Валькирия🌺

      Хьё       — Тесты? Серьезно?       Возмущались недовольные гриффиндорцы под насмешливые взгляды слизеринцев, заранее зная, что нас ждет на первом уроке по ЗОТИ. Я, конечно, тоже догадывалась, что с Ахлис станется устроить проверку на знания, особенно помня предшествующие четыре года и профессоров на этом посту. Логично, и вполне приемлемо. Но вот потомков вспыльчивого Годрика такой расклад вещей не устраивал. Им хотелось битвы, сражений, чтобы кровь в жилах кипела, а в ушах свистел ветер.       — Мистер Финниган, вы уже ответили на все вопросы? — и ее тонкая черная бровь изящно подпрыгнула вверх, а уголки бледных губ дернулись в улыбке, — готовы сдать лист? — с каждым шагом к столу Симуса голос Ахлис становился все ниже, пробирая до мурашек и дрожи бедного мальчика. И это богиня Ядов еще держала под контролем свою энергию и Ядовитый покров. В противном случае Симуса уносили бы вперед ногами. Понимая, что еще немного и он нарвется на отработки, Финниган стушевался.       — Нет! — буркнул мальчик, уткнувшись в свой тест, скрипя пером по поверхности пергамента. Мне же было сказано, сквозь зубы со злостью, не поворачивая головы: — ты за это ответишь, Поттер.       За что именно и как? Гриффиндорец не пояснил. Но и не надо. При подвернувшейся возможности он мне все сам скажет и что хотел спросит. Тест, составленный Ахлис, не занял у меня много времени. Как и у Мионы с Лодуром. Написали мы его практически одновременно с Серебярным квартетом слизерина. Ожидая, пока остальные закончат тест, читали первую тему этого года, отмечая, что с этим разделом магии мы уже знакомы. Защита от темных тварей вроде дементоров.       — Думал Патронус — это тема Флитвика. Чары же, — сказал Лодур, а потом посмотрел на меня, спрашивая, — ты ведь им владеешь? — и все это шепотом, так, чтобы профессор не услышала. Но она услышала. Только вместо того, чтобы сделать замечание, слушала.       — Владею, — вот только потомок, как и Лили призывала форму лани. Какая форма будет у меня, не знаю. Но, возможно, в ближайшее время узнаю. — Римус на третьем курсе научил, — напомнила и Лодуру, и Мионе о причине, по которой данное умение потребовалось. Миона же видела телесную форму, которой я спасла и себя в прошлом, и Сириуса, умирающего от поцелуя дементора. Об этом умолчала, но и того, что я владею начальной формой, Ахлис хватило. Не отрывая взгляда от свитков с тестами, сказала:       — Продемонстрируйте нам, мисс Поттер, вашу способность!       — Гарри, ты уверена? — смотрит на меня Миона, а я была уверена. В этот раз я без эмоциональной нагрузки призову телесного Патронуса. Мне не нужно думать и представлять что-то волшебное или теплое из прошлого, ведь эти воспоминания — часть меня, часть моей души и разума. Произнесла лишь имя, перед тем, как взмахнуть палочкой и сказать:       — Экспекто Патронум! — и из палочки вырвался серебристый луч света, преобразовавшийся за долю мгновения в россыпь серебристо-голубых бабочек, окружающих меня с ног до головы. Протянув руку указательным пальцем вверх, призвала к себе одну из них. — Могу и привет передать, если нужно, — улыбка, хоть и печальная, как и взгляд, полный тоски, не были замечены Ахлис, ведь меня по-прежнему окружала серебристыми всполохами стайка крылатых послушниц феи моего сердца. Это знак того, что любовь моя даже спустя века все еще сильна к ней. И что она: — Госпожа моего сердца! – сказала на родном, заставляя Лодура чуть улыбнуться и назвать одними лишь губами ЕЕ имя:       — Моргана!       — Десять баллов, мисс Поттер, за владение высшими чарами Света, — сухо и монотонно сказала Ахлис, отпуская всех на перемену, чтобы подготовиться к практической части урока.       Миона, все еще не способная подобрать слова и спросить, что это только что было, все-таки решилась и поинтересовалась, почему мой Патронус поменял форму. Ведь была лань. А теперь бабочки. Почему именно бабочки? Что такого в этих крылатых созданиях особенного? Я бы ответила Мионе на все ее вопросы, но не стану. Ей рано знать о том, кто я на самом деле. С Лодуром такая ситуация.       ***       Практическая часть урока закончена. Профессор увидела все, что хотела. Как она и думала, гриффиндорцы из себя почти ничего не стоят. Заклинаний толком применять не умеют. Владеют базовым набором на среднем уровне. Не все, но большинство. Приятно Северину, она же Ахлис, удивили только трое с алознаменного факультета: Поттер, Уизли и Грейнджер. Поттер — понятно, она — победитель Турнира, ей положено быть на уровень выше остальных.       Но вот Уизли.       Этот лоботряс, по ее мнению, только и мог, что еду с невероятной скоростью поглощать да в шахматы день и ночь играть. До остального ему дела не было. Даже ЗОТИ и то Уизли учит на «И так сойдет!». А Грейнджер? Магглокровка. На первый взгляд ничего особенного. Тяга к знаниям и только. Но вот стелящийся за гриффиндоркой шлейф магии, даже скорее энергии, был Ахлис знаком.       — Мисс Поттер, задержитесь, — обратилась профессор к девочке, собирающей вещи. Ее друзья, переглянувшись, сказали, что подождут ее за дверью, будут рядом, если что. Поттер, перекинув сумку с учебниками и свитками через плечо, шла к столу профессора, оставляя за спиной уходящих студентов.       — Вы что-то хотели, профессор? — спросила Хьё, подходя совсем вплотную, смотря своим истинным взглядом на Ахлис, видя ее суть и душу, ощущая на кончике языка ядовитую энергию. Но вместо Богини ядов ответила другая, оставшаяся в кабинете дева, чей голос заставил деву меча правосудия вздрогнуть:       — Хозяйка моей души…       — …госпожа моего сердца! — закончила фразу валькирия, со слезами на глазах и улыбкой, полной счастья.       Слезы все катились и катились, но расстояние между ними никак не хотелось сокращаться. Каждая, идя вперед, видя перед собой самое дорогое, что было когда-либо в жизни, все еще не верила, что это реальность, а не сон. Рука Хьё потянулась вперед, к лицу феи. К, как и прежде, теплой и нежной коже. К шелковым волосам. К покатому изгибу плеча. К мягким и сладким, как роса цветов, губам. Фея, чьи слезы сверкали серебром, мечтала лишь об одном, чтобы этот момент не заканчивался. И чтобы время остановилось.       — Хьёртримуль — дева крылатого меча! Вот ты и нашлась!       Рука Верховной темной феи кончиками пальцев, словно до самой хрупкой драгоценности, едва-едва касалась завитков, выбивающихся из пучка волос. Губы ее были напротив губ валькирии, щекой, чуть ощутимо она касалась щеки любимой.       — Они прекрасны! — сказала Моргана, вынимая заколку-бабочку из волос Хье, — я обожаю твои волосы, Хьёри, — и, подцепив кудрявый локон, притянула к себе, вдыхая запах. Рука валькирии же перехватила другую руку любимой, переплетая их пальцы. Прижимая ее к себе, все-таки не сдержалась и прикоснулась к губам Верховной феи, все еще находящейся, как и она сама, в облике потомка.       — Гарри, что здесь происходит? — возмущенно прозвучал голос подруги, которая так не вовремя прервала мечту длинною в сотни лет. И не только она:       — Панси, какого дракла ты с Поттер… — но не договорила, так как в кабинет зашел еще и Лодур, плотно закрывая за собой дверь, прося валькирию заблокировать ее от проникновения. — Уизел, ты какого дементора приперся?       — Захлопнись, Малфой! — рыкнул на нее рыжий бог, а к подруге обратился: — еще немного, и Миона вспыхнет! — и показал на гриффиндорку, глаза которой горели золотом. Зрачок же стал вертикальным. Волосы ее, до этого лежащие локон к локону, так и трещали разрядами, словно вот-вот во все стороны полетят жгучие молнии. — Ее наследие пробуждается! — на этих словах Рональд сбросил ауру смертного мальчика, на время призывая свой собственный узор души. А с ним и огненный барьер изначального духа. Ведь до того, как стать богом лжи и коварства, Лодур, он же Локи, был духом огня. — Ненадолго, всего на пару минут, но хватит.       — Локи! — нахмурилась Ахлис, проявляя свою божественную суть, взывая к покрову ядов.       — Предпочитаю имя Лодур, — сказал рыжий плут, смотря на перемены, происходящие с профессором Снейп.       Облик ее преображался на глазах. Светлая кожа приобретала едва заметный синевато-голубой оттенок гуляющего в ее крови и каналах магии яда. Почернели от отравы тонкие губы и веки. Глаза стали насыщенного оттенка индиго. А в волосах, ставших намного длиннее, можно было увидеть всполохи отравленной энергии, принимающие облик черепов, окутанных маревом яда. На каждом тонком изящном пальце — коготок, прикосновение которого несет нерадивцам смерть.        — Ахлис.       — Не до наших разногласий, Ахлис! — сказала Лодур, показывая на Гермиону, на лице и теле которой начала пробиваться серебряная чешуя. На рука же — когти. Губы нещадно рвали клыки. И все ее естество билось в конвульсиях. Ведь рано, еще рано для пробуждения. Оно должно было произойти зимой, когда ее сородичи менее опасные, чем сейчас.       — Что происходит?       Подала голос Малфой, до этого стоявшая и наблюдавшая за тем, как Поттер почти поцеловалась с Паркинсон. На ее глазах Грейнджер, магглокровка от роду, принимала облик дракона. Ее крестная полукровка с магглом отцом, но отличный зельевар и дуэлянт, оказалась не человеком, а древнегреческой богиней ядов Ахлис. А Уизли, который из себя ничего не стоит ни как волшебник, ни как человек, оказался тем самым Локи, которого проклинают боги всех пантеонов.       — Проснись!       — Чего? — Малфой оглядывалась, хлопая глазами и ища источник голоса, но не находила, повторяла: — В смысле проснуться? Я что, сплю?       — Проснись!       Снова тот голос, а потом бело-снежная пелена перед глазами, звонкий смех перед глазами и словно земля уходит из-под ее ног. Но при этом тело легкое, невесомое, как перышко. Как белый одуванчик. Кажется, что дунешь, и он разлетится на крохотные пушинки. И где-то вдалеке, а может и наоборот, очень близко, крестная сказала:       — Еще и в Драко раньше положенного наследие проснулось!       И все, на этом картинка кабинета ЗОТИ перед глазами Малфой растворилась. Теперь над ее головой чистейшее небо с ослепляющим солнцем. Тепло весеннего дня окутывает ее и играет в волосах. Шуршание молодой травы, шелест листвы и заливистая трель голосистых птиц убаюкивает. А еще смех, заливистый, звонкий, дарующий счастье. Она — дома! Вот та мысль, что тронула ее разум, касанием золотистого луча отражаясь на губах.       — Малфой сейчас в потоках разума, — сказала Ахлис, смотря на лежащую на руках Лодура слизеринку, — принимает наследие.       Какое именно, богиня ядов не сказала. Ведь важнее то, что происходит с Гермионой. Ее сущность куда свирепее, чем у Малфой. Не направь ее по нужному пути, высший дракон разорвет тело девушки на куски. Так что, уложив Малфой на стол, подложив под голову ее же мантию, Ахлис, Моргана, Хьёртиримуль и Лодур неспешным потоком направляли энергию в тело девушки, постепенно снимая с нее защитный барьер.       — Слава Одину! — выдохнула Хьё, с благодарностью смотря на слабеющего на глазах Лодура, — это твоя заслуга, — и опустила на его плечо руку, подбадривая и делясь божественной энергией, чтобы тот смог нормально доучится день, а не слечь с истощением. Рыжий бог в благодарность кивнул и улыбнулся.       — Что со мной? — спросила Миона, пришедшая в себя. — Что во мне проснулось? Кто я теперь?       — На удивление правильные вопросы задаете, мисс Грейнджер, — произнесла Ахлис, уже принявшая привычный облик мрачной и холодной Северины Снейп. В ее руке пузырек с Умиротворяющим бальзамом, его она протягивала Мионе, но не сейчас. Как сказала профессор: — после уроков, когда мисс Поттер и мистер Уизли расскажут вам о том, кем вы являетесь на самом деле, — и только Миона хотела напомнить о произошедших здесь событиях, о Гарри и Панси, как профессор добавила: — А это, мисс Грейнджер, на их усмотрение.       — Мион, я тебе потом все расскажу, — пообещала подруге валькирия, с неохотой отпуская руку Панси. Ведь у Слизерина другие уроки по расписанию.       — Главное, ты нашлась, Хьёри, — сказала слизеринка, покидая кабинет ЗОТИ. Этими же словами ответила та, кого назвали Хьёри. Все еще смотря вслед уходящей девочки, та улыбалась. В руке же зажата заколка-бабочка. О ней, держа в руке заколку или нося ее в волосах, будет думать Хьё, пока та не рядом.       — У нас Травология с Хаффлпаффом, — говорит Лодур, толкая в плечо валькирию. Та с неохотой идет за друзьями. За погруженной в собственные мысли Мионой и причитающим богом-обманщиком, недоумевающим, как он умудрился влипнуть во всю эту суету, к нему никаким боком не относящуюся. — Потом намилуетесь, — говорит Лодур валькирии, завязывающей волосы в пучок, закрепляя тот заколкой-бабочкой. — Главное, что вы нашли друг друга.       — Да, ты прав. Главное, что нашли, — согласилась валькирия, настраиваясь на учебную волну, погружаясь в мир флоры…