Проект "Луи"

      Он лжёт.       Маринетт никогда не была разборчивой в людях, но сейчас ей кажется, будто она видит Луи насквозь.       И для чего он это делает? Неужели вопрос о царапине на лице — достаточный повод для такого очевидного вранья? Неужели ему есть что скрывать? – мысли тянулись и не хотели заканчиваться, – Впрочем, мало ли это что-то личное.       Последняя мысль явно не хотела окончательно ставить крест на новеньком парне, Маринетт это заметила и её это несколько удивило — юношеский максимализм слишком часто до этого брал своё в подобных ситуациях. Девушка сразу нашла две причины, почему ей не захотелось забыть о существовании Луи как таковом. Первая — последние пару дней перед началом учебного года она не выходила из дома, работая над эскизами. Такое периодически случалось во время каникул и знатно веселило её лучшую подругу, как только Маринетт возвращалась в социум:       — Твой внутренний отшельник снова пробудился. Берегитесь, смертные! – достаточно стандартная реплика Алии после пары минут общения с одичавшей от работы Мари.       Понимая, что интенсивная работа, из-за которой Маринетт на какое-то время теряла почти любую способность успешно контактировать с окружающими, могла сильно повлиять на восприятие новенького парня, она решила, что преждевременные выводы не пойдут на пользу никому.       Вторая же причина заключалась в том, что внешне парень пусть и отдалённо, но напоминал Адриана. У Луи была достаточна длинная блондинистая шевелюра, схожая с Агрестом форма глаз, хотя и цвет различался — у Луи глаза голубые. Новичок также обладал более «французским» мужественным носом в сравнении с аккуратным и почти женственным у Адриана, однако во многом они действительно были похожи и могли сойти за каких-нибудь двоюродных братьев, представь их так обществу. Стиль у парней ощутимо разный, однако складывалось впечатление, что своим внешним видом они хотят сказать одно и то же, но делают это совершенно по-разному — по крайней мере, так это видела Маринетт. Новенький оказался ещё выше Кима, самого рослого парня в классе, хотя и незначительно. На этом факте девушка заострила особое внимание. Уже почти профессиональный глаз юного дизайнера подсказывал, что разница в росте у Луи и Адриана составляет около семи-восьми сантиметров.       И всё же укладка его волос визуально прибавляет к росту… Да и подошва у кроссовок достаточно высокая, выше, чем у Адриана. Всё равно ему с ним не сравниться! Да когда он уже закончит оправдываться?!       — …во-о-т, как-то так, – голос Луи невольно подвздрагивал, что обратило внимание задавшей вопрос девушки. Маринетт не слушала его с того самого момента, как заподозрила ложь.       — М-гм…       Абсолютно бесстрастный кивок ввёл и без того весьма взволнованного парня в ступор. Он оглянул класс будто в поиске поддержки, стараясь найти человека, внимавшего его речи.       Луи понимал, что его спросят об огромном порезе на левой щеке. Он думал о том, чтобы, возможно, забинтовать это место, но понимал, что это создаст лишь больше вопросов. И, действительно, видя, что это царапина, никто хотя бы не спрашивал дополнительно о том, что под бинтом.       Порез напоминал половину улыбки Челси: дуга начиналась от скулы, но заканчивалась не на кончиках губ, а уходила чуть выше, не доходя до губного желобка буквально пару миллиметров. Рана явно была неглубокой, но причудливая форма с небольшой закруткой посередине всё равно бросалась в глаза.       Мадам Бюстье не было вместе с ребятами, она вышла по неизвестным ученикам причинам. С началом учебного года в её классе появилось двое новеньких: уже знакомый Луи и опаздывающая на знакомство с классом Жизель. По словам мадам Бюстье, родители девушки информировали преподавательницу о её опоздании в первый день ещё за четверо суток до дня, когда ей нужно было представляться классу. Такая нарочитая пунктуальность просто не могла понравиться пребывающей не в духе Маринетт. Естественно, ничего хорошего от новенькой она не ожидала.       На ряду у окна же царила несколько иная атмосфера: с лица Хлои Буржуа не могла сойти улыбка. Ещё бы! Мерзкая булочница не может прийти в эмоциональное равновесие.       — А чего это мы такие надутые, Дюпен-Чен? – едкий издевательский тон всегда доходил до адресата как проклятие, – Первый день в коллеже! И это без моего вмешательства… – последняя фраза была сказана значительно медленнее, лицо Хлои словно скалкой расплющило по горизонтали, а глаза были прищурены настолько, что из-за ресниц их практически не было видно.       Маринетт не повернула голову в сторону, из которой доносились эти слова. Она прекрасно знала, что в лучшие дни способна съязвить, однако сегодня у неё не было ни желания, ни сил даже реагировать. Обычно это могло разозлить Хлою, но не сегодня — она чувствовала, что успеет вывести Маринетт на эмоции до конца дня, а потому в мгновение ока приняла невозмутимое выражение лица.       Ни йоту эмоционального вовлечения уже не выказывал и Луи, несколько отошедший от неудобного вопроса. Он словно исключительно аналитически изучал поведение девчонок, долго разглядывая то одну, то другую во время их словесной перепалки. Уже после, Луи зевнул и поправил своё худи в области шеи, неожиданно для него самого сместив акцент внимания аудитории с девочек на себя, отчего вновь вполне видимо почувствовал себя неловко. Для парня внимание в любом его проявлении было если не непривычным, то уж точно не очень приятным, это было заметно.       Молчание прервал Адриан:       — Мадам Бюстье нет уже 15 минут. Слушай, Луи, ты не мог бы проверить…       В этот момент дверь открылась, и учительница вошла в класс.       — Что ж, уже неважно. – пожав плечами и улыбнувшись сказал юноша.       — Неважно? О чем вы разговаривали, Адриан? – с мягкой, несколько игривой улыбкой на лице поинтересовалась вошедшая женщина.       Надо отметить, что в коллеже Франсуа Дюпона новички появлялись достаточно редко, и от того не только ученики, но и весь преподавательский состав обращался с ними достаточно неумело. Мадам Бюстье так и вообще практически не имела такого опыта — этот случай был вторым в её учительской карьере. И всё бы ничего, да вот только её добрая натура стремится к тому, чтобы недавно пришедший в класс человек как можно быстрее ощутил себя своим в новой обстановке. Первый опыт такого рода интеграции оказался неудачным, а девушка, переведшаяся в коллеж Франсуа Дюпона к мадам Бюстье некоторое время назад, через пару недель была исключена по собственному волеизъявлению. Месье Дамокль был предельно честен с коллегой во время заседания преподавателей, объяснив решение ученицы «излишне заботливым поведением классного руководителя, выводившим юную леди из себя».       Бюстье не хотелось и в этот раз ударить в грязь лицом, а потому женщина изрядно волновалась. Во время представления Луи классу ей позвонили с неизвестного номера. Она вышла из аудитории и подняла трубку уже в коридоре. Разговор закончился быстро и не нёс как таковой смысловой нагрузки, однако Калин не хотела возвращаться. Секунда нерешительности преподнесла нестандартную идею: подслушать, о чём ученики будут переговариваться за дверью. Небольшая подростковая шалость сделала пульс учащённым, отчего преподавательница испытала неподдельное, почти осязаемое удовольствие.       Так или иначе, женщина слышала каждое слово, сказанное учениками в её отсутствие. Войдя в аудиторию, Мадам Бюстье поймала себя на мысли, что если бы не Адриан и его сиюминутное предложение выйти из класса и поискать её, услышав которое рука сама потянулась к ручке, то она бы с удовольствием простояла за дверью ещё какое-то время.       Поправив волос, съехавший ей на глаз, Калин ожидала ответа на заданный ею вопрос.       — Я хотел попросить Луи поискать вас, мадам Бюстье. С вами всё в порядке? Ваш разговор продлился достаточно долго.       — Всё просто замечательно, Адриан, большое спасибо, что заботишься обо мне!       — Извините, я могу присесть? – Луи несколько неуклюже влился в разговор.       — О, конечно-конечно! Ты можешь сесть с Натаниэлем… или-и… может, ты хочешь присесть рядом с Адрианом… хотя с ним обычно сидит Нино, которого сегодня нет… – тональность и громкость голоса преподавателя скакали, что воспринялось рослым блондином как беспрецедентная возможность выбора, которую ему могут позволить.       — Я сяду один. И, мадам Бюстье, вы не могли бы не вызывать меня к доске какое-то время? Не поймите меня неправильно, я рад учиться, но я чувствую себя несколько неудобно… перед незнакомой аудиторией.       — Абсолютно, Луи! Не волнуйся ни на секунду: я и ребята готовы создать все необходимые условия для твоего плодотворного и комфортного обучения! – одной лишь экспрессивной мимики было достаточно для ответа. – А над глоссофобией мы сможем поработать на утренней гимнастике. Мои ученики делают определённые успехи в борьбе со своими страхами. Не так ли, Милен?       — Не так ли, Маринетт? Ты ведь уже не боишься находиться в радиусе километра от Адриана? – толкнув подругу локтем, Алия прошептала ей на ушко. Дружеские подтрунивания всегда помогали поднять настроение представителю класса. Маринетт слегка усмехнулась в ответ, кинув томный взгляд на затылок возлюбленного.       — Это точно, мадам Бюстье! – кроткая Милен засияла – Ваши дыхательные техники — лучшие в мире! – Девушка нарисовала в воздухе большой круг обеими руками.       — Ты как всегда невероятно добра! – сказала мадам Бюстье в ответ. – Уверена, что к концу учебного года ты будешь без стеснения выступать у доски, Луи! – обратилась учительница к мальчику, успевшему занять своё место.       — Это будет замечательно! – нотка печали проскользила в голосе Луи, однако осталась незамеченной для всех в классе.       Калин по-прежнему была взволнована. Когда уже придёт Жизель? Прошло уже достаточно времени, каковы бы причины для опоздания не были.       Спустя около десяти минут в дверь постучали.       — Войдите. – несмотря на недавнее волнение, голос преподавателя прозвучал стоически.       Дверь открылась, и в амбразуре показалась молодая девушка, достаточно высокая для своего возраста. Она аккуратно и при этом с должной уверенностью переступила порог, в схожей манере закрыв за собой дверь. В этот момент её взгляд скользил по полу, и юная леди потратила ещё чуть больше секунды на то, чтобы поднять глаза и найти ими преподавателя. Гробовая тишина, с которой сопровождалось каждое её действие, была бестактно прервана Кимом, издавшим звук, парадоксально напоминавший одновременно вздох и приступ асфиксии, словно до конца и не определившись, что он чувствует в этот момент.       В свой первый учебный день на новом месте Жизель выбрала классическое цветовое сочетание одежды, "белый верх — чёрный низ". Её плотно прилегавшая водолазка была заправлена в брюки с широкими штанинами, что в тандеме создавало заметный контраст и акцентировало внимание на изумительном торсе, на котором, казалось, виден каждый изгиб. Груди красавицы были небольшими, но аккуратными и подходящими внешнему виду. На левое запястье была натянута белая резинка для волос.       И всё же гораздо более пристального внимания заслуживала сама внешность Жизель. Если спросить у любого прохожего, какого цвета у неё волосы, то абсолютно каждый не задумываясь сказал бы — «рыжие». Однако рыжий цвет её распущенных волос длиною до поясницы был несколько грязноват, и при дополнительном рассмотрении напоминал каштановый, особенно в сочетании с выразительными и большими карими глазами. Глаза определённо являлись самым захватывающим элементом лица юной сердцеедки даже на фоне остальных его черт: агрессивный разрез, дополненный тёмной радужкой, и пленительные длинные ресницы гармонизировали с детской опрятной миндалевидной формой и мягким взглядом. Нос Жизель был прямой и плавно переходил к маленькому рту с довольно узкими губами, подсознательно воспринимавшимися за кротость характера и покорность, что не могло ни привлекать к ней мальчишек ещё больше.       — Добрый день. – голос девушки прозвучал смято, отчего было понятно, что ей не приходилось говорить какое-то время. – Я опоздала более, чем должна была, извините.       — Главное, что ты всё-таки пришла, Жизель. – мадам Бюстье не отрывала взгляда от её глаз. – Проходи и становись рядом со мной. Представишь себя классу?       — Привет, ребята! Вы все уже знаете, как меня зовут, так что представляться не буду, ха-ха! – Милый смешок оказался невероятно заразительным. – Я родилась и выросла в Тулузе, а в Париж меня привезли родители, помогающие мне с моей модельной карьерой, – здесь Маринетт показалось, будто Жизель говорит это с ноткой горечи, от чего ей стало не по себе. – Отец сказал, что ближе к концу месяца я буду выступать на модельном показе, устраиваемом домом Агрестов, а одним из его участников будет парень из этой семьи, находящийся в этом классе, и зовут его Адриан. Это же ты, да? Баннеры по всему городу не могут врать. – Палец девушки показывал куда нужно.       — Да, это я, отец рассказывал о тебе. – голос Адриана нёс эмоциональный оттенок, который было сложно определить.       — Отлично, вот мы и узнаем друг друга поближе! Я, если честно, даже и не знаю, что ещё о себе рассказать. Может, у кого-нибудь есть вопросы?       Как уже упоминалось ранее, в коллеже Франсуа Дюпона новички были достаточно редким экземпляром, а потому здесь к ним всегда было приковано пристальное внимание. Луи, к примеру, расспрашивали около 20 минут, причём вопросы иногда доходили до абсурда. Такая одержимость достаточно быстро сходила на «нет», однако фаза повышенного интереса присутствовала в том или ином виде. На предложение Жизель задавать ей вопросы никто не ответил: парни, казалось, стеснялись и не хотели сморозить глупость перед сногсшибательной новенькой, а девушки, заметив поведение парней, явно не горели желанием интегрировать красотку в общественную жизнь класса. Лишь Адриан, отречённо смотревший в пол и явно погруженный в свои мысли, и Хлоя, равнодушно работавшая пилкой для ногтей, не улавливали всеобщее настроение, что, впрочем, было естественно для обоих — они оба не задали ни одного вопроса даже для Луи.       Мадам Бюстье снова заволновалась — что-то пошло не так? Почему ребята не хотят принимать Жизель? С чем это может быть связано? Всё, чего хотелось Бюстье здесь и сейчас — чтобы телефон вновь зазвонил и вывел её за дверь. Учительнице понравилось подслушивать за своими учениками в своё формальное отсутствие, и желание практиковать подобное регулярно возбудило в ней чувство стыда, усилившее вновь нахлынувший от непринятия ребятами Жизель стресс.       А ведь это так заманчиво. Они доверяют мне, но я понимаю, что даже так они делятся далеко не всем. И моя догадка подтвердилась, когда ребята говорили с Луи. Ох, Жизель! Надеюсь, что ты сможешь найти с ними общий язык. Так, нужно взять себя в руки.       — Что ж, если ни у кого нет вопросов, то ты можешь присесть. – в голосе мадам Бюстье не было даже намёка на тревогу. Она почти незаметно кивнула, словно хваля себя за выдержку.       Жизель сорвалась с места и быстро присела к Луи. Они обменялись поцелуями в щёки и пошептались о чём-то, разговаривая так тихо, что никто не слышал, о чём шла речь. Алия моментально оживилась:       — Ого, так вы встречаетесь?!       — Да. – девушка ответила уже после краткой беседы со своим парнем. Её ответ прозвучал так уверенно и твёрдо, что Алия просто не могла не расплыться в улыбке.       — Ой, как здорово! Вы такая красивая пара!       Девчонки уже были готовы засыпать новенькую порцией вопросов. Пассивно-агрессивное поведение сменилось на милость буквально по щелчку пальца.       — Пускай всё происходит без моего вмешательства, – подумала мадам Бюстье. – Я поняла это, когда подслушивала за дверью. Я не могу контролировать всё, и это даже хорошо – меньше ответственности! Сомневаюсь, что смогу повлиять на восприятие ребятами новичков, а лишний раз проявлять заботу может быть чревато. Как тогда.       Учительница заметила на себе весьма пристальный взгляд Луи, сбивший её c дальнейших размышлений.