Тень Эхо

      Сегодня будильник с треском кричит от боли ещё противнее, чем это происходит обычно. Он старый, намного старше своего четырнадцатилетнего хозяина, но тот, кажется, вовсе не собирается его менять, а починить, к сожалению, не удастся. И вот на будильник жмёт собачья голова, пожалуй, Ава способна разбудить мальчика намного лучше. Так, чтобы весь будущий день казался не таким враждебным. Мокрый нос старой пойнтер уткнулся в шею Реджинальда. Белая собака с большими двумя рыжими пятнами на теле, а также такими же ушами была его лучшей подругой.       Утро началось не с пения птиц, а с влажного носа, уткнувшегося в шею.       Мальчик отмахнулся, сонно буркнув что-то себе под нос, да прижавшись к тёплой и мягкой подушке: «Ещё немного… Ещё пять минут…» В ответ на это последовало лишь настойчивое лизание руки и тихий, но, несмотря на это, пронзительный скулёж. Это не оставляло соне никакого шанса, хоть закутывай всю голову в плед с рисунком звёзд и планет. Даже мягкий космос не способен поглотить желание Авы разбудить своего друга. Со вздохом Реджи нужно было смириться, что сегодня очередной день, когда ему нужно было идти в школу. Практически никогда в обычной обстановке кто-то называл полное имя Реджинальда, все просто сокращали до Реджи. Он всегда задавался вопросом, а зачем же ему тогда такое длинное имя, но ему лишь ответили, что в честь дедушки. «Но ведь дедушка жил тогда, когда у всех-всех были странные имена!» — такие мысли не покидали голову ребёнка, но перечить родителям ему совсем не хотелось. Мальчик, ещё сонный, с трудом разлепил веки. Когда он увидел энергичную, несмотря на возраст, собаку, которая, казалось, излучала неистощимую энергию даже в предрассветной темноте, он всегда невольно улыбается. Её тонкие передние лапы уже были на кровати, а хвост радостно вилял. Глаза же её блестели в предвкушении нового дня и приключений.       Комната была погружена в полумрак, лишь слабый свет пробивался сквозь светлые шторы, но этого было достаточно, чтобы увидеть всеобщий погром. Несмотря на светлые тона комнаты и старую деревянную резную мебель, доставшуюся ему от бабушки с дедушкой, которая будто кричит о своём высоком статусе и обязательном порядке вокруг неё. Немного рваные плакаты разбросаны по всему полу вместе со старыми книжками. Порядка в этой комнате не было: в постоянных поисках ответов в отцовских книгах Реджинальд переворачивал все книжные шкафы вверх дном, и удобнее делать это было, конечно же, на полу. На столе он считал, что недостаточно места, поэтому расположиться на полу казалось для него верным решением. Да и к тому же стол был местом истязаний в области домашних заданий. Не то чтобы он считал сам процесс обучения ужасным, но постоянные при этом мысли о школе, о одноклассниках и о том, что за ним там следит Эхо, не давали думать о задании полноценно. На комоде находились две маленькие коробки: в одной находилось собачье печенье, а в другой же печенье Реджинальда. Ему казалось нечестным, сидя за книгами уплетать печенье, в то время как его лучшая подруга истекает слюной… Прямо на книги.       — Я обязательно найду тебя, и ты падёшь под моей магией, Эхо, — грозный взгляд стремился на старую, но красивую детскую книжку «Добрый колдун Камадо», стоящую на специальной подставке на прикроватном столике. На её обложке был изображён, собственно, сам колдун, обнажённый в типичное одеяние колдуна, даже с остроконечной шляпкой. Только цвет его одеяния был белый с лавандовыми акцентами. Длинные волосы окрашены в мятный цвет и убраны в низкий маленький хвостик. В руках колдуна был такой же белоснежный посох с голубым магическим круглым камнем на конце, который был обращён к Эхо, самому злу, принявшему облик двойника доброго колдуна, но его отличали короткие седые волосы и чёрно-красное одеяние. Позади злодея находился чёрный пёс, который на самом деле был его демоном-приспешником. Корешок и концы книги были украшены различными золотыми узорами, которые под гнётом времени знатно подтёрлись. Будто в поддержку слов своего хозяина Ава чихнула.       — Спасибо, что поддерживаешь меня… — С улыбкой он почесал её за ухом и, почувствовав привычную утреннюю скованность в мышцах, потянулся, не забыв при этом зевнуть. У хвостатой бестии был свой способ проснуться – носиться по комнате, виляя хвостом и снося ещё больше книжек на пол. Это было началом нового весёлого хаоса, неизбежного каждый день. На неё было невозможно злиться, ведь, по всей видимости, Ава искренне считала, что помогает Реджинальду в его поисках. Деревянный пол тихо поскрипывал под её лапами, но это было практически незаметно за звуком падающих энциклопедий и фантастических историй. Мальчик, конечно, был благодарен её помощи, но вместе с этим они вместе потом убирали всё обратно, чтобы не захламлять комнату окончательно. Реджинальд поднялся с кровати. Ава же решила, как всегда, радостно прыгая, подталкивала его своим лбом к выходу, периодически тыкаясь холодным носом в ногу.       — Да-да… Ава, я иду, не торопись, а то я так и упаду… — Ещё сонным голосом пробормотал Реджи, медленно плетясь в ванну. Пока мальчик чистил зубы, его подружка просунулась между ним и раковиной, чтобы встать на задние лапы, положив передние на раковину. Она ждала, когда он начнёт умываться сам, а также умоет и её.       — Ну Ава… Не торопись, а то мы всю комнату забрызгаем… После ванных процедур каждый ступал собираться по-своему: Реджинальд переодевался из белой футболки с мятными шортами в повседневную одежду. Бриджи, хоть и сохраняли свою форму, рассказывали историю прогулок по лесу. Несколько царапин на ткани, едва заметные, напоминали о случайных встречах с колючими ветками. Белая футболка, хоть и не была безупречно чистой, лишь слегка пожелтела в тех местах, где пот соприкасался с тканью, а на одном рукаве виднелась еле заметная зацепка. Мятный кардиган, некогда идеально гладкий, теперь имел лёгкие заломы и небольшие потертости на локтях – следы уютных привалов на мягкой лесной подстилке. В целом, одежда Реджинальда выглядела не новой, но хорошо сохранившейся, подчёркивая небрежную, но опрятную и уютную часть его жизни. Одежда говорила о жизни, проведенной на природе, но без намека на бедность. Объяснялось это легко: их дом стоял на самой окраине Грейвсфилда, в том месте, где последние дома городка тонули в зелени, словно корабли в густом море листвы. За забором, почти касаясь их заднего крыльца, начинался лес – настоящий, дремучий, с густыми зарослями и высокими деревьями, которые кажутся древними исполинами. Именно там, в этом волшебном лесу, в который силам Эхо было невозможно пробраться, как считал мальчик, Реджинальд и Ава проводили большую часть своих прогулок. Леса обладают собственным эхо, из-за которого люди и теряются, а в таком случае и колдун будет терять его из виду. Свежий воздух, щебет птиц, запах хвои – всё это было неотъемлемой частью их жизни, тихой и спокойной, как шепот ветра в кронах деревьев. Городской шум доносился сюда лишь едва слышным эхом, а мир леса, кажется, был бесконечным и полным тайн. Собаке очень нравилось гоняться за белками, а ее хозяин мог спокойно проводить время, уткнувшись носом в свои книги, или же играть с ней.       Реджинальд лишь украдкой проверил содержимое рюкзака, и учебники лежали на своих местах. Это было необходимо из-за шуток Авы, которая иногда так показывала своё недовольство тем, что школа отбирала у него больше времени, чем она. Схватив самое главное, а именно, в случае Реджа это «Добрый колдун Камадо», а в случае Авы это ее любимый мятый плюшевый медвежонок, в котором, по правде говоря, уже почти не осталось набивки, но заштопать она его не давала. Не удосужившись даже закрыть рюкзак, они молниеносно и почти бесшумно спустились по лестнице, если бы полы не начали недавно издавать скрип, то из них вышли бы лучше агенты. Внизу же они разделились: пока мальчик побежал на кухню, Ава терпеливо ожидала его у двери. Уютная, светлая кухня с большим деревянным столом, где когда-то их семья собиралась за ужином, всегда приветствовала запахом кофе и ванили. В отличие от комнаты Реджи, окна выходили на другую сторону дома, поэтому в это время в ней ещё темно. Однако проблема, по его мнению, очень легко решалась: оставленные ещё вчера для этого завтрака яичница и салат быстро летели в ланч-бокс и вместе с соком впоследствии отправлялись вслед за учебниками. Вслед за ними отправился и бутерброд, правда уже откушенный, а после и лакомство для Авы. И вот они уже выскользнули из дома навстречу утреннему лесу, имея в запасе всего полчаса. Но что может остановить двух лучших друзей? Лес встретил их прохладой и пением птиц. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь листву, рисовали на земле причудливые узоры из света и тени. Воздух был наполнен ароматом хвои и влажной земли. Высокие деревья, словно великаны, стояли плечом к плечу, создавая густой, таинственный полог. Между ними проглядывали яркие пятна цветов – фиолетовые колокольчики, жёлтые одуванчики, скромные ромашки. Тонкие лучи солнца проникали сквозь листву, создавая волшебную игру света и тени на лесной подстилке, покрытой мягким мхом. Ветер тихо шелестел листьями, словно рассказывая древнюю историю леса. Они остановились на своей любимой полянке, залитой солнечным светом. Здесь, среди шелеста листвы и пения птиц, Реджинальд и Ава делили свой скромный завтрак. Мальчик с удовольствием ел яичницу, Ава с удовольствием хрустела своим угощением. Полчаса пролетели незаметно, наполненные тишиной леса, дружбой и маленьким приключением, прекрасным началом дня.              Но всему хорошему рано или поздно приходит конец. Так и в этом случае, по истечению тех тридцати минут чудесный и спокойный день был обязан стать очередным мучением. С тяжелым вздохом Реджинальд встал и отряхнулся. Ава уже слишком хорошо знала этот вздох и подошла к нему, готовая получить порцию ласки и, выслушав, как в школе плохо и как мальчик был бы рад остаться здесь, с ней, хоть на весь день. Но сегодня плохое предчувствие было тревогу, Реджи казалось, что произойдет что-то ужасное и опустившись на колени крепко обнял свою подругу.       — Ава… Я так не хочу уходить, так не хочу тебя отпускать… Если бы ты только знала… — собака тут же положила свою мордочку на плечо друга. Они так просидели ещё минут пять. Возможно, просидели бы ещё, если бы Ава не начала тыкаться своим носом в его щеку. С грустью от предстоящего расставания они поднялись. Реджи подождал, когда пойнтер подберет своего мишку и уже вместе они пошли к дому. Всю дорогу мальчик старался не думать о том, что скоро его ждет. Всеми правдами и неправдами он старался думать только о книге и Аве, представлял, что возможно сегодня мама вернется домой раньше, как это иногда бывает и они вместе поужинают. «Хотя, нет, только не это… Она же снова будет спрашивать о школе… Но, быть может, обойдется? Может, она будет настолько уставшей, что мы вместе с Авой просто посмотрим какой-нибудь фильм и уснем на диване…? Хотя, кого я обманываю…», с очередным тяжким вздохом было принято поражение даже в собственных мыслях.              Проводив Аву до дома, Реджинальд с грустью махнул ей рукой. Она же в ответ гавкнула. Ава, как бы это ни было обычно, не очень любила подавать голос, но это был ее способ сказать «удачи» на прощание. Такое проявление заботы всегда заставляет мальчика улыбнуться. Её голос был волшебным, на мгновение он освещал его день, но мгновение это, к сожалению, проходит, растворяясь в растущей тревоге перед школой. И вот он сел на свой велосипед, старенький, но надежный, и покатил его в сторону дороги. Спустя пару секунд педали уже крутили легко, а ветер приятно обдувал лицо, но всё же мысли о предстоящем дне продолжали врываться с новой и новой силой, забирая удовольствие от поездки. Каждый пропущенный встречный взгляд был маленькой победой.

***

      Спустя время на горизонте уже была видна школа, ее высокие кирпичные стены, помнящие, наверное, ещё дедушек и бабушек нынешних учеников, выглядели солидно и немного сурово. Тёмная черепица крыши блестела под летним солнцем, отражая золотисто-зелёный свет крон окружающих деревьев. Он подъехал к школе одним из последних, но звонок ещё не прозвенел. Место, где можно было оставить свой велосипед, находилось в стороне от школы, поэтому каждый раз было необходимо пройти всю ее правую сторону. Тихонько припарковав велосипед у забора, он глубоко вдохнул, стараясь успокоиться, и вот, проходя мимо колонн, украшающих здание, чувствовал, как знакомые гравированные камни слегка шершавят его ладони, когда он просовывает туда руку, проверяя, на месте ли выгравированная дата основания школы. Флаг, развевающийся на ветру, казался ему ярким пятном на фоне серых стен. Да, он ходил в эту школу уже не первый год, и каждый день, проходя по знакомой дорожке, он видел то же самое, но каждый раз находил в этом что-то новое. И каждый раз, глядя на табличку с названием школы, он был крайне внимателен, поскольку искал проявление Эхо везде. Мусор в виде фантиков от чипсов и сухариков, а также разноцветных банок из-под газировки под ногами шуршали, сопровождая его шаг, а знакомый запах старого кирпича и немного сырой земли был для него комфортным и привычным. Вокруг школы расположен большой асфальтированный двор, на котором во время перемен суетятся ученики. Большое количество детей создает ощущение хаоса и шума. Внутри школа пахла старой древесиной, мелом и чем-то сладковатым, чем-то вроде ванили и старых книг. Длинные коридоры, выложенные тёмным паркетом, казались бесконечными, и множество одинаковых классов, оборудованных стандартной мебелью. На стенах развешены скучные пожелтевшие от времени фотографии прошлых выпусков, портреты основателей школы и множество расписаний, написанных мелом на досках, обведённых в красочные рамки, всё сделано согласно строгим стандартам, но без намёка на веселье. В школе царит атмосфера строгости и дисциплины. Реджинальд, проходя по коридорам, невольно замечал потёртости на перилах, следы от ручек на стенах и множество мелких деталей, говорящих о жизни, которая кипела за толстыми дверями классных комнат. Воздух наполнен смесью запахов – мела, старых книг, кофе из учительской и чего-то невыразимо школьного, немного затхлого. Если в ней остаться последним, то звук шагов эхом разносился по коридорам, смешиваясь со шуршанием учебников и тихим гулом голосов, доносящимся из открытых классных комнат. В воздухе витала атмосфера тихой сосредоточенности и одновременно оживлённого ожидания перемен. Мальчик старался слиться с потоком других учеников, направляющихся в свои классы, но у входа его, как всегда, поджидали Айрис и её друзья. Айрис, несмотря на свой хрупкий вид, обладала тем ещё нравом. Её каштановые волосы, обычно собранные в небрежный хвост, часто растрепаны от погони за очередной шуткой. Глаза цвета тёмного шоколада блестели озорством, а на губах постоянно играла едва заметная усмешка. Девочка носила потертые джинсы, немного мятую футболку и удобные ботинки – что и отражало её нелегкий темперамент, но всё ещё держалось в рамках школьного дресс-кода, хотя бы формально. Если ей что-то не нравится, то она говорит об этом прямо. Если же это не помогло, то она принимает более радикальные методы. Учителя считают, что имея менее пылкий нрав, она могла бы стать одной из лучших учениц в классе. Её лучшая подруга, Лили, полная противоположность Айрис. Лили высокая и стройная, с яркими, рыжими волосами, которые она постоянно заплетает в различные косы и причёски. Её стиль – это взрыв ярких красок: кислотные цвета, необычные принты, многочисленные украшения. Она всегда на высоких каблуках, даже если они совсем не подходят для прогулки в парке. Третий друг в их компании, Джеймс, – парень среднего роста с короткими, тёмными, чуть вьющимися волосами и пронзительными голубыми глазами. Его стиль можно назвать спортивным, но аккуратным: джинсы, футболки, удобные кроссовки, всегда чистая и выглаженная одежда. Его голубые глаза часто искрились хитростью, но в них также можно было уловить искорку настоящей дружбы. Он производит впечатление спокойного и уравновешенного человека. Они стояли у входа, переговариваясь и смеясь. Реджинальд старался пройти мимо незамеченным, но Айрис перехватила его взгляд и усмехнулась. Её подруги захихикали, и Реджинальд почувствовал, как по спине пробежала волна холода. Но кроме тех троих и толпе зевак с класса, на нем задерживаются ещё два взгляда. Один – быстрый, оценивающий, принадлежал мальчику, лет тринадцати, с коротко подстриженными темными волосами и пронзительными серыми глазами. Он стоял чуть в стороне, опершись на стену, и его выражение лица было трудно определить. Было ли это любопытство, сочувствие или просто безразличие – Реджинальд не мог понять. Другой взгляд – более мягкий, задумчивый – исходил от девочки, чуть старше, с длинными каштановыми волосами, заплетенными в косу. Она шла немного позади мальчика, и ее большие карие глаза, полные сочувствия, казались Реджинальду на удивление проницательными. Она словно пыталась увидеть что-то в нем, понять его чувства. Их взгляды не были назойливыми, они не обсуждали его за спиной, как часто делали другие. В них было что-то другое, некая скрытая забота, которая в этот тяжелый для Реджинальда день казалась ему нежданным, но приятным маяком в бескрайнем океане его печали. Реджинальд почувствовал некое успокоение, небольшую надежду, что не все в этом мире безразличны к его боли. Первый урок – математика. Атмосфера в классе напряженная, но не враждебная. Можно встретить как прилежных учеников, тихо сидящих за своими партами, так и тех, кто постоянно чем-то занят: шепчется, рисует в тетрадях, играет в игры на мобильных телефонах. В воздухе витает неявное чувство соперничества и одновременно странного товарищества, типичного для подросткового возраста. В целом, это обычный класс, но с лёгким налетом хаоса и непредсказуемости, что отражает характеры его учеников. Реджинальд сел на своё место, старался сосредоточиться на объяснении мисс Эванс, но его мысли блуждали. Он чувствовал на себе постоянные взгляды Айрис и её компании, сидевших позади. Они шептались, перешёптываясь, иногда бросая в его сторону записки, скомканные бумажки. На перемене Реджинальд поспешил в туалет, надеясь спрятаться от Айрис и её компании. Но и там он не чувствовал себя в безопасности. Он слышал их голоса в коридоре, их смех. Он чувствовал себя как мышь, загнанная в угол. На следующем уроке – английском – мисс Грейс, их классная руководительница, обычно добродушная и внимательная, не могла помочь ему. Она постоянно отвлекалась на Айрис и её подруг, которые, вопреки правилам, шумели и отвлекали весь класс. Реджинальд понимал, что мисс Грейс сочувствует ему, но она ничего не могла сделать. Этот кабинет не особенно большой, вмещая около двадцати пяти учеников, и немного тесноват. Стены выкрашены в бледно-жёлтый цвет, который под воздействием времени выцвел до сероватого оттенка. На доске, исписанной мелом, видны следы былых уроков – остатки правил, схем и невнятных рисунков. Парты, поцарапанные и исписанные, стоят в неупорядоченных рядах. В углу стоит пыльный шкаф, забитый учебниками и старыми моделями. Окна заклеены кое-где скотчем, свидетельствуя о небольших, но частых происшествиях. Солнечный свет, проникающий сквозь грязные стёкла, рисует тусклые пятна на полу. На подоконниках, среди горшков с малыми растениями, лежит разный мусор – обертки от конфет, записные книжки и иногда потерянные ручки. Эту зелень принесла сюда мисс Грейс, но дети, видимо, не оценили ее труд. Следующий урок проходил у нее же, а все ученики убежали обедать, поэтому, оставшись в классе и уткнувшись в потрепанную книгу "Добрый колдун Камадо", Реджинальд мог перевести дух. Это была его единственная отдушина, мир, куда он мог убежать от школьных издевательств. Он зачитывался очередным приключением колдуна, забыв о шепоте и смешках за спиной. Внезапно он почувствовал, как чья-то рука грубо схватывает книгу. Он поднял глаза и увидел перед собой Айрис, лицо которой искрилось злобой. — Опять этот хлам? — презрительно спросила она, вырывая книгу из его рук. Реджинальд инстинктивно попытался вернуть книгу, но Айрис сильнее сжала её в руке. Страницы книги хрустнули. — Отдай! — прошептал сквозь зубы Реджинальд, чувствуя, как подступает к горлу ком, он чувствовал, как земля уходит у него из-под ног, страх сковал всё его тело. Книга была для него бесценна, это был кусочек мира, где он чувствовал себя в безопасности. Айрис усмехнулась. Она небрежно перелистала страницы, её длинные черные ногти царапали бумагу. Мальчик, только что оцепеневший ощутил уже другие чувства, эмоции. Это был гнев, злость и ненависть. Он был готов на всё, чтобы эта девчонка получила по заслугам за все эти дни, а самое главное, за то, что она схватила его книгу. Его книгу. Реджи стиснул кулаки, готовясь к борьбе, но в этот момент вмешалась мисс Грейс.       — Айрис! — строго сказала учительница. — Немедленно отдай книгу Реджинальду! Айрис, не желая терять лицо перед созванными ею же одноклассниками, для демонстрации избавления их от чудилы, сделала вид, что сдаётся. Но, прежде чем вернуть книгу, она с силой сжала её ещё раз, и Реджинальд услышал новый, более резкий хруст. Он почувствовал, как его сердце сжалось от боли. Страницы были помяты, корешок книги накренился. Часть иллюстрации на одной из страниц была разорвана. Айрис, наконец, швырнула книгу на парту Реджинальда. — Не понимаю, почему вы защищаете его эту детскую книженцию, ему что, пять лет? — Книга упала с глухим стуком, как будто упало что-то очень важное и хрупкое. Реджинальд осторожно поднял её, проводя пальцами по поврежденным страницам. Сердце колотилось в груди, как птица в клетке. Он смотрел на слегка замятый край страницы, словно этот залом отражал всю боль в его душе. Внезапно он почувствовал, как чья-то рука тянется к нему. Нежная, девичья рука, словно пытающаяся успокоить, поддержать. Он чуть приподнял голову, но только успел увидеть женское запястье с тонким серебряным браслетом, прежде чем к девочке подошёл кто-то ещё. Реджинальд не отрывал взгляда от книги, от замятой страницы, словно она была единственной защитой от окружающего мира. Он слышал приглушенные голоса, женские и мужские, но не мог разглядеть лиц, не мог расшифровать слова. В этот момент его миром была только потрепанная книга, хранящая память об отце. Потом голоса удалялись, шаги затихали. Рука исчезла. Реджинальд остался один с книгой в своих руках, в своих мыслях, в своей боли, не зная, кто пытался его успокоить, кто прервал этот нежный жест. Остался только замятый край страницы, как напоминание о чуть упущенном контакте, о каком-то неведомом сочувствии в этом бесчувственном мире.       Слезы навернулись на глаза. Ярость также внезапно отступила, как и появилась. Он уже не слушал, не обращал внимания, да и не хотел видеть, что происходит в классе и о чем продолжают говорить их классная руководительница с нарушительницей его покоя. Это не была просто книга. Это был его мир, его убежище. И Айрис только что попыталась уничтожить его. Мисс Джонс, увидев слезы на лице Реджинальда, вздохнула. Она понимала, что простое "извини" не сможет исправить ущерба, нанесённого не только книге, но и душе мальчика. Она и не пыталась к нему подойти, зная, что мальчик не станет её слушать. А Айрис, довольная своей местью, хихикнула и отвернулась, обмениваясь значительными взглядами со своими друзьями. Остаток урока Реджинальд провел, уткнувшись в изуродованную книгу, чувствуя горечь и бессилие. Даже одна единственная испорченная страница ощущалась для него острой болью внутри, а вместе с тем опустошением. Для него не было сомнением то, что Эхо до сих пор, даже находясь в других способен и все ещё желает издеваться над ним, постоянно лишая покоя и постепенно всего самого для него важного.