловким, ну и что с того? Он всё ещё непоколебимый лидер, всё ещё прекрасный дипломат, способный договориться с кем угодно на собственный условиях.       Однажды он помогал Дмитрию со сделкой с поставщиками алкоголя и веществ покрепче, когда пришло время говорить за цену перевозки. И вот тут возникла незадача, поскольку на листке появилась цифра на несколько нулей больше, чем была оговорена изначально. Предъявив хитрым поставщикам за нечестную перетасовку сумм, они получили весьма интересный ответ. Оказалось, что ребятки были в сговоре (деловых отношениях) с человеком, который и сдавал кланам банкетный зал. Спросом тот пользовался потому, что за дополнительные вложения из бумажников гарантировал анонимность и все вытекающие из этого слова вещи, творящиеся на мероприятиях, плюсом —безопасность также предоставлялась за особую доплату. В стоимость поставок входил и этот зал, хотя никто об этом и слово не сказал, что привело Дмитрия в культурный шок, чудом не вылившийся в кровавую потасовку.       Чудом оказался никто иной, как Гаврилов и его мастерское умение заговаривать зубы. Мало того, что сумма стала почти вдвое меньше, так он ещё умудрился и достать те самые дополнительные услуги для банкета. Получив говорящую кличку – аферист – от Дмитрия, в шутку, разумеется, Данил, довольный бесплатными угощениями, потусовался на мероприятии.       К слову, Антон тоже его так называет, и, наверное, поэтому Данил не ругается.       Гаврилов быстро смывает с себя нечистоты от грязных подвалов их комплексов, однако усталость в слив не уходит, наоборот, с новой силой оседает на крепких плечах и давит, давит на них, чтобы хозяин наконец перестал сопротивляться ей, перестал мучить организм нехваткой сна и постоянной беготней, перестал раздирать острыми шипами собственное сердце. У его любви – отвратительно-сладкие последствия; у его любви постоянно колотящийся орган за ребрам, обвитый красными розами; у его любви тяжелые осложнения за кратковременным счастьем и яркими бутонами, и, наконец; у его любви четыре шипа: высокомерный и тяжелый характер, абсолютно поганый рот, ворох скрытых переживаний и пронзительно-холодный взгляд голубых глаз, о лёд которых он ранился не раз. Но разве это как-то помешало ему влюбиться и любить до сих пор?       Данилу думается, что любить невыносимо больно, но не любить его – в сто раз хуже.       Ванильно, но а что поделать? Данил не считает это чем-то плохим.       Гаврилов устало откидывается на спинку дивана. Он уже несколько часов сидит, сгорбившись над столиком, смотря в яркий экран ноутбука. Глаза болели неимоверно, Данил надел очки, чтобы не испортить зрение ещё сильнее, только это нисколько не помогло. В сон клонило жутко, и Данил был бы рад придаться сладким сновидениям, и плевать даже, если ему ничего не приснится, так будет лучше. Однако Данилу кажется, что даже во снах к нему придёт Антон. И видеть его после пропажи страшно, если честно. В таком случае он готов убивать себя и дальше, а иначе просто захлебнётся чувством вины, потому его лёгкие уже полны ею сполна.       — Я придумал, — говорит в ту же секунду, когда собеседник берёт трубку. Холод из приоткрытых окон приятно обволакивает тело, и Данил снова чувствует блядскую утомлённость.       — М?       — Пришлось покопаться в счетах и транзакциях, чтобы найти маленькие следы, спасибо Максу за помощь, — Данил кладёт ноутбук к себе на колени, — мы ведь не слишком законопослушные люди, верно? Только копать под кланы можно, но сложно, ты и сам знаешь, Дим.       — Ближе к делу, — голос Соколова такой же уставший, как и у самого Гаврилова. В этом они очень похожи.       — Помнишь те делишки с поддельными акциями, как бы принадлежащие новой компании, которая, как оказалось, не была официально зарегистрированной, — Данил замолкает, вероятно, подбирая слова. — Мы с тобой тогда ещё вложились, а как узнали, быстро расфасовали деньги по отдельным банкам, только суммы были слишком большие для перевода полностью. И чтобы никто не отследил нефиксированные обороты в банк, мы создали подобную компанию-пустышку, чтобы легально вернуть деньги.       — Ну. Как это забыть? Я так быстро ещё не работал, пришлось мести следы в геометрической прогрессии, — Дима задумывается, — не все замели да?       — Бинго! Точнее, это не совсем так, замести-то замели, то есть ни копы, ни прокуратура не распознали бы… сами.       — М-м-м… и кто же этот альтруист?       — Очевидно же, меня не любит настолько, только один человек.       — И как Змейки докопались? Крыски завелись у тебя?       — Да, пока всех найти не смог, но три человека уже общаются с Агемашкой, - Данил тихо усмехается, — помнишь подрыв? Вот тогда всё и пошло.       — Пока искали виновника, и ты отвлёкся на помощь Кратосу?       — Ага, плюсом Гвардия разволновалась, — Дима отчётливо слышит в голосе Гаврилова улыбку, и он почему-то уверен, что та офигеть какая елейная. Или нервная. — Пришлось и на них обратить внимание. И вот… теперь, Димка, у нас с тобой проблемы поважнее, чем новые сделки.       С другого конца Данил слышит тяжелый вздох и тихие ругательства, с которыми полностью согласен.       — Антон тоже часть плана, да? Просто способ давления на тебя, чтобы отвести взгляд от внутрянки клана.       — Пробиваешь как надо. Ты точно не гадалка? Может в роду были?       — Очень смешно, Данил, — Дима закатывает глаза, — тебе вот сейчас точно не до шуток, и мы оба знаем почему.       — Мм…       Данил потупил взгляд на окно. Он и не заметил, как наступил вечер. К этому можно привыкнуть за столько лет работы с бумажками, только сейчас это отдаётся неприятным осадком внутри. Ему впервые кажется, что он просто потратил день в пустую, при этом устроив себе мозговой штурм. Каждая потраченная секунда может стоить всей его построенной за долгие десять лет империи, однако и это не волнует Данила так сильно, как пущенная на воздух жизнь Антона. Дима прав, шутки просто отвлекают собственное воспалённое сознание от плохих новостей, устраивающих в голове полнейший хаос.       Антона не убьют – это было бы слишком бесполезно, поскольку Черемисин, несмотря на высокое положение в обществе, не является важным для Змеев, и Данил был бы этому рад, но Антон ведь у них в заложниках. И только по вине самого Гаврилова.       И, к сожалению, это сейчас не самое главное, по крайней мере, до того момента, когда они закончат разбираться с творящимся внутри клана.       — Данил?       — Я думаю, — много о чём, и это необязательно озвучивать. — Сейчас к ребятам, а там…       — Я понял, ближе к ночи пришлю инфу, — Дима задумался, неосознанно закусив губу. Хочется оказаться где-нибудь подальше, желательно на плоской поверхности, и можно даже не на кровати, и Диме думается, что, как только всё закончится, то он прикупит билеты в Испанию – отдохнуть. Усталый вздох нарушает тишину, — А хотя… давай встретимся, м-м, к двум ночи в «Эллипсе». Как раз подготовлю всё нужное.       — Ну, кстати, хорошая идея. Согласен.       — Жду, и не откисай.       Три последующих гудка завершают их незаконченный разговор.       Не откисать – сложно, особенно с постоянно проносящимися мыслями, которые Данил гоняет туда-сюда в надежде на непонятно что. Его душат всплывающие воспоминания. Вроде приносящие с собой частицу счастья, а вроде — ещё одну порцию боли. Однако, Данил, действительно, постарается.       Не ради себя, и не сколько ради друзей, сколько ради Антона, он уверен, ждущего от него результата. До Данила вдруг доходит, что Антон доверяет ему настолько, что он отдал своих ребят ему под крыло, зная, что будет происходить внутри кланов.

***

      Железные двери открываются, впуская в новый, развратный мир. Музыка резко бьёт по ушам, оглушает громкостью, заставляя Гаврилова зажмурить глаза. Головная боль усиливается. Хочется попросить персонал заткнуть внешние раздражители, однако гости вряд ли будут довольны подобным исходом. Деньги уплочены — услуги предоставлены. И ничего ты не попишешь, даже если по сути являешься хозяином заведения. Нет, тем более так.       Данил проходит мимо двух больших танцевальных залов, и только ближе к лестнице на второй этаж. Кабинет названого владельца встречает душащим запахом сигарет. Мужчина, сидящий в кресле и до этого подписывающий какие-то бумаги, поднимается со стула, тут же протягивая руку Гаврилову в качестве приветствия. На столе вмиг появляется чайный сервиз и две фарфоровые кружки, между прочим, из чешского фарфора! Одна из коллекционных партий, привезённая из Праги им же самим. Девушка, заварившая напиток, встала смирно, словно они находятся в армии, и после легкого кивка, удалилась. В такие заведения абы кого не берут, элитное заведение — качественный персонал.       — Ты подготовил документы?       — Обижаешь, — друг улыбается, протягивая Данилу стопку нужных бумажек. — Здесь все переводы за последние полгода, имена людей, совершающий операции, а также тех, кто решил поиграть в копов. Данил коротко хмыкает, пробегаясь по циферкам, отнюдь не маленьким.       — А они неплохо скрывались, — произносит мужчина между затяжками, — такие незаметные действия, что в логах кажутся очень незначительными, поэтому программисты не замечали подвохов. Зато я вот ощутил, не сразу да, однако недавний контракт с поставщиками нелегальщины сюда, вдруг стал слишком невыгодным. А ещё само количество алкашки уменьшилось, я уже молчу про вещества. — Данил слушает молча, поскольку и так это знает, но не перебивает. — Недавно снова заключал, так там такие условия, у-у…       — Что будешь делать?       — Думаю, отказаться, но прежде предложить свои варианты, — пепельница пополнилась ещё одним бычком, — да, они, безусловно, хорошие партнеры, и всегда с качественным товаром, но и на это можно закрыть глаза. Пока мы не потеряли влияние, быстро спохватились, — Данил кивает, это правда, сейчас они могут всё исправить. — Я не виню никого, не подумай.       — Зря, — как-то безразлично произносит Гаврилов, ибо ему винить себя не запретит никто. Тем более, высокое положение в клане.       — Не-а, Дань, не загоняйся, столько лет во главе, подумаешь. И это не твой проёб, если быть честным, а подчиненных, которые должны следить за внутрянкой клана. Они ведь и есть «глаза и уши» главы.       Данил коротко жмёт плечами, он прекрасно понимает, что это тоже правда. Однако ответственность за клан лежит на нём, а не на «глазах и ушах», поэтому слова поддержки сейчас не имеют значения. Или произносящий их не является тем, кто может повлиять на состояние Данила.       — Не буду с тобой спорить, уже знаю, что бесполезно. Дальше?       — Зря, — вторит ему парень, улыбаясь, — припугнуть ребятишек неплохо бы. Пустить слушок другим покупателям, например, тот же «Эллипс», и поджилки затрясутся. А пока продолжу гнуть свою линию. Да западные пути проходят через них, это неприятненько ударит по поставкам в ближайший месяц, но повлиять я смогу. За это не переживай.       — А если не выйдет?       — Было бы хорошо, если выйдет… — друг замолк, придвинувшись к столу, — а если не выйдет, то поиграем также, — он тыкает пальцем в документы перед лицом Гаврилова, — взгляни. Данил забирает лист. Контракт с поставщиками, суммы за сами поставки, штрафы и условия. Стандартные пункты при заключении партнёрства. Однако..       — Откуда такой объем? — Данил хмурится, — здесь, в пункте, оговаривается количество поставок товара на квартал с расчетом на клиентоориентированность и исчерпание товара как такового. Но объем привезенный три последних раза больше, чем посещаемость клуба…       —… и что это значит?       Двое мужчин оборачиваются на посторонний голос. Парень, являющийся администратором заведения, закрыл за собой дверь и прошёл вглубь. Он обучен переговорам, и, естественно, сам на них и ходит, вместо хозяина заведения, поэтому тихое перемещение и умение подслушивать — полезные навыки в любом бизнесе, особенно нелегальном. И Данил ему доверяет.       — Глава, приветствую, — произносит парнишка, отодвигая стул для себя. Никто не против новой компании, раз он не получил недовольных взглядов. Ну, вернее, получил от сидящего во главе стола, однако Квантум не выразил никаких эмоций, значит, можно. Быстро показав язык мужчине, парень вернул глаза к бумажкам на столе. — Так чем плох объем?       — А смысл им продавать нам больше за, очевидно, меньшую сумму? Подумай.       Парень замолкает, закусив губу. Данил наблюдает за мыслительным процессом, который, как ему кажется, видит наяву. Гаврилов коротко смеётся, а мужчина вздыхает, намекая на глупость администратора. Только парню всё равно, он закатывает глаза так сильно, словно они вот-вот готовы выпасть из глазниц.       — Ну, тупой, подумаешь? За то язык подвешен, правда же, хозяин? — Данил уже в открытую смеётся, пока тот самый хозяин прожигает дыру во лбу наглого подчиненного. А парню хоть бы хны, ухмыляется, да так гаденько, что любой другой бы въехал кулаком по его лицу. Заслуженно, мать вашу, и мужчина бы так и поступил, да только при посторонних не хочется выяснять отношения. А вот как уйдет Гаврилов, тогда смеяться уже будет некому.       — Заткнись идиот. — парень ухмыляется ещё шире, ему весело.       — Ну, смотри, либо твой хозяин, — парнишка хихикает, а Данил снова включается в работу, — офигительный маркетолог, создавший охренеть какое чудо современного маркетинга, либо нам, дорогие мои, втюхивают неликвидный товар.       — Какой?…       — Нелегальный, не зарегистрированный документами, — говорит мужчина, поджигая новую сигарету.       — Эй! А поделиться?       — А ты попроси нормально, я же тут хозяин.       Данил видит летающие между парнями искры, отчего его снова пробивает на смех. Какие милые.       — И вот как оправдываться перед полицией, если вот, цифры на лицо.       — А… и правда, — парень кивает, — и что мы делаем?       — Идем со своими условиями, не захотят дальше играть по нашим правилам, подкинем этого компромата.       — Не сработает, и новых клиентов у них не будет, пойдем с цифрами к другим потенциальным покупателям.       Гаврилов кивает, попивая уже остывший чай. Двое других снова пускаются в споры, не переходящие ту самую грань, однако она уже видится на горизонте. Данил устало прикрывает глаза, чувствуя, как вот-вот и заснет прям здесь, на неудобном стуле в одном из клубов клана, и плевать на это с высоты его роста. Только дела не ждут, а Соколов, может, и подождет, только на мозги ему присядет.       В ближайшие два дня ему не до сна, и после тоже — его ждёт Антон. А после… не знает. Впрочем, Антон и клан на первом месте, дальше — ему все равно.