Не смог

      Игрок «390» выбывает... После неудачного бунта, игрокам давался один свободный день для того, чтобы персонал убрал все его последствия и вновь приступил к подготовке к новой игре. Сами игроки сидели тише воды ниже травы, пока их взгляд не сводился или с экрана, где теперь цифра едва превышала "90', а денежный счет возрос. — Чжон Бэ... — пролепетал Дэ Хо. — Чëрт возьми... — выругалась "120"-ая, из-за досады, что ничего не вышло. — На самом деле, у нас действительно не было шансов. Их оказалось слишком много. — Чжон Бэ, — повторял разочарованно всë тот же морпех. — Это я во всем виноват. Если бы... — Не стоит, — посмотрела на него Хëн Джу, но без какого-либо осуждения. Они позже об этом ещë успеют поговорить. В этот момент, одна из дверей открылась и в общежитие вернулся единственный выживший, после поимки, игрок. Он старался не смотреть на остальных, и держать пустой, подавленный взгляд внизу. Он шëл медленно, двигаясь в отдельное от товарищей место. И даже старался игнорировать едкие комментарии. — Тоже мне, герой, — фыркнул один из кружков. — Однако мы можем сказать ему спасибо, — ухмыльнулся "100"-ый, оглядевшись на товарищей. — Крестиков отныне действительно меньше, чем нас, и мы легко выиграем голосование! Ки Хун остановился, смотря куда-то в пустоту. Нижняя челюсть подрагивала, как и плечи. На шее показались жилки, а ладони сжались в кулаки. Тяжело и часто дыша, он несколько секунд смотрел перед собой, прежде чем начать издавать крики, и избивать темные перегородки на кроватях не только ногами, но и руками, от чего появлялись мелкие ранения. В тот момент, когда мир вокруг начал терять свои краски, тишина стала оглушительной. Каждый вдох, кажется, отнимал последние остатки силы, а сердце, сжимаясь в тисках невидимой тревоги, стучало в унисон с тёмными мыслями. В голове роились обрывки воспоминаний, словно беспокойные пчёлы, жужжащие в бескрайности луга, на которых некому было собирать мед. Чувство безысходности разрасталось, окутывая всё вокруг пеленой тяжёлого безмолвия. Словно находясь на краю пропасти, Ки Хун ощущал, как его разум начинает разрушаться, каждое слово становилось швом, сшивающим раздирающиеся на части эмоции. Слёзы катились по лицу, срывая с себя маску непробиваемости и уверенности. Постепенно крики затихали. Оперевшись спиной о стену, он схватился за голову и медленно сполз на пол, пока кто-то наблюдал, пребывая в оцепенении. Первой решилась медленно подойти Чжун Хи, не смотря на немые протесты своего бывшего парня. И только после неë, решились Хëн Джу, Дэ Хо и мать с еë сыном. — Господин... Неуверенный, тихий голос морпеха заставил "456" поднять на него взгляд человека, который изо всех сил держался, чтобы не впасть в ещë более истерическое состояние. — Не зови меня так... — прошептал он. — Не нужно. — помолчав немного он продолжил, закрывая руками лицо. — Идиот... Какой же я идиот... — Вы не могли знать, что всë... Так получится, — сказала "222". Внезапно взгляд предыдущего финалиста уловил еë. В том злосчастном смокинге и с вечно спокойным выражением лица. Она стояла позади них, практически в паре метрах, и смотрела на него. Такая бледная с ещë более потемневшими глазами. И от этого сердце ещë больше защемило. Се Бëк. — Я знал. Знал, что ничего не выйдет... Но решил рискнуть, — сломанным голосом заговорил Ки Хун, а потом резко поднялся и, когда другие дали его пройти, он вышел в центр зала и посмотрел на починеные камеры. — Вы, поганные ублюдки... Я отказываюсь играть. Можете меня прикончить, расчленить, износить или повесить мою голову себе на стенку в качестве трофея, но мне плевать... — потом он вновь срывается на крики. — В задницу и вас и ваши чëртовы игры! — Ты что, чëрт возьми, творишь?!.. — нахмурился, напрягаясь, "100"-ый, но на него внимания не обратили. А пока он говорил, Хëн Джу быстро оказалась прямо напротив своего неудавшегося командира. — Вы с ума сошли, они вас прикончат! — Ну и плевать! Пусть делают с моим трупом что хотят! Ему зарядили сильную пощëчину, а потом взяли за плечи, желая встряхнуть. — Не смей так говорить! — процедила Хëн Джу, пока еë оппонент отходил от состояния временного оцепенения. — Каждая жизнь имеет своë значение, и ты тоже не исключение! — Я не заслужил этого! — выкрикнул Ки Хун едва ли не слëзно, и пока она опешила, смог оттолкнуть еë и отойти назад. — Я не должен был выигрывать в этой чëртовой игре! На той игре были люди, которые заслуживали победы гораздо больше, чем я! — он вновь увидел девушку в смокинге, что медленно подходила к ним. — Я... Я не хороший человек. Я никудышный отец, и тем более ужасный сын, что оставил свою мать умирать в одиночестве, хотя и играл здесь ради неë. Думаешь, я заслуживаю жизни после всего этого? — но она молчала. — А Ëн Ми не заслуживала?! Или Чжон Бэ?! Или... Сэ Бëк... Он так и не получил ответа, от чего отходил назад, прежде чем развернуться и уходить как можно дальше от остальных. Он хотел побыть в одиночестве, а ещë лучше лечь на пол и сдохнуть, как те, кто не вернулся с перестрелки. Но вместо этого, пока другие дискусировали по поводу произошедшего, он сел на кровать и смотрел перед собой, затем закрывая лицо ладонями. И дал волю слезам, впервые за три года. — Слабак. Услышал он голос напротив себя, от которого на душе заскребли кошки. Она сидела напротив него, осуждающе и разочарованно смотря. — Сэ Бëк... — Не того Сон Ки Хуна я знала. — Тот уже давно мëртв... Перед тобой сидит лишь его пустая оболочка. Никчëмная и жалкая. — Ты не такой человек, Ки Хун, — она сказала это, смягчив тон, прямо как тогда, за минуту до того, как истечь кровью и умереть. — Ты добрый и сострадательный. И должен прекратить всë это. — Нытьë или игру? — хмыкнул Ки Хун, утирая слëзы. — И то и другое. — Я не смог. Не смогу и теперь... Что я действительно смогу сделать? Помоги мне, раз такая умная. — Я не могу. Я в твоей голове, но ты должен отпустить меня и взять себя в руки уже. — Как?.. — Хватит себя винить. Даже в таких коротких словах был заложен смысл. Быть может, она, его часть, действительно права. Он должен это сделать, должен покончить с этим кошмаром во имя тех, кто здесь погиб, и тех, кого можно ещë спасти. Тяжело выдыхая, он добавил. — Может ты и права, я... попробую снова. Но в этот раз лучше придумаю план... — Господин! Это был голос пожилой женщины. Даже после всего, что произошло, она желал как-то помочь неудавшемуся лидеру повстанцев. Гым Джа теперь выступала от имени других, что лишь ожидали в стороне дальнейших действий. — Я бесконечно соболезную тому, через что вам пришлось пройти, но... не стоит себя во всëм винить, — пока он молча смотрел на неë, женщина заботливо взяла его ладонь. — Вы не виноваты в том, что смогли выжить. Я хорошо разбираюсь в людях, и могу сказать, что вы прекрасный человек. — Я воровал у матери с карты деньги и делал ставки на лошадей, — безцветным тоном парировал Ки Хун. — А она болела... Эти деньги нужны были ей... — Но Вы сожалете обо всëм этом? — на это, мужчина утвердительно кивнул. — Вы не побоялись рискнуть в первой игре своей жизнью, когда бросились помогать нам и тому подстреленному человеку. И Вы спасли меня в игре "Третий лишний"... Ваша мама бы гордилась, каким человеком Вы стали. Нижняя губа Ки Хуна дрогнула, а на глазах скопились слëзы. Но он держался, дабы ещë больше не расклеится. А старушка добавила: — Сделайте все возможное, чтобы все те люди погибли не напрасно. Он, подумав, кивнул, попутно взглянув на плод своего воображения. На этот раз, она довольно улыбалась. — Надери задницу этим придуркам, Сон Ки Хун из Сан Мун Дона. И надеюсь, в ближайшие лет двадцать, я тебя точно не увижу... Это было в последний раз, когда кто-либо из погибших участников являлся Ки Хуну не только в реальности, но и во сне...