Искусство лунного света

Энви стоял на мансарде, оперевшись руками о балкон и любовался ночным небом. Звёзды ярко светили, приманивая взгляд. Год обучения у Луны подходил к концу. Парень думал о том, что скоро покинет этот особняк, к которому уже успел привыкнуть, но что важнее… они с учительницей снова станут врагами. Гомункул знал, что подчинённые Луны всё это время продолжали нападать на его друзей. И похоже, эти преследования никогда не прекратятся. Если только не перебить их всех. Включая саму Луну. Энви тяжело вздохнул. Он постоянно думал об этом последний месяц. И всякий раз ему хотелось прогнать навязчивые мысли куда подальше. Если бы только Луна сама согласилась оставить их в покое! Парень столько раз порывался заговорить с ней об этом, но она всякий раз соскальзывала с темы. «Я должен был понимать, что этим всё кончится! — Энви сжал кулаки так сильно, что ногти впились в кожу. — Я должен был думать об этом с самого начала. Почему, ну почему я стал таким мягкосердечным?! Я не хочу её убивать! Но кроме меня, никому больше это не под силу. С её способностями… Я единственный, кто может дать ей отпор. Мне придётся пойти на это ради друзей… Чёрт! Но ведь я провёл с ней целый год! Она моя учительница! Почему?! Ну почему?! Я не хочу!!!» Энви упал на колени и обнял самого себя, пытаясь как-то собраться с духом. В глазах противно щипало и, в конечном счёте, по щекам потекли слёзы. Как назло, он услышал из-за двери приближающееся шаги. С силой утерев слёзы рукавом, Энви быстро вскочил на ноги, и вовремя, потому что на мансарду вышла Луна. — Так и знала, что ты будешь здесь, — с довольной улыбкой произнесла она, подходя к своему ученику. — Угу, это моё любимое место, — как ни старался, но гомункул не смог скрыть грустные интонации в голосе. Всё же, терзающие его мысли не могли не излиться во вне. А Луна ещё, как назло, была слишком внимательна к нему. — Что-то случилось, Энви? — спросила учительница, пристально взглянув в лицо парню, отчаянно избегающему зрительного контакта с ней. — О, да ты кажется плакал! — её голос стал встревоженным. И это добило Энви ещё больше. Ведь всего несколько минут назад он думал о том, что должен будет убить эту женщину. Которая, блин, заботится о нём! — Ничего страшного, — гомункул изо всех сил пытался сохранить самообладание, но выходило крайне хреново. Он отвернулся от Луны и опёрся локтями на балкон, снова направляя взгляд к звёздам. — Энви… — кажется, учительница хочет подобрать какие-то слова поддержки, но пока не знает даже, по какому поводу нужно поддерживать. В итоге она решает просто сказать ему хоть что-то позитивное. — Через неделю ты сможешь вернуться к своим друзьям. Уже так скоро… — теперь её голос звучит грустно. — Ты ведь по ним соскучился. Из-за этого расстраивался? — Нет. Ты же сама сказала, я к ним вернусь скоро. С чего бы я вот так загонялся из-за них? — Энви иногда бывал убийственно логичен. — Но… тогда, что тебя тревожит? — Луна всё глядела на него, хотя гомункул был отвёрнут к небу, и ей открывался вид лишь на его профиль. «Не поверишь, но меня тревожит твоя судьба! Я стал достаточно сильным, чтобы убить тебя, но это меня вообще не радует!» — Энви стискивал зубы, отчаянно пытаясь сдержать эмоции. — Я поняла, — вздохнула Луна. Похоже, пришла к какому-то своему выводу. — Ты переживаешь из-за того, что мои подчинённые всё ещё охотятся на твоих друзей. Ты всегда пытаешься поговорить об этом со мной. Но я уже решила, что так продолжится и дальше. Прости, Энви, — да ладно? — Однако, не надо так переживать! Ты очень сильный. Ты сможешь их защитить. — Тогда тем более, зачем это?! — воскликнул гомункул, разворачиваясь к учительнице. На эмоциях он вцепился в её рукава и уставился в льдисто-голубые глаза. — Зачем продолжать битву, если я так силён?! Ты сама говорила, что создание Венца Творения это твоя цель! Значит, ты уже всего достигла! Что тебе ещё нужно? — Ну, — Луна, как всегда, избегала прямого ответа. — Это уже моё дело. — Вот так всегда… — мрачно вздохнул Энви, опустив голову. Его руки, сжимающие ткань дорогого платья учительницы, мелко дрожали. Он злился. Очень злился на Луну. Она никогда не была с ним откровенной. Никогда не говорила о своих мотивах, чувствах, о том, что думает на самом деле. При этом, к нему была всегда внимательна, ласкова, заботлива, порой даже нежна. Первый раз гомункул сильно офигел, когда женщина, не сдержав порыв эмоций, обняла его, после неудачной практики одной из техник, в которой Энви чуть не пострадал из-за отдачи. Последний понимал, что Луна испытывает к нему определённые чувства, примерно как к своему «созданию», не зря ведь она зовёт его Венцом Творения. Ясное дело, что она им по-своему дорожит. И всё-таки… эта теплота рождала у парня ответные чувства, которые входили в противоречие с установкой «мы враги». Из-за этого… Энви сам не был с Луной достаточно откровенным. Ведь он тоже, даже сейчас, скрывал от неё свои истинные переживания. Не мог тупо сказать, что волнуется за неё. Не хочет с ней враждовать, убивать её. Вместо этого он тянет, говоря окольными путями, хотя в конце концов, всё равно пытается прийти к этому. К своему нежеланию вредить ей. — Энви… — Луна вдруг опять обнимает его, прижимает к себе так, что голова парня ложится на её большую красивую грудь, как на подушку. Женщина ласково гладит его по волосам и по спине. Она, кажется, не умеет выражать свои чувства словами, или просто не знает, что нужно сказать в этот момент. Но то, что она предпринимает, нравится Энви, одновременно вызывая в его сердце ноющую боль. «Она ведь стала мне… как… мать, — признаётся себе гомункул, чувствуя, как слёзы потекли вновь, а руки сами обхватили женщину, обнимая её крепко в ответ. — У меня никогда раньше не было мамы, в отличии от людей. И я всегда хотел узнать, что же это такое, материнское тепло. За этот год, рядом с Луной, я, кажется, это познал…» Но она враг. Враг его друзей. Она охотится за Эдом, Алом, Микой и Мэй с Уинри. И её террористы чуть не убили Роя в прошлый раз… Энви просто не может позволить себе её полюбить. Даже, если будет тяжело. Он должен с ней покончить… Или уговорить отступить. — Луна… — тихонько начинает парень, всё ещё лёжа на груди учительницы. — Может всё-таки… не стоит нам сражаться? Неужели кроме моих друзей тебе не за кем охотится? Уверен, в Стоунграде полно других одарённых людей, алхимиков всяких и не только. Пожалуйста… моих друзей оставь в покое. Женщина молчала. Она ничего не говорила в ответ, задумчиво теребя прядку волос Энви. Что у неё в голове? Почему она так упёрлась на своём? «С ней невозможно договориться», — сокрушённо понял гомункул, и, всхлипнув, опять заплакал. Платье Луны уже было мокрым в районе груди, но она позволяла парню дальше заливать его слезами. *** Это тяжело: видеть своего мальчика плачущим, но быть не в силах его утешить. Луна знала, что достаточно согласиться с ним, чтобы его истерика прекратилась, но была на это не готова. Она не оставит его друзей в покое, ведь это единственная ниточка, которая будет связывать их, когда он уйдёт. А может, если удастся похитить кого-то, получится заманить Энви к себе обратно? Да, подлыми и грязными способами, да, через шантаж, но ведь цель оправдывает средства. Главное — Венец Творения будет с ней. Потому Селена и не соглашалась. Но объяснить это Энви тоже не могла. А он, бедняжка, так страдал! Вот только, Луна никак не могла понять, почему? Боится личного сражения с ней, потому что не уверен в своей силе? Ведь с террористами он может справиться на раз-два. Или… тут в чем-то другом дело? Энви часто удивлял Селену своим хорошим отношением к ней. Но она была уверена, что это лишь временная мера, чтобы ничего не мешало обучению, а на поле боя он снова станет вести себя, как подобает врагу. Однако… Эта его истерика сейчас… Луна была совершенно сбита с толку. Всё, что она могла, просто успокаивать гомункула объятиями. Ей самой было больно от мысли, что придётся сразиться напрямую с ним, но Селана уже придумала кое-что. Нашла одну маленькую хитрость. Способ, который остановит Энви, выведя его из строя на время. Если это случится, ему придётся сдаться, и она его заберёт обратно к себе, вместе с кем-нибудь из его друзей, которым будет затем шантажировать. Гомункул наконец проплакался, но так и не отходил от женщины. Продолжал к ней прижиматься, лёжа головой на её груди. «Мой мальчик… Я тебя никому не отдам! Я верну тебя во чтобы то ни стало! Плевать, что Истина сказала мне, что ты будешь свободен! Я не хочу расставаться с тобой! Я тебя… люблю!» — Селена сильнее стиснула в объятиях Энви. И она даже не думала о том, что её любовь больная. Не пыталась мечтать о взаимности, просто решила привязать парня силой и угрозами. Ей казалось, иначе и невозможно. Через какое-то время гомункул всё-таки отпрянул от неё и немного смущённо сказал: — Прости. Что-то я сегодня сорвался. — Ты не виноват, — Селена нежно погладила его по голове. — Это всё из-за меня, так что не стоит извиняться. К тому же, не надо вечно держать себя в руках. Нет ничего плохого в том, чтобы позволить себе расслабиться и выпустить эмоции. — Луна, — вдруг начал парень. — А ты, хоть иногда позволяешь себе расслабиться? Вот так поплакать… — Я? — женщина удивилась. Она не плакала очень давно, наверное с того момента, как потеряла родителей. Взамен на лунный свет. — Мне это не нужно, — она пожала плечами. — Как же не нужно? Ты ведь тоже живая. У тебя тоже есть эмоции, которые надо выпускать. При мне ты сдержанная, но неужели ты такая всегда? Неужели, даже наедине с собой не позволяешь себе расслабиться? — Энви был крайне удивлён. — Хм… Но мне правда это не нужно. У меня нет таких эмоций. Нет чего-то, о чем бы я настолько волновалась, — честно ответила Селена. Все её чувства крутились вокруг Венца Творения, а худшим переживанием было то, что он скоро уйдёт, но и тут она уже придумала план его возвращения. Луна не привыкла расстраиваться и плакать, она предпочитала сразу искать пути решения проблемы. И, как правило, всегда находила. — Нет эмоций? — Энви прищурился, глядя на женщину. Он часто так делал. Смотрел на неё долгим взглядом, желательно прямо в глаза. Будто выискивал что-то в ней. Какие-то ответы, которые она не хотела озвучивать, или даже сама не знала. Наверное, гомункул верит во фразу: «Глаза — зеркало души», поэтому и приглядывается к Луне постоянно. «Он всегда пытается меня понять, — Селена не избегала зрительного контакта, позволяя сливовым глазам исследовать себя. — Почему его это так волнует? Хочет лучше изучить врага? Или… Или всё же… я не безразлична ему как человек?» Это весь год оставалось для Луны загадкой. *** Энви осваивал искусство лунного света довольно быстро. Конечно, упор делался на мягкие и плавные техники, ведь ему надо было вернуть зрение Мустангу, но тем не менее, гомункул проявил интерес и к боевым приёмам. Луна с удовольствием его и этому научила. Она сама больше специализировалась на резких и поражающих техниках, которые могут пригодиться в битве. Однако, кроме этого, с помощью лунного света можно было делать и просто эстетически приятные вещи. Например, рисовать в воздухе картины, просто ярко сиять как вторая луна. Эта часть искусства была для расслабления. И Селена знала, что Энви иногда занимается этим ночью на мансарде. Чаще в такие моменты он был в одиночестве, но иногда Луна всё же осмеливалась выйти к нему, а не только подглядывать. И, как выяснилось, он был совсем не против. Показывал учительнице свои игры со светом, рисовал при ней, а потом, они применяли свою трансформацию, вместе взлетали на "ангельских" крыльях и кружили в тёмном небе под луной, рассыпая вокруг золотистые искры своего сияния. Это были чарующие моменты близости, в которые Селене казалось, что Энви как будто бы её сын. Пусть она не рожала его, пусть не знает вообще, что такое материнство, но тем не менее, она была уверена, что именно так это и ощущается. Он — её продолжение, Венец её Творения, они родные через лунный свет, через ту кровь, которую она влила в него во время ритуала. Луна хотела бы быть его матерью. И чтобы он её любил. Чтобы они всегда были вместе… Последнее она, возможно, и осуществит, но учитывая то, каким образом… После этого, Энви точно её никогда не полюбит. Да и так тоже. Он не глупый мальчик. Он понимает, что в один момент они вновь столкнутся в битве как враги. *** Настал тот день, когда Энви пора было возвращаться. Они с Луной стояли возле портала, в который уже прошли все террористы, собирающиеся напасть на Центральный штаб. «Может… может не отпускать его? Использовать свой подлый приёмчик, обезвредить на время, а там… вдруг кого-то из его дружков сегодня словят? Хотя, за весь год не поймали никого. Но если я займусь этим лично, всё получится!» — Селена закусила губу, поглядывая на Энви, неуверенно мнущегося перед порталом. Почему он не уходит? Ждёт прощальных слов? — Эм, — наконец-то выдал он хоть что-то, — Луна, мне пора, — в его голосе прозвучала грустная нотка. «Неужели?!» — Я знаю, Энви, — Селена вздыхает. Нет, она не может поступить с ним так подло сейчас. Должна хотя бы дать ему шанс вернуть Мустангу зрение. Он же ради этого к ней приходил. — Что даже «пока» не скажешь? — сливовые глаза уставились на Луну с долей обиды. — А? Честно говоря, я думала ты просто кинешься в портал, как только его увидишь, чтобы поскорее отправиться к друзьям… — Тц! — гомункул отвернулся. — Вот и пойду сейчас! Но… неужели ты отпустишь меня вот так… даже без напутственного слова? Ты же моя учительница, не?! Скажи хоть что-нибудь! — Энви, — Селена улыбнулась и обняла парня, притянув к себе. Он прижался к ней в ответ, утыкаясь лицом в её грудь. — Я буду скучать, — сказала Луна. «Это — то, что ты хотел услышать?» — Я… — тихо начал гомункул, но не смог продолжить. «Ты тоже?» — неверяще подумала Селена, но продолжения так и не услышала. Она погладила парня по голове, а затем отпустила. — Ну, тебе и правда пора. Время произвести на всех впечатление и вернуть зрение фюреру! Давай, в бой! — Ага, погнали! — Энви воинственно сжал кулак и решительно шагнул в портал. «Я буду ждать момента, когда мы снова встретимся, и я заберу тебя обратно, мой мальчик!»